Юлия Резник
Навеки твой. Прощай
Глава 1
Таир был с головой погружен в работу, когда дверь в его офис резко распахнулась, и в кабинет ураганом влетел глава его предвыборного штаба. Учитывая то, что тот распрощался с ним не более чем пару минут назад, случилось, видимо, и впрямь что-то экстраординарное. Иначе он бы ни за что не вернулся, торопясь домой, к жене и ждущим его одного гостям.
– Включай телевизор! Скорее… Ну?! Чего смотришь? – задыхаясь, прохрипел Мамаев и, согнувшись пополам, уперся в колени ладонями. – Там… Там… просто озвереть, что.
Таир щелкнул пультом, лениво гадая, что же привело его обычно спокойного и рассудительного помощника в такое состояние. Но стоило взглянуть на экран, как он сам чуть не вскочил, ощущая непреодолимую потребность действовать. С большим трудом он заставил себя оставаться на месте и, лишь хищно сощурившись, невольно подался немного вперед. Но с каким бы вниманием он ни вслушивался в сказанное, ему пришлось пересмотреть ролик еще раз в записи, чтобы просто поверить в то, что это происходит на самом деле.
– Добрый день. Если он, конечно, добрый, – робко улыбаясь, начала свое обращение жена его основного соперника на будущих выборах. – Сегодня я выступаю не от имени своего благотворительного фонда, не как дочь третьего президента и не как жена всем известного депутата. Я всего лишь запуганная женщина, мать… которая вынуждена обратиться к общественности, чтобы получить развод. Поверьте, я много раз пыталась сделать это цивилизованно. Не поднимая бурю… Но выбора мне не оставили. Вот уже несколько месяцев я живу фактически в заточении. Мне угрожают. Мне дали понять, что если я уйду от мужа, у меня отберут сына…
Таир растерянно провел ладонью по затылку.
– Ну?! – назойливой мухой гудел над ухом Мамаев. – Ты понимаешь, что это означает?! Представляешь, как эта бабенка нам подыграла?!
– Да помолчи ты! Дай подумать… – рявкнул Уваров. Вышел из-за стола, сунул руки в карманы и под ошалевшим взглядом сторонника, с которым никогда прежде не разговаривал в таком тоне, пересек комнату, чтобы остановиться лишь у окна.
– Может, объяснишься? – прилетело в спину. Голос Игоря звучал возмущенно. Тот закипал. И да, Таир отдавал себе отчет, что перегнул палку. Может быть… Но извиняться он ни перед кем не стал бы. Тем более перед главой штаба, которому платил из собственного кармана.
– Валерия Калинина – достойная женщина. Чьей бы женой она ни была. Прояви больше уважения!
– Валерия Исаева, – уточнил Мамаев. Обычно Таира вполне устраивала такая дотошность, что другие, впрочем, называли педантичностью и скрупулезностью, сейчас она заставила его поморщиться.
– Это ведь ненадолго, так? Она добивается развода.
– И попутно обвиняет мужа в насилии и угрозах. Да он теперь политический труп.
Мамаев ударил по жирным ляжкам и растянул губы в акульей улыбке, а Таир отвернулся. Что бы он сейчас ни сказал, Игорь, как воду, перенаправит беседу в нужное русло и ни за что не даст свернуть той с пути, подгоняя ее точно к цели. Их цель – победа на выборах. Таир сам ее обозначил.
– Мы его теперь раздавим! Живого места от него не оставим. Разнесем в пух и прах… Правда, придется переписать все твои речи, но…
– Не гони коней.
– Что?! Да это же верняк, Таир!
Уваров обернулся. Нерв на его щеке дернулся. Руки в карманах сжались в кулаки. Да, он хотел победить. И заявление Валерии давало ему в руки, считай, все козыри. Если использовать то, что она сказала. Если правильно выкрутить ситуацию… Уж он-то знал, как. Но… Но!
– Кажется, ты торопился к жене. У вас годовщина свадьбы. Не так ли?
– Так…
– Вот и поезжай. Остальное… – Таир кивнул не то в сторону телевизора, не то компьютера, – подождет.
Мамаев нахмурился, но, подумав, кивнул и, прихрамывая, пошел к двери. Он всегда знал, когда лучше отойти в сторону. И был гибким, словно змея. Ценное качество, которого Таиру недоставало. Сам он был скорее бескомпромиссным. Да, это не добавляло ему сторонников, но кого это волновало? Если ты каждый раз побеждаешь, многое сходит с рук. Люди любят победителей. Победителям прощают едва ли не все. Таир мог позволить себе некоторые вольности. Он и позволял… себе оставаться собою.
Когда за главой штаба закрылась дверь, Таир вернулся к компьютеру. Пошевелил мышкой, и из темноты, поглотившей экран, всплыли очертания женской фигуры. Ролик стоял на паузе. Лера на экране будто замерла, чуть приподняв брови домиком и округлив рот.
А в детстве он звал ее Леей…
Таир коснулся лба пальцами, с удивлением, граничащим с шоком, отмечая, что те легонько дрожат. Шумно выдохнул. А потом, так и не решив, как быть, вернулся в кресло. И мысленно отмотал пленку памяти на двадцать пять лет назад.
– Ну, вот… Кажется, и приехали, – сказал отец, заглушая мотор.
Таир, которому на тот момент было двенадцать, и он считал себя уже достаточно взрослым парнем, кивнул. Радости от переезда он не испытывал совершенно. С другой стороны, отец, наконец, нашел работу, и это не могло не радовать, потому как уже почти полгода, с тех пор, как он был вынужден подать в отставку, с работой у него было туго. Для военного, чья карьера была разрушена нежеланием принимать участие в бойне, которую почему-то называли войной, вакансий было не так уж много.
– Зато я остался в ладу сам с собой, – по-армейски скупо пояснял отец. А Таиру большего и не требовалось. Достаточно было знать, что тот поступил по совести.
– Дом просто огромный.
– Да… Работенки здесь – невпроворот.
Отец должен был возглавить охрану хозяина этого замка. Время было неспокойное. Девяносто шестой. Без телохранителей в то время ходили разве что полные идиоты.
Вместе с отцом Таир вышел из машины. Двери хлопнули.
– Ну, пойдем…
Здесь ничего не напоминало о мегаполисе, находящемся в нескольких десятках километров. Было тихо и как будто безлюдно. Полынная горечь забивалась в нос, а еще сырость, идущая от реки, которая блестящей лентой вилась прямо вдоль дороги, а потом как будто оборвалась.
Таир зябко поежился. Дело двигалось к осени. Столбик термометра безбожно врал, обещая комфортные двадцать три, но стылый ветер заставлял кутаться в мастерку от спортивного костюма, который к тому же был ему мал.
Он старался не думать о том, что его ждет на новом месте. Знал только, что в гимназии, в которую ему теперь предстояло ходить, учатся одни мажоры. И это не сулило ему ничего хорошего. Такие истины усваиваешь как-то сразу. Все же между детьми, рожденными в семье с достатком, и всеми остальными пролегает огромная пропасть. Таир это понимал, хотя его не баловали, даже когда была такая возможность. Просто раньше его уважали за то, кем был его отец, и на многое закрывали глаза. Например, на его далеко не славянскую внешность, доставшуюся от матери. Но с тех пор, как отца уволили из армии, обвинив чуть ли не в измене родине, все изменилось. Таир стал изгоем. И, может быть, он бы порадовался тому, что ему больше не придется ходить в ту школу. Да только мальчик понимал, что в новой ему будет только хуже.
Они поднялись по ступеням и зашли в дом. Отца встретил устрашающего вида мужик и проводил в кабинет, велев Таиру дожидаться в кухне. А где искать ему эту кухню – не сказал. Пришлось идти наобум. По длинному гулкому коридору. Вертя во все стороны головой, потому что никогда еще Таир не видел подобной вычурной роскоши.
К счастью, мальчик выбрал верное направление. И вот там он ее и увидел…
Лера сидела на табуретке и нетерпеливо ерзала. Маленькая, светловолосая, вся такая беленькая и румяная, словно фарфоровая статуэтка.
– Ну, долго еще? Долго, Нюр?
– Не крутись! Иначе я тебе петухов наделаю!
Не то чтобы Таир не знал, кто такие петухи, просто он не совсем понимал, как их можно наделать. Да ему и дела до того не было. Он с удивлением разглядывал красивое, будто свадебное, платье девочки. Да так засмотрелся, что нечаянно опрокинул стоящую на краю столешницы чашку на пол. Все, кто были в комнате, обернулись на звук. Нюра всплеснула руками:
– А это кто у нас тут?
– Меня зовут Таир. У моего отца встреча… встреча…
– С моим отцом, – подсказала девочка.
– Ну, этого я не знаю… – отчего-то смутился Таир, – мне велели подождать в кухне.
– Вот и отлично! Будет нашей имениннице компания!
Очевидно, девочка нарядилась по случаю праздника – догадался Таир.
– Меня зовут Лея.
– Лер-р-ра. Лер-р-ра. Ну? Ты же уже сто лет как научилась рычать… – пробормотала Нюра, сметая валяющиеся на полу осколки в пластмассовый синий совок. Лера отмахнулась от слов… потом Таир понял, что это была домработница, а тогда он этого не знал, и заявила:
– Сегодня мне исполнилось восемь. Я стала большой. Хочешь торт?
Таир усмехнулся, потому что никакой большой она не была. И ему, двенадцатилетнему, она казалась крохотной, как… Дюймовочка.
– Может быть, задуешь свечи?
В голосе Нюры Таир безошибочно определил жалость, но тогда он еще не знал, чем она вызвана.
– Нет. Я подожду маму и папу.
Однако в тот день ни ее мать, ни отец в кухню так и не спустились. А вместо живой собачки, о которой Лея мечтала, в комнате девочку ждал огромный, ростом больше ее самой, медведь. Гораздо позже, из разговоров слуг в кухне, Таир узнал, что даже этого медведя для Леры в последний момент купила секретарша ее отца. Так уж вышло, что, будучи дочерью самых богатых людей в округе, в том, что по-настоящему имело значение, маленькая Лея была беднее церковной мыши…
Возвращая Таира из трясины воспоминаний, в дверь коротко постучали. Так делал только один человек. Таир поспешил открыть.
– Отец… – сказал он, пропуская в кабинет инвалидную коляску.
– Привет. Ты видел?
Таиру было понятно, о чем его спрашивают, поэтому юлить он не стал.
– Да… – провел ладонью по затылку, растер шею. Отвлекся всего на секунду, и чуть было не пропустил брошенный отцом теннисный мяч. Так тот тренировал его реакции. Они должны были быть мгновенными. Они и были…
– Что думаешь делать?
Таир пожал широкими плечами. Он ведь не знал… никогда не догадывался даже, как его Лея на самом деле жила. Сначала Таир надолго потерял её из поля зрения, потом видел лишь ту картинку, которую его оппонент Исаев демонстрировал для прессы. Красивую картинку, да. Так что сейчас, когда правда всплыла наружу, он не понимал, что делать. Чисто по-мужски ему хотелось навалять тому, кто её… да нет… любую женщину… вот так. Отец говорил, что в нем слишком развит инстинкт защитника. Возможно, эти инстинкты сейчас и включились, как знать? В любом случае, когда он думал о том, что ей довелось пережить, у него начинала свербеть кожа, будто кто-то живой в этот момент пытался выбраться изнутри наружу. Может быть, затаившийся в нем зверь.
– Посмотри на меня! – велел отец. – Ты не станешь в это вмешиваться. И не будешь ставить под удар все, чего достиг, из-за этого… Этого…
Его старик обычно не выбирал выражений. Тем более, когда они были наедине. И то, что он не мог подобрать слов, означало, что отец просто не знал, на каком ругательстве ему остановиться. А это что-то да значило.
– Я и пальцем его не коснусь, – послушно повторил Таир.
– И не будешь лезть в семью. Пусть они сами разбираются со своим дерьмом. Держись от него подальше.
– Мне показалось, что от этой семьи ничего не осталось. Разве нет?
– Может, и так. Только тебе-то что?
– Ничего, – в очередной раз пожал плечами.
– Ты не станешь в это лезть! Она – не твоя забота, – повторил отец и выехал прочь из комнаты, не оставляя Таиру шанса ввязаться в спор. Впрочем, он и не собирался… Лезть. По крайней мере, пока… С другой стороны, разве кто-то скажет ему хоть слово, если он приставит охрану к хрупкой женщине, которой угрожает муж-психопат? Таир понимал, что одним видеообращением Лера себя не обезопасит. Вряд ли Исаев откажется от нее так просто, после всего, что он предпринял, дабы не допустить их развода.
Усмиряя ворочающегося и рычащего зверя, Таир взял трубку и набрал номер своего давнего армейского приятеля, которому сейчас принадлежало крупнейшее в стране охранное агентство.
– Какие люди! – восхитился на том конце провода Руслан Белый, но Таиру сейчас было не до шуток.
– Рус, мне нужна охрана. Точнее, не мне. А одной женщине…
Глава 2
Лера до последнего не верила, что в самом деле на это решилась.
– Стоп. Снято… – пробормотал высокий парень, который здесь был кем-то вроде ассистента.
– Может быть, надо еще один дубль? – всполошилась ее адвокатша. Лера была ей очень благодарна – не каждый бы решился нажить себе врага в виде ее мужа, но… нет. На второй дубль ее сил просто не хватило бы. Она поднялась со стула и огляделась в поисках сумочки. В последнее время Лера была как никогда рассеянна и вечно забывала, что где лежит.
– Нет, – улыбнулась она. – Нет, Юля, спасибо… У меня совершенно не осталось времени, я…
Вранье Лере давалось всегда нелегко. Спешить ей было особенно некуда. Делами фонда сейчас занималась ее помощница, так что, говоря откровенно, если бы Лере позволили, она бы вообще навсегда осталась в этом красивом офисе. Где каждый предмет был, кажется, на своем месте, каждая книга и безделушка. Спала бы на шикарном диване, глядела в окно, а на обед выходила бы исключительно в чьей-то компании. Мир за пределами этого кабинета был слишком враждебным для одиночного плавания.
– Валерия, вы уверены, что мы можем заливать это на канал? Обратной дороги не будет. Даже если мы потом удалим видео, оно разлетится по сети с молниеносной скоростью.
– Да. Я понимаю. Вы… можете его опубликовать.
Голос Леры звучал гораздо более уверенно, чем она себя чувствовала.
– Послушайте, я действительно верю в то, что эта запись вас обезопасит. Но вы же понимаете, что я не могу вам этого гарантировать? – голос адвокатши смягчился. В нем проступило даже волнение. Лера подумала, что она, наверное, выглядит жалко, раз с ней разговаривают, как с душевнобольной, но никак этого не прокомментировала. По крайней мере, эта женщина была с ней честна. – Только вы знаете, как далеко готов зайти ваш муж, – добавила она тихо.
Если бы Лера была одна, если бы больно было только ей, если бы от этого зависело только ее будущее, и никого больше, она бы, может, никогда не решилась на такое безумство. Но у нее был сын. И ради него она…
– Публикуйте. Прямо сейчас. Я хочу это увидеть.
В силу своей работы Юля Вишневая повидала многое, но никогда еще она не сталкивалась с человеком, подобным Валерии Исаевой. Она собрала много информации не только на ее мужа, но и на неё саму, в попытке найти бреши в той линии защиты, которую выбрала, и вот теперь смотрела на эту непостижимую женщину и гадала о том, почему самым лучшим людям приходится так нелегко.
– Приготовьтесь к шквалу телефонных звонков от прессы, – предупредила она, откашлявшись.
– А вы? Вы приготовились?
– Э-э-э… – Юля впервые столкнулась с тем, что клиенту не все равно на такие моменты, что-то встрепенулось, зашевелилось внутри. Может быть, очнулась после долгого сна вера в людей? И во что-то хорошее… – Да, мы уже выделили человека под это дело. Остальное я буду курировать лично.
Пока они болтали, тот самый парень залил видео на Ютьюб-канал адвокатской конторы. Выпрямился. И довольно растер ладони. Мужчины… Им только дай развязать войну! Лера с Юлей переглянулись, думая примерно об одном. Как всякие женщины, они бы многое отдали за мир во всем мире. Война была чужда их женской природе. Да только некоторых битв было не избежать. И, как правило, это были самые кровавые битвы.
– Если я больше не нужна, мы, пожалуй, пойдем. Артем, милый, собирайся…
Тёмка оторвался от своего айпада и сполз на попе к краю дивана. Сын дался Лере нелегко. И, может быть, в качестве своеобразного извинения за это мальчонка был ее точной копией. Белые льняные волосы, яркие глаза… Чтобы свет в них не потускнел, Лера это все и затеяла.
Вместе с сыном они вышли в приемную. Девочка секретарь тут же побежала за куртками. Когда Лера решилась на побег, времени на сборы не осталось. И они с Темкой смылись, в чем были. Захватили только самое важное. Старую коробку с фотографиями и немного денег на первое время.
Телефон зазвонил так резко, что Лера вздрогнула. Прижала ладонь к груди, в которой взволнованно подпрыгивало сердце, и замерла испуганно.
– Мам, телефон! – пропыхтел Тёмка.
– Да-да… Я слышу.
Непослушными деревянными пальцами выудила свой айфон. И вздохнула так резко, что заболело под ребрами.
– Надо полагать, звонит ответчик? – спросила Юля.
Лера судорожно кивнула. Ответчик… какое красивое слово. В контексте Исаева ей оно нравилось гораздо больше, чем опостылевшее «муж». Но гораздо меньше, чем, скажем, «бывший».
– Вам необязательно отвечать.
Наверное… Она бы могла убавить звук. Или выключить телефон вовсе. Да только, если битва тебя настигла, встречать её нужно лицом к лицу. И вовсе не потому, что не страшно, а потому что спина – мишень, по которой нельзя не ударить.
Лера приняла вызов и молча поднесла гаджет к уху.
– Ты спятила! – заорал Исаев на том конце связи. В трубке еще слышались голоса. Будто его кто-то одергивал или успокаивал. Глупые. Неужели они не знали, что когда тот впадает в ярость, это попросту без толку? – Ты совсем выжила из ума!
Дальше последовал поток отборной брани и оскорблений, которые Лера по привычке пропустила мимо ушей.
– Все сказал? А теперь присядь, выдохни и хорошенько подумай над тем, что я говорила тебе тысячу раз.
– Какого черта ты разговариваешь со мной, как с последним дебилом?! Я тебе позволял так со мной говорить?!
– Ты больше не в праве мне что-либо позволять. Я ухожу от тебя. Лучше отдай мой паспорт. Клянусь, если потребуется, я сделаю новый, но все равно… Ты меня слышишь? Все равно с тобой разведусь.
Лера вышла в коридор, чтобы Тёмка не слышал их разговора, медленно добрела до лифтов и спряталась за кадкой с раскидистым фикусом. Что-то гудело… То ли лампы, то ли это страх, резонируя внутри, отдавал в уши.
– Попробуй. И, клянусь, Тёму ты больше не увидишь.
– Давай! Рискни! Забери его… И сразу же ставь крест на своей карьере. Я не пустила в ход снимки из больницы… да. Но, тронь его – и я ни перед чем не остановлюсь… Клянусь, ни перед чем!
Самый злобный зверь – зверь, загнанный в угол. Лера отбила вызов и отбросила от себя телефон, будто тот вдруг стал ядовитым. Гаджет звучно шмякнулся о мраморный пол (каждому уважающему себя адвокату полагалось работать в офисном здании с мраморными полами) и, прокатившись где-то с метр, остановился.
– Валерия, может быть, мы все-таки наймем вам охрану? – послышался еще более мягкий голос адвокатши. Лера зажмурилась, чтобы совладать с бушующими внутри эмоциями. А спустя какой-то миг безмятежно улыбнулась и покачала головой:
– Нет. Спасибо. Это… ничего не даст. Если он захочет нас… – взмахнула рукой, не договорила и снова улыбнулась. То, как эта женщина владела собой, вызывало восхищение. Но Юля слишком хорошо понимала, как закалялась такая выдержка. Лера держала спину настолько прямо, что ее острые лопатки напоминали обрубки крыльев.
– Может быть, я могу для вас еще что-то сделать?
– Нет. Спасибо. Артем… Сынок, мне тебя еще долго ждать?
Лера наклонилась, подобрала телефон. Экран, к удивлению, не разбился. Хотя ей казалось, что она вложила в бросок всю свою ярость.
Тёмка выскочил из офиса в коридор. Его длинный шарф волочился по полу, и Лера остановилась, чтобы его поправить. Как раз приехал лифт. Ее всегда окружали люди, но теперь, зажатая со всех сторон куда-то спешащим офисным планктоном, Лера все больше нервничала. Сейчас они все разбегутся по своим делам, и она останется одна. В чужой снятой наспех квартире, в которой властвовали тени и страхи.
– Мам, а Дед Мороз теперь ко мне не придет?
– Что? – Лера моргнула. – Это почему же?
– Ну, он же не знает, где я теперь живу, – терпеливо объяснил мальчик.
Огромный ком поднялся откуда-то изнутри, прокатился вверх по пищеводу и застрял в глотке. Лера вздохнула так тяжело, что редкие мохнатые снежинки, кружащиеся в воздухе, отнесло прочь.
– Мы ему сообщим!
– Как?
– Напишем письмо и оставим его в морозилке.
Она даже не была уверена, что морозилка в их квартире включена, но сути это не меняло.
– А-а-а, – протянул Тёма, – я думал, ты просто отправишь ему е-мейл.
Вот что значит современный ребенок! Лера улыбнулась, склонилась над сыном и крепко-крепко его обняла.
– Фокус с морозилкой надежней.
Лера похлопала по карману пальто, в котором снова ожил телефон. На этот раз номер был незнакомый. Она сверилась с часами на запястье. На то, чтобы узнать ее контакт, у журналистов ушло чуть меньше получаса.
– Тёма, а хочешь мороженого?
Чуть в стороне, в соседнем от здания бизнес-центра доме, мигала вывеска Баскин Робинс. Тёмка затряс головешкой, и следующий час они провели с сыном в кафе. Домой вернулись поздно. Тёма уже клевал носом. Лера загнала сына в ванную, и пока тот мылся, застелила его постель одноразовой пеленкой. Она могла сколько угодно себя обманывать, врать, что Тёма никогда не видел, как Исаев её бьёт, но… четырёхлетние мальчики с крепкой психикой обычно не писаются в постель по ночам. И не боятся спрятанных по углам чудовищ.
Что, если она опоздала?
Нет-нет. Не может быть! Заглушая ход собственных мыслей, Лера щелкнула пультом от телевизора. Не глядя на экран, нагнулась, чтобы распрямить две маленькие складочки на покрывале, и замерла, услышав его голос…
Почему он до сих пор так на нее действовал? Она не знала. Когда Таир уехал в тот год, его голос звучал иначе. В нем еще не было этих хриплых ноток. Он был выше. Более детским, что ли? А сейчас совершенно ведь незнакомый. Но в то же время знакомый настолько, что у нее все внутри цепенело. И только сердце, напротив, тарахтело в груди, как заведенное. Тук-тук-тук.
Ноги совсем не держали. Лера села. Вцепилась пальцами в простыню, которую вот только что с таким усердием распрямляла. Моргнула, стряхивая с глаз блестящую пелену. И сама на себя разозлилась! В конце концов, если бы он ее не бросил, её жизнь не сложилась бы так. Если бы он только ее не бросил…
Поймав себя на этой мысли, Лера запнулась. И рассмеялась… Большего абсурда она не могла и придумать.
– Мама! Я все! – проорал во всю глотку Тёмка.
Лера вскочила и побежала к сыну. Тот, как всегда, выбрался из ванны, толком не вытершись, и теперь стоял на холодном полу в луже воды. Лера замотала его в полотенце, чмокнула в нос и на руках понесла в комнату.
– Не выключай свет! – велел Тёма, когда она, думая, что тот уснул, уже кралась к выходу.
– Как скажешь, мой хороший. Как скажешь…
Обычно Лера ложилась поздно. Но тот день измотал ее до предела. Она быстро обмылась и юркнула в постель. Где-то там… за пределами этой комнаты, набирал обороты скандал. Но она не интересовалась его подробностями. Ей не было дела до того, кто и что скажет. И как воспримет её слова. Все, чего она хотела – свободы. Много или мало для женщины, которая никогда ее не имела?
А потом зазвонил городской… Лера полагала, что такой связью уже никто не пользуется, поэтому даже не сразу поняла, откуда идет звук. Конечно, самым правильным в сложившейся ситуации было не брать трубку. Ведь ей на этот номер звонить не могли… Но что-то будто толкало ее вперед. К небольшому журнальному столику.
– Да? – облизав пересохшие губы, прошептала она.
– Неужели ты действительно думала, что от меня спрячешься?
Стайка колючих мурашек подняла тонкие, невидимые глазу волоски на предплечьях.
– Чего ты хочешь, Паша? Я ведь сказала, что между нами все кончено. Я… не хочу это продолжать.
– Я знаю, ты на меня обижена. Я… понимаю, что перегнул палку в последний раз, но, черт, Лер, этого больше не повторится. Я клянусь тебе, не повторится! Слышишь?!
Вот так всегда. Извинения – это последняя стадия. Они каждый раз следуют за оскорблениями и угрозами. Сценарий прописан в деталях и никогда не меняется. За столько лет Лера выучила его наизусть.
– Я слышала это много раз. И потом все повторялось. Снова и снова…
– Прости меня…
Почему именно она должна прощать? Почему прощать должен непременно обиженный? Кто придумал этот бред? И где набраться великодушия, чтобы простить? И надо ли его прощать в принципе?
– Нет, Паша. На этот раз все кончено.
– Это он, да?! Это все этот черномазый! Ты всегда к нему неровно дышала, а теперь… вы с ним сговорились, да? Утопить меня решили?!
Децибелы в ушах нарастали. Оскорбления лились рекой, и поначалу, скорей всего по привычке, Лера их покорно выслушивала. А потом нажала отбой.
Нет. Она ни с кем не сговаривалась. Таиру до неё уже тысячу лет нет никакого дела, и только такой параноик, как Исаев, мог думать иначе.
