Юлия Цыпленкова
Серые камни. Часть 1
– У меня нет возлюбленного, – Ирэйн повела плечами и отвела взгляд.
– Разве твое сердце не бьется чаще при взгляде на кого-нибудь из высокородных? – улыбнулась Альвия. – Разве они так дурны собой, что ты осталась холодна к гордой стати и мужественным чертам риоров?
– К чему вы спрашиваете меня, кузина? – лейра Борг вскинула глаза на Перворожденную. – Кто-то донес вам дурную сплетню обо мне?
Альвия снова улыбнулась и коснулась плеча родственницы, провела ладонью до локтя и отстранилась.
– Тебе уже исполнилось достаточно лет, Ирэйн, чтобы мы начали вести этот разговор, – ответила лиори, не спеша перейти к сути своего визита. – Ты уже вошла в брачную пору, и, если имеешь сердечную склонность, я хочу, чтобы ты сказала мне об этом. В отличие от многих высокородных девиц, моя кузина наделена правом выбирать, и я поддержу твой выбор, Ирэйн. Потому я еще раз спрашиваю тебя – имеешь ли ты сердечную склонность?
Лейра Борг снова отвела взгляд. Ее щеки стали пунцовыми, но вместо ответа, Ирэйн отрицательно покачала головой:
– Нет, моя госпожа, я не имею склонности.
– Ты сейчас лжешь, Ирэйн, – тон лиори неуловимо поменялся, стал жестче, и девушка вздрогнула.
– Я не лгу, – ответила она так тихо, что Альвия едва расслышала кузину. – Мне и вправду когда-то нравился один из риоров, но это прошло.
– Кто он?
– Он несвободен, кузина.
Ирэйн, наконец, совладала с собой и посмотрела на Перворожденную, однако не выдержала ответного прямого взгляда и сникла.
– У него есть женщина, моя госпожа, и я не хочу мешать их счастью. Нет, у меня нет сердечной склонности.
– Значит, если я укажу тебе жениха сама, ты примешь мой выбор безропотно? Даже если тебе придется покинуть Борг?
Лейра порывисто обернулась, глаза ее увеличились, но возражать девушка не посмела. Она просто кивнула, подтверждая слова кузины.
– Вы – моя госпожа, лиори, и я приму любой ваш выбор. Что до Борга… Здесь я гостья, хоть и живу в замке уже четыре года.
Альвия поднялась с кушетки, сложила на груди руки и прошлась по гостиной. Ирэйн следила за кузиной взволнованным взглядом.
– Вы уже подобрали мне жениха? – не выдержала она. – Кто он? Какой он?
Лиори обернулась, и на устах ее появилась ироничная улыбка.
– Что для тебя главное в выборе мужа, Ирэйн? Молодость, красота, богатство? Или ум, честь и благородство?
– Хотелось бы всё это разом, – негромко рассмеялась лейра Борг.
– Понимаю, – усмехнулась Перворожденная. – Могу сказать тебе, что твой жених молод, знатен, богат. Что до красоты, каждый видит ее по-своему.
– Но вы сказали, что мне придется покинуть Борг, – вспомнила Ирэйн. – Он не служит при вашем дворе, – уверенно закончила она.
– Нет, он служит при чужом дворе, кузина.
Лейра вздрогнула, заметно побледнела и опустила взгляд на стиснутые на коленях ладони. Альвия коротко вздохнула, вернулась к кушетке и присела рядом с Ирэйн. После взяла ее за руки, заставив развернуться к себе лицом.
– Сегодня прибыло посольство от Эли-Харта. Тайрад просит твоей руки для своего племянника. Если мы ответим согласием, ты отправишься в горы и останешься подле своего мужа. Не знаю, какая судьба ждет тебя при дворе лиора Эли-Харта, потому я спрашиваю тебя, готова ты принять этот выбор? Или же ты озвучишь имя своего возлюбленного, и я отдам тебя тому, кто тебе дорог, и тогда ты останешься здесь, продолжая пользоваться моей милостью и покровительством? Что скажешь ты, кузина?
Девушка открыла было рот, но вновь закрыла его и судорожно вздохнула:
– Я в смятении, лиори, – призналась она дрогнувшим голосом. – Эли-Харт никогда не славился добрым отношением к нам, но… если это принесет пользу Эли-Боргу, то…
– Я еще не знаю, насколько нам будет полезен этот союз, Ирэйн. С этим сватовством стоит разобраться, – Альвия на мгновение поджала губы. – Нас никто не торопит. Я даю тебе время обдумать свое будущее. Не потрать его на пустые мечты. Я желаю, чтобы сердце и разум в тебе говорили одним голосом. Когда придет время, я спрошу снова, и ты дашь мне свой ответ.
Перворожденная поднялась на ноги, Ирэйн последовала ее примеру:
– Я поняла вас, моя госпожа.
Рассеянно улыбнувшись родственнице, Альвия покинула ее покои. Уже стоя в коридоре, лиори задумалась на мгновение, что делать дальше. Затем накрыла ладонью живот и ощутила твердость сложенного и скрытого за поясом послания от Эли-Харта. Усмехнувшись новой мысли, Перворожденная махнула рукой литам:
– К Фериму.
Послушные «тени» скользнули следом. Чародей нашелся в своих покоях за составлением какой-то схемы. Выглядел он странно, но забавно. Светлые волосы Ферима торчали в разные стороны, глаза лихорадочно блестели, и шальной взгляд ясно говорил о том, что чародей со всем усердием старался исполнить приказ лиори.
– Перворожденная, – выдохнул колдун, то ли испуганно, то ли с досадой.
– Успокойся, Ферим, – усмехнулась Альвия, – мне есть, чем тебя порадовать. – Она вытащила послание Эли-Харта. Вытащи из него всё, что сможешь. Быть может, это поможет тебе в поиске ответа.
– О-о-о, – протянул чародей. – Отпечаток писавшего не мог не остаться на пергаменте. Возможно, я смогу прочесть его мысли.
– Это было бы весьма кстати, – прохладно улыбнулась лиори. – Не затягивай, но и не слишком торопись. Я хочу, чтобы ты тщательно поработал с посланием.
– Да, моя госпожа, – Ферим склонился перед Перворожденной.
– Жду твоего доклада, – произнесла Альвия.
Она покинула покои чародея и потерла руки. Кажется, всё еще может быть не так плохо, как шептало предчувствие. И все-таки бездействовать, пока шпионы и чародей роются в тайных помыслах Тайрада, лиори не хотела. Она вспомнила о снадобье, которое утром взяла у Ферима, и криво усмехнулась.
– Кажется, мне есть чем заняться вечером, – негромко произнесла Альвия и вдруг протяжно вздохнула: – Пошлите мне терпения, Боги. И хладнокровия, сегодня оно мне необходимо.
Глава III
Борг укутался в черноту подступающей ночи, замок готовился ко сну. Небо расчистилось, открыв людскому взору далекое мерцание равнодушных звезд и узкий серп зачинающейся луны. Стражи на стенах неспешно расхаживали взад и вперед, порой останавливались и перекидывались несколькими фразами, посмеивались над шутками друг друга и возобновляли свое хождение. Легкая тревога, вызванная появлением посланниками горного риората, улеглась, и в душах людей воцарился покой.
В переходах древней твердыни стихли оживленные голоса, и лишь изредка еще слышались шепотки прислуги и негромкие смешки праздной знати, да шорох шагов ночной стражи нарушали сонную тишину замка. Гости Борга тоже безмолвствовали в отведенных им покоях, отдыхая после дороги. И если риоры вели беседу за кубком доброго вина, то их воины уже сладко спали на жестких кроватях в общих комнатах.
Стук в дверь оторвал мужчин от их неспешного разговора. Старший в посольской троице обернулся и, повысив голос, позволил:
– Войдите.
– Риор Дин-Одел, – на пороге стоял прислужник. Он коротко кивнул, обозначив поклон, после вновь распрямился и, не глядя на того, к кому обращался, закончил: – Вас ожидает лиори Эли-Борга.
Мужчины переглянулись. В глазах своих спутников Райверн уловил удивление и тревогу.
– За каким Архоном? – нахмурился один из хартиев.
– Райв, мы проводим…
– И тем выкажем Эли-Боргу свое недоверие? Нет, – Одел покачал головой, – мы не оскорбим лиори. Она призывает меня одного, значит, я пойду один.
– Райв…
– Нет, – сухо ответил Райверн. – Я иду один. Не желаю видеть в глазах Перворожденной насмешку. Я не трус и не малое дитя, чтобы передвигаться в сопровождении нянек.
Один из риоров понизил голос:
– Райверн, лиори тебя приговорила, и если тебе подстроят падение с лестницы или удар ножом…
– Язвить языком Альвия умеет не хуже, чем иной убийца кинжалом, – на губах Одела заиграла кривоватая ухмылка. – Я знаю лиори получше многих, потому уверен, что сейчас мне ничего не грозит. Она хочет побеседовать со мной, я не собираюсь отказывать Перворожденной в ее желании. Я иду один, – твердо закончил высокородный.
Больше с ним никто не спорил, однако несогласие с таким решением ясно читалось на лицах обоих горцев. Райверну было плевать на то, что думают его спутники. Он подхватил камзол, висевший на спинке кресла, надел его и направился к прислужнику.
– Веди, – коротко велел бывший боржец.
Слуга развернулся и первым вышел из гостевых покоев. Райверн скользнул взглядом по сторонам, иных сопровождающих не было, только прислужник, шествовавший впереди с бесстрастным выражением на лице. Риор вдруг усмехнулся и покачал головой. Высокородный помнил этого мужчину, он служил в Борге еще со времен правления отца Альвии. Только сейчас слуга не спешил показать, что узнал бывшего подданного лиоров Эли-Борга. Для него Райверн Дин-Кейр стал чужаком и изгнанником… предателем.
Подзабытая горечь вдруг всколыхнулась и обожгла душу риора. Однако с этим ненужным чувством Райверн тут же справился. Он коротко выдохнул и вновь заскользил взглядом по стенам, с затаенным удовлетворением отмечая, что Борг не изменился за те восемь лет, что он здесь не был. Восемь лет… Боги, минуло восемь лет с тех пор, как он в последний раз шел по этим коридорам! Восемь проклятых лет! Целая пропасть между настоящим и прошлым, и всего один краткий миг…
Райверн мог с закрытыми глазами пройти весь путь, он до сих пор помнил устройство Борга. Наверное, он смог бы указать на все щербатые ступени по пути к арене, если бы кто-то попросил об этом. Он смог бы перечислить не только щербатые ступени, Одел помнил прожитые в Борге годы так четко, словно не покидал замок на долгое время. Когда-то он был здесь, как рыба в воде, а теперь стал чужаком. Чужак… И вновь со дна души поднялась муть воспоминаний и щемящей тоски. По детству, по юности, по тем годам, которые так и не прожил в этих стенах, и по несбывшимся мечтам.
– Довольно, – фыркнул мужчина и независимо передернул плечами.
Пустая блажь, ничего больше. Он не стал скитальцем, был признан новым господином, оценен им, и служил по совести. Лиор Эли-Харта принял беглеца, приблизил и обласкал. Тайрад ни разу за эти годы не унизил риора упреком или насмешкой, высокородный платил господину верностью… пусть и вынужденной. Да, он стал хартием, Эли-Боргу этот клинок оказался не нужен. Что ж, для него нашлись ножны и рука, готовая направить острие в грудь врагу. Значит, так было угодно Богам, и роптать на судьбу и сожалеть о чем-то Райверн Дин-Одел больше не собирался.
Прислужник вел посланника Эли-Харта на половину, которую издревле занимали лиоры. Райверн удивленно хмыкнул. Он ожидал, что беседа состоится в кабинете лиори, в одной из многочисленных гостиных, где угодно, но только не в святая святых замка Борг. Однако прислужник не остановился, признавая ошибку, они вошли на половину Перворожденной. Взгляд изгнанника скользнул по литам, растянувшихся цепью до дверей покоев. В глазах воинов застыло безразличие, и все-таки каждый повернул голову вслед горцу. Райверн не обманулся фальшивым равнодушием. Он знал точно, что все эти воины без раздумий вонзят в него свои клинки, если только решат, что их госпоже угрожает опасность.
На мгновение риор подумал, что Альвия призвала его, чтобы исполнить свою клятву. После можно объявить, что предатель пытался напасть на нее и пал под карающими ударами ее телохранителей. Но тут же отмахнулся от этой мысли, усмехнувшись собственной мнительности. Альвия была умна, и падение с лестницы могло бы стать ее местью, но никак не нарочитое убийство. Впрочем, даже падение она не устроит… пока он является послом Эли-Харта. Однако обольщаться, что он прощен, Райверн не стал. Альвия обид не забывала, не меняла решений и разила без пощады. Если бы у покойного лиора первым родился мальчик, он не смог бы стать тверже лиори Эли-Борг, в этом Одел был уверен. Если бы лиор был всё еще жив, он мог бы гордиться своей дочерью. Она выросла такой, какой отец хотел ее видеть.
– Лиори готова принять… вас, – сцедил сквозь зубы лит, успевший сделать доклад госпоже. – Оружие?
– У нас забрали оружие на входе в замок, – ровно ответил Дин-Одел.
Лит продолжал сверлить взглядом высокородного, и тот раскинул руки, подчиняясь безмолвному требованию. Сноровисто обыскав гостя, его, наконец, пропустили. Райверн подавил короткую вспышку раздражения. Он тряхнул волосами и шагнул в распахнувшуюся дверь…
– Доброго вечера, высокородный риор.
И Райверн запнулся. Мягкое звучание ее голоса оказалось неожиданным. Обволакивающие нотки коснулись сознания высокородного, мгновенно проникли в поры и заставили судорожно вздохнуть. Он даже не знал, что Альвия может разговаривать… так. Она могла быть жесткой, могла быть насмешливой, могла чеканить слова, словно вбивала их ударами кнута, в ее голосе можно было расслышать звон металла, но сейчас с ним разговаривала… женщина, а не правитель. Изгнанник даже на мгновение зажмурился, чтобы избавиться от наваждения. Это бархатистое звучание никак не могло принадлежать Альвии Эли-Борг, и уж тем более относиться к нему – ненавистному предателю…
– Вы пустили корни, риор Дин-Одел? Мне позвать лесорубов, чтобы вы могли сдвинуться с места? – насмешливо спросила Перворожденная, и Райверн очнулся.
Нет, это была всё та же Альвия Эли-Борг, и стоило взять себя в руки, чтобы не превратиться в мишень для ее острот. Жалеть его лиори не будет, скорей с удовольствием нашпигует ядом издевки.
– Благодарю за заботу, Перворожденная, – усмехнулся Дин-Одел, склоняясь перед ней. – Лесорубы излишни, пусть спокойно спят в своих постелях.
– Замечательно, что вы бережете сон моих лесорубов, высокородный. Надеюсь, вас не расстроило то, что я не столь заботлива и помешала заснуть вам самому, – теперь ее голос звучал суше.
– Ваше приглашение – честь для меня, лиори, в любое время дня и ночи, – ответил Райверн, вновь приложив руку к груди и склонив голову.
– Вы что-то знаете о чести, риор? – язвительно спросила Альвия, но сразу же растянула губы в прохладной вежливой улыбке: – Вы ведь не обиделись на меня за этот вопрос?
– Ну, что вы, Перворожденная, какие обиды? Говорят, языком лиоров с нами общаются Боги, – учтиво ответил риор, чувствуя новый виток раздражения. Вечер обещал быть непростым.
– Прошу, – она указала на накрытый стол.
Лиори первая прошла к своему стулу и, не дожидаясь помощи, села. Прислуги в покоях не оказалось, они были совершенно одни. Или же молчаливый наблюдатель остался за дверями опочивальни? Райверн хмыкнул своей мысли и ощутил неприязнь. Он даже порывисто обернулся к внутренним дверям, но они были плотно закрыты.
– Вас что-то беспокоит, высокородный риор?
– Нет, – ответил Дин-Кейр, усаживаясь на второй стул. Взглянул на кубки и не удержался от ироничного вопроса: – Желаете отравить меня?
– А вам бы хотелось яда? – Альвия приподняла брови. – Прошу меня простить, не ожидала, что у вас изменились вкусовые пристрастия. Впрочем, зная, кому вы служите… Так мне распорядиться насчет отравы?
– Обойдусь обычным вином, – усмехнулся Райверн. – Я у вас дома и ни к чему менять установленный порядок.
– Тогда поухаживайте за мной, риор Дин-Одел, наполните мой кубок, и ваш заодно.
– С удовольствием, лиори.
Их взгляды встретились, и риору показалось, что воздух заискрился от напряжения. Улыбка на губах Альвии вдруг показалась оскалом, и от прямого взгляда по коже прошелся озноб, вызвав неприятные мурашки. Нет, высокородный не боялся Перворожденной, но легко уловил угрозу и опасность, исходившие от женщины. Так зверь чувствует хищника, готового к броску. Только Райверн Дин-Одел сам был хищником, и, внутренне ощетинившись, был готов к ответному нападению.
Лиори откинулась на спинку стула, вопросительно приподняла брови, и ледяная корка, сковавшая пространство, пошла трещинами. Бывший боржец медленно выдохнул, расслабляясь, поднял кувшин с вином и наполнил оба кубка. После подал один кубок хозяйке покоев. Она приняла с дружелюбной улыбкой, впрочем, не спеша сделать глоток. Взгляд серых глаз остановился на госте, словно лиори чего-то ожидала. Риор ответил учтивой улыбкой, следуя примеру Перворожденной – пить он тоже не торопился. Альвия усмехнулась и сделала глоток.
– Мы пьем из одного кувшина, Райв, – она неожиданно перешла на сокращенную форму его имени. – Ты стал так подозрителен при дворе своего хозяина? Или же риоры Эли-Харта совсем забыли об отчаянной смелости?
– Ваши уста сочатся сладким нектаром, – с иронией ответил Райверн и сделал глоток из кубка.
Альвия скрестила руки на груди и с интересом осмотрела гостя.
– Что чувствуешь, Райв? Огонь уже выжигает твое нутро? Быть может, твое горло сузилось до игольного ушка, и ты не можешь вдохнуть? Ты еще жив, высокородный риор?
– Ваш язык всегда был подобен кинжалу, Перворожденная, – усмехнулся Одел. – Да, я жив. И нет, я не ожидаю, что вы захотите отравить меня. Не сейчас.
– Не сейчас, – согласилась лиори. – К сожалению.
Мужчина ощутил прилив жгучей злости. Он посмотрел в глаза лиори, поднял кубок и осушил его до дна. После с силой опустил на стол, утер губы тыльной стороной ладони.
– Для чего вы призвали меня, Перворожденная? Поиздеваться, раз не имеете возможности убить меня?
Альвия поднялась на ноги, уперлась ладонями в стол и склонилась, приблизив лицо к лицу изгнанника:
– У меня тысяча способов убить тебя, Райв, – произнесла она, глядя ему в глаза. – Но я оставлю тебе возможность и дальше отравлять воздух своим дыханием. Пока что. – После, оттолкнувшись от столешницы, распрямилась и отошла от стола. – Нет, высокородный риор, я призвала вас не для того, чтобы насмехаться над вами. Я хочу побеседовать.
– О чем?
Райверн смотрел на прямую спину лиори, скользнул взглядом к округлым бедрам, скрытым тканью платья и гулко сглотнул, поймав себя на мысли, что у Альвии крепкое гибкое тело. Затем вспомнил ее приветствие, точней, голос, каким оно было произнесено…
– Архон, – пробормотал мужчина, ожесточенно растерев лицо ладонями, пока Перворожденная стояла к нему спиной.
Альвия прошлась по своей гостиной и остановилась у камина, глядя в жаркую сердцевину пылающего огня. Она прикрыла глаза и постаралась усмирить ярость, бушевавшую в ней. Так близко… Только протяни руку, и можно сжать пальцы на горле ублюдка, или вогнать нож ему в грудь…
– Архон, – прошептала лиори, загоняя вглубь сознания свои видения.
Не сейчас. Придет время, когда она спросит с предателя за всё, а пока нужно терпеть. Выждать, затаиться… Проклятье! Она и так уже давно ждет, а лживая тварь продолжает топтать землю! И теперь сидит напротив и рассматривает ее, словно зверушку на ярмарке.
– О чем вы хотели поговорить со мной, лиори?
Перворожденная обернулась. Она сделала несколько шагов обратно к столу, всматриваясь в глаза риора. Зрачки расширились, снадобье, которым она смазала его кубок, уже начало действовать.
– Зачем вы приехали сюда, Райв? – Альвия вернулась на стул.
– Привезли послание от Тайрада, – он пожал плечами. – Вы разве еще не прочли его, лиори?
– Я хочу знать истинную цель. Зачем ему эта свадьба?
Райверн поднялся из-за стола. Альвия следила за ним, невольно отмечая насколько возмужал юный риор, когда-то следовавший за ней взглядом. Раздался в плечах, кажется, стал еще выше. Даже шрамы придавали лицу высокородного какое-то мрачное очарование. Затем взгляд Перворожденной скользнул на шею Кейра, и она представила, как удавка стягивает горло риора. Женщина закусила нижнюю губу, наслаждаясь своим видением.
– Али…
Лиори вздрогнула и подняла изумленный взор на изгнанника. Тот замер напротив и сверлил ее пристальным взглядом. Глаза Альвии сверкнули гневом. Она порывисто встала со стула и ударила ладонью по столу:
– Вы забываетесь, риор, – прошипела она.
– Борг совсем не изменился, – вдруг севшим голосом произнес Райверн. – Он всё такой же.
Лиори поджала губы и снова взглянула в глаза нежеланному гостю. Снадобье действовало, никаких сомнений.
– Что задумал Тайрад? – чеканно спросила Перворожденная. – Отвечай.
– Он хочет объединить два риората, – ответил высокородный, не сводя взгляда с Альвии. – Это сделает нас сильней. Союз с Эли-Боргом выгодней войны.
Лиори отвернулась от риора и отошла к окну. Не знает замыслов хозяина? Или же Эли-Харт действительно пытается заполучить на выгодных условиях союз с ее риоратом? Впрочем, Тайрад мог предвидеть, что его посланников опоят, чародеи жили и при дворе горца. Проклятый Архон! Что же задумал этот змей? Нужно было иначе поставить вопрос, возможно, на оговорках, намеках и недосказанностях Тай все-таки обнажил свои тайные помыслы. Главное, правильно спросить…
Альвия развернулась и уперлась взглядом в грудь Райверна. Занятая размышлениями, она даже не заметила, как риор приблизился. Высокородный поднял руку и коснулся волос Перворожденной. Затем провел загрубевшими кончиками пальцев по ее виску, скользнул по щеке, к подбородку, задев уголок губ.
– И ты не изменилась, – с хрипотцой произнес Райверн. – Всё такая же… Гордая, неприступная, красивая…
– Что? – изумилась лиори.
– Всегда восхищался тобой.
Альвия помотала головой, словно пыталась отогнать наваждение.
– Я готов был сдохнуть за тебя, Али. Дал бы порвать себя на куски…
– Так почему же не сдох? – с холодной яростью спросила Перворожденная, отталкивая от себя Одела. – У тебя был прекрасная возможность, но ты почему-то решил выжить.
Она сделала шаг в сторону, но Райверн ухватил лиори за локоть и рывком развернул к себе.
– У меня было много возможностей, – криво усмехнулся мужчина. – Ты ведь всегда была упорной.
– Тогда за каким Архоном ты еще жив, ублюдок?
Лиори вырвала руку из захвата, опять попыталась отойти, и вновь риор перехватил ее, теперь сжав плечи.
– Кто был первым? – спросил он, буравя Перворожденную взглядом лихорадочно горящих глаз.
– Что? – опешила Альвия.
– Кто стал у тебя первым, Али? Кому ты позволила касаться себя?
– Ты в своем уме, Кейр?! – воскликнула лиори, понимая, что зелье Ферима вытаскивает сейчас из высокородного его затаенные мысли.
– Ответь.
– Жить надоело? – прошипела Альвия. – Хочешь доставить мне радость и, наконец, сдохнуть?
– Кому выпала честь познать твою страсть первым? Дин-Талю? Он сейчас здесь? – взгляд Райверна Дин-Одела становился всё злей. – Я хочу знать!
– Вот Архон, – сквозь зубы выругалась лиори. А идея с зельем была хороша…
– Али…
Она подняла голову, и лицо Альвии оказалось в захвате горячих мужских ладоней. Райверн мгновение смотрел на нее и порывисто склонился, прижался к губам… И тут же охнул, когда зубы Перворожденной сомкнулись на его губе. Риор не успел отпрянуть, удар лиори вышел сильным и точным. Кровь полилась из разбитого носа Дин-Одела.
– Пошел прочь, – отчеканила Альвия.
Райверн размазал тыльной стороной ладони кровь по лицу, криво усмехнулся и отступил на шаг. Он еще мгновение смотрел на взбешенную лиори, затем развернулся и направился к выходу из покоев. Однако остановился, уже взявшись за ручку, и обернулся:
– Мы еще не закончили, Перворожденная, – хрипло произнес он.
– Убирайся!
И он покорился. Альвия мотнула головой:
– Немыслимо!
Затем опомнилась и стремительно приблизилась к дверям. Литы уже обступили риора.
– Не трогать, – приказала лиори. – Проводите высокородного до его покоев. И не трогать, – еще раз добавила Перворожденная и, скрывшись обратно в покоях, с досадой выругалась: – Дери его твари Архона!
Что сейчас чувствовала повелительница Эли-Борга? Негодование? Безусловно. А еще растерянность. Она ожидала, чего угодно, даже защиту на предателе, только не того, что произошло.
– Что творится в голове этого мерзавца? – изумилась лиори.
Она перевела взгляд на стол, задумчиво посмотрела на кубок и фыркнула. Снадобье еще никогда не подводило Перворожденную, она всегда узнавала от собеседника всё, что ей было нужно. На ее вопросы отвечали четко и правдиво, даже осознавая, что выдают свои тайны. А что за тайну выдал Одел? Что он всё еще помнит ее? Неужели страсть юности по-прежнему горит в очерствелом сердце предателя?
– Дурость какая! – лиори передернула плечами. После подошла к столу, оперлась ладонями о его поверхность и опустила голову…
«Почему ты так пристально смотришь на меня, Райв? Отвернись».
«Не могу. Мои глаза сами находят тебя и не хотят отпускать».
«Что за дело до меня твоим глазам?».
«Они любуются своей госпожой».
«Разве им есть, чем любоваться? Если они посмотрят вокруг, то увидят много прекрасного».
«Самое прекрасное для них – это ты, Али».
«Если ты будешь смотреть слишком долго, то можешь ослепнуть».
«Тебя я найду, даже если ослепну. Мне станет подсказывать сердце».
«Довольно, Райв!».
«Как прикажет моя госпожа…».
Лиори мотнула головой, избавляясь от ненужных воспоминаний.
– Дурость какая, – повторила она.
Перворожденная прошлась по покоям, зябко обняв себя за плечи. Она ощущала ярость, которая так и не нашла выхода. Воспоминания о юности всколыхнули в душе лиори черную волну, и единственное, чего ей хотелось сейчас, это схватить меч, ворваться в покои изгнанника и выплеснуть на него свое бешенство.
Альвия остановилась у стены, уперлась ладонями в ее холодную поверхность, закрыла глаза и выдохнула:
– У-уф.
Нужно было успокоиться, взять себя в руки. Она не может убить посланца Тайрада и развязать тому руки для новой бойни. Эли-Харт не упустит такой шанс, ни за что не упустит. В глазах остальных соседей он будет прав, и тогда легко найдет союзников, которые поддержат любые его требования. Нет-нет. Надо взять себя в руки. Прямо сейчас. Отвлечься, переключиться на что-нибудь другое…
«Кто первым познал твою страсть? Дин-Таль?», – всплыл в голове вопрос Райверна. Альвия криво усмехнулась и покачала головой. Она оттолкнулась от стены и устремила слепой взгляд перед собой. Нет, Тиен не был первым. Тот, кому лиори позволила первому познать ее тело, оказался ошибкой. Глупой и досадной ошибкой, и Перворожденная исправила ее, как только осознала…
* * *
– Запомни, дочь, любовь и счастье – не те чувства, о которых должен мечтать правитель.
Лиор похлопал своего коня по лоснящейся шее и посмотрел на Альвию, ехавшую рядом.
– Но ведь вы любите мою матушку, отец, – возразила девушка. – Почему же мне говорите о том, что чувства правителю непозволительны?
Отец усмехнулся.
– Я – мужчина, Али. Я всегда и во всем главный. Так устроена жизнь, дитя мое. Мужчин Боги создали сильными, чтобы защищать и управлять. Женщин же сотворили нежными и слабыми, чтобы они радовали взор своего мужа, оберегали его дом и подчинялись установленным им законам. Твоя матушка – хрупкий цветок. Моя любовь к ней не несет угрозы риорату. Она не полезет в мои дела, побоится строить козни. Рядом с ней я могу позволить себе некоторую слабость. Женщине же, возвысившейся над мужчинами, придется быть сильной всегда. Женщины легче и быстрей верят в красоту слов и попадают в ловушку чувств. Они способны полностью отдать себя избраннику, но кем окажется избранник? Ты не должна позволять управлять собой, не должна идти за своим мужчиной послушной овцой, потому что ты другая. Я воспитывал тебя так, как воспитывают мужчин, чтобы ты была не просто равной им, ты должна быть над ними. Запомни, Альвия, выбирая себе мужа, ты должна получить слугу, а не хозяина. Поэтому я отказывал все эти годы вторым сыновьям, братьям и племянникам других лиоров. Не смей допускать борьбы за власть, не вздумай возвысить мужчину, но главное, не позволяй себе его любить. А если Богам будет угодно послать тебе испытание страстью, твой мужчина должен запомнить раз и навсегда, что он останется под твоей властью. Ты сильна не только телом, но и духом, потому я знаю, что в этой битве ты одержишь победу. Я научил тебя не бояться боли телесной, но ты сможешь выдержать и боль душевную. Ты услышала меня, дочь?
– Да, отец, я услышала вас и запомнила каждое слово…
* * *
Да, она запомнила. И когда пришло время, после первой войны с Эли-Хартом, после того, как ее душа перестала кровоточить, Альвия задумалась о том, что Эли-Боргу нужен наследник. Оглядевшись, лиори заметила одного из молодых риоров. Он был мил, улыбчив, смотрел на госпожу с обожанием, умел развеселить ее и, кажется, даже нравился. К тому же он заметно уступал в твердости духа остальным, чем-то напомнив Альвии ее матушку. Перворожденная сочла, что этого достаточно. Впрочем, огласить свое решение она не спешила, продолжала присматриваться к избраннику.
Лиори приблизила к себе молодого мужчину, позволяла сопровождать себя во время поездок по риорату и на прогулках. Они скакали рядом на охотах, на пиру Альвия не отказывала ему в возможности ухаживать за собой и с удовольствием танцевала. Всё это привело к тому, что Перворожденная поняла, что не устояла перед обаянием риора. И однажды ночью они стали близки. К чему стеснения, когда в этом мужчине ты видишь будущего мужа? Так подумала тогда Альвия.
Любовник был нежен и нетороплив. Лиори почти не ощутила боли, и утро впервые встретила в мужских объятьях. И первым неприятным сюрпризом был игривый шлепок по мягкому месту. Это показалось так… неуважительно. Увидев гнев в глазах госпожи, риор умерил прыть. Продолжал угождать и веселить.
Через некоторое время лиори донесли, что ее избранник похвалялся их связью. Он возомнил о себе столь много, что умудрился вести себя вызывающе с приближенными Перворожденной. Сам же риор уверял, что это зависть и пустой навет, и был столь искренен, что Альвия растерялась, не зная, кому верить. Постельные утехи еще больше сблизили ее с выбранным высокородным, и в сердце лиори зажглась опасная искра, которую она не спешила погасить, думая, что в силах не дать вспыхнуть пожару любви. Впрочем, теперь она знала, что это была страсть и потребность в чужом тепле, но вряд ли могла назвать то чувство влюбленностью.
Следующим огорчением стало осознание, что любовник начал пользоваться выгодами своего положения. Ненавязчивое восхищение новым жеребцом в конюшнях Перворожденной, и конь сменил хозяина. Восторг при виде богато отделанного меча, и вот он уже в руках наложника госпожи. Рассказ с удрученными вздохами о тяжелом положении родственника или знакомца риора, и те получают более доходные места. В какой-то момент Альвия осознала происходящее и отправилась спросить ответа с любовника. И успела вовремя.
– Когда лиори объявит меня своим мужем, я подарю тебе ожерелье, какого нет даже у Альвии, – вещал риор, лежа в постели с одной из придворных лейр.
– Ты слишком торопишься, – возразила дама.
– Она ест с моих рук, я делаю с ней, что хочу.
– Вот как, – холодно произнесла Альвия, останавливаясь на пороге опочивальни. – Риор Дин-Тьер, я освобождаю вас от обязанности кормить вашу госпожу с рук. Она в этой услуге больше не нуждается. – И ушла, не слушая отчаянных возгласов в спину.
