Юлия Монакова
Фанатки
Москва
Жека долго лежала в пенной ванне, отогреваясь и чувствуя, как блаженная усталость и нега овладевают каждой клеточкой её тела. «Я в Москве! – гулко отдавалось в висках с каждым ударом сердца. – Свершилось! Я – в том же самом городе, где живёт он… Белецкий!»
Сейчас она уже и сама плохо помнила, в какой конкретно момент началось её увлечение актёром. Несколько лет назад Жека смотрела какой-то российский костюмный сериал и обратила внимание на одного из героев – молодого синеглазого красавца с тонким аристократическим лицом. Она запомнила имя артиста: Александр Белецкий. Потом наткнулась на другой фильм с его участием… Затем на третий… И сама не заметила, когда начала целенаправленно отслеживать его творческую биографию и бегать в кино на все премьеры.
Вскоре интерес к творчеству логично трансформировался в личный интерес. Жеке уже мало было знать, в каких фильмах снимается Белецкий – ей хотелось быть в курсе и остальных событий, которые происходят в его жизни. Так она попала на сайт, посвящённый артисту. Зарегистрировавшись на тамошнем форуме, первым же делом она залезла в тему «Наши личные встречи с Александром», пролистала галерею фотографий актёра со счастливыми поклонницами, которые висли на нём гроздьями, и написала своё первое сообщение:
«Всем привет! Глазам своим не верю, когда вижу все эти фотки. Девочки, вы счастливицы! Скажите, так значит, это правда? Александр Белецкий действительно существует, и он так же красив, как и на экране? :) А у него и в жизни такие же нереально синие глаза?»
Постоянные участницы поприветствовали её и принялись наперебой делиться своими персональными впечатлениями от встреч с артистом. Больше всего, конечно, повезло жительницам Москвы – они имели возможность ходить на все спектакли Александра и посещать телевизионные шоу с его участием. Но были и такие, кто регулярно приезжал в столицу издалека. А некоторые вообще мотались вслед за любимым артистом во время его гастролей по городам и весям. Кому-то даже удавалось поприсутствовать на съёмках фильмов с его участием…
Читая адресованные ей ответы, Жека и завидовала, и радовалась: так значит, Белецкий никакой не небожитель, он вполне доступен для общения! Она почему-то верила, что обязательно тоже увидится с ним вживую.
А затем ей в личку пришло сообщение от Лёли.
«В жизни он ещё красивее. Поверьте, я сама всякий раз цепенею – при каждой новой встрече».
Жеке стало интересно: ясно было, что пишет девушка, которая видела Белецкого неоднократно, хоть и не кичится этим открыто на форуме. Она ответила, поинтересовавшись подробностями, и Лёля прислала ей огромное письмо с историей своей любви… В общем, общение с другими пользователями форума постепенно сошло у Жеки на нет, хотя она периодически заглядывала туда в поисках новостей – а вот переписка с Лёлей, наоборот, продолжилась и окрепла. Жеку тронула откровенность и искренность новой знакомой, которая честно рассказала о своей болезни, а также о чувствах к Белецкому:
«У меня был парень Вадим… В целом неплохой и добрый человек, и ко мне хорошо относился, кроме одной мелочи: ужасно стеснялся появляться со мной на людях. Когда мы оставались вдвоём – Вадим был просто замечательным, нежным, заботливым… а когда оказывались на улице, он явно страдал, видя, как на меня все смотрят. Я и в самом деле довольно коряво двигаюсь, привлекаю тем самым к себе ненужное внимание… Вадиму было неловко ходить со мной рядом, поэтому он избегал слишком уж демонстрировать окружающим нашу связь. В конце концов, мне надоело, и я дала ему понять, что не в восторге от этого лицемерия: если уж любишь – то люби не только за закрытыми дверями, имей смелость признать это вслух. Но, видимо, смелости ему как раз и не хватало. В конце концов, он просто меня бросил».
Несмотря на то, что сама Лёля оправдывала Вадима, говоря, что его в целом можно понять, Жека всё равно считала его классическим мудаком с двойными стандартами. Хорошо, что подруга не держала зла на бывшего парня… хотя расставание с ним далось ей нелегко.
«Это был очень сложный период, – писала Лёля. – Я тогда постоянно плакала, совсем перестала есть и интересоваться чем-либо, замкнувшись на своём горе. И тут вдруг – Александр Белецкий… Он просто вытащил меня из этой чёрной депрессии. Я ожила в тот самый момент, когда впервые его увидела. Билет на спектакль был подарком мамы ко дню рождения. Она и не подозревала тогда, что вместе с Александром подарила мне новую жизнь…»
А затем Белецкий прилетел в Уфу на гастроли – со спектаклем «Евгений Онегин». Жека чуть с ума не сошла, узнав эту новость. Она как раз ехала в автобусе, когда зацепила взглядом театральную тумбу с афишей, и поначалу не поверила своим глазам. Девушка и сама не поняла, как выскочила на ближайшей остановке и помчалась к кассе, что говорила, как отсчитывала деньги трясущимися руками… Опомнилась только тогда, когда увидела в своей увлажнившейся от волнения ладошке заветный билет в третий ряд партера (она, несомненно, купила бы себе билет и в первый ряд, но они были давно расхватаны).
Жека поделилась счастьем с Лёлей, и та от души порадовалась за свою виртуальную подругу, пожелав ей отлично сходить на спектакль, а также дав несколько бескорыстных ценных советов по поводу того, какие цветы любит Александр и о чём с ним можно поговорить, чтобы он заинтересовался, если вдруг представится возможность пообщаться.
Труппа выступала в здании Русского Драмтеатра. Жека сидела в своём третьем ряду и с замиранием сердца наблюдала за артистом. Она плохо понимала, что происходит на сцене, хотя сюжет «Онегина» худо-бедно был ей знаком ещё из школьной программы. Жека вообще практически не замечала других действующих лиц. Точнее сказать, она не обращала на них внимания. Главное – на сцене, в каких-то паре метров от неё, был ОН. Его мимика… пластика… голос… Девушку словно околдовали – она не могла сдвинуться с места все три часа, что шёл спектакль. Она даже во время антракта никуда не уходила из зала – так и сидела, вцепившись в подлокотники своего кресла.
На финальном поклоне Жека постеснялась подходить к сцене с букетом – ей было неловко перед остальными артистами, что она подарит цветы одному лишь Александру. К тому же, уфимцы и так завалили его цветами – большая часть зрителей пришла в театр конкретно «на Белецкого».
Жека решила подстеречь актёра у служебного входа. Она знала, что он непременно скоро выйдет – неподалёку стоял в ожидании микроавтобус, который должен был доставить московских артистов в гостиницу.
Белецкий и впрямь появился довольно быстро, но вспыхнувшая было в Жекиной груди радостная надежда тут же погасла, когда она увидела, что на руке Белецкого, цепко ухватившись за его локоть, повисла ведущая актриса Русского Драматического – местная звезда Александрина Галанина. Отчего-то перед Белецким Жека заробела меньше, чем перед своей именитой землячкой. Будь он один – она подошла бы к нему со своим букетом, не раздумывая. Но при виде Александрины ей стало неловко, почти стыдно.
Галанина, запрокидывая назад голову, отчего красиво колыхалась огненная грива её волос, громко и хрипло хохотала над какой-то репликой Белецкого – чуточку переигрывая, как показалось Жеке. Словно слишком уж хотела понравиться, казаться своей, лёгкой на подъём, весёлой, жизнерадостной и понимающей. Александр и Александрина… Тьфу ты. Как в какой-то дешёвой мелодраме.
Парочка прошла мимо Жеки, не обращая на неё внимания, и двинулась к микроавтобусу. Девушка поняла, что дальше тянуть было некуда.
– Подождите! – растерянно и жалобно пискнула она им вслед. – Александр!..
Белецкий обернулся. Он обернулся, боже мой!!! И уставился на Жеку внимательным взглядом. Чувствуя, как немеет язык, пересыхает горло и подкашиваются колени, Жека бестолково вытянула вперёд руку с букетом, но не смогла больше выдавить ни звука.
– Девушка, – наставительным тоном произнесла Александрина, – артист устал после спектакля. Не надо его беспокоить, рабочий день окончен, человеку нужен отдых. Вы должны и сами понимать, не маленькая… Ох уж эта провинциальная бесцеремонность, – негромко добавила она, потянувшись к уху Белецкого, словно извиняясь перед ним за отсутствие должных манер у уфимцев. Но Жека, конечно же, тоже услышала эту фразу, которая была словно ушат холодной воды, вылитый за шиворот.
– Вы что-то хотели? – не обращая внимания на слова актрисы, доброжелательно поинтересовался Белецкий у Жеки. Та шумно вздохнула и, чувствуя, как краска унижения заливает лицо, зажмурилась от стыда и отчаянно помотала головой.
– Вы уверены? – уточнил он. Почему-то по голосу казалось, что он улыбается (ну как же! смеётся над ней, идиоткой, «бесцеремонной провинциалкой», и над её глупой растерянностью!), но Жека так и не решилась открыть глаза и снова взглянуть в его лицо. Господи, поскорее бы они уже ушли, что ли…
Они и ушли. Александрина ещё что-то сказала ему вполголоса, хихикая – Жека не расслышала, а затем их шаги и голоса стихли.
Девушка продолжала стоять, крепко зажмурившись, до тех пор, пока мимо неё гуськом не прошествовала вся московская труппа. Только услышав шум отъезжающего микроавтобуса, Жека решилась, наконец, открыть глаза. Она стояла в полном одиночестве у служебного входа, окутанная тёплыми июньскими сумерками, чуть подсвеченными желтоватым светом единственного фонаря, и держала на весу злополучный букет. Букет, который так и не решилась отдать, и который сейчас словно жёг кожу ладоней…
Интересно, подумалось ей некстати, Галанина отправится к Белецкому в гостиничный номер или привезёт его на ночь к себе, в свою уфимскую квартиру?..
Эта мысль отрезвила и разозлила Жеку. Она в бешенстве огляделась по сторонам и, завидев неподалёку урну для мусора, в два прыжка подлетела к ней и с ожесточением затолкала цветы внутрь.
Лёле в своём позоре она так и не призналась. Наврала, что вручила букет артисту, и тот принял его с улыбкой и благодарностью.
Нельзя сказать, что это происшествие надолго выбило Жеку из колеи. Да, в первый раз она потерпела неудачу, но… у неё обязательно появится шанс всё исправить. И пусть гора не идёт к Магомету – сам Магомет пойдёт к горе! Жеке поняла, что ей жизненно необходимо поехать в Москву, и уж там, в родном городе Белецкого, брать его тёпленьким.
Погружённая в горячую воду, на поверхности которой колыхались душистые пышные хлопья пены, Жека испытывала такой покой и умиротворение, что даже чуть не заснула. Хорошо, что вовремя спохватилась и вытащила пробку из слива, чтобы спустить воду. Лёля с мамой, наверное, её заждались…
К тому моменту, когда Жека появилась на кухне, где хозяйки ждали её за накрытым столом, она уже совсем успокоилась и смогла смотреть Лёле прямо в лицо. Хоть ей не приходилось до этого близко общаться с людьми, имеющими ограниченные возможности, она догадывалась, что меньше всего на свете Лёля нуждается в её жалости или сочувствии. Поэтому Жека избрала тактику «на равных». Не избегать Лёлиных взглядов. При разговоре обращаться именно к ней, а не призывать маму в посредники или сурдопереводчики. Даже если что-то из сказанного Лёлей казалось неразборчивым – Жека спокойно переспрашивала её, не делая напрасно вид, что всё поняла. Судя по тому, как благодарно засияли глаза подруги, это была идеальная модель поведения со стороны Жеки.
Завтрак был простой, но сытный – яичница с ветчиной, бутерброды с сыром, чай с домашним вареньем. Видно было, что мать с дочерью не жируют, но при этом далеко не бедствуют. Жека напрягла память и вспомнила, что Лёля пару раз упоминала в письмах своего отца: состоятельный бизнесмен, который ушёл из семьи лет десять назад к молоденькой любовнице, а от жены с больной дочерью «откупился» двухкомнатной квартирой в новостройке и ежемесячными переводами немаленькой суммы для Лёли. Видеться с дочкой он больше не изъявлял желания, как отрезало, считая, вероятно, что деньги с лихвой компенсируют ей нехватку родительского внимания. Но Лёлина мама, Ангелина Эдуардовна, всё же работала из дома, делая переводы с английского и французского языков, а Лёля занималась дизайном сайтов и фотошопом. Две сильные и независимые женщины.. одинокие независимые женщины.
Жека предложила отдать им деньги за продукты. Разумеется, она была уверена в том, что они откажутся, но не поиграть в благородство не могла – и затем сполна насладилась зрелищем возмущённых подобным предложением хозяек.
– Женечка! Как можно! Вы же наша гостья! Лёлина подруга! – сделав страшные глаза и протестующе отмахиваясь руками, вскричала Ангелина Эдуардовна. Лёля же произнесла что-то вроде:
– Йааа абыыыух, – и Жека с первого же раза отчётливо поняла, что подруга сказала: «Я обижусь!» – очевидно, делая предостережение на случай, если разговор снова зайдёт о деньгах. Оказывается, воспринимать на слух речь Лёли было не так уж и сложно. Главное – привыкнуть…
Лёлина мама поинтересовалась Жекиными планами на день. Да, суровая февральская погода не располагала к продолжительным прогулками, но всё-таки девушка впервые приехала в Москву, да ещё и ненадолго – обидно было терять драгоценное время…
– Может быть, выберемся все вместе погулять? – без особого энтузиазма предложила Ангелина Эдуардовна, невольно зябко поёжившись, когда взгляд её упал на тусклое сероватое небо за окном.
Жека великодушно отказалась. Ну, нет уж! Таскаться по холоду в модных сапожках на шпильке и короткой шубе – только зря морозить ляжки и задницу.
– Пожалуй, на прогулку и обзорную экскурсию я отправлюсь завтра, – мило улыбнулась Жека. – Сегодня же нам всем нужно отдохнуть перед спектаклем, чтобы хорошо выглядеть.
– Да вы и так красавица! – искренне сказала Ангелина Эдуардовна, и довольная Лёля согласно закивала. Однако обе были явно рады, что им не придётся высовывать носы на мороз до самого вечера.
Окончание трапезы прошло в мире и согласии. Мать с дочерью расспрашивали Жеку о её жизни в Уфе и интересовались, как она доехала. Жека наврала им, что прибыла в Москву в СВ-вагоне – почему-то стыдно было признаваться про свой плацкарт. Впрочем, враньё было Жекиным естественным состоянием. Она жила ложью, дышала ею, чувствуя себя как рыба в воде. Так, ещё в поезде, разговорившись с попутчиками, она тоже наплела им с три короба: заявила, что едет на премьеру спектакля Александра Белецкого по его личному приглашению – они, дескать, давно знакомы. Попутчики верили, восхищались и громко завидовали. Приврать Жека любила всегда, сколько себя помнила – всё по той же простой причине, что ей хотелось казаться, а не быть.
Вот и сейчас, сидя в уютной тёплой кухоньке с милыми гостеприимными хозяюшками, Жека рассказывала о себе: отец у неё депутат, а мама – хореограф, сама Жека работает стилистом-визажистом в лучшем салоне красоты Уфы, а ещё у неё есть парень, модный фотограф, с которым у неё всё серьёзно – планируют вскоре пожениться.
Разумеется, в этих словах не было ни грамма правды.
Вечером им предстояло грандиозное событие – поход на премьеру спектакля «Король Лир», где Белецкий исполнял роль Шута. О новом спектакле гудела вся театральная Москва: накануне состоялся закрытый предпремьерный показ для СМИ, и судя по первым откликам и фотографиям, уже оперативно просочившимся в прессу, это было нечто совершенно потрясающее, равно как и скандальное. Помимо, собственно, Белецкого, в спектакле была занята целая плеяда талантливых и известных артистов, поэтому билеты на первые премьерные дни расхватали за месяц вперёд.
Жеке билет достался бесплатно – благодаря Белецкому. Точнее, благодаря Лёле. Актёр с большим теплом и искренней симпатией относился к свой поклоннице, поэтому время от времени обеспечивал Лёлю с матерью пригласительными на свои спектакли. В этот раз он тоже оставил для них две контрамарки – или «проходки», как называли их современные театралы. Жека поначалу хотела отказаться: ей было страшно неловко, что из-за неё на премьеру не сможет попасть Лёлина мать. Однако Лёля заверила её, что всё в порядке: мама и так ходит с ней на каждый спектакль, так что ей абсолютно не принципиально увидеть «Короля Лира» в первый же день – она всё равно непременно посмотрит его, просто чуть позже.
– Не вздумайте стесняться, Женечка, – развеяла её опасения Ангелина Эдуардовна. – Я как-нибудь переживу. Пока вы с Лёлей будете в театре, я с удовольствием посижу где-нибудь в кафе, выпью кофе, почитаю интересную книжку… А потом встречу вас у служебного входа и тоже поздравлю Сашу с премьерой.
Служебный вход… Это, собственно, и было главной целью Жекиной поездки в Москву. Несомненно, она хотела увидеть «Короля Лира», но увидеть самого Белецкого ей хотелось не в пример больше. Лёля недвусмысленно дала понять, что артист обязательно пообщается с ними после спектакля – он всегда так делает.
– Но там же, наверное, и без нас будет толпа? – неуверенно предположила Жека. – Куча поклонников и поклонниц…
Но Лёля только улыбнулась, как бы призывая её успокоиться и заверяя, что с ними-то он точно пообщается, она гарантирует.
Сам спектакль Жека почти не запомнила. Не поняла. Да и не было особого желания вдумываться-вслушиваться… Она никогда не была поклонницей Шекспира, из всех его произведений более-менее представляя лишь сюжеты «Ромео и Джульетты» да «Отелло». Все остальные шекспировские трагедии и их герои – Макбет, Лир, Гамлет и так далее – смешались в её сознании в одну невнятную бесформенную массу.
Она видела, что артисты играют превосходно. На разрыв. Но не отдавала себе отчёта в том, что именно происходит на сцене. Глаза её были прикованы к одному лишь Белецкому. Несмотря на то, что роль Шута была отнюдь не главной, благодаря своей сшибающей наповал харизме и артистическому обаянию Белецкий безраздельно владел зрительным залом. Во время его ироничных и саркастических монологов публика забывала дышать, боясь упустить хоть словечко. Каждую особенно удачную реплику зал встречал аплодисментами. И Белецкий… он не был Белецким! На сцене находился Шут, персонаж куда более глубокий и сложный, нежели чем просто беззаботный придворный клоун. Это был мудрый и тонкий философ, чьи шутки постепенно делались всё более горькими.
– Для дураков – печальный день:
Все умники страны
Мозги надели набекрень
И стали им равны!
Преданный своему господину до конца, Шут остался с Королём даже после того, как тот лишился всего, что имел, и сделался нищим изгнанником.
– Мы станем с ним рука к руке —
Два круглых дурака:
Один в дурацком колпаке,
Другой – без колпака!
На финальном поклоне Лёля пихнула Жеку в бок, напоминая, что нужно подарить Белецкому цветы. Жека опомнилась, подхватила подругу под локоть, и они обе стали пробираться к сцене. Жека очень нервничала, что им не удастся протиснуться сквозь кордон восторженно-благодарных зрителей с букетами, но, к счастью, публика была воспитанная и соблюдала очерёдность: вручив свои цветы, люди послушно уступали место следующим поклонникам.
Белецкий заметил Лёлю издали, и лицо его осветилось приветливой улыбкой. Жека даже приревновала: она бы много отдала за то, чтобы получить от него такой же радостный и добрый, узнавающий, взгляд…
А дальше Белецкий сделал то, что и вовсе покорило её сердце – принимая букет от Лёли, он легко перехватил её руку и галантно приложился к ладони девушки губами. Лёля была единственной из зрительниц, кому он поцеловал руку! Жека готова была в этом поклясться!
– Не надо меня сегодня ждать! – вполголоса сказал Белецкий, наклонившись к Лёле со сцены и глядя на неё извиняющимися глазами. – У нас сейчас разбор полётов будет, могу сильно задержаться…
Но Лёля только протестующе замотала головой, давая понять, что всё равно дождётся – очевидно, это уже была их сложившаяся маленькая традиция.
Всё это время Жека стояла не шелохнувшись и, продолжая поддерживать Лёлю под локоток, тупо пялилась на артиста. Боже, как же он был прекрасен… Наконец, заметив этот восторженный взгляд, Белецкий скользнул вопросительным взором по её букету и лукаво улыбнулся. Опомнившись, Жека сообразила, что так и не вручила ему цветы от себя лично, и тут же неловко ткнула их в сторону сцены. От смущения она не видела его лица в тот момент, только почувствовала, что он взял букет, а затем услышала негромкое «спасибо».
Всё это заняло не более тридцати секунд. А затем, ещё раз одарив Лёлю (и Жеку с ней за компанию) благодарной улыбкой, Белецкий двинулся к дальнему краю сцены, где томились в ожидании другие зрители со своими букетами.
На Жеку напал какой-то ступор. Пока они с Лёлей шли к гардеробу, получали верхнюю одежду, выходили на улицу через главный вход и, обойдя театр слева, ныряли под арку – к служебному, она не проронила ни слова.
Возле служебки их уже поджидала Лёлина мама.
– Ну, как всё прошло? – кинулась она к девушкам. – Как вам спектакль?
Но даже Лёля с её не совсем внятной речью сейчас была куда более многословным и интересным собеседником, чем Жека – та же просто молчала, продолжая глупо улыбаться.
Затем они ждали Белецкого. Ждали долго, около часа, стараясь не обращать внимания на мороз. То, что артист задерживался, было им даже на руку – толпа поклонниц возле служебки сначала заметно поредела, а потом и вовсе рассеялась. Очевидно, девушки решили, что Белецкий вместе с другими артистами уже давным-давно под шумок покинул театр и уехал домой…
Жека готова была ждать хоть до самого утра. Ей было совершенно плевать на то, что ноги, щёки и уши у неё натурально заледенели. Она намерена была дождаться, чего бы ей это ни стоило. Впрочем, и сама Лёля, и её понимающая союзница-мама тоже не собирались уходить. Видимо, терпеливое ожидание артиста после спектакля было их привычной практикой…
– Ох, – наконец, разглядев за застеклённой дверью знакомую высокую фигуру, радостно воскликнула Ангелина Эдуардовна, – а вон и Саша идёт!
В то же мгновение дверь служебки распахнулась, и оттуда вышел Александр Белецкий собственной персоной.
Чувствуя, как враз затряслись все её поджилки, Жека, тем не менее, сделала шаг навстречу артисту и решительно вскинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Их взгляды схлестнулись – её светло-голубые глаза и его синие, и она невольно зажмурилась, точно обожглась.
Теперь она знала, что это не сказки – можно действительно обжечься о чужой взгляд и сойти с ума.
В один момент.
