Юлия Добровольская
Мужчины и женщина
Этот разговор состоялся в прошлую пятницу.
Я решила, что можно бы сегодня и начать.
* * *
Приведя себя в порядок, я отправилась к Егору.
Тот сидел за компьютером и что-то читал.
– Мы же договаривались, что перед уроками ты будешь ровно полчаса гонять балду.
– Я хотел узнать про Тибет. – Он посмотрел на меня с извинением во взгляде.
– Ладно, сегодня у тебя, по крайней мере, рабочий день короткий был. А что это тебя на Тибет занесло?
– Так наш Андрей только что оттуда вернулся! – Егор заметно оживился. – Вы что, не знали?
– Нет, не знала. Это интересно. И что ты выискал?
– Ну, пока так, общие сведения.
– Это о своей поездке Андрей обещал тебе рассказать?
– Ага. А вам интересно?
– Ага! – Сказала я с нажимом.
Глянула на парня – отреагирует или нет? Отреагировал: хлопнул себя по лбу:
– Простите.
Я улыбнулась.
– Может, тогда подождём рассказа Андрея? Мне кажется, живые впечатления интересней самых интересных книг.
– Я тоже так думаю, – сказал Егор и закрыл страницу.
– Пустишь на минутку? – Попросила я. – Проверю свою почту.
Он встал с кресла, я проверила почту, получив одно письмо со спамом и записку от подруги о том, что она будет три дня в офлайне, а когда вернётся с каких-то там островов, сразу напишет мне.
– Давай-ка, застолбим Тибет на всякий случай, занесём его в «избранное». – Я приступила к осуществлению своего плана.
Потом я открыла «журнал» и увидела там несколько адресов тех самых сайтов. Кликнула на один из них – открылась соответствующая картинка.
– Это ещё что?! – Сказал Егор за моей спиной, явно нервничая. – Ф-фу, гадость!
Я спокойно стала объяснять, что, возможно, эти картинки прицепились к какому-нибудь сайту сами собой, по причине непорядочности их владельцев – бывает такое, говорю. А сама кликаю новую и закрываю их по очереди.
– А ты ещё этим не интересуешься? – Спросила я будто между прочим.
– Не-а. – Говорит он, пытаясь придать голосу одновременно и пренебрежительные нотки, и убедительность.
– Ну и правильно. Это всё для… как бы это покорректней выразиться?.. для обиженных людей. – За моей спиной сопение, я кожей чувствую, что от меня ждут продолжения. – Подобные сайты предназначены для тех, кто обделён реальным общением, реальной дружбой, реальными сексуальными отношениями. Вот они и пытаются заменить настоящую, живую жизнь жизнью виртуальной. А есть такие, у которых, может быть, и имеется реальный партнёр, но им мало этого, не хватает чего-то поострей… Ну, да ладно, не будем их ни судить, ни позором клеймить, их право делать то, что они хотят. Правда? – Я обернулась на Егора.
Он выглядел вполне спокойным, только краска с лица сошла не полностью – щёки алели маками.
– Ну-ну. Не смущайся, мы же взрослые люди. – Я обхватила его рукой. – Единственное, чего мне жаль… Мне жаль, что такая бесценная вещь как совершенство и красота человеческого тела вот так вот разменивается на всякие низменные нужды. Ты же согласен со мной, что человеческое тело прекрасно, и им можно любоваться, как любуешься, скажем, морем, горами, закатом, рассветом… Правда?
– Ну… наверное… да.
Я снова подняла на него лицо:
– Так ты не уверен? – Я не стала дожидаться ответа и сказала: – Садись-ка рядом. Сейчас что-нибудь поищем.
Егор придвинул стул.
Я положила руку ему на плечо. Он посмотрел на меня. Как только наши взгляды вошли в полный контакт, я очень осторожно сказала:
– Егор. Ты уже взрослый парень… – В его взгляде появился вопрос. – Ты превращаешься сейчас в мужчину. И я прекрасно понимаю, что с тобой происходит…
Он не отводил глаз, всё ещё не понимая, к чему это я. Очень хорошо!..
Я продолжила:
– Если тебе иногда нужно снять напряжение… – Смотрит внимательно, всё ещё не понял. – Делай это лучше с закрытыми глазами, чем, глядя на всё это… – Я кивнула на экран компьютера, который сейчас светился сиреневой луной над снежными вершинами в ожидании наших с Егором дальнейших распоряжений.
Мальчишка покраснел и опустил глаза.
– Я понимаю твоё смущение. – Я погладила его по затылку и легонько потрепала волосы. – Только знай: все мальчики и все девочки проходят через это… через взросление и через всякие вещи, которые кажутся непонятными… а иногда даже ужасными.
Егор молчал, но слушал. Он успокоился и ждал, что я скажу дальше.
– Я могла бы сказать тебе, что нужно сдерживаться… преодолевать себя… Да, конечно, нужно уметь владеть собой и своими желаниям. Но иногда… иногда можно дать себе слабину. И хорошо бы при этом понимать, осознавать, что ты даёшь себе слабину.
– Как это? – Спросил он, глядя в стол.
– Прежде, чем сделать что-то, чему ты не можешь противостоять, нужно спросить себя: «а я на самом деле не могу сдержаться? или всё же могу?» И если ты понимаешь, что не можешь… ну не можешь и всё тут… тогда сделай это. И сам себе скажи: «да, я сделаю это сейчас, потому что не могу сдержаться… потому что иначе меня разорвёт на кусочки. Я позволяю себе сейчас сделать это».
Я помолчала, продолжая легонько гладить затылок парня. Егор обдумывал сказанное. Он перевёл взгляд со стола на свои ладони, лежащие на коленях.
– Вот так, как с этим? – Он растопырил пятерни.
– Да. Именно так. – Я взяла его правую руку. – Смотри, два пальчика у тебя уцелели. А мы же начинали с одного!
Ногти на мизинце и безымянном были нетронутыми и приобретали нормальный вид.
– Ты ведь так же поступал: «эти пальцы хоть и нельзя, но, если невмоготу, то можно… а вот эти просто нельзя! ну ни за что нельзя!» – Я чмокнула один и другой. – Видишь, какой ты сильный!
Он вскинул на меня затуманенный взгляд.
Я улыбнулась и продолжила.
– Ладно! Давай-ка поищем… альтернативу тому, что мы только что видели… Ты знаешь значение этого слова?
Егор сложил руки на столе, как прилежный первоклассник, и, глядя в экран, сказал:
– Знаю. Это запасной вариант.
– Можно и так сказать.
Я набрала в поисковике несколько слов. В итоге нам удалось выйти на подборку репродукций с изображением человеческого тела в визуальных искусствах всех времён и народов.
Мой тинэйджер, я уверена, впервые занимался разглядыванием обнажённой натуры под таким углом и в подобного рода компании.
Мы пообсуждали стили и модные тенденции разных эпох, не обойдя вниманием и параметры «девяносто-шестьдесят-девяносто».
– Какие женщины тебе больше нравятся: у Рубенса и Кустодиева или, например, у Модильяни?
– Мне понравилась девочка на шаре.
– Правда? Мне она тоже очень нравится. – Я вернулась к картине Пикассо. – А что тебя в ней привлекает?
Я была и удивлена ответом, и рада ему в одинаковой степени.
– Она такая… хрупкая и беззащитная.
– Мой ты золотой! – Я прижала его голову к своей щеке. – Ты растёшь настоящим мужчиной. Могу позавидовать той, которую ты полюбишь… Или, может… ты уже влюблён? – Спросила я и поспешила добавить: – Ты прости, если я задаю нетактичный вопрос. Ты, конечно, можешь не отвечать на него.
– Да нет, ничего… Я же тоже вам сегодня задал нетактичный вопрос.
– Правда? Какой это? – Я сделала вид, что не поняла, о чём он.
– Ну, про вашего мужа… который умер.
– А-а. Ну, ты же извинился, так что, инцидент исчерпан.
– А чтобы инци… инцидент был исчерпан, достаточно извиниться?
– Если ты имеешь дело с воспитанным человеком, то достаточно. Если получишь от него прощение, конечно.
– А если не получу?
– Тогда посложней ситуация… А что, есть конкретный пример?
– Ну, да…
– Я не смогу помочь?
– Ну… – Начал он нерешительно.
Я легко коснулась его руки и сказала:
– Старайся не нукать.
– Ага! – Согласился он.
– И не агакать.
Мы рассмеялись, и Егор взахлёб рассказал мне историю, как на прошлой неделе, на переменке он случайно сбил с ног Алиску Кирсанову…
– Алису, – поправила я.
– Ну, да Алису… ой, без «ну»… просто Алису, а она до сих пор не может мне этого простить!..
Я улыбнулась: Алиса Кирсанова – копия… точней, оригинал тоненькой гимнастки в голубом. И схожесть их лиц удивительна – я заметила это сейчас, пристально рассматривая очень хорошего качества репродукцию. Модель, с которой писал художник, скорей всего, испанских кровей, во всяком случае, уроженка Юга. В чертах Алисы тоже ясно читаются признаки полуденных широт. С едва уловимым восточным ветром…
Она мне очень нравится, эта девочка – миловидная, хрупкая. Прилежная ученица… А вот насчёт беззащитности я бы не спешила: в ней ощущается характер, а это уже опора. Навряд ли моему маленькому мужчине это очевидно и понятно сейчас, но, ещё совсем немного, и…
Похоже, наш парень влюблён!
– Так-так. – Сказала я. – И как же ты прощения просил?
– Как вы учили…
– Или сказал: «да ладно, не стеклянная, не разобьёшься!» А?
– Нет, честно, я сказал: «Алиса, прости, пожалуйста».
– А что Алиса?
– Она… она только хмыкнула и посмотрела на меня… как на ничтожество!
Он отвернулся в окно.
О, это было переживание!
– Хочешь, выдам тайну?
Егор впился в меня взглядом.
– Мы, девчонки, иногда своим поведением показываем вовсе не то, что чувствуем. Правда! Ты этого не знал?
– Не-а.
– Ну, как же? А сам ты всегда своими действиями выражаешь именно то, что хочешь сказать? Например, тебе не доводилось нарочно толкнуть какую-нибудь девочку, которая тебе нравится? Или какую-нибудь обзывалку для неё придумать?
– Я Алису уже давно не обзываю! Я нечаянно её задел! – Глаза были на мокром месте от отчаяния, Егор пытался это скрыть и снова отвернулся в окно.
– Так ты ещё и обзывал Алису? – Осторожно спросила я.
– Подумаешь… Это и не обзывалка даже… «Алиса из страны чудес»! Разве это обидно?
– Нет, само по себе это не обидно. Главное, в каком контексте это прозвучало.
Егор снова заинтересованно посмотрел на меня.
– Если бы ты ей сказал наедине: «Алиса, ты девочка из страны чудес» – не думаю, что она обиделась бы.
Он отвернулся и долго молчал.
– Кретин. – Сказал он тихо.
– Что такое?
– Я орал это на весь класс.
– М-да… Надо с этим как-то быть…
– Тогда надо ещё и за это извиниться. Да?
– Мудрое решение. – Я провела по его волосам ладонью и в который раз отметила, что последние несколько дней Егор позволяет мне прикасаться к себе!.. – Завтра тебя ждут великие дела. Главное, не растеряй решимость.
Мы помолчали немного. По тому, как глубоко Егор вздохнул, как расслабилась спина и обмякли плечи, я поняла, что до завтра эта тема его больше не будет угнетать. Выводить из равновесия – да, вполне возможно. Но только в сторону позитива и надежды.
– Сколько уроков тебе к завтрашнему дню нужно приготовить? – Спросила я.
Егор достал дневник.
– История, математика… литература.
– Вперёд! – Сказала я.
– По литературе я готов.
– Я знаю. И проверять тебя не буду.
– По математике две задачи и по истории один параграф.
* * *
В пятом часу мы вышли во двор. Накрапывал дождь. За рулём джипа сидел Борис.
Пока Егор плавал, я опять думала об Андрее: друг семьи, внешность поэта, Тибет… Вспомнила этот немой зов обернуться и подойти… Интересная личность.
После бассейна мы собирались заехать за рисовальными принадлежностями – у Егора начинались занятия в художественном классе, который он изъявил желание посещать.
Мы вошли в магазин, и я почувствовала, что Егор тянет меня совсем не в ту сторону. Ничего не понимая, я остановилась и говорю:
– Егор, нам вот в тот отдел. – И тут же замечаю в нём Алису с мамой. – Ой, смотри-ка, мы не одни! – Говорю я, как ни в чём не бывало. – Наверно, Алиса тоже решила…
– Давайте после зайдём…
Почувствовав, что мой парень занервничал, я отвела его в сторону и сказала, что, конечно, мы можем вообще сбежать из магазина, но решит ли это нашу проблему?
– И потом, – добавила я, – я считала, что имею дело с джентльменом, и мне сейчас грустно видеть, что рядом всего лишь комплексующий, неуверенный в себе подросток.
Егор сделал попытку справиться с признаками неуверенного в себе подростка.
– Ну-ка, посмотри на меня! – Сказала я строго, даже жёстко.
Он вскинул глаза в недоумении.
Доминанта перебита. Я улыбнулась:
– Всё в порядке. Пошли!
Мы поздоровались с Алисой и её мамой, и я под каким-то предлогом завладела вниманием мамы, дав ребятам возможность остаться лицом к лицу.
По тому, как вела себя Алиса, когда позже мы все вместе делали покупки, советуясь друг с другом, я поняла, что мой отрок прощён, и, более того, в не меньшей степени интересен этой милой маленькой леди. Как я раньше этого не замечала?.. Я ведь уверена была, что Алису интересует совсем другой мальчик из нашего класса…
* * *
В машине Егор пустым взглядом уставился в тёмное окно, по которому струились редкие дождинки, и даже не надел свои наушники. Он отсутствовал, это было очевидно. Он снова и снова переживал встречу, объяснение, прощение. Всё, что он сейчас видел – я знала! – это прелестное лицо Алисы Кирсановой.
Когда мы въехали в посёлок, я решила, что пора выводить парня из бессознательного состояния, и легко коснулась его руки. Он, словно очнувшись от сна, повернулся ко мне. И вдруг уткнулся лицом мне в плечо. Я молча прижала его к себе и гладила по волосам.
Машина остановилась около дома. Водитель, как и положено, замер, ожидая распоряжений.
Я подняла лицо Егора. На ресницах блестели слёзы, он не смотрел на меня.
– Борис, пожалуйста, оставьте нас на минутку, – тихо сказала я.
Водитель вышел. Я отёрла глаза мальчишке, поправила волосы и поцеловала в лоб.
– Вы не могли бы… – Начал он хриплым голосом. – Не могли бы остаться сегодня у нас?
– Почему бы нет? Если папа не будет против.
– Конечно, не будет! – Егор оживился. – Он даже не будет против, если вы у нас всё время будете жить!
– М-м… Не знаю, не знаю…
– Я знаю! – Парень с надеждой смотрел на меня.
– Хорошо, давай отложим этот разговор, ладно? А сегодня я останусь с тобой.
Отец Егора вышел из гостиной в прихожую нам навстречу. Это не было рядовым явлением – обычно он возвращался не раньше десяти вечера, если возвращался вообще.
В домашнем он выглядел особенно привлекательно. Ему, как и любому мужчине, безусловно, шли деловые костюмы, но официальная одежда делала его… делала его другим. Я-то знала – видела, чувствовала – что это человек с гораздо более богатым внутренним миром, чем среднестатистический бизнесмен подобного уровня, что за манерами, присущими его положению, скрывается другой пласт его натуры. Я лелеяла надежду, что когда-нибудь нам доведётся стать ближе.
Иногда я завидовала той женщине – а в её существовании сомнений у меня не возникало – с которой он проводил добрую половину свободного времени, и ловила себя на мысли, что не прочь бы и с ней познакомиться. Зачем? М-м-м… Чтобы оценить: достойна ли она этого мужчины, его ребёнка… Конечно, у меня и мысли не возникало влюбиться в своего работодателя! Но он импонировал мне как личность и был очень… очень привлекательным мужчиной…
– Добрый вечер, – сказала я.
– Добрый вечер, – ответил он и внимательно поглядел на сына. – Как дела, малыш?
Малыш поднял на отца сияющее лицо, на котором и следа не осталось от недавних переживаний и слёз, и сказал:
– Классный денёк, па! – Скинул кроссовки и дунул по лестнице. – Наверху он вспомнил о чём-то и слетел вниз. – Па, можно?..
Как раз в этот момент его отец приглашал меня на семейный ужин с близким другом, который вернулся из дальнего путешествия, и предлагал мне остаться сегодня ночевать в доме.
Егор смотрел на меня выжидающе, и, когда я сказала: «спасибо, с удовольствием», – подскочил на месте и с криком «ура!» через три ступеньки понёсся к себе.
Я справилась, во сколько ужин, и сказала, что зайду домой, приведу себя в порядок и вернусь. Хозяин настоял на том, чтобы Борис отвёз меня, и, поскольку шёл дождь, я не стала отказываться.
– Форма одежды? – Спросила я, выходя на крыльцо.
– Самая соблазнительная, – улыбнулся Сергей Егорович.
Приятно будет провести неформальный вечер в обществе двоих незаурядных мужчин… Троих незаурядных мужчин, – поправила я себя и тут же вспомнила недавнюю сцену в машине. На глаза едва не навернулись слёзы.
* * *
В объявлении, на которое я случайно…
Ну да, конечно, ничего случайного на свете не бывает, я знаю! Если какое-то событие, какой-то штрих нашего бытия по всем параметрам выпадает из обыденности, нужно вслушаться в него, как можно внимательней: вполне вероятно, что за ним последует ещё одно незаурядное происшествие, а то и ещё одно. Тогда с большой долей вероятности можно быть уверенным, что это начало ярких перемен, а случайности – лишь предвестники их. Судьба звонит и дважды, и трижды… и «семижды семь». Но если ты не услышишь – твои проблемы, что называется.
Это я знала из теории, но, конечно же, всё произошедшее в то утро, сложила в цепочку гораздо позже.
Первой случайностью стало моё желание раскусить лесной орех – накануне я ни с того, ни с сего купила на рынке пакет фундука, притом, что обычно покупаю чищеные орехи. А тут мне вдруг показалось, что горка сочно-коричневых ядрёных, шелковисто лоснящихся орешков украсит мою кухню…
Вторая случайность. Мои от природы крепкие зубы не выдержали довольно тонкой кожуры аппетитного орешка – от нижнего зуба откололся крохотный кусочек.
Я собиралась в магазин, и моя дорога совершенно случайно проходила мимо стоматологической клиники.
Когда я заглянула туда на удачу, совершенно случайно оказалось, что через пятнадцать минут освобождается один из докторов, и по записи к нему никого нет.
Я присела в кресло в ожидании, когда освободится доктор, и совершенно случайно мой взгляд упал на газету объявлений, которую я зачем-то взяла в руки, хотя никогда не читала подобных изданий.
В объявлении, на которое я случайно наткнулась, значилось: «Требуется воспитатель для подростка: одинокая женщина, не моложе сорока лет, высшее педагогическое образование, владение компьютером, широкий круг интересов. Проживание в доме подростка. Тел. …»
Я не искала работу – моя меня вполне устраивала. Менять образ жизни даже отдалённо не входило в мои планы. Почему я позвонила?.. Возможно, моё подсознание само просчитало слишком большое количество случайностей на одно отдельно взятое утро, и подало сигнал моей интуиции… А с интуицией, как я уже сказала, я дружила всегда.
Мне назначили встречу. После двадцатиминутной беседы отец того самого подростка, нуждающегося в воспитателе, пожал мне руку и сказал:
– Я позвоню вам в любом случае.
Разумеется, я не ждала звонка так скоро! Тем не менее, Сергей Егорович позвонил в тот же вечер и сказал, что хочет познакомить меня с подопечным. Договорились на завтра в кафе, за ланчем.
Когда я увидела Егора, то первым делом подумала, что нужно быть слишком самоуверенным педагогом, чтобы питать надежду на успех. Подросток был дёрганый, ни о каких манерах речи не шло, и плевать ему было на то, что там задумал его папаша.
«Вот эта тётка будет моим воспитателем? Ну, пусть будет, мне до лампочки! Эта, другая – чихать я хотел на ваше воспитание со всеми воспитателями вместе взятыми!» – примерно об этом заявлял он всем своим видом.
Когда папаша закончил представление нас друг другу, дитё засунуло себе в уши по затычке и задёргалось в ритме какого-нибудь очередного музыкального супершедевра. О том, как он поглощал пищу, не стоит даже рассказывать.
Только вот его обкусанные ногти больно резанули по сердцу – я-то знала, что это значит…
После обеда меня отвезли показать дом и дали право выбора: жить тут или отдельно, неподалёку.
– Если у меня действительно есть выбор, я буду не против отдельного жилья, – сказала я.
Когда мне объявили о зарплате, я едва устояла на ногах, но сделала вид, что она вполне в пределах моих ожиданий.
Потом, как я говорила, мне дали некоторые инструкции касательно формы одежды и выдали наличность для скорейшей реализации рекомендаций – до начала работы оставалось две недели.
И вот он, сегодняшний день со всем его содержимым…
* * *
Борис привёз меня назад, и я ещё раз смущённо поблагодарила его. По-моему, ни он, ни второй водитель, ни приходящая домработница, не могут понять: за что я виновато благодарю каждого всякий раз – это же их работа. И притом далеко не за «спасибо».
Я постучалась в комнату Егора.
Он сам открыл мне, а не крикнул, как обычно «да!», «открыто!» или что-нибудь в этом роде.
– Какая вы красивая! – Он замер на пороге, воззрившись на меня. А ведь уже один раз ему довелось видеть меня в вечернем наряде. Но это было невесть как давно – целых три недели тому назад.
– Спасибо, мой хороший. Ты тоже блестяще выглядишь. – На парне костюм по всем правилам и рубашка с галстуком.
Помню, когда мы покупали этот костюм для первого сентября, он сказал:
– Да я лучше удавлюсь, чем одену эту гадость!
– Надену, – поправила я.
Егор уставился на меня:
– Что – надену?..
Я объяснила парню, в каких случаях нужно говорить «одену», а в каких – «надену».
Это был, пожалуй, самый первый урок, преподанный мной ему.
– С галстуком сам справился? – Спросила я.
– Посмотрите… пожалуйста.
Я проверила – узел завязан безукоризненно, причём узел сложный, двойной.
– Отлично! – Я провела по его волосам и уловила едва заметное движение головы: так котёнок прижимается к руке, гладящей его. – Во сколько велено быть в гостиной?
– В девять.
– У нас есть… – Я посмотрела на его будильник. – У нас есть семнадцать минут. Чем займёмся? Можно сесть?
– Ой, да. Конечно, простите, я должен был предложить вам.
Меня забавляло и удивляло, с какой охотой и быстротой он усваивал язык галантности. Впрочем, если бы это не было созвучно его натуре, навряд ли мои старания увенчались бы столь скорым успехом…
Я села на диван, он – к рабочему столу.
– Ну, что, вызвать тебя завтра на моём уроке?
– Не знаю…
Егор крутился туда-сюда в своём чёрном кожаном кресле.
Я не стала напоминать ему о манерах – иногда хорошими манерами можно пренебречь ради хорошего настроения. И ещё меня порадовало, что он чувствует себя вольно в моём присутствии – не так, как прежде, ещё совсем-совсем недавно…
– Хочешь блеснуть? – Подзуживала я.
– Вообще-то я готов…
– Ладно, давай договоримся так: если ты решишься, то поднимешь руку.
– Угу. – Сказал он, и тут же, без паузы: – А Алиса простила меня.
– Я поняла это. И я очень рада! А скажи, у вас с ней официальная дружба?
– Как это? – Удивился Егор.
– В моё время мальчики делали девочкам предложение, если хотели дружить с ними. Например, в записках. Или на словах.
– Нет, я не делал… А для чего?
– М-м-м… Резонов может быть несколько. Ну, например, если девочка даёт согласие на дружбу, то мальчик может быть уверен в том, что тоже интересен ей, и тогда он гораздо меньше времени тратит на ненужные переживания. Хотя… – оговорилась я, – от переживаний далеко и надолго не уйдёшь… Потом, такие отношения, как правило, в меньшей степени подвержены насмешкам друзей и подруг: какой смысл насмешничать, если никто ничего не скрывает, правда же? Такая смелость, кстати, поднимает обоих в глазах их окружения.
Егор только рот не открыл, слушая меня. Разумеется, я прекрасно знала, что нынче отношения между полами строятся в совсем другом «формате», нежели тридцать лет тому назад, и так же отличаются от тех отношений, как принятые в моей юности от бытующих в позапрошлом веке. Потому мои объяснения и вызвали такой интерес у парня.
– Понимаешь, о чём я?
Он кивнул.
– Конечно, твоё предложение накладывает на тебя и определённые обязательства. Например, тебе нужно будет контролировать свои отношения с другими девочками, чтобы не ранить чувства той, другом которой ты себя объявил. И, разумеется, уделять ей больше внимания, помощи… Короче, стать джентльменом для своей леди.
Егор молча кивнул всё с той же сосредоточенной миной.
– Вот и хорошо. – Я улыбнулась. – А сейчас я твоя леди, ты мой джентльмен, и нам пора.
– Марина Андреевна…
– Да, Егор?
– Вы сказали про переживания… что от них далеко и надолго не уйдёшь…
Да, мальчишка мой – как губка: всё тянет в себя, ничего от его внимания не ускользнёт…
– Увы, это так. – Я задумалась. – Хотя, если посмотреть с другой стороны, то, возможно, надо бы сказать не «увы», а «к счастью».
– Почему – к счастью?
– Потому, что переживания всегда влекут за собой размышления над происходящим, над нашим отношением к происходящему и к нашим поступкам. А размышления это неплохо само по себе…
– Это формирование собственного мнения, – перебил он и вопросительно и несколько смущённо, как мне показалось, посмотрел на меня.
– Совершенно верно. – Я улыбнулась и сказала: – Нам пора.
Егор поднялся, открыл передо мной дверь, подал руку, и мы спустились в гостиную.
Его отец и Андрей уже сидели за столом. Увидев нас, входящих рука об руку, они встали и замерли на какое-то время с удивлением на лице, которое то ли не сочли нужным, то ли не успели скрыть. Я их понимала – мы с Егором являли пару что надо.
– Добрый вечер, джентльмены.
– Добрый вечер, – ответили они в голос.
Егор усадил меня напротив отца, а сам сел лицом к Андрею.
Андрей занимал нас рассказами. По большей части, они были рассчитаны на Егора, но не меньший интерес вызывали и у меня. Сергей Егорович, вероятно, слышал их не впервые и внимал другу вполуха, витая в своих мыслях.
В десять я проводила Егора в комнату, и он уточнил, ночую ли я у них. Услышав утвердительный ответ, он снова обрадовался, хоть я и не могла понять: почему это вызывает у него такой энтузиазм? В следующий раз обязательно спрошу его…
Пожелав Егору спокойной ночи, я вернулась к мужчинам.
Они сидели теперь в креслах и пригласили меня присоединиться к дегустации какого-то вина, привезённого Андреем – правда, не Тибетского и не Индийского, а Австралийского, купленного им в аэропорту.
Я сказала, что ничего не смыслю в напитках, кроме «нравится – не нравится».
Тем лучше, сказали они, и Сергей налил понемногу в бокалы. Я, наблюдая за их движениями, повторила необходимые, по всей вероятности, манипуляции и сделала маленький долгий глоток. Мужчины, прикрыв глаза, вдыхая через рот, выдыхая через нос, а потом наоборот, что-то там анализировали.
– М-да. – Сказал Андрей.
– М-да. – Повторил Сергей.
– М-м-м… да-а-а… – Сказала я и засмеялась. Потом добавила: – Вкусное вино. Только, пожалуйста, не переводите его на меня, если оно какое-то особенное. У вас есть что-нибудь для простолюдинов, вроде меня?
– Нет, вы будете пить именно это, – сказал Сергей и долил в мой бокал.
Себе они налили коньяк.
Весь вечер звучала незнакомая мне музыка, и я всё порывалась спросить – что это и кто это. Мне показалось, теперь настал подходящий момент.
– Это музыка нашего дорогого Андрюши, – ответил Сергей.
Я с удивлением посмотрела на Андрея.
Он улыбнулся:
– Вы же сами сказали, что я больше похож на поэта, чем на водителя.
– Правда? – оживился хозяин дома. – Вот так тебя сразу и раскусили? Хотя, что я… Это же не просто женщина!.. – Он постарался вложить в произносимые слова всё своё восхищение мной.
– Да, я не просто женщина, я психолог, – замялась я.
Прекрасно зная все тонкости этикета, отвечать на комплименты я не научилась до сих пор…
– Я вовсе не это имел в виду, – улыбнулся Сергей. – Ладно, дорогие друзья, – сказал он, вставая, – я вынужден откланяться, прошу меня простить.
Мы остались вдвоём. Я слушала музыку и смаковала вино. Оно было вкусным – ароматным и в меру терпким – больше я ничего сказать не смогла бы.
А музыка завораживала. Очень разная по структуре, по… по насыщенности, что ли… То звучал один-единственный инструмент, то едва ли не сводный духовой оркестр вместе с симфоническим, налетев, затирали, сметали трепетную ноту, повисшую в пространстве… Местами вступал мужской голос, без слов. Он словно задавал новое направление, музыка меняла течение, тональность, и голос уходил, растворялся. Потом снова…
Андрей сидел молча, глядя перед собой, вероятно, не желая мешать мне слушать. Возможно, это была своего рода медитация, и я тоже не решалась нарушить покой, хоть мне и хотелось поговорить.
Когда музыка стихла, мы одновременно посмотрели друг на друга. В его взгляде мелькнуло что-то, что заставило меня отвести свой.
– Так вы – музыкант… композитор.
– И композитор, и исполнитель, – сказал он. – Мы с Сергеем оба музыканты, одно училище окончили. Там и подружились.
Я посмотрела на Андрея с удивлением:
– И Сергей Егорович тоже?..
– Да. Только потом он ушёл в бизнес и перенёс туда свой креативный склад натуры. Как оказалось, для успеха любого дела необходим творческий подход.
– То-то я удивлялась… какой-то нетривиальный бизнесмен мне встретился.
– А потом такой же водитель.
– Да, – я улыбнулась, – такой же водитель… Мне очень понравилась… Нет, это не то слово. Ваша музыка удивительная. Вы дадите мне послушать?
– С удовольствием.
– Странно, что Егор мне ничего не рассказывал. Мы ведь с ним и о музыке говорим.
– Я совсем недавно, перед поездкой, закончил работу. Над всеми тремя дисками. Шесть лет ушло, пока я всё это сочинял и шлифовал. Вот вернулся, прослушал чистыми ушами и понял: всё, готовый продукт.
– Мне очень интересно, что вы делали там…
– У нас есть время, – он улыбнулся. – Я расскажу. В обмен на ваш рассказ.
– О чём? – Я посмотрела на Андрея.
– О том, как вам удалось чудовище в ангела…
– Не преувеличивайте… – перебила я его.
– Но это же совершенно другой ребёнок! – Настаивал Андрей.
Я стала серьёзной. Точнее, лёгкость ушла…
– Да. Он меняется. – Сказала я. – Только здесь никаких чудес, всё очень просто: любому живому существу нужно лишь одно – любовь. И дети – вовсе не дьявольские манипуляторы, как часто считают взрослые… На самом деле, чем более неуправляемо и агрессивно поведение ребёнка, тем с более беззащитным существом мы имеем дело. Внутри они перепуганные маленькие существа, сжавшиеся в комок и умирающие от страхов, которые нам и представить себе невозможно… Ведь свои собственные детские страхи мы стараемся подавить или забыть…
Я разволновалась до дрожи в голосе. С чего это?.. Сегодняшний день – такой долгий и наполненный, что-то новое, появившееся в поведении Егора, чего я никак не могу истолковать… Что-то происходящее со мной, чему я тоже не нахожу объяснения…
Андрей молчал. Мне стало неловко от собственной несдержанности. И я добавила уже более ровным голосом:
– Детей нужно нежить, ласкать, целовать, тогда уходят страхи и прорастает гармоничная личность.
– Но на это далеко не каждая мать способна, – сказал мой собеседник тихо.
– Мне, конечно, приятно слышать это, но… я не могу иронизировать на тему Егора… пока не могу… мне больно. – У меня и вправду сжалось всё внутри. – Простите.
– Это вы простите. – Голос Андрея напрягся. – Я взял не ту тональность в разговоре о нём. По правде, он мне не чужой. И я очень рад тому, что с ним происходит… нет, не так… я рад, что в его и в нашей жизни появились вы. – Он улыбнулся своей обычной едва заметной улыбкой.
