Юлия Гетта
Не его невеста
3 глава
Больницу я покидаю в не самом хорошем расположении духа.
Нет, к счастью, ничего страшного с коленом у меня не случилось. Просто сильный ушиб. Но хирург посоветовал мне взять как минимум двухнедельный перерыв в работе и выписал больничный лист. А также велел поменьше ходить и вообще обеспечить ноге покой, насколько это возможно.
Я и сама предполагала такой исход событий, но это не помешало мне расстроиться. За две недели, что мне предстоит провести дома, лежа на диване, я просто умру от скуки.
Но это еще не самое страшное.
В любое другое время я бы как-нибудь пережила заточение дома. Читала бы книги, пересмотрела все последние кино-новинки. Но сейчас, когда с нами живет Глеб… Невроз мне обеспечен. Если только он не съедет в ближайшие дни. Или я не научусь сохранять самообладание в его присутствии. Что будет сделать невероятно сложно.
Забираюсь в машину, завожу двигатель и некоторое время сижу, неуверенно сжимая руль. Никак не могу заставить себя тронуться с места. Ехать домой не хочется до скрипа зубов. Вдруг Глеб там? Егор-то наверняка уже уехал на работу…
В конце концов, решаю отправиться в гости к маме. Она у меня живет в пригороде, дорога туда и обратно как раз позволит мне скоротать время до вечера. К тому же я уже давненько у нее не была.
По пути заезжаю в магазин. Кое-как, прихрамывая, прохожусь между полками, покупаю мамины любимые конфеты, печенье, фрукты, оплачиваю всё на кассе и собираюсь наведаться еще в чайную лавку, когда мой телефон в кармане начинает вибрировать от входящего вызова.
Звонит Егор. Прежде чем ответить, успеваю почувствовать легкий укол совести в грудной клетке – время уже перевалило за обед, а я своему мужчине еще даже ни разу не позвонила и не написала.
Но судя по интонации, любимый на меня за это совсем не обижается. Его голос звучит из трубки бодро и непринужденно.
– Привет, малыш. Ты чего сегодня убежала, даже меня не разбудила?
– Привет, – со вздохом отзываюсь я, прижимая телефон плечом к уху и продолжая потихоньку ковылять в сторону чайной лавки. – Глеб сказал, что ты к обеду в офис поедешь, и я решила дать тебе выспаться. Вы же вчера поздно вернулись.
– Не обижаешься на меня случайно? – настороженно интересуется будущий муж.
– Нет, конечно, – тут же заверяю я. – За что мне на тебя обижаться?
– Не знаю. Голос у тебя не такой, как обычно.
– Да в гараже что-то с освещением случилось, я сегодня утром споткнулась там в темноте и упала. Ударила колено сильно, – жалуюсь ему, почему-то не в силах заставить себя сказать, что при этом еще присутствовал Глеб. – Съездила в больницу, мне дали больничный на две недели. Вот теперь от тоски, похоже, помру за эти две недели дома. Кстати, надо вызвать электрика, наверное…
– С коленом что? – перебивает меня Егор. Его голос теперь звучит строго.
– Да ушиб просто. Ничего страшного.
– Лекарства тебе какие-нибудь прописали?
– Мазь только…
– Купила?
– Нет. Да зачем она нужна? И так заживет.
– Скинь мне название мази, я вечером заеду в аптеку, куплю.
Я невольно начинаю улыбаться.
– Ты же мой заботливый, – произношу ласково. – Скажи лучше, во сколько тебя сегодня ждать?
– Сегодня планирую немного задержаться. Не раньше восьми, думаю.
– Я просто собираюсь к маме съездить, раз уж на работу мне возвращаться нельзя. Давно уже у неё не была.
– А нога как? Тебе, наверное, нежелательно сейчас её лишний раз нагружать. Лучше домой езжай.
– Да я не нагружаю, Егор, на машине же.
– Левая нога?
– Да, левая.
– Ну хорошо, малыш, езжай. Только давай там осторожнее.
– Не переживай, коть. До вечера. Целую тебя.
– И я тебя.
* * *
У мамы дома, как обычно, кипит работа. Она с легкостью может одновременно делать уборку, готовить ужин и смотреть сериал на прикрученном к стене плоском телевизоре. Вот и сейчас встречает меня со шваброй в руках. Не успеваю я переступить порог, порывисто обнимает:
– Ой, Настя, привет! – Сразу же разворачивается и уходит куда-то вглубь дома. – Дочь, я тебя сегодня не ждала, ты чего не позвонила даже? – бросает через плечо на ходу.
Сунув пакет с гостинцами себе подмышку, я аккуратно разуваюсь и, прихрамывая, плетусь вслед за ней.
– Да вот, внезапно полдня у меня освободилось. Решила заехать. Это тебе.
Дожидаюсь, пока она перестанет помешивать что-то в сковороде, и вручаю ей пакет.
– Спасибо, – чмокает меня в щеку мама. – Ты голодная?
– Нет, мам. Но от чая не откажусь.
– Иди тогда руки мой, сейчас чайник поставлю.
Я послушно киваю и ковыляю в сторону ванны. Мою руки и точно таким же образом перемещаюсь обратно на кухню. За своими хлопотами мама даже не замечает, что я прихрамываю. Оно и к лучшему. Не придется рассказывать ей, как такое произошло, и еще раз вспоминать сегодняшнее непростое утро.
Вскоре чайник на плите разражается оглушительным свистом, мама выключает его и заваривает свой любимый привезенный мною марокканский чай с мятой.
– Как там Егор? – интересуется, разливая ароматную жидкость по чашкам.
– Как и всегда. Отлично, – пожимаю плечом, с улыбкой глядя на нее. Оказывается, я успела сильно соскучиться.
– Вы дату еще не назначили?
– Нет пока, мам. У него много работы, новые проекты. В общем, пока не до свадьбы.
– Насть. – Мама с осуждением качает головой. – Чего тянуть? Лето уже на исходе, середина августа. Там еще сентябрь, октябрь, а потом? Не зимой же жениться. Или вы собрались до следующего года ждать?
– Мамуль, разберемся, – мягко отвечаю я. – Не переживай.
Настроение от такого разговора у меня начинает неизбежно портиться. Я и сама об этом постоянно думаю. Но оба раза, когда я пыталась завести с любимым разговор о дате, он предлагал обсудить это позже, ссылаясь на нехватку времени. Егор действительно очень много работает последнее время. Его компания быстро развивается и требует активного участия во всех процессах.
Для себя я решила больше к нему не приставать. Уверена, как только появится возможность – он сам об этом заговорит. Только вот с недавних пор обстоятельства немного изменились. Необходимость забеременеть в ближайший год всё усложнила.
Рассказывать об этом маме я, конечно, не собираюсь. Ни к чему ей лишние тревоги. Для неё я всегда здорова и счастлива. Что бы ни происходило на душе.
Однако сегодня она будто читает мысли.
– Дочь, вы разберетесь, конечно, я не сомневаюсь, – недовольно говорит. – Только тебе тридцать два уже. Пора бы о ребеночке подумать. Ну сколько еще ждать? Работа эта никогда не закончится, до самой пенсии.
Её беспокойство я прекрасно понимаю, но несмотря на это, сказанное меня все равно задевает и злит. Потому что правда.
– Мам, а если я вообще не захочу ребенка, тогда что? – в сердцах выпаливаю я. – Неужели все должны обязательно рожать?
Мамин взгляд делается настороженным, она склоняет голову набок и некоторое время смотрит на меня, сузив глаза.
– Представь, если бы я тебя не родила в свое время, Насть. Что бы сейчас со мной было? Мы бы не сидели вот так с тобой и не пили бы чай. Я была бы совсем одна. А сколько счастливых моментов в своей жизни не пережила бы?
– Зато тебе бы не было так тяжело, когда отец тебя бросил одну с маленьким ребенком, – с горечью возражаю я. – И не пришлось бы разрываться между мной и работой. У тебя была бы своя жизнь, и ты наверняка нашла бы себе достойного мужчину. Снова бы вышла замуж, не жила бы сейчас одна и была бы очень счастлива.
Мама отрицательно качает головой.
– Я бы ни за что не променяла тебя ни на одного мужчину, Настя. И если бы можно было вернуться назад, когда я сомневалась, стоит рожать от твоего отца или нет, я бы поступила точно так же. Да, может быть, я не смогла обеспечить тебе счастливое детство, не уделяла достаточно времени… И я себя корю за это…
– Мама, перестань, что ты такое говоришь. У меня было самое счастливое детство, – тихо произношу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она никогда раньше не говорила мне ничего подобного.
– Насть, ты пойми одно. Мне страшно даже представить, что тебя у меня бы не было.
Я не выдерживаю, порывисто поднимаюсь со стула, забыв про колено, быстро обхожу стол, сажусь рядом с ней и крепко обнимаю.
– Мамуль, как я тебя люблю! – шепчу, прижимаясь щекой к груди.
Мама тоже меня обнимает и, как маленькую, ласково гладит по голове.
– Так что я не хочу ничего слышать о том, что тебе не нужен ребенок, – говорит с напускной строгостью. – Пока у тебя есть силы и возможность – рожай. Я помогу, чем смогу. Егор хороший парень, вы два года уже вместе. Предложение сделал. Чего ты ждешь? Я внуков хочу, в конце концов!
Я не выдерживаю и негромко смеюсь сквозь слезы, отстраняюсь от мамы и заглядываю ей в глаза.
– Да знаю я, знаю, мам. Я просто так это сказала. На самом деле я хочу ребенка. И надеюсь, что в ближайшее время мы с Егором решимся на этот шаг. Только не надо на меня давить, ладно?
– Все, я молчу. – Мама с самым серьезным выражением лица проводит по своим губам большим и указательным пальцами, изображая, будто застегивает молнию. А потом не выдерживает и начинает довольно улыбаться.
* * *
Домой я приезжаю, когда на улице уже начинает темнеть. Машину ставлю у въезда в гараж, не хочу снова блуждать в темноте.
Захожу в дом, сбрасываю обувь, осматриваюсь. Кажется, будто внутри никого нет. Свет нигде не горит. Поднимаюсь на второй этаж и слышу приглушенные звуки стерео-системы, доносящиеся из комнаты с домашним кинотеатром. Подхожу ближе, приоткрываю дверь, заглядываю внутрь. И мне открывается очень трогательная картина.
Глеб с Егором лежат на диване головами друг к другу и смотрят фильм. Оба в футболках и свободных домашних брюках. И так похожи, что я не понимаю сначала, кто из них кто.
Но когда один из братьев поднимает голову и замечает меня, безошибочно угадываю, что это Егор. Он начинает тепло улыбаться мне, перемещаясь в сидячее положение, и хлопает по дивану рядом с собой, подзывая меня.
– Малыш, привет. Иди к нам.
Глеб тоже поворачивает голову в мою сторону и садится. Но ничего не говорит.
Я, прихрамывая, приближаюсь к ним. Сажусь рядом с Егором, и он тут же заключает меня в нежные объятия. Коротко целует в губы, а мне почему-то вдруг становится очень неловко. Я не вижу, но буквально кожей чувствую, что Глеб наблюдает за нами.
– Как твое колено? – спрашивает Егор, накрывая ладонью чашечку. – Дай посмотрю.
– Да ты ничего не увидишь в темноте, – отмахиваюсь я.
Но он все же закатывает вверх штанину моих брюк и начинает разглядывать небольшую припухлость на суставе и синяк.
Комната освещена лишь мерцанием экрана телевизора, но Егору этого оказывается достаточно. Он осторожно гладит поврежденную кожу большими пальцами, потом наклоняется к ноге и оставляет нежный поцелуй. Я смущаюсь еще сильнее.
Бросаю быстрый взгляд на Глеба, который сидит по другую сторону от брата на расстоянии вытянутой руки. Откинувшись на спинку дивана и сложив на нее обе руки, старший Орлов внимательно наблюдает за нами. С интересом. Будто изучает. У меня в груди начинает знакомо печь.
– Вы, наверное, голодные, – смущенно произношу я, мягко отстраняя Егора от своей ноги и поспешно спуская вниз штанину.
– Нет, малыш, мы поужинали, – отвечает он. – Не дождались тебя.
– Молодцы, правильно сделали. А я вот успела немного проголодаться, пока от мамы доехала. Пойду приготовлю себе что-нибудь.
Порываюсь встать с дивана, но Егор не позволяет. Ловит за руку, усаживает обратно.
– Ты что? Сиди. Я сам все сделаю. Что бы ты хотела поесть?
– Ну прям, Егор. Это всего лишь ушиб. Я в состоянии сама…
– Сиди, отдыхай, – упрямо возражает Егор. – Позволь мне поухаживать за тобой, хотя бы когда ты болеешь.
– Ну хорошо… – со вздохом сдаюсь я.
– Хочешь пасту с грибами и сыром?
– Да, не откажусь, – смущенно улыбаюсь.
– Я тогда сейчас разогрею и принесу сюда.
Егор снова целует меня в губы, поднимается и уходит. Оставляя меня с Глебом наедине.
Мне чудовищно неловко. Я не понимаю почему. Забираюсь с ногами на диван, облокачиваюсь на спинку и пытаюсь сделать вид, что очень заинтересовалась происходящим на экране.
Взгляд Глеба прожигает левую сторону лица. Я снова не вижу, а чувствую это.
– Что за фильм вы смотрите? – интересуюсь, чтобы избавиться от дурацкой неловкости.
– «Достучаться до небес», – отвечает он, не сводя с меня глаз.
– О, давно хотела его посмотреть! – воодушевленно отзываюсь я.
– Один из наших любимых с Егором фильмов.
– Он никогда мне не говорил…
Глеб переводит взгляд на экран и смотрит туда какое-то время. Я, наконец, могу свободно дышать. И следую его примеру, поворачиваю голову к телевизору.
На экране какой-то мужик вручает маленькой девочке толстую сигару. Я удивленно вскидываю брови от этой странной картины и снова чувствую на себе взгляд Глеба.
Не выдерживаю, поворачиваю к нему голову и вопросительно смотрю в ответ. Только старшего Орлова это ничуть не смущает. Он продолжает пялиться на меня, и теперь мне становится еще более неловко.
– Почему ты так смотришь на меня? – сдержанно улыбаюсь, пытаясь придать этому вопросу шутливую форму. – Во мне что-то не так?
– Колено сильно болит? – интересуется он, игнорируя мои вопросы.
– Да ерунда, – морщусь я с напускным весельем. – Завтра вызову электрика. Вы же с Егором машины свои загнали в гараж, там по-прежнему темно?
– Нет, там уже все в порядке, Настя. Датчик движения накрылся, я его заменил.
– А-а-а, – растерянно тяну я. – Здорово…
– Ты подумала над моим предложением?
– Нет. То есть, да. Глеб, я… Думаю, что я откажусь. Если хочешь, могу помочь найти тебе хорошего специалиста, у меня остались знакомые.
– Почему ты сама не хочешь?
Мне невероятно сложно ответить на этот вопрос. Нужно было заранее как-то подготовиться, но я об этом не подумала. И теперь заикаюсь и страшно туплю:
– Я просто… Мне будет сложно совмещать… И помимо работы в зале еще столько дел…
– Хорошо. Но если вдруг передумаешь, имей в виду, мое предложение остается в силе.
Вместо того чтобы сказать ему, что я не передумаю, зачем-то киваю. И незаметно морщусь от боли. От согнутого положения колено начинает нестерпимо ныть, и мне приходится выпрямить ногу, спустив ее на пол. Глеб внимательно прослеживает глазами за этим движением, будто я делаю что-то очень увлекательное, и мне вмиг становится душно от такого повышенного внимания.
– Что-то я так устала сегодня… Пойду, пожалуй, прилягу.
Я порывисто поднимаюсь с дивана и, изо всех сил стараясь не хромать, направляюсь к выходу из комнаты.
– Давай, – ровным голосом отзывается Глеб и провожает меня взглядом до самой двери.
* * *
Оказавшись в нашей с Егором спальне, я прислоняюсь спиной к двери и шумно выпускаю воздух из легких.
Нет, так нельзя.
Это безумие какое-то. Я не должна так реагировать на присутствие старшего брата.
Отталкиваюсь от двери, прохожу вглубь комнаты и осторожно укладываюсь на кровать. Чувствую себя уставшей и морально истощенной.
Почему я так смущаюсь, стоит его увидеть? Чем вызваны все эти неуместные эмоции по отношению к Глебу?
Я люблю Егора. Очень люблю. Я счастлива с ним. И мне очень страшно, что появление Глеба может все разрушить.
Зачем он так смотрит на меня? Или ничего в его взгляде плохого нет, и я просто сама себя накручиваю?
Наверняка всему причиной та ночь с Глебом. Господи, сколько я себя за нее корила! Наверное, до сих пор так и не смогла смириться, раз впадаю в панику каждый раз, стоит оказаться со старшим Орловым наедине.
Поскорее бы он уже съехал…
Дверь спальни с негромким щелчком открывается и на пороге появляется Егор с подносом в руках.
– Малыш, ты что, уже спать улеглась? – интересуется он. – Давай сначала все же поешь.
– Да я просто прилегла, коть, устала что-то сегодня сильно, – тепло улыбаюсь ему.
Все-таки он у меня замечательный. Самый лучший на свете.
Поднимаюсь и удобно усаживаюсь у изголовья кровати. Егор ставит поднос с ужином передо мной и садится рядом.
– М-м-м, какая вкуснятина, – говорю с полным ртом, с наслаждением прикрыв глаза. – Откуда это?
– В «Дель-папа» заказал.
– Я так и подумала, – киваю я. – У них самая крутая паста в городе.
– Неправда. Самую крутую пасту готовишь ты, – очаровательно улыбается мой возлюбленный.
Я проглатываю порцию тающего во рту блюда и расплываюсь в ответной улыбке:
– Льстец.
– Это чистая правда, – с хитрым прищуром возражает Егор.
– Да ну тебя, – отмахиваюсь я, продолжая уплетать за обе щеки. – Как день прошел? Как твои китайцы?
– Все отлично, малыш. Работа кипит. Люблю, когда так.
– Я, кстати, хотела поговорить с тобой… об этом.
– О работе?
– Не совсем. Погоди. – Прожевав очередную порцию пасты, беру с подноса стакан со своим любимым вишневым соком и делаю несколько крупных глотков.
– Давай ты доешь сначала, потом поговорим, – предлагает любимый.
– Окей. Ты тогда пока расскажи, что еще интересного у тебя на работе. Какие теперь планы?
Егор с энтузиазмом начинает делиться задумками о будущих проектах, которые кажутся мне почти нереальными. Он у меня очень амбициозен, и это качество в нем восхищает. Я с искренним интересом слушаю его, активно пережевывая пищу.
Когда на тарелке не остается ни кусочка, Егор забирает поднос и относит его на комод. После забирается ко мне на постель, садится рядом, привлекает к себе, обнимает.
– Так о чем ты хотела поговорить?
Я тихонько вздыхаю, собираясь с мыслями. Говорить о таком непросто.
– Егор, я понимаю, что ты сейчас полностью поглощен работой, и у тебя такие далеко идущие планы… Ты просил меня подождать со свадьбой, но из-за ситуации с моим здоровьем, получается, ждать уже не вариант. Нужно планировать ребенка в ближайший год, и было бы неплохо для начала хотя бы определиться с датой свадьбы. Конечно, если ты в принципе хочешь ребенка. Мы никогда об этом с тобой не говорили …
Некоторое время Егор молчит. Продолжает обнимать меня и монотонно поглаживает пальцем мою ладонь.
– Да, я думал об этом, Насть, – наконец произносит. – Может, тебе стоит все-таки обратиться к другому врачу? Я не силен в медицине, но если честно, такие странные советы вызывают сомнения. Разве можно вылечить болезнь беременностью?
– У меня нет сомнений по поводу компетентности моего врача, Егор, – строго возражаю я. – Уверена, любой другой врач скажет мне то же самое. К тому же эту информацию подтвердил гугл, я ведь тебе говорила.
– И все же мне было бы спокойнее, если бы ты обратилась в другую клинику.
Я отстраняюсь от него и пытаюсь заглянуть любимому в глаза.
– Скажи честно, ты не хочешь детей?
– Хочу, конечно, – уверенно отвечает он. – Просто сейчас не самое подходящее время.
– А когда будет подходящее? У тебя такие планы наполеоновские по поводу твоей работы. Вряд ли в ближайшие год-два ты их все осуществишь. Так когда мы задумаемся о детях? Через десять лет?
– Ну почему сразу через десять лет?
– Ну а когда?
Егор вздыхает.
– Ты права. Права, Насть.
– Ты не хочешь детей, – упавшим голосом констатирую я.
– Перестань. Сказал ведь что хочу. Иди сюда. – Снова притягивает меня к себе и целует несколько раз подряд в висок. – Прямо сейчас пойду и выброшу все наши презервативы.
Я невольно усмехаюсь.
– Ты сам-то еще у меня как ребенок, – произношу с мягким укором. – Хотя вроде такой большой уже мальчик.
– Ну спасибо, – смеется он, – мамочка.
Я вздыхаю.
– Ну а что с датой будем делать? Может, выберем уже какое-нибудь число? Да я потихоньку начну заниматься подготовкой к свадьбе. Я слышала, что хорошие рестораны надо чуть ли не за год вперед бронировать.
– Вот с этим сложнее, – приняв серьезный вид, отвечает Егор. – Надо позвонить родителям. Узнать, когда они смогут приехать.
– Ты им еще не говорил?
– О чем?
– Ну, что предложение мне сделал.
– Нет. Ты же знаешь, мы не каждый день общаемся.
– Твоя мама вроде недавно тебе звонила.
– Да мы поговорили с ней всего пару минут. Я, если честно, и забыл.
– Понятно…
– Насть, ты же не будешь дуться на меня из-за этого?
– Не буду, конечно, – отвечаю, пряча досаду за игривой улыбкой. – Ладно, пойду приму душ. А ты можешь пока сходить выбросить презервативы.
Егор широко улыбается мне в ответ.
* * *
Стоя под струями душа, никак не могу отделаться от неприятного осадка в груди после разговора с любимым. В голове не укладывается, что он не хочет детей. И пусть мы об этом действительно никогда раньше не говорили, но отчего-то я всегда была уверена, что он хочет. И убеждена – из него выйдет отличный отец.
А может, причина во мне?
В памяти всплывает разговор двухгодичной давности, когда мы с Егором только познакомились и отправились на ужин к моей маме в качестве влюбленной пары. Тогда на бестактные вопросы маминых подружек он заявил, что давно мечтает о семье и детях. Возможно, Егор так сказал лишь для того, чтобы произвести хорошее впечатление, но я приняла все за чистую монету. Наверное поэтому теперь никак не могу поверить, что на самом деле все может обстоять совершенно иначе.
Или действительно причина во мне.
Или я снова себя накручиваю, потому что корю себя за эти неуместные эмоции по отношению к Глебу и ту нашу ночь…
Может, все куда проще. Егору действительно пока не до детей из-за работы. В конце концов, он ведь в итоге согласился с моими доводами? Презервативы выбросить пообещал… Может, я зря переживаю?
Выбравшись из душа, заматываюсь в полотенце и возвращаюсь в спальню, намереваясь проверить на деле, правда ли любимый готов совершать подвиги. Секса без защиты у нас не было… никогда. Случится ли он сегодня?
В спальне теперь темно, очевидно, Егор погасил свет. Сбрасываю с себя полотенце, грациозной походкой приближаюсь к кровати… И понимаю, что нет. Этой ночью ничего особенного между нами точно не будет. Потому что Егор уже спит.
Делать нечего, надеваю ночную сорочку и забираюсь к Егору в постель. Обнимаю со спины, вдыхаю любимый запах его кожи, закрываю глаза. Лежу, лежу… А мне совсем не спится. Сна ни в одном глазу.
В другой раз я бы наверняка отправилась посмотреть фильм или спустилась на кухню сварить себе кофе. Несмотря на то, что кофе принято считать бодрящим напитком, на меня он почему-то влияет ровно противоположным образом. Нагоняет сон.
Однако сегодня я совершенно точно никуда не пойду. Даже если не смогу уснуть до самого утра. Слишком велика вероятность встретить Глеба.
Ох, зря я о нем подумала. Его тяжелый сканирующий взгляд из-под бровей тут же возникает в памяти, и сердце начинает биться чаще.
Пытаюсь выбросить из головы эту картину, усмирить нарастающее в груди волнение … Чувствую себя погано – обнимаю младшего брата, а сама думаю о старшем. Это отвратительно.
Выпускаю Егора из объятий, отворачиваюсь к нему спиной. Почему-то хочется плакать.
Долго мучаюсь, кручусь на постели и так и эдак, пока наконец не засыпаю. Но и во сне Глеб не дает мне покоя. Снится зачем-то. Мы с ним во сне делаем настолько неприличные вещи, что, проснувшись утром, я чувствую себя еще хуже, чем перед тем, как заснуть.
Хорошо, что Егора рядом уже нет, и мне не приходится смотреть ему в глаза. Чувствую себя так, будто изменила ему этой ночью. Да и вообще ощущаю себя совершенно разбитой. Не только морально, но и физически. Поясницу тянет, суставы выкручивает.
Когда сонливость отступает окончательно, понимаю, что плохое самочувствие у меня не просто так. Иду в ванную и убеждаюсь в своей догадке – начались эти дни. Раньше, чем должны были. Наверное, всему виной стресс.
Умываюсь, привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Колено все еще болит, но уже не так сильно. Я почти не хромаю.
На кухне застаю Глеба, отчего сердце уже привычно пускается вскачь. Стараюсь не придавать значения и вести себя непринужденно.
Старший Орлов вновь колдует у кофе-машины. Заметив меня, оборачивается, смеряет внимательным взглядом.
– Доброе утро, – приветливо улыбаюсь я. – Егор уже уехал на работу?
– Доброе, – сдержанно отзывается старший брат. – Да, уехал. Просил накормить тебя завтраком, когда ты проснешься.
– Он иногда немного перегибает с заботой, – смущенно отвечаю я. – Не беспокойся, я сама сейчас что-нибудь приготовлю.
Бодро иду к холодильнику, колено от такой походки начинает болеть чуточку сильнее, но я мужественно терплю. И опрометчиво оказываюсь к Глебу спиной.
– Ой! – вскрикиваю, когда сзади меня обхватывают за талию и с легкостью поднимают в воздух. – Глеб, что ты…
Смущение, возмущение и еще бог знает что охватывает меня с ног до головы, когда я оказываюсь у него на руках, прижатой к его груди.
– …что ты делаешь? – испуганно спрашиваю, глядя ему в глаза. Которые находятся сейчас так близко. Непозволительно близко.
Уголки его губ дергаются вверх, будто в намерении улыбнуться, но все же Глеб не улыбается. Просто смотрит на меня так, что захватывает дух.
Несет меня куда-то, заставляя запаниковать. Но это чувство не успевает перерасти в нечто большее, потому что вскоре он бережно усаживает меня за стол.
– Садись, сестренка. И сиди, – строго приказывает Глеб. – Ты ешь яичницу?
– Ем, – едва слышно произношу я, продолжая обескуражено хлопать глазами.
– Вот и славно, – отзывается он, отправляясь к холодильнику.
В тихом шоке я наблюдаю, как Глеб готовит мне яичницу. Сейчас он с легкостью мог бы поджарить её на моих щеках.
Когда буря внутри начинает утихать, я судорожно пытаюсь понять, как относится к его выходке. Глеб только что поднял меня на руки. И следом назвал «сестренкой». То есть, с его стороны это такая «братская» забота? Я так должна это воспринимать? Интересно, при Егоре он тоже может выкинуть нечто подобное? От одной мысли об этом под ложечкой неприятно сосет.
Вскоре на стол передо мной опускается тарелка с двумя идеальными кругляшами глазуньи и ароматный латте. Глеб садится напротив с одинокой чашкой кофе.
– Спасибо, – тихо произношу я.
– Пожалуйста.
– А себе почему не сделал? – зачем-то спрашиваю, кивая на свою тарелку. Вместо того чтобы сказать ему «больше так не поступай».
– Я не завтракаю, – отвечает он.
– Понятно…
Опуская взгляд, начинаю есть. Глазунья у Глеба получилась что надо. Видимо, кулинарный талант – это у Орловых семейное. Однако каждую порцию яичницы я запихиваю себе в рот через силу. В груди все горит от ощущения неправильности происходящего. Я должна была возмутиться его действиям, а не принимать это как само собой разумеющееся. Хотя бы упрекнуть, сказать, чтобы больше так не делал… А я сижу и трусливо молчу.
Поднимаю взгляд, ловлю на себе ответный, мгновенно смущаюсь и снова опускаю глаза. Это какой-то кошмар.
– Глеб, пожалуйста, не делай больше так, – все-таки выдавливаю из себя, так и не осмеливаясь больше взглянуть старшему Орлову в глаза.
– Как? – невинно интересуется он.
– Не поднимай меня на руки, – глухо поясняю я.
– Почему?
Он издевается?
Вскидываю голову и с пылающими щеками смотрю на его невозмутимое лицо.
– Потому что это неправильно, – медленно произношу. – Неужели ты сам этого не понимаешь?
Глеб собирается что-то мне ответить, но не успевает. По кухне разливается трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.
Выуживаю трубку, бросаю беглый взгляд на экран и слишком поздно осознаю, что недовольно кривлю лицо. Звонит Ринат. Что ему могло понадобиться от меня в такую рань? Но как бы там ни было, разговаривать при Глебе со своим боссом даже не собираюсь. Сбрасываю звонок и торопливо прячу телефон обратно в карман.
– Кто звонил? – интересуется Глеб.
– Да так, с работы, – морщусь я, с нарочитым усердием начиная ковырять вилкой яичницу.
– Почему не ответила?
Раздраженно прикрываю на секунду глаза. Поистине, «почему» – это любимый вопрос Глеба!
– Не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Потом перезвоню.
– Вдруг что-то важное, – справедливо замечает он.
– Вряд ли, – сухо произношу я, продолжая орудовать вилкой.
Проклятый телефон начинает звонить вновь. Сую руку в карман и, не извлекая оттуда гаджета, пытаюсь нащупать рычажок выключения звука на боковой панели корпуса. Через пару секунд мне это, наконец, удается, и я возвращаюсь к трапезе.
Глеб пристально наблюдает за мной, склонив голову на бок. Больше ничего не спрашивает и не говорит.
Мне почему-то становится неловко. Мало ли что он мог подумать?
И тут же злюсь на себя за такие мысли. Какое мне до этого дело? Глеба уж точно не касается, кто мне звонит. И отчитываться, почему не отвечаю на звонки при нем, я не обязана.
– Спасибо большое за завтрак, – вежливо благодарю, отодвигая от себя наполовину опустевшую тарелку. – Я, пожалуй, пойду наверх.
Глеб не произносит в ответ ни слова. Продолжает молча наблюдать за мной, слегка сузив глаза.
Я встаю и торопливо ухожу из кухни, даже не потрудившись убрать за собой посуду со стола.
