Юлия Гауф
Мои порочные преподы
Пролог
Пулей влетаю в ванную.
Судорожно щелкаю ручкой. Пальцы трясутся, едва успеваю повернуть защелку, и с той стороны уже дергают дверь.
И ещё раз.
Пячусь назад, как от яда, как от бомбы, как от надвигающегося на меня урагана, спиной налетаю на холодное стекло душевой кабины и всем телом вздрагиваю.
Ручка перестает ходить ходуном. Бряканье сменяется деликатным постукиванием и негромким мужским голосом:
– Детка? Ты зачем там закрылась?
Зачем я закрылась?
Вопрос настолько наглый, недопустимый, гадкий, что мое волнение сменяется гневом.
– Вы оба! – ору. – Идите к черту! Да я сейчас вообще!
Что вообще – я не знаю.
Стою голая, в ванной отеля, на шее болтается жёлтый шелковый галстук, которым они мне завязали глаза.
А потом…
Все тело ноет. От поцелуев, касаний, засосов, я дрожу от усталости, едва держусь на разъезжающихся ногах и не верю, что это я так кричала, стонала, царапалась, от желания выгибалась и кончала, кончала, кончала.
Боже мой.
Я не могу.
Сейчас упаду. По двери душевой на пол сползаю, перед глазами краткими вспышками проносится вся эта ночь.
Брюнет и блондин, их улыбки, их взгляды, их запах – я пропитана ими насквозь, телом и мыслями, это всё.
– Детка, – звучит голос Сергея. Костяшками он выстукивает по двери какой-то мотив. – Маленькая моя. Выйди, и мы поговорим. Спокойно.
Спокойно.
Носом втягиваю воздух, пытаюсь унять сердце, что ломится в грудную клетку.
Мне нужно прийти в себя и подумать.
– Сколько ты там сидеть собралась? – его голос все льется, как песня дьявола, заползает мне в уши, рассудок путает. – Детка, правда, мы тебя ждём. Тут кровать мягкая. Мини-бар есть. Можем покушать заказать.
– Я тебе не детка! – криком его обрываю, тянусь к стене и срываю полотенце с крючка. – Уйдите, – голос хрипнет, хватаюсь за горло и сдираю удавку – жёлтый галстук.
Он пахнет им, лимоном и солнцем, пряными травами.
– Куда мы от тебя пойдём, сама подумай, – в беседу вплетается другой мужской голос – это Яр, его галстук в руках держу. Он расслабленно, с ленцой мне заявляет. – Тебе всё понравилось. Нам тоже. Сейчас ты выйдешь. И мы продолжим.
– Ничего мы продолжать не будем! – встаю и пошатываюсь, с ожесточением заматываюсь в полотенце. Всхлипываю, разрыдаться готова, зачем, зачем я поехала в этот чертов отель.
За дверью наступает подозрительная тишина.
Кусаю кончики пальцев, кошусь в настенное зеркало и в ужасе прикрываю глаза.
Мы же были в номере вдвоем, я и Сергей, больше никого.
А потом у меня на глазах оказалась повязка.
Поиграем – сказал он.
И вот они поиграли.
Я только что стала женщиной.
А они там…чего они там делают, почему так тихо?
И тут же, в ответ на мои мысли раздается голос Яра:
– Детка. Давай выходи. Или мы сейчас вскроем дверь. И сами тебя оттуда вытащим.
Глава 1. Ева
– За успехи в учебной и общественной деятельности награждается Ева Снежинская.
Поощрительную выплату я уже получила в кассе – теперь черед грамоты.
Пробираюсь по рядам, торопливо поправляю платье, иду к импровизированной сцене в тени деревьев.
Мне аплодируют.
Не удержавшись, оглядываюсь на стулья, глазами выискиваю Диму.
Он сидит в третьем ряду, положив ногу на ногу. Мало того, что к аплодисментам не присоединился – он уткнулся в смартфон.
Мой парень.
Рубашка с короткими рукавами, стрижка ёжиком, лицо красное от жары и подозреваю – алкоголя, уже начал отмечать с друзьями наш выпускной.
Позади второй курс, я тоже рада. Но мы же вечером собирались. В клуб.
Улыбаюсь ректору, из его рук принимаю похвальный лист, болтаю пару слов благодарности в микрофон – Дима все это время проводит в телефоне.
Чем напрягает меня. Родителей тут нет и я возлагала надежды на него – что хотя бы он за меня порадуется.
Но ему плевать, кажется, выдадут мне здесь и сейчас Нобелевку – и он, возможно, зевнет.
Возвращаюсь на место, бросаю взгляды на Диму, мну в руках грамоту, она мне и не нужна вроде как, без него.
А он точно из-за учебы злится, мы перед сессией почти не виделись.
Но мне необходима эта стипендия, я ведь ему объясняла, и он сказал, что понял.
– А твой опять, – подруга наклоняется к моему уху. – Обиженку включил.
– Оль, – злюсь на нее, больше не на кого. – Отстань.
– Чего отстань-то? – подруга не обижается, смотрит на меня с такой жалостью, что я начинаю злиться еще сильнее. – Ты вон сегодня надела нормальное женское платье, а не эти свои балахоны. А сколько денег в парикмахерской оставила. Да ты красотка! – она повышает голос, и на нас оглядываются.
Все, кроме Димы, и досада на парня слегка разбавляет мою неловкость.
Но только слегка. Я привыкла что на меня пялятся, когда наизусть, слово в слово, отвечаю конспект, а чтобы просто, вот так вот, как сегодня, лишь на внешность – такое впервые.
Поощрительная премия, безжалостно выложенная за прическу и макияж творит чудеса. "Нормальное женское" Олино платьице тоже.
Я себя девушкой ощущаю, а не заучкой, отражение в зеркале – будто и вовсе не моё, и мне это до дрожи нравится.
А вот пристальные оценивающие взгляды однокурсников – нет. Смотрите, какая потеха – наша ботан вырядилась.
Может, они так не думают. И их искренне радует мой новый имидж. Но после школьного выпускного, где я впервые решилась снять очки и надеть короткое платье – уверенность моя пропала, пьяным одноклассникам моя внешность пригодилась, как повод для шуток.
– На тебя даже старшекурсники пялятся, Ева, – шепчет тем временем Оля. – Или вот я. Ты же мне доверяешь? Я тебе врала когда-нибудь? Нет. Ты красивая. И кого-нибудь получше этого Димы найдешь.
Кусаю губы.
У Оли вечно все легко и просто. А я полгода встречаюсь с Димой.
И люблю, когда он смеётся, запрокинув голову.
Когда в столовой ворует зелёный горошек из моей тарелки.
Когда он меня вечерами провожает, и мы долго целуемся возле фонаря.
Никаких других.
С трудом досиживаю до конца торжественной части. И подрываюсь, едва ректор сует микрофон в стойку.
– Дура-а-а, – оценивает мои умственные способности подруга, но я не оборачиваюсь, пробираюсь сквозь толпу, к нему.
– Поговорим? – вырастаю перед ним.
Он отрывается от телефона. Окидывает меня беглым взглядом, задерживается в глубоком вырезе платья.
Плечи покрываются мурашками, я к таким откровенным декольте не привыкла, хочется сжаться, но себя останавливаю.
– Пойдем, – соглашается он, словно одолжение делает, и не дожидаясь меня, идёт к универу.
– Дим, – вздыхаю и нагоняю его. – От телефона оторвись. Минут на пять хотя бы.
– И чем мы эти пять минут будем заниматься? Грамоту твою очередную разглядывать? – он усмехается, но убирает телефон в карман.
Сворачиваем за угол.
В этом закутке мне не нравится, тут всегда бычки, плевки, собираются прогульщики, ректор грозился, что камеру здесь поставит, вычислить нарушителей, но лучше бы просто урну для мусора купил, студентов отсюда не прогнать.
– Говори, Ева, – Дима лезет за сигаретами.
– Мы ещё на прошлой неделе всей группой обсуждали, что сегодня идём в клуб, – переступаю каблуками, ноги с непривычки устали. – Я до тебя с утра дозвониться не могу. А вчера…
– Я до тебя три недели дозвониться не мог, – он стоит ко мне в профиль, выпускает дым, смотрит на скучно-серую дверь хозчасти.
– Ты же знаешь, была сессия, я готовилась.
– Все эти твои понты дешёвые, – он вдруг разворачивается и бьет меня по руке, выбивая грамоту, – в реальной жизни не стоят нихрена эти бумажки, Ева. Подтереться только ими можно. А ты их по стенам развешиваешь.
Молча глотаю колкости, смотрю на похвальный лист, упавший мне на туфли.
– Задолбался я уже, – он с треском затягивается. Негромко продолжает. – Не знаю. Не хочу так дальше.
На нас налетает порыв ветра. Вздрагиваю, веду голыми плечами, убираю волосы с лица и слежу, как грамоту от меня уносит, к черту ее.
Делаю несколько шагов в сторону, встаю перед Димой.
– Каникулы ведь начались, – робко напоминаю. – Все лето наше. А потом…
Он поднимает глаза. Светлые, почти прозрачные. Взглядом скользит по моему лицу и медленно выпускает дым краешком рта.
Жду его ответа, мелко трясусь, и внутри все кричит, что расставаться нам глупо, мы же любим друг друга, в моих мыслях походы, звёзды, рассветы, и он рядом.
– Иди сюда, – он вдруг притягивает меня за талию. Резко разворачивает, спиной впечатывает в щербатую стену. Его губы касаются моих, ощущаю слабый вкус алкоголя, отвечаю на поцелуй.
Все. Помирились.
Его рука грубо задирает платье, пальцы тянут трусики.
Распахиваю глаза и бьюсь, прижатая, с трудом уворачиваюсь.
– Ты что делаешь!
– Что? – он смотрит на меня мутным взглядом. – Ты же сказала. Все лето наше.
– При чем тут, – вырываюсь и хмурюсь, пытаюсь вытащить его руку, накрывающую промежность, от дискомфорта избавиться не могу, повторяю банальное, но честное. – Мы уже говорили про секс, я пока не готова.
Он молчит, дышит на меня спиртным. Слежу, за движением кадыка, он просто пьян, кажется.
– Ты не готова, а я готов, – он дёргает руку, царапнув меня по бедру. Рывком опускает мое платье. Смотрит, и глаза у него пустые, на губах издевательская улыбка. – Короче, Ева. Я пошел трахать баб. А ты давай иди еб*сь с учебниками. Чао.
Глава 2. Ярослав
– Выбил я разрешение, можем открываться.
Серега влетает в наш будущий офис, сияя шальной радостью. Всегда был излишне эмоциональным, вот и сейчас, наверное, гнал на всех парах к нашему бюро.
Прыгать от радости я не спешу, но внутри ликую: наконец-то! Закажем стильную вывеску, запустим сайт, шаблон которого уже готов, дадим рекламу.
Секретаршу нужно будет нанять обязательно. И посмазливее. Чтобы и смотреть было приятно, и трахать.
– Недели должно хватить, – прикидываю не слишком многочисленный список дел, который нужно выполнить. – Тогда и откроемся. Бумаги все в порядке? Точно?
– Точнее не бывает, я даже батю попросил проверить. Все чисто, не прикопаться.
Прикрываю глаза, откидывая голову на стену цвета беж. Дорого нам стоило наше адвокатское бюро, очень дорого. Начать хоть с того, что родители опрокинули нас со спонсорством.
– Хотите общее дело, так зарабатывайте, – слово в слово повторили и мне, и Яру.
И осознание того, что фирма, стоившая мне бессонных ночей за работой, скоро откроется, вдохновляет. Начнем с малого, затем уже расширимся, и…
– Отметим? – Серый оглядывает наш офис так, словно впервые видит. Представляет, наверное, как совсем скоро здесь будет кипеть работа.
– Такое грех не отметить, – встаю с удобного, дорогущего кресла. – Оттянемся, погудим, девочек снимем. Пару дней будем праздновать, а затем…
– За работу, – договаривает за меня друг.
Почти брат, даже ближе. Сколько я помню себя, столько и Серого: росли вместе, учились в одном классе, в Штаты поехали тоже вместе. И, кажется, научились уже читать мысли друг друга, и предугадывать действия.
– Тогда в «Да Винчи».
До дома, однако, добираюсь только ночью. И то, только чтобы душ принять, и переодеться.
Выхожу из ванной, окутанный клубами дыма и запахом хвои, и меня встречает занимательное зрелище.
Зрелище по имени Анастасия.
– И что ты здесь забыла, солнышко?
– Я соскучилась, масик, – Настя жеманно изгибается на моей кровати, выставляя напоказ свое обнаженное тело. Будто я там что-то не видел. – Может, помиримся?
– А мы не ссорились.
Ты просто мне надоела. И мозговынос твой тоже.
– Я же вижу, что ты злишься, – дуется Настя.
И зачем взрослые девушки так любят строить из себя капризных пятилетних детей? Смотрится невероятно глупо.
– Я злюсь, потому что ключи от квартиры я тебе не давал, – поднимаю с пола ее платье, и кидаю на обнаженное тело. – Прикройся, отдай дубликат, который ты сделала втихую, и проваливай. У меня другие планы на сегодня.
Хорошая выпивка, приятная компания, красивая девочка в номере отеля. На завтра план такой-же: пить, танцевать и трахаться. Дальше, скорее всего, отдых будет лишь сниться.
– Ну ты и скотина! Урод! Ненавижу тебя!
Настя скидывает маску глупой соблазнительницы, и резко подскакивает с кровати. Как бы не вцепилась мне в лицо своими нарощенными когтями. Одевается резко и быстро, как солдат, пока спичка горит.
– Ты вообще в курсе, что я, возможно, твоей женой стану? – поворачивается она ко мне.
Вот так новость.
– Я тебе не предлагал, – пожимаю плечами на очередной идиотизм, и открываю шкаф. – Все, утомила. Ключ оставишь у двери.
– Нет, постой, – Настя резко захлопывает дверцу шкафа, чуть при этом не прищемив мне пальцы, – наши отцы договариваются. Насильно не женят, естественно, но папа сказал, что очень рассчитывает породниться с вами. Думает, что ты любишь меня. Не знает же, что ты сволочь редкостная, и ни в грош меня не ставишь, а я тебя люблю…
Ну началось!
Подталкиваю Настю, продолжающую вещать о том, что я – самый отвратительный человек на планете Земля, к коридору, и снова открываю шкаф. Пока одеваюсь, думаю о том, что кажется, влип.
Настя – губернаторская дочь, и, если откажусь от свадьбы, отец разозлится. Прокурор области с губернатором ссориться не захочет, а значит – оженит и насильно, позабыв, что сейчас не времена правления Екатерины Второй.
– И что ты сказала отцу на его предложение?
– Что буду только рада стать твоей женой, – вызывающе вскидывает Настя раскрасневшееся лицо. – Вот и пришла отношения наладить, а ты… ты…
– Скотина, – подсказываю ей. – Ладно, потом поговорим. Ты за рулем, или вызвать тебе такси?
Вместо ответа мне под ноги летит связка из двух ключей, и через пару секунд входная дверь захлопывается с оглушающим грохотом, ставя многоточие в нашем разговоре.
Вот и отлично. Мне тоже пора, пожалуй.
Опрокидываю в себя еще пятьдесят абсента.
Хорошо как!
– Так ты женишься скоро? – ржет Серый, закидываясь виски. – Примерным семьянином станешь, никаких клубов без разрешения жены. На курсы тебя запишет. На икебану.
– На макраме, – салютую другу шотом, и еще стопка столь любимого мной абсента обжигает горло. – Да не собираюсь я жениться на Насте. Я вообще пока не тороплюсь жениться, а на Насте тем более!
Больше нее меня никто и никогда не раздражал. И если раньше это искупалось постелью, то сейчас нет: секс с ней приелся, а она стала раздражать еще сильнее.
– И что ты предпримешь?
– Отмажусь, – отмахиваюсь от неприятной темы, и поднимаюсь с дивана вип-кабинки, которую мы занимаем на правах постоянных и платежеспособных клиентов.
Облокачиваюсь на перила. В глазах рябит от разноцветной толпы внизу: танцуют, смеются, целуются, пьют. Кто-то уже знает, как закончится его вечер, а для кого-то он станет сюрпризом.
– Смотри, какая, – Серый кивает в беснующуюся толпу.
Вычленить одного человека в ней невозможно, но эту девушку невозможно не заметить.
Кажется, я знаю, с кем проведу эту ночь.
Глава 3. Ева
Залпом опрокидываю в себя бокал шампанского. Покачиваюсь на каблуках, едва не валюсь на пол, успеваю схватиться за широкую колонну рядом со стойкой.
– Ева! – снизу кричит Оля. – Давай слезай!
Смотрю на подругу, на танцующих, на ошалелого бармена. Если его уволят – это будет моя вина.
Но танцевать на стойке оказалось веселее, чем на полу.
Веду ладонью по колонне, медленно спускаюсь вниз, платье задирается, я сошла с ума.
– Ты сошла с ума! – подтверждает Оля, когда я переползаю на высокий табурет. – Я говорила, что тебе надо бросить Диму. А не устраивать шоу "От заката до рассвета".
– Это он меня бросил, – убираю волосы с разгоряченного лица. Разбуженная совесть толкает меня вперёд, кричу бармену. – Простите! Я впервые в клубе!
– А так и не скажешь, – парень подмигивает. Ставит передо мной бокал с каким-то красным коктейлем. – За счёт заведения! Пить поди хочешь!
– Это уж точно, – двигаю стакан.
– Ты уверена? – Оля тревожится. – Уже третий.
– Ты права, – слезаю с табурета. – Сначала надо в туалет сходить.
Пробираюсь сквозь блестящую, в цветных точках, толпу, и оглядываюсь.
Оля осталась за стойкой, печатает очередную смс-ку. Я и затянула то ее сюда на полчасика, ее парень ждёт.
То есть мужчина.
Взрослый и женатый, и по клубам он не ходит.
Мне девятнадцать, и я тоже, вряд ли ещё когда-то такую глупость повторю.
Влетаю в туалет и закрываю рот рукой, рыдания душат, их эта долбёжка по ушам не заглушит, Дима так и не пришел, я со стойки осмотрела весь зал.
Все кончено, мне надо смириться.
И продолжать.
Из шкуры вон лезть ради похвальных листов, грамот, повышенной стипендии. Выбора у меня нет, так надо.
В моем родном городке за тысячу километров отсюда живут глубокоуважаемые люди.
Их фамилия Снежинские. И это не лечится.
Дочь профессоров университета, внучка доктора наук, правнучка академика – я не имею права ударить в грязь лицом.
Ведь я сама сюда рвалась, с насиженного места, из-под надёжного крыла.
Потому, что сюда поехал Дима. Парень из параллели, любовь с первого класса и до золотой медали.
И я ведь почти добилась. Мы полгода вместе.
Были.
Потому, что секс…
Опираюсь руками на раковину, смотрю в зеркало, изучаю девушку в отражении.
У нее большие глаза, длинные ресницы, а я очкастая, как Гарри Поттер.
У нее густые волосы, янтарем отливают, а у меня пучок, хвост, я пегая кобыла.
У нее грудь, талия, бедра – все на пять с плюсом, а у меня лишь оценки, в дипломе, в зачетке, я неопознанная серая масса.
Там не я, пусть она там и останется, по ту сторону, в другом мире, в зеркале.
А я пошла домой.
Трахаться с учебниками.
Рассекаю коридор, шпарю через зал.
– Эй! Эй! Эй!
Меня дергают за руку.
– Ямщик, не гони лошадей! – кричу в рифму и в лицо схватившему меня парню.
Он улыбается. Чуть азартно, чуть мягко, чувственно, и я спотыкаясь.
На этой улыбке. Либо от двух коктейлей.
– Ты откуда такая зажигалка? Я тебя тут раньше не видел, – он наклоняется к моему уху. По-хозяйски перебирает волосы, зацепившиеся за сережку-гвоздик. – Я Сергей. И я только что спас тебя от облысения.
Улыбаюсь в ответ на эту неотразимую чушь.
Смотрю на него.
Высокий, блондинистый, смазливый, в зауженных синих джинсах и классической белой сорочке, окутанный флером вседозволенности и американской сочностью, взъерошенный, будто только с Бруклинского моста сошел, весёлый, словно из самого сердца Манхэттена прямиком сюда.
Опять же, Кельвин Кляйн, и аромат, и одежда.
– Ты из штатов? – только сейчас замечаю, что он за руку меня до сих пор держит, он пальцем ведёт по моей ладони, дрожь посылает по венам, и я вырываюсь.
– Сразу из аэропорта сюда, к тебе, – подтверждает Сергей. – Чуял, что судьбу здесь сегодня встречу.
– На всякий случай купил цветы, кольцо, все лежит в машине, – иду к стойке, он идёт рядом. – Поэтому едем скорее к тебе, чего тянуть, брачную ночью устроим сегодня.
– Детка, предложение огонь. Я согласен. И ты тоже пожар. Я серьезно, – он снова хватает меня, резко разворачивает к себе. – Вот тут чувствуешь? – он кладет мою ладонь на свою грудь. – Все горит от тебя.
Его сердце бьётся быстро, всей кожей его чувствую, или это басы музыки, со всех сторон нападают.
По его лицу вспышки носятся, из карих глаз искры сыпятся, я от близости чужого, мужского, не Диминого тела дрожу.
– Охренеть просто, – Сергей наклоняется ближе, обдает мои губы запахом виски. – Взгляд у тебя… я ниже пояса, в районе бедер, каменею. Тебя зовут Медуза Горгона. Да?
– Нет, – отстраняюсь, убираю ладонь с горячей, вздымающейся груди.
– Тогда Афродита.
– Как пошло.
– Лилит.
Он почти угадал.
Запускаю пальцы волосы, улыбаюсь ему, уже открываю рот, чтобы представиться.
И свое имя сглатываю, оно падает в горло сухим, как репейник, шипастым комом, я на Диму смотрю – он в метре от нас целует какую-то девку. Глубоко, с языком.
И тоже смотрит на меня.
Это представление. Для одного зрителя. До адресата оно дошло – Дима стискивает свою соску за ягодицы.
И ведет по залу. К туалетам.
– Знакомый твой?
Перевожу туманный взгляд на мужчину рядом. Сергей, кажется?
Он повернулся в профиль, глазами провожает парочку до туалета.
Боже.
Покачнувшись, делаю неловкий шаг ближе к нему.
Наброшусь на него. И поцелую. Да.
Грудь сдавливает изнутри, мне дышать нечем, как больно-то, господи.
– Черт, – моя мишень морщится. Из кармана вылавливает телефон, смотрит на светящийся экран и пятится, выставляет вперёд палец. – Важный звонок! Не уходи никуда! Будь в клубе, будешь? Пара минут, и я твой.
