bannerbannerbanner
Не просто лучший друг

Юлия Оайдер
Не просто лучший друг

Полная версия

– Я просто не хочу тебя потерять потом! Именно поэтому согласилась на десять идиотских свиданий! – почти кричу я, и мой голос эхом разносится по подъезду. – Мне сложно, Глеб! Я привыкла к тебе, и что-то сейчас изменить по щелчку не получится!

– Получилось бы, если бы я не был тряпкой и поцеловал тебя! – Друг делает шаг в мою сторону, и у меня сердце в груди сжимается от смятения. – Тогда бы ты точно сделала выбор, потому что пришлось бы либо прекратить наше общение, либо сделать новый шаг в отношениях. Другого пути и времени на «взвесить все факты» у тебя бы просто не было. Что бы ты выбрала, а?

Глеб притягивает меня к себе, опаляет кожу частым дыханием и безотрывно смотрит в глаза, словно выжигая душу напрочь.

– Не знаю, – качаю головой я, но даже не пытаюсь выбраться.

А смысл? Я сейчас сама этим разговором подтолкнула нас к точке невозврата.

– А ты представь, что поцелуй был, – щурится он. – Что тогда, мне паковать вещи и съезжать или остаться с тобой?

Нервно сглатываю и стараюсь абстрагироваться от тепла его руки на оголенной части талии, но получается не очень. Его близость стала ощущаться еще острее, чем было раньше, как будто с каждым днем во мне проявляется все больше и больше потаенных чувств.

Мне сложно представить, что поцелуй был, по одной простой причине: мне это ощущение неведомо. Вот такая я, неосведомленная и неопытная. Я задыхаюсь под толщей свалившихся на меня чувств, но не могу разобраться и понять хоть что-то.

Если он сейчас упакует вещи и уедет – мне будет безумно больно. А если останется, то, если ничего не получится между нами, это причинит куда больше боли, ведь так?

– Я не знаю, – снова качаю головой я.

– Представь себе, как это обидно, – морщится парень. – Столько лет быть готовым пойти за человеком в огонь и в воду, а на свой вопрос равнозначный формулировке: «Я тебе не нужен?» – услышать «не знаю». От человека, которого любишь больше всех, не услышать внятного ответа на простые вопросы!

Либо у Глеба окончательно лопнуло терпение, либо на него что-то повлияло, хотя я не видела, чтобы он пил в клубе. А еще он впервые за долгое время употребил ко мне слово «люблю». Раньше мы всегда в шутку друг другу говорили эти слова, но потом как-то фразочка исчезла.

– Ты мне не то чтобы не нужен, но… – мой голос срывается.

– «Не то чтобы», «но», – передразнивает он. – Ясно, пойду собирать вещи. – Рука с моей талии исчезает, и Глеб отступает назад, к нашей двери.

– Ты не понимаешь, что происходит! – От отчаяния я заламываю руки.

– Из нас двоих здесь что-то не понимает только один человек, и это не я. – Парень достает ключи от квартиры. – Я не смогу с тобой жить и общаться как раньше, прости. Последние два года это и так было издевательство, а сейчас вообще чистой воды мазохизм!

Собираюсь объяснить Глебу, как это сложно для меня сейчас – разобраться в своих чувствах. В чувствах, которых слишком много! Но на нижних этажах слышатся чьи-то шаги, в то время как дверь новых соседей распахивается и недовольная Ирина высовывается на лестничную площадку.

– Где тебя черти носили, живо домой! – не сразу заметив меня и Глеба, отпирающего нашу дверь, кричит женщина.

– Не ори, бабок разбудишь – проклянут! – смеясь, в ответ кричит на нее Мия. У девушки в руках скейтборд, она в спортивной одежде и все в той же розовой бейсболке. – Опаньки, привет соседям! – Она раньше матери замечает нас и добродушно машет рукой.

– Привет, – натягиваю на лицо улыбку и здороваюсь с обеими.

Ирина заправляет за ухо светлую прядку и окидывает нас с Глебом странным взглядом. И так день-дребедень, а тут и уровень неловкости нарастает с каждой минутой.

– Какие вы красивые, – произносит она, – на свидании были?

– Да, на свидании, – отвечает Глеб с тенью обиды в голосе и распахивает дверь. Из квартиры моментально выбегает наш суетливый пес и начинает вертеться у его ног, затем переключает свое внимание на меня.

– Спокойной вам ночи, – все так же глупо улыбаясь, говорю я и захожу в квартиру следом за Глебом.

– Не надоело приключения на свою задницу искать?! Люди, вон, образование получают, к самостоятельности приучаются, а ты… – слышу недовольное шипение Ирины на дочь, перед тем как захлопываю дверь.

К моменту как я включаю свет, Глеб уже разулся и ушел в свою комнату. Напротив меня лишь Анубис сидит и виляет хвостом.

Неужели парень и правда соберет вещи и уйдет?

Лелею надежду, что ему некуда податься. Не в гостиницу же он пойдет, верно? У него просто денег на нее не хватит, он же неглупый парень.

Несмотря на мои «успокаивающие мысли», пока я разуваюсь, всячески прислушиваюсь к тому, что происходит внутри квартиры. Слышу какие-то шорохи и недовольную ругань из его комнаты, но зайти внутрь у меня пока не хватает смелости. Сердце никак не успокаивается, как бешеное стучит и не дает мыслить в правильном направлении. А есть ли тут правильное – даже не уверена.

Я не хочу, чтобы он уезжал и даже просто уходил ночевать куда-то в другое место.

Он сильно ошибается, если думает, что я за ним «в огонь и в воду» не пошла бы, он не прав, если действительно считает, что он мне не нужен. Он нужен, совершенно точно нужен, но я не могу подобрать ответ на вопрос, зачем нужен.

Просто потому, что он мне важен и без него я уже не смогу.

Не знаю, что мной руководит, какая вдруг внезапная решимость или глупость. Подхожу к его комнате и заставляю себя постучать в дверь. Парень открывает почти сразу, и я вижу за его спиной чертов чемодан, в котором он привозил сюда свою одежду к учебному году. Внутри все холодеет от понимания, что он не блефовал. Открываю рот и замираю, глядя на его вещи, затем перевожу взгляд на его лицо:

– Ты правда уходишь? Тебе же некуда пойти…

– Перекантуюсь у кореша из универа, а там дальше видно будет, – со вздохом произносит он. – Но больше тут с тобой, в фазе подобного общения, я не смогу. Мне тяжело так же, как и тебе!

В носу предательски пощипывает, глаза застилает пелена слез, по телу проходит дрожь – и это ужасно пугает! Если под выражением «любить до дрожи в коленках» подразумевается именно это состояние, то я определенно Глеба люблю. Как друга или как парня – черт его знает, но без него мой мир точно потеряет все краски.

Не хочу, чтобы уходил. Не хочу, не хочу, не хочу!

– А зачем мне оставаться? – разводит руки в стороны парень. Ох… Кажется, я сказала вслух свои последние мысли. – Продолжать издеваться над собой, травить себе душу твоей близостью и невозможностью толком прикоснуться? Продолжить издеваться над тобой и создавать дискомфорт для жизни? Я же вижу, как ты вся скукоживаешься, как ты боишься посмотреть в мою сторону лишний раз, как ты возводишь стену отчуждения. Не вижу смысла больше, лучше уехать и вообще универ бросить, я все равно туда шел только с тобой за компанию! Веснушка, давай прекратим цирк и наше общение… И да, идея со свиданиями была дерьмовая, а эта игра в клубе окончательно все испортила. Если бы не наш уговор «без рук и поцелуев», я бы даже на секунду не задумался, как только карта упала!

Эмоции из парня просто бьют ключом, его действительно прорвало, и теперь я вижу все те чувства, которые он так умело прятал в себе. Мне было сложно находиться рядом с ним, а каково было ему, я ни разу даже не задумалась.

Идиотский уговор «без рук и поцелуев».

По его глазам в клубе я уже поняла, как он хотел исполнить свое наказание, а я испугалась. Я вообще постоянно чего-то боюсь… Боюсь не сдать сессию. Боюсь стать плохим специалистом, не оправдать надежд семьи, выйти из зоны комфорта, потерять единственного друга, сделать шаг и пойти на риск…

Все вокруг плывет в пелене слез, и я переступаю порог комнаты парня, словно перешагиваю через свой страх, впервые в жизни. Сама не могу понять, что и зачем делаю, колени трясутся, дышать невозможно, но я решительно обнимаю Глеба рукой за шею и буквально впечатываюсь губами в его губы, это даже поцелуем назвать сложно. Но парень замолкает, а меня ведет, закручивает внезапное головокружение из-за всплеска адреналина.

Глава 7
Не просто лучший друг

Секунда, две, три и… не ощутив никакой отдачи от парня, я отстраняюсь. Чувствую себя глупо, потому что в глубине души ждала от него реакции. Надеялась на то, что он возьмет инициативу в свои руки и упростит мне задачу, но Глеб явно не намерен что-то упрощать.

Какая же я дура!

На левом запястье начинает вибрировать умный браслет, оповещая меня о превышении сердечного ритма, но я и так слышу этот яростный грохот в ушах. Боюсь поднять на Глеба взгляд, и в голове даже появляется мысль сбежать, но тишину квартиры нарушает голос моего «друга»:

– И что же ты творишь, Веснушка?

Непроизвольно поднимаю взор к его лицу и замираю, глядя в карие глаза. Чувствую, как в груди все сжимается от страха и… чего-то еще. Чего-то такого пугающего и волнующего.

Что я творю? Правильный вопрос задает Глеб. Очень правильный, но я даже сама ответить на него не могу толком. На глаза наворачиваются слезы, и язык будто бы присох к нёбу. Открываю рот, но вместо ответа лишь облизываю губы, до сих пор ощущая на них жар неумелого поцелуя.

– Ты жалеешь о том, что сделала? – щурится Глеб, всматриваясь в мое лицо.

Отрицательно качаю головой.

– Тогда ответь зачем? – наклоняет он голову набок. – К чему такие риски, если сейчас ты молчишь?

Он не давит, нет. Он словно приоткрывает мне дверь в тайную комнату, где поселились мои желания и страхи.

«Столько лет быть готовым пойти за человеком в огонь и в воду, а на свой вопрос, равнозначный формулировке: “Я тебе не нужен?” – услышать “не знаю”», – сказал мне на лестнице Глеб, а я растерялась и не ответила. Сейчас картинка кажется четче, как будто мне надели очки и я наконец вижу мир без размытия контуров.

– Ты мне нужен, – шепчу я, глядя в глаза Глебу сквозь пелену слез.

 

Что же я творю?!

– Просто как друг? – абсолютно безэмоционально спрашивает он, буравя меня взглядом.

– Не просто… – качаю головой я, до сих пор не понимая, куда приведет меня это спонтанное, рискованное решение.

– Значит, не просто друг? – уголки губ парня дергаются в полуулыбке.

Смотрю ему в глаза, покрытые странным блеском, едва дышу и все же киваю.

– Хорошо, – выдыхает он.

В его мимике прослеживается радость, но он все равно ее пытается скрыть.

– Хорошо?.. – повторяю я, почему-то с долей вопросительной интонации.

– Хорошо. Значит… остановимся на том, что я буду не просто лучший друг, – улыбается он и протягивает руку к моему лицу. Глеб отодвигает в сторону мои волосы, при этом следит за моим взглядом. – Какой у тебя дальше план? Он ведь у тебя точно есть…

– Нет, – едва слышно шепчу я. – На самом деле нет. Ты просто сказал, что уедешь, и я пошла на поводу у эмоций, поплыла по течению, – чувствую, что краснею. Признавать, что я в кои-то веки полезла без плана действий, – дико. – Ты мне очень нужен, очень! Но я боюсь!

– Ты поразительная, – усмехается парень и поднимает вторую руку, прикасается к моей щеке. – Мне понравилась твоя фраза, так что… Поплывем по течению.

Я бы с радостью ответила на это его высказывание, но мне такой возможности не предоставили. Глеб обхватывает мое лицо ладонями и уже целует сам. Делает это так, как хочется ему: безудержно, развязно, со всей той страстью, что сейчас рвется из души парня.

Непривычное чувство простреливает меня с головы до ног. Очень странное, но одновременно приятное до дрожи в коленях. Обнимаю Глеба за шею и позволяю ему стать моей спасительной лодкой, чтобы плыть по течению вместе.

Если когда-то я буду вспоминать свой первый поцелуй, я хочу запомнить именно этот, а не мой глупый «клевок» в губы.

Парень спускает руку к моей открытой спине, проводит вдоль позвоночника, вызывая толпу мурашек, отчего я дергаюсь и совершаю испуганный вдох. Пользуясь моментом, Глеб тотчас захватывает мою верхнюю губу и сильнее прижимает к себе мое тело. Запускаю пальцы в его волосы на затылке, и новая волна жара устремляется в низ живота.

Сумасшествие какое-то… Что теперь будет дальше?

– Ты. Я. Недосмотренный вчера фильм. Моя кровать, – отстранившись и глядя в глаза, шепчет Глеб, снова будто читая мои мысли. Боже мой, я даже испытываю разочарование, что поцелуй прервался, вот насколько мне это понравилось.

Хочу ответить что-то вроде «на дворе ночь», «пора спать», но язык не поворачивается, парень меня попросту околдовал. Спокойно киваю и пытаюсь сделать шаг назад, к двери. Не разрываю визуальный контакт с Глебом, как будто держусь за него, чтобы не свалиться на пол под наплывом новых эмоций.

– Сбегаешь? – приподнимает темные брови он, даже не собираясь выпускать меня из своих рук.

– Эм… Переодеться… Надо, наверное, – не узнавая свой осипший голос, мямлю я.

– Все потом, – отвечает он и, все так же обнимая меня за талию одной рукой, закрывает дверь своей спальни прямо перед носом любопытного Анубиса. – Мне кажется, что, если я тебя сейчас отпущу, ты попросту сбежишь через окно своей комнаты, – смеется он.

Наверное, так оно и было бы. Ну, почти…

– Давай так, все разговоры потом. Все твои попытки накрутить себя – потом. Просто будь со мной, просто живи и не задумывайся. Сможешь? – спрашивает Глеб, и я киваю.

Все как в тумане, в голове нет ни единой рациональной мысли, я просто делаю то, что делаю. Действую по обстоятельствам и согласно своим желаниям. На запястье снова и снова вибрирует умный браслет, как бы намекая мне на завышенный пульс, но мне все так же на него плевать.

Глеб заглядывает мне в глаза, как будто что-то ищет в них, но в результате усмехается и тянет к кровати. Берет с тумбочки пульт от телевизора, заходит в онлайн-кинотеатр и включает вчерашний фильм, отматывая его почти на самое начало. Затем резко садится на кровать и утягивает меня к себе на колени. Не сопротивляюсь, только растерянно хлопаю ресницами и задыхаюсь от чувства предвкушения.

– Досмотрим? – спрашивает «друг», наклоняясь к моему лицу с загадочной улыбкой.

– Досмотрим, – киваю я и сама приближаюсь к лицу Глеба, сокращая расстояние между нашими губами.

Если спросите, о чем фильм, то я снова не отвечу на этот вопрос. Сначала мы сидели и целовались, потом лежали, потом уснули, и вот меня будит мелодия будильника Глеба.

Как и в прошлое утро.

Сердце вмиг подскакивает в груди, и я распахиваю глаза: я лежу на боку в постели Глеба, все в том же вечернем платье, а он сам сопит мне в шею, крепко-накрепко обнимая меня за талию сзади. В памяти флешбэками пролетают воспоминания прошлого вечера, и я испуганно сглатываю. Губы пылают от поцелуев, боже, как это дико…

Эйфория прошла, теперь пришло время посмотреть в глаза реальности, Злата!

Я вчера дала парню надежду, при этом ни капельки не притворялась. Но сейчас… Почему снова чувство жгучего стыда подступает к горлу и заставляет щеки пылать?! Я не привыкла жить так, лезть на рожон и что-то делать, не обдумав при этом дальнейшие шаги, не предусмотрев вариантов развития событий.

Осторожно переворачиваюсь на спину и поворачиваю голову в сторону Глеба. Снова любуюсь его лицом, рассматриваю мелкие черты, как и в прошлый раз, но вот конкретно сейчас я почему-то улыбаюсь. Несмотря на абсурд всего происходящего, мне так тепло на душе, так хорошо…

– Доброе утро, – вдруг, произносит парень и приоткрывает сначала один глаз, затем второй. – Не сбежала?

– Нет, – качаю головой я. – Ты проснулся рано, – продолжаю смущенно улыбаться я.

– Почему это? Разве будильник не прозвенел? – Парень приподнимается на локте, и получается так, будто он нависает надо мной.

– Ты не встаешь раньше третьего, – тихо отвечаю я и непроизвольно опускаю взгляд на его губы.

– Значит, у нас еще есть время.

Глава 8
Одуванчик

Смотрю на себя в зеркало в ванной комнате и поражаюсь – как я до такого докатилась? Уснула в одежде, не смыла косметику, отчего сейчас безумно щиплет глаза, да еще и целовалась с парнем почти всю ночь. И еще утро… Ладно с парнем, с лучшим другом!

Плана дальнейших действий нет, и я даже не знаю, будет ли. Я в полной растерянности, не понимаю, что происходит, но, как ни странно, ощущаю радость. Несмотря на странность всего, что было вчера, мне понравилось, и эти воспоминания будоражат и заставляют сердце в груди трепетать снова и снова.

Рано или поздно из ванной выйти все равно придется, так что я набираюсь храбрости, делаю шумный выдох и переступаю порог. Когда захожу на кухню, вижу Глеба, который занимается завтраком. На нем серая футболка и джинсы, волосы на голове до сих пор растрепаны, а на губах довольная улыбка. Почему-то кажется, что он сейчас счастлив как никогда. Заметив меня, парень улыбается еще шире и перекладывает со сковороды обжаренный с яйцом и сыром хлеб на мою тарелку.

– Спасибо, – отвечаю ему встречной улыбкой я и сажусь за стол. – Сегодня после пар в приют, ты помнишь?

– Помню, не переживай, – кивает он и садится на стул рядом. – Все по плану: из универа домой, кормим, выгуливаем Анубиса и едем в приют, спасать обездоленных.

Тихо «угукаю» и откусываю кусок от нашего импровизированного тоста. Ловлю на себе взгляд Глеба и даже перестаю жевать, потому как сама теперь безотрывно смотрю ему в глаза. Вижу, как парень набирает в легкие побольше воздуха и приоткрывает рот, чтобы что-то сказать.

Только не говори про вчерашнее, прошу… Я не смогу тебе внятно ответить!

– Если ты не хочешь обсуждать, то мы не будем, – усмехается он и придвигает свой стул ближе ко мне. – Но я не буду делать вид, что ничего не было. И тебе не советую…

– А я делаю вид, что ничего не было? – дожевываю откушенный кусок и спрашиваю я.

– Ты снова замыкаешься, и я буквально вижу, – парень протягивает руку к моему виску и нежно прикасается к нему кончиком пальца, – как во-о-от здесь миллиарды шестеренок работают и пытаются найти логику, выстроить план действий…

– Неправда, – дергаю головой я, и рука парня спускается к моему подбородку, большой палец касается губ, и я перестаю дышать.

– Веснушка, просто будь собой. Не думай, не прячься и не ври, вот все, чего прошу, – произносит Глеб и убирает руку.

Из моих легких вырывается выдох, как-то уж слишком отдающий разочарованием. Слишком…

Чтобы прийти в себя после «чар» Глеба, мне требуется несколько минут, а он в это время отправляется на прогулку с Анубисом.

Не думать. Не прятаться. Не врать.

Сложно… Очень сложно, потому что все мысли то и дело возвращаются к нашей ситуации. Мы с Глебом будто поднялись в небо на самолете и не знаем, как им управлять. Ну, я так точно не знаю как.

Собираю сумку на занятия, тянусь к туши для ресниц, но в последний момент все же откладываю ее. После ночи с несмытым макияжем мне нужно дать глазам хотя бы капельку отдыха. Бросаю взгляд на часы – уже пора выходить, а Глеб все еще не вернулся.

Странно.

Подхожу к окну, из которого виден наш подъезд, и замечаю моего друга, безмятежно болтающего с Мией, сидящей на корточках и тискающей моего пса. В груди что-то невыносимо жжет, и я, совершенно инстинктивно, морщу нос и кривлю губы.

Не думать.

Заставляю себя «отлипнуть» от окна и пойти обуваться в прихожую. С неизвестно откуда взявшейся злостью завязываю шнурки на кедах: затягиваю их как можно туже и дергаю с такой силой, что один из них обрывается.

Плевать! Пойду в балетках, значит!

Меняю обувь, уже собираюсь покинуть квартиру и спуститься вниз, но на пороге сталкиваюсь с Глебом. Парень запускает Анубиса в прихожую и ловит меня в свои объятия.

– Мия пристала у подъезда, Биса всего затискала, – улыбается он. – Прости, что заставил ждать, – целует меня в щеку, – только сумку возьму…

Вот и все. Так просто и буднично. Почва под ногами снова разверзлась, и я ощущаю себя последней потеряшкой во Вселенной.

Добираемся до университета и идем по расписанию в нужную аудиторию, занимаем, как обычно, первую парту. Вроде бы все нормально…

Первой парой у нас сегодня мной и всеми обожаемый Райский Вячеслав Олегович, а точнее микробиология. Я всегда была внимательной и очень активной на его занятиях, но сейчас… Я честно стараюсь слушать и записывать то, что он говорит, но тепло руки Глеба, сидящего рядом, всячески меня отвлекает.

Пока преподаватель показывает схему на слайде и объясняет материал, мой друг совершенно бесстыдно разглядывает мое лицо. Боковым зрением замечаю это, но всячески стараюсь не подать вида, потому что Вячеслав Олегович то и дело обращает свое внимание на меня, как бы считывая по моему лицу, поняла я или нет.

Вздрагиваю, когда моей левой руки, лежащей на парте, касается правая ладонь Глеба. Вроде бы не специально, но я все равно поворачиваюсь к нему лицом. Всего на краткий миг, но «залипаю», встретившись с карими глазами, переполненными нежностью. Глеб осторожно захватывает мизинцем мой мизинец, как в детстве «мирись-мирись и больше не дерись», а сам старательно прячет улыбку.

В груди все трепещет от внезапной радости, и я закусываю губу, чтобы не выдать своего волнения. Но вот на чертовом браслете вспыхивает значок сердечка и цифра сто десять, при этом гаджет громко вибрирует.

Торопливо убираю руку, заправляю волосы за ухо и стараюсь сосредоточиться на том, что говорит Вячеслав Олегович, но вот только он молчит, а вся группа что-то пишет. Более того, мужчина смотрит на меня как-то уж очень заинтересованно и подходит ближе к нашей парте.

– Какая-то вы сегодня рассеянная, Шаховская, – с улыбкой произносит Вячеслав Олегович. – Обычно быстрее всех все записываете, быстрее всех все выполняете, а тут, – усмехается и кивает на мою открытую тетрадь, – даже не начали перерисовывать схему.

– Я просто… Я сейчас все сделаю, – хотела было оправдаться, но вовремя себя одернула.

– Без спешки, Злата, если не успеете – я вышлю вам презентацию на почту, – опершись локтем на парту и наклонившись ниже, заговорщически шепчет Вячеслав Олегович.

Краснею и хватаю ручку. Переглядываюсь с Глебом и как можно скорей начинаю срисовывать со слайда изображенную схему. Боже ж мой, что за чертовщина со мной происходит вообще!

– А Богову особое приглашение нужно или у вас с ним один конспект на двоих? – вновь усмехается преподаватель, хитро сощурившись. Собираюсь ответить, но Глеб берет ручку и нехотя начинает рисовать, при этом сверкая злобным взглядом на Райского. – Если вы сюда явились не учиться, а просто отсидеть пары и отвлекать свою обаятельную соседку, может быть, не стоило и приходить?

Вопрос явно был риторический, потому как мужчина разворачивается и возвращается к доске. А вот у меня в груди разрастается неприятное чувство уже знакомого мне стыда.

 

Нужно держать себя в руках, а не витать в облаках!

После замечания Райского остаток пары проходит напряженно для меня, ведь я боюсь даже лишний раз отвлечься. Когда занятие заканчивается, я стараюсь как можно скорее прошмыгнуть мимо преподавательского стола, почти спрятавшись за спину Глеба. Ну, не знаю, стыдно мне и неловко, что мужчина застал меня за «витанием в облаках».

– Он задолбал цепляться, – огрызается Глеб, как только мы выходим из аудитории. – Такое ощущение, что он всю пару только и делает, что на тебя пялится и смотрит, записываешь ли ты за его светлостью!

– Просто мы сидим на самом виду, сложно не заметить два отсутствующих взгляда, – ищу оправдание я, сама не знаю зачем.

Останавливаюсь на площадке между лестничными пролетами и застегиваю молнию на сумке, которую кое-как собрала, чтобы сбежать от преподавательского гнева побыстрее.

– Веснушка, – зовет меня Глеб, и я поднимаю голову, но при этом боюсь посмотреть парню в глаза. Боюсь снова заблудиться в своих воспоминаниях и фантазиях. – Ты слишком напряжена… Это я тебя напрягаю?

Закусываю губу и отрицательно качаю головой, затем собираюсь продолжить спускаться на нужный этаж, но мой «друг» ловит меня за руку и не пускает. Даже не так, он толкает меня в сторону маленького узкого окна с подоконником, находящегося в межлестничном промежутке.

– Мы опоздаем на пару… – все же сталкиваюсь взглядом с парнем и покорно замираю. Сердце вновь начинает гонку, а я пытаюсь сделать вид, что ничего необычного не происходит. – Что?

– Ты о чем-то жалеешь? – пристально всматривается мне в лицо, все так же не выпуская моей руки.

Гляжу в карие глаза моего друга детства и моментально теряюсь в эмоциональном вихре. Необъяснимое ощущение, будто я не стою на ногах, а порхаю в воздухе, это ощущение захлестывает мой разум и дурманит мощнее любого алкоголя.

Жалею ли я? Сложный вопрос… Такого, чтобы «ах, сквозь землю провалиться, сбежать и уехать, лишь бы его не видеть» – у меня нет. Есть некая неловкость, но это скорее от шока. Мой мир перевернулся, и сейчас мне придется адаптироваться, менять свое отношение к другу и принимать его другую сторону.

А еще придется принимать себя… Новую себя, совершенно другую и рисковую. Не подчиняющуюся логике и общепринятым правилам, которым всегда следовала строго. Сейчас как раз хочу нарушить одно из правил настолько сильно, что, кажется, умру, если не сделаю этого!

– Нет, не жалею. Просто не привыкла показывать свои чувства на людях, ты же знаешь, – отвечаю я и, дождавшись, пока за спиной Глеба пройдут все студенты, делаю последний, разделяющий нас шаг вперед. Прижимаюсь к парню и целую в чуть колючий подбородок. – Прости, больше так не буду, а то…

– Кто-то увидит и подумает, что ты легкомысленная девчонка, я понял, – на его губах расползается милая улыбка, и я при этом чувствую себя невероятно счастливой. – Ты определенно меняешься, – подмигивает он. – В лучшую сторону.

Для кого-то в лучшую, а для себя вот я пока не определилась наверняка в какую.

Прослушав еще несколько лекций, мы с Глебом по плану возвращаемся домой, чтобы перекусить и поехать в приют. Стоит только переступить порог квартиры, как парень сгребает меня в свои объятия и целует. Без предупреждения, жадно и горячо до такой степени, что у меня выбивает из легких весь кислород, я дышать не могу.

– Мечтал это сделать все те несколько часов в универе, – усмехается парень и прижимает меня к себе.

Еще никогда я не была так рада суетящемуся в ногах и лающему Анубису, честное слово! Я просто не знаю, что ответить Глебу на подобные его фразы, и не знаю, что бы он хотел услышать.

– Кто греет поесть, а кто идет гулять с Бисом? – приподнимает брови Глеб.

– Я схожу, ты был утром, – отвечаю я и беру поводок.

Мы тратим около получаса на сборы и отправляемся в приют. Он находится на самой окраине города, неподалеку от теплоэлектростанции и дачных участков. Глухой забор, металлические ворота и страховочная сетка встречают нас вместе с громким собачьим лаем.

– Мы по волонтерской программе, куда нужно пройти для ознакомления с работой? – спрашивает Глеб у мужчины, стоящего возле ворот.

Я же пока занимаюсь осмотром местности. Первое, что я замечаю еще у входа, – это специфический запах. Запах смолы, древесных опилок и душок выгребной ямы. А еще узнаваемо пахнет псиной. Мой папа был кинологом, и каждый раз, когда Арман – его пес, намокал под дождем или нырял в пруд возле нашей деревни, отчетливо ощущался именно этот запашок.

Дорожки на территории приюта где-то засыпаны асфальтной крошкой, а где-то просто землей, что уже говорит о том, что приют выживает так, как может, используя подручные средства. Вольеры здесь расположены полосами, буквально по два-три метра на собаку среднего размера. Радует то, что внутри крытых вольеров есть настил из досок, а значит, животным не холодно и в дождь, вода не заливается к ним в клетки.

Из рабочего персонала я замечаю только одну женщину в относительно чистой униформе ветеринара и троих разнорабочих, насыпающих корм в миски. На самом деле картина удручающая. Особенно веет тоской, когда мы проходим мимо клеток с животными. Какие-то собаки бросаются на решетки и громко лают, выплескивая на нас свой гнев и обиду, какие-то просто бегают по своему вольеру и смотрят на нас с подозрением, будто ждут удара или наказания, а есть те, кто даже головы не поднимает в нашу сторону, они просто продолжают лежать в углу и, смирившись с ситуацией, смотрят в одну точку.

– Бедные, – вздыхаю я, глядя на грустную дворняжку, – если б я могла, то всем бы им помогла!

– Мы здесь именно для этого, – улыбается Глеб и берет меня за руку.

Мы как раз подошли к небольшому строению, напоминающему ангар, вокруг которого и выстроены множественные ряды вольеров и клеток. Кстати, мне показалось или здесь не только кошки, собаки, но и другие животные есть?

– Здравствуйте, мы студенты из ветеринарного, пришли по объявлению. Волонтеры, – говорит Глеб, как только мы заходим внутрь.

Внутри этот «ангар» представляет собой небольшой офис, заваленный всякими бумажками, папками и мешками с кормами и тряпками – пожертвованиями для животных. Сбоку замечаю несколько дверей, на одной из которых прикреплена вывеска «Лечебница».

– Здравствуйте, это с вами мы общались по телефону? – подходит к нам невысокая женщина лет сорока. – Меня зовут Елизавета Андреевна, но лучше просто Лиза.

На ней болоньевый, изрядно испачканный спортивный костюм, и волосы собраны в небрежный пучок. На поясе у нее самодельная тканевая сумка, из которой торчит антисептический спрей, ножницы и несколько пар перчаток. Видимо, это и есть дочь Нины Петровны, потому что черты лица один в один.

– Да, – киваю я. – Мы хотели бы узнать, чем можем помочь и что нужно делать…

– Так что делать с рыжим-то?! – перебивает меня мужчина, держащий в руках пластиковую переноску с напуганной рыжей кошкой внутри.

– Денис, я не знаю! – всплескивает руками женщина. – Ну куда я его дену, такого домашнего?! Себе домой возьму, что ли?! У меня и так уже комплект друзей, как у Оушена![1]

– Так это… Чо… В клинику, что ли, вернуть? – растерянно спрашивает мужик.

– Боже мой, Деня, дай сюда и уйди отсюда! – огрызается Лиза и вырывает из рук мужчины переноску. Заглядывает внутрь, сквозь миниатюрное окошко, и, тяжело вздохнув, ставит переноску на стол. – Видите, как оно бывает? – обращается она уже к нам. – Люди ребеночка завели, а у ребеночка аллергия. Так они здорового, чистого и привитого кота привезли в клинику на усыпление! Ну а клиника, конечно же, сдала это чудо нам.

Я слишком люблю животных, и для меня подобный сценарий – дикость. Человек не вправе лишать жизни животное.

– Красивый, – заглядывает в переноску Глеб. – А если попробовать пристроить в добрые руки, мне кажется, желающие будут… Я даже могу спросить у одной своей знакомой, прямо сейчас. Она кота хотела завести.

– Если человек хороший и заботиться будет, то конечно – звони! – воодушевленно кивает женщина и наклоняется к коту в переноске. – Если все получится, завтра уже будешь у новых хозяев. Эй, Одуванчик, не бойся.

1Отсылка к фильму «Одиннадцать друзей Оушена».
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18 
Рейтинг@Mail.ru