Юлия Резник
Вдребезги
Глава 1
Тимур
– Да-да… Довез в лучшем виде. Ох, и уработал ты мне начальника, Руслан Булатыч… Что такое? Да в отрубях наш Красавчик, вот что, – сквозь сон до меня доносится веселый смех моего случайного водителя. Кряхтя, поднимаюсь с заднего сиденья, веду рукой по лицу, стряхивая похмелье. От неудобной позы болит все тело, а во рту сухо, как в Атакаме летом. Нащупываю в темноте бутылку Боржоми, которую в последний момент мне сунул в руки брат, свинчиваю крышку и, перед тем, как приложиться к горлышку, бросаю короткое:
– Я все слышу.
Получается намного более строго, чем я планировал. Наверное, потому что в горле пересохло. Парень за рулем распрямляет руки по швам.
– Виноват, Тимур Булатыч.
– Вольно. Не в армии.
Закручиваю бутылку, нащупываю ручку двери и вываливаюсь из салона.
– Проводить? – не сдается этот придурок, одной рукой нажимая на стеклоподъёмник, а другой – придерживая мобильник у уха.
– Я тебе что, девчонка?
– Никак нет.
– Вот и давай. Вали уже, – беззлобно бормочу я, обходя машину. Юрка коротко сигналит на прощение и трогается с места. Чуть пошатываясь, бреду по подъездной дорожке к своему таун-хаусу. Лампочка над крыльцом невротично подмигивает, усугубляя боль в голове. Морщусь. Давно пора поговорить с управляющей компанией. В последнее время они работают из ряда вон плохо, что совершенно непозволительно, учитывая то, сколько я им плачу. Прищуриваю один глаз, для наведения резкости, шагаю к подъезду и как раз в этот момент ощущаю стремительное движение за спиной. Дальше действую на автомате. Подсечка, удар, бросок… Вмиг протрезвев, озираюсь по сторонам в поисках новой угрозы. Адреналин просто зашкаливает. Я готов кинуться в драку, но ничего… абсолютно ничего не происходит. Лишь мой поверженный противник приходит в себя и начинает барахтаться в сугробе, а чуть в стороне зарождается тоненький странный звук. Будто щенок скулит. Или ребенок плачет… А потом из темноты подворотни отделяется маленькая тень. Трясу головой, но картинка перед глазами остается неизменной. Передо мной и правда ребенок. Совсем маленький. Года два или три. Я не слишком в этом всем разбираюсь.
– Какого черта… – доносится из сугроба ошалевший женский голос. – Ты окончательно спятил?!
Я не слышал его… дайте подумать… уже, наверное, года четыре? Стискиваю зубы так, что челюсть начинает ныть, считаю про себя до пяти. Понимаю, что этого мало, и продолжаю счет. Десять, пятнадцать, двадцать. За это время женщина успевает подняться и взять на руки порядком напуганного происходящим мальчишку.
– Мы знакомы? – равнодушно интересуюсь я, отряхивая легкое, совсем не по погоде, пальто. Впрочем, во мне столько адреналина, что холода я не чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Она отучила. Хотя… вру. Злости во мне под завязку. Как и всего прочего замешанного на ней дерьма.
– Перестань! Пожалуйста… Я знаю, что поступила с тобой некрасиво, но… Мне сейчас не до игр. Все очень серьезно. Ты не мог бы…
– Не мог бы, что?
– Для начала уделить мне немного внимания?
Не знаю, чего во мне больше. Желания послать её к черту прямо сейчас, или же любопытства. Нет, ну, правда, интересно же, что ее ко мне привело. Вот так. Посреди ночи. С ребенком на руках. А я не знал, что она родила, поскольку сам себе запретил интересоваться подробностями ее жизни.
– Валяй.
– Ты, что, хочешь говорить прямо здесь?
В её обычно спокойном голосе проскальзывают истеричные нотки.
– А ты никак напрашиваешься в гости?
Лампочка, наконец, перестает мигать, и мы оказываемся так близко друг от друга в желтом пятне света, отбрасываемого фонарем. Вижу полыхнувшую в Олеськиных глазах ярость, прежде чем она успевает скрыть ее за опущенными ресницами.
– П-послушай, мы здесь сидим уже целую вечность. Дамир замерз… Да и я до костей продрогла. Мы можем поговорить у тебя? Это правда вопрос жизни и смерти.
Не уверен, что мне это нужно. Но у нее действительно зуб на зуб не попадает, да еще этот малой… Перевожу взгляд на ребенка. Но из-за толстого вязаного шарфа и низко опущенной на глаза шапки с помпоном не могу рассмотреть лица мальчишки.
– Это твой сын?
– Да. Его зовут Дамир. Может быть, мы все же войдем?
Пожимаю плечами и не спеша иду к дверям. В подъезде тепло, и хорошо пахнет. Гремлю замками, снимаю квартиру с сигнализации и только затем пропускаю гостей в свой дом. Тело мелко-мелко дрожит. Понятия не имею, что за дерьмо со мной происходит, но с этим определенно нужно что-то делать.
– Я сейчас приду. Располагайтесь.
Иду в душ, скидываю на пол одежду и становлюсь под обжигающе-горячие струи. Наверное, я все же замерз. Да. Это все объясняет. И странную трясучку, и… да к черту! Просто я не ожидал ее увидеть. И такой своей реакции тоже не ожидал. Думал, что давным-давно перегорел. Но оказалось – ни хрена подобного. Ни хрена подобного, понимаете? А у нее сын – Дамир. А у неё жизнь… своя жизнь, в которой мне вообще нет места. Так какого хрена вот это все?!
Выбираюсь из душевой кабины, оставляя на полу лужи, тянусь за полотенцем. Вытираюсь, натягиваю застиранные треники и выхожу из ванной. Из кухни доносится шум. Иду на звук, чувствуя, как с каждым шагом пульсирующая боль в голове становится все сильнее. Толкаю ладонью дверь.
– Я немного у тебя похозяйничала. Надеюсь, ты не против.
Олеся кивает на огромную чашку чая, о которую греет руки, и неуверенно улыбается. Все такая же красивая, как в день нашей первой встречи.
– Где ребенок? – отрывисто интересуюсь я.
– В гостиной. Он уснул, как только согрелся. Здесь и для тебя осталась заварка. Хочешь?
Качаю головой и опускаюсь на диван.
– Давай ближе к делу. Уже поздно, а мне завтра рано вставать.
– Хорошо. К делу – так к делу. Мне с сыном угрожает опасность. И я… я прошу тебя нам помочь.
– С чего бы это?
– Потому что ты в этом деле лучший.
– С чего бы мне вам помогать? – конкретизирую вопрос, раз уж эта дурочка делает вид, что не поняла его изначально.
– С того, что я заплачу, – шепчет она. – Заплачу столько, сколько потребуется.
Вздергиваю бровь, окинув ее неторопливым насмешливым взглядом.
– Ты не похожа на миллионершу.
Олеся вспыхивает. Закусывает изнутри щеку, отчего на ней появляется до боли знакомая ямочка, и отворачивается к окну.
– А ты жесток.
– Да уж будь уверена.
Она оглядывается на меня через плечо.
– Знаешь, будь ты другим, я бы не пришла. Мне нужен тот, кто сможет защитить нас с сыном, а не какой-нибудь… слюнтяй.
– Это ты уже говорила. Вот только я так и не понял, что тебе угрожает?
Намеренно говорю «тебе». Не хочу отождествлять ее с кем-то. Пусть даже с ребенком. Не хочу… И не обязан.
– Не что. Кто. Мне угрожает семья моего мужа.
– Это каким же образом?
Если честно, пока все, что она рассказывает – кажется мне полнейшим бредом. Не знаю, почему еще не свернул этот разговор.
– Это так сложно, что просто не укладывается в голове у нормального современного человека.
– Но ты все же попробуй.
– Ладно, – вздыхает она, будто делая мне одолжение. – Понимаешь, мой муж – езид. Езиды…
– Я в курсе, кто такие езиды.
Еще бы я не был в курсе. Я же чертов арабист! Впрочем, откуда ей знать об этом? До разговоров с Олесей у нас как-то не доходило. И, как вы понимаете, вовсе не потому, что я этого не хотел. Просто, как потом оказалось, для бесед под луной у неё муж имелся. А со мной… со мной она просто трахалась. Для нее я был чем-то вроде вибратора, понимаете? В то время, как она для меня… Да ну нахуй. Даже вспоминать не хочу.
Желая отвлечься, все же хватаю чашку. Наливаю заварку и кипяток.
– Тогда ты, может быть, в курсе странных обычаев этой народности.
Пожимаю плечами. Мол, ну, допустим… И вдруг замираю, не дыша, поймав на себе её взгляд. Руки сжимаются в кулаки – так хочется ее встряхнуть. Интересно, она вообще понимает, на какой тонкий лед заходит, глядя на меня вот так?
– Один из таких обычаев говорит о том, что если умирает старший брат, младший из братьев обязан взять его вдову в жены.
– И?
– Мой муж умер. У него есть младший брат.
Рука с занесенной ко рту чашкой застывает у моих губ. Выходит, она свободна? – мелькает в голове и сразу за этим: а что, собственно, это меняет? Конкретно для меня? Ничего? Да, пожалуй…
– Он вознамерился на тебе жениться? – усмехаюсь я, демонстративно ощупывая взглядом ее фигуру.
– Представь себе. И я не могу отказаться, потому что, в противном случае, он обещает отнять у меня сына.
– Ни один суд не встанет на сторону дяди ребенка. Так что, не переживай.
– Он не планирует действовать через суд! Он собирается его выкрасть! – Олеся отталкивается от подоконника и, отчаянно заломив руки, подходит ко мне. Почти вплотную. Слишком рискованно. Слишком неосмотрительно. – Послушай, вчера его люди уже пытались тайком увести Дамира из детского сада. В моей квартире тоже был кто-то посторонний. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда моего сына похитят. Помоги мне! Пожалуйста… Их семья слишком влиятельна, Тимур. Ты не представляешь, в каком страхе я живу все это время. Иногда мне кажется, я схожу с ума. Я не знаю, куда мне идти, к кому обратиться, если не к тебе. Пожалуйста… Я заплачу! Продам квартиру, сразу, как это станет возможно, и заплачу столько, сколько потребуется…
Она еще что-то говорит, но я не слышу. Смотрю в ее наполненные тревогой глаза и кайфую, как конченый сторчавшийся в хлам наркоман. Потому что я, наконец, ей нужен. Это унизительно. Но в этот момент мне даже похрен на то, что ею движет. Впервые в жизни она сама приходит ко мне…
– Ты не понимаешь, – говорю мягко, как для умственно отсталой. – Я – владелец лучшего в стране охранного предприятия. Наши клиенты – президенты, арабские шейхи и члены королевских фамилий. Даже если ты продашь квартиру, этих денег хватит… я, конечно, не знаю точно, стоит уточнить в бухгалтерии, но определенно их не хватит надолго.
Улыбаюсь и, скованный ее взглядом, склоняю к плечу голову. Ну же, детка, попроси меня. Еще раз. Попроси…
– Ничего больше у меня нет.
Ой ли? Она даже бровью не ведет, глядя в мои глаза. Не догадывается, что ее самой вполне достаточно? Что ж… Это хорошо. Не хочу, чтобы она поняла, насколько я жалок. Мне бы самому привыкнуть к этой мысли.
– Тогда я ничем не могу тебе помочь. Извини.
Олеся поворачивается к выходу из комнаты. Нерешительно комкает в руках полотенце.
– Сын – все, что у меня осталось, Тимур. Ради него я готова на все, что угодно.
– На все ли?
Олеся смотрит на меня. Растягиваю губы в улыбке… съезжаю ниже по дивану, на самый край, и широко расставляю ноги. Мягкая ткань обтягивает мой впечатляющий по всем меркам стояк. Не знаю, зачем это делаю. Просто нащупываю пределы. И когда она, будто обмякнув, шагает в очерченный ногами треугольник и опускается на колени, они становятся очевидными. Будто кто-то нацарапал их ржавым гвоздем прямо на моей плоти. И от этого тошно втройне.
– Иди к ребенку, Олеся, – отталкиваю ее руки. – Я не беру натурой.
Хотя, черт возьми, хочется. Да, я – идиот. Она не торопится подниматься с колен. И тогда я сам, перекинув ноги, встаю с дивана. Находиться рядом с ней – нет сил. Олеся тяжело опирается на руку и вслед за мной поднимается с пола.
– Ты позволишь остаться до утра? За окном метель, а у меня не осталось денег даже на гостиницу. Дома нас тут же найдут.
Киваю. Чеканя шаг, выхожу из комнаты. Зачем-то иду в ванную. Спотыкаюсь о так и валяющиеся там брюки. Лезу в карман, достаю деньги и возвращаюсь в кухню.
– Вот. На первое время.
– Мне от тебя не деньги нужны.
Ухожу, ничего не ответив. Достаю постельное и еще одно одеяло. Оставляю в ногах у спящего пацана. А потом набираю номер, по которому мне ответят в любое время дня или ночи.
– Олег? Добрый вечер. Кто у нас на завтра свободен? Нужно присмотреть за одной женщиной. Нет, это для меня… Да, сейчас скину информацию…
Сбрасываю вызов, а лучше бы ее бросил… И пусть сама свои проблемы решает. Дерьмо.
Глава 2
Олеся
Черт! Разве время не должно было изменить хоть что-то? В нем самом или… в моем к нему отношении. Добавить Тимуру седых волос, лишних килограммов – да чего угодно добавить, лишь бы только я не испытывала того, что почувствовала, заглянув в его темно-синие, так что чаще кажутся черными, знакомые до боли глаза?
Я очень надеялась на то, что бушующее в крови пламя поутихло, а та тоска, что сжимает мне сердце каждый раз, когда я о нем вспоминаю – это так, ничего серьезного, лишь отголосок творившегося между нами безумия. Но ведь нет… Нет. Кого я обманываю? Залипаю на его губах, искривленных насмешливой белозубой улыбкой, а слов не слышу. Шею будто удавкой сжимает страшное понимание – не отболело, не отгорело и не прошло. Ноги слабеют от сладкой беспомощности, телом бегут мурашки, и страх, что он не простит, что мне с ним ничего больше не светит – сковывает затылок. На несколько секунд я забываю даже о том, зачем вообще пришла. А ведь решение обратиться к Тимуру за помощью далось мне так трудно! Несмотря на все, что сделала с нами, я, в общем-то, неглупая. И хорошо понимаю, что будет, когда такой мужчина, как он, узнает об обмане.
Дурацкий день. Все вообще идет не по плану. Кажется, я просчиталась. Совершенно по-идиотски переоценила свою для него значимость.
– Ты не понимаешь. Я – владелец лучшего в стране охранного предприятия. Наши клиенты – президенты, арабские шейхи и члены королевских фамилий. Даже если ты продашь квартиру…
Бла-бла-бла. Опускаю голову ниже. Похоже, все еще хуже, чем я думала. У него же этих баб, наверное, не один десяток. Не всех же ему выручать? Вот, кто я ему по факту? Бывшая любовница? У нас и отношений-то толком не было. И быть не могло, если честно. Но, с другой стороны, пусть он этого и не знает, нас связывает намного-намного большее. Собственно, я именно поэтому здесь.
– Ничего сверху у меня нет. – Унизительная правда, которую мне приходится озвучить, не добавляет мне баллов в его глазах, но какое это имеет значение, если на кону жизнь нашего сы… Дамира. И моя жизнь?
Я готова просить, умолять, если понадобится. Я готова на все, что угодно, лишь бы только Тимур помог. Ведь если в этом мире существует человек, способный нас защитить, то это он – Тимур Белый. Мужчина, которого я использовала, обманула, и которого не сумела забыть. В общем, сама себя загнала в тупик.
– Тогда я ничем не могу тебе помочь. Извини.
Киваю, иду к выходу. Ноги подгибаются, в голове звучит досадное «скажи ему!», но я не могу. Не нахожу в себе сил озвучить правду. Может быть, потом – утром, или я не знаю…
– Сын – все, что у меня осталось, Тимур. Ради него я готова на что угодно.
– На все ли?
Поверить не могу! Он действительно намекает на это? Секс? Выходит – зря я волновалась? Он помнит. И хочет мне… что? Отомстить? Указать на место? И закрыть для себя этот вопрос раз и навсегда? Глаза обжигают слезы. Но правда в том, что злиться я могу лишь на себя. Поэтому, не давая себе раскиснуть, подхожу к Тимуру и опускаюсь перед ним на колени. Лица касается его горячее дыхание. Легкое алкогольное амбре туманит голову. Или это от того, что я впервые к нему так близко. За долгие-долгие годы. Руки, как и прежде, дрожат, так что мне приходится их встряхнуть, прежде чем приступить к…
– Иди к ребенку, Олеся, – отталкивает мои ладони. – Я не беру натурой.
Опускаю голову. Стискиваю кулаки.
Скажи ему, Олеся! Признайся!
Нет, не могу! Все, на что меня хватает – так это попросить Тимура не выгонять нас с сыном до утра. Идти мне и впрямь некуда. К счастью, он позволяет остаться. И даже, смешно, выделяет мне щедрую материальную помощь, прежде чем оставить одну в неуютной стерильной, будто операционная, кухне.
Смотрю на зажатые в кулаке купюры и чувствую себя просто хуже некуда. Жизнь – дерьмовая штука. И почему-то именно хорошим людям в ней живется сложнее всего. Но, наверное, надо обо всем по порядку…
Плетусь в гостиную, осторожно укладываюсь к сынишке под бок и, накрыв нас одеялом, отматываю назад ленту воспоминаний.
– Олесь, ну, сколько ты еще будешь возиться? Еще немного, и я не успею тебя отвезти!
Закрываю кран. Прячу коробочку с тестом на беременность в сумочку и закусываю дрожащие губы. Дышу ровно и глубоко. Ровно и глубоко… Убеждая себя, что все в полном порядке.
– Езжай без меня, Гурам, – кричу мужу, немного успокоившись. – Я доберусь на попутке.
– Точно?
– Да. Все нормально.
– Ну, смотри! Я позвоню, если получится забрать тебя вечером.
– Хорошо.
Ноги не держат. Опускаюсь на крышку унитаза и перевожу взгляд на сумочку. Знаю, что не увижу ничего нового, но руки сами собой тянутся за еще одной упаковкой. Другой фирмы. Мало ли. Может быть, первый тест врет. Ведь задержки не случаются просто так? Это же очевидно!
Входная дверь хлопает, закрываясь за мужем. Я так напряжена, что каждый резкий звук становится испытаньем для нервов. Вздрагиваю и таки достаю еще один тест. Обещаю себе, что уж он-то точно последний. В конце концов, даже я понимаю, как ненормально то, что сейчас происходит. Мое стремление забеременеть приобретает явно нездоровые формы. И с этим точно нужно что-то делать. Только проведу тест. Последний. Честное слово! Всхлипываю и тыльной стороной руки вытираю нос. Пальцы не слушаются, и у меня никак не выходит открыть плотную полиэтиленовую упаковку. Помогаю себе зубами. Достаю тест-полоску и, окунув в баночку, сверяюсь с часами. Время тянется бесконечно долго. Наконец, результат готов. Накрываю ладонью рот, глуша ужасные скулящие звуки, рвущиеся из горла. Потому что чуда не происходит. Все мимо… опять мимо.
Не знаю, сколько так сижу. Может, час. Может, два… Плевать, что у меня встреча.
– Ле-е-есь! Леська! Ты дома? Прикинь, варю я, значит, борщ, и в последний момент вспоминаю, что у меня нет капусты! Ле-е-есь…
Встряхиваюсь, пытаюсь подняться, чтобы выйти к соседке, но у меня нет сил. Наверное, это неправильно – то, что я позволяю этим неудачам ломать меня каждый раз так сильно, но… Я не могу забеременеть уже который год, и это тяжело. Очень.
– Леська, ты чего тут сидишь?!
– Не знаю…
– О боже, горе луковое, ну-ка, вставай! Ты опять эти тесты делала? Говорю же тебе, надо отвлечься. Не зацикливаться на этом, понимаешь? Тогда, может, чего и получится! Ну, пойдем-пойдем. Я тебе чаю сделаю. И ты, это, умойся, а? Зареванная – ужас просто.
Послушно умываюсь и плетусь в кухню, где хозяйничает моя соседка Катерина. Сажусь на табуретку, всунутую между столом и холодильником, отворачиваюсь к окну. На стол передо мной опускается огромная кружка чая с толстым ломтем лимона.
– Рассказывай!
– Да что рассказывать, Кать? Ничего нового. Я здорова – в один голос утверждают врачи. А то, что не могу забеременеть пять лет – это так, все еще будет. А когда будет? Когда? Мне уже тридцать!
– Ну, знаешь ли! Не все от бабы зависит. Я тебе давно уже говорю – не того вы обследуете!
Отвожу взгляд от окна. И залипаю на плотной фигуре Катерины. Мы не то, чтобы подруги. Просто, кроме нее, мне больше не с кем поделиться своими тревогами, и посоветоваться тоже не с кем. С друзьями у меня не срослось, как-то не до дружбы в профессиональном спорте. Да и с родней мне как-то не повезло.
– Не сыпь мне соль на рану. Ты же понимаешь… Гурам никогда не пойдет на это. И даже если дело в нем, – пожимаю плечами, – он никогда этого не признает. Восточный мужчина. Что ты хочешь?
– Я? Ничего не хочу! Это ты хочешь… ребенка. И знаешь, тебе его нужно родить как можно скорее, не то крыша совсем усвестит. А если твоему муженьку гордость важнее всего остального – делай выводы. Не так уж он тебя и любит.
Усмехаюсь. Послушать Катю – это так просто. Выводы делать… Ну, допустим. А дальше что? Разводиться? В тридцать лет начинать все заново? И как надолго это все опять затянется? Поиски подходящего мужчины, новые попытки забеременеть. Понимаю, что вот-вот опять расплачусь. Ну, надо же. Я никогда не была плаксой – и вот тебе на. Сердито шмыгаю носом.
– Я бы уже обратилась в банк спермы, ей богу. Но опять же – Гурам не согласится. Да и денег у нас нет на ЭКО.
– Еще бы они у вас были! Гурам за последние пять лет три тачки поменял.
На это мне сказать нечего. Поменял – и поменял. Зарабатывает – имеет право. Это я все никак не найду себе применения, после того как ушла из спорта. Кстати, об этом!
– Черт! Я же совсем забыла. У меня назначена встреча с владельцем зала! Черт-черт-черт…
Вскакиваю. Озираюсь в поисках телефона. Бегу в спальню, Катя, не скрывая любопытства, идет за мной. Ну, конечно! Три пропущенных с того самого номера. Вот же… твою мать! Перезваниваю. Прикладываю трубку к уху.
– Доброе утро! Это Олеся Авдалова, у нас была назначена встреча с господином Белым… Да-да, я бы хотела ее перенести, видите ли, случилось ЧП… Ах, это невозможно? Но как же… – блею я, глядя на соседку. – Но я все еще заинтересована в аренде этого помещения. Масса желающих? Да… Я понимаю, но, возможно…
Невозможно. Ровный голос на том конце связи объясняет мне то, что и так понятно. Я облажалась. Не явилась на встречу и даже не позвонила, чтобы ее перенести, зарекомендовав себя далеко не с лучшей стороны перед очень непростыми людьми. Никому не нужны ненадежные партнеры, тем более такие мелкие и незначительные, как я.
Вызов обрывается. Опускаю взгляд и тупо пялюсь на погасший экран. И такая злость во мне закипает! На себя, на собственную судьбу. Новое поражение одновременно выбивает меня из равновесия, но, в то же время – придает сил. Почему-то я уверена, что все еще можно исправить. Если надо – я буду ждать этого Белого Тимура Булатовича столько, сколько потребуется. Я сумею убедить его, что зал, который он собрался сдавать в аренду, мне нужнее всех! Глядишь, моя студия аэройоги не останется без помещения…
– Извини, Кать, мне нужно уйти, – бормочу я, ныряя в шкаф за одеждой. – Капуста, кажется, была где-то в холодильнике. Возьми!
– Ох! Точно! У меня ж борщ на плите… – всплескивает руками соседка. – Совсем ты меня заболтала, Олеська…
– Угу. Извини, что вываливаю на тебя свои проблемы.
– Да что ты? Все нормально. И это, знаешь, раз твой Гурам такой коз… хм… баран упертый, подумай, кто может сделать тебе ребенка вместо него!
– Ты что? Ты… ты что такое говоришь, а? – удивляюсь я, когда моя отвисшая челюсть возвращается на положенное ей место.
– А что такого? Будь умнее. Он ведь ничего не узнает. А у тебя появится шанс. Только, это, мужчинку черненького ищи. Твой-то самец – ясно, какой породы. Чтобы вопросов не было. Сама понимаешь.
Катька резвым козликом бежит в кухню, отыскивает в недрах моего холодильника злосчастную капусту и скрывается за дверями так же неожиданно, как и появляется. А у меня еще очень долго звенят в ушах её дикие… ну, ведь совершенно дикие рассуждения.
Одеваюсь, будто в тумане. Вызываю такси. Собраться получается лишь у самого офиса. На охране случается небольшая заминка, ведь я опоздала, и временный пропуск, который мне выписали – аннулировали. Но каким-то чудом мне все же удается пробиться внутрь. Скоростной лифт поднимает меня на нужный этаж. Мне немного страшно. Но я не стала бы той, кто я есть, если бы не умела от всего абстрагироваться. Из лифта я выхожу с гордо поднятой головой. Иду по шикарно отделанному коридору к приемной.
– Чем могу помочь? – интересуется блондинка модельной внешности, сидящая за столом секретаря.
– Я – Олеся Авдалова. У меня была назначена встреча с господином…
– Да. И вы опоздали. Тимур Булатович очень занятой человек…
– Безусловно. Я это понимаю. И подожду столько, сколько потребуется, чтобы он меня принял.
– Это совершенно бессмысленно, – заводит старую пластинку секретарша, но отвлекается, когда у нее звонит телефон. – Дань?! Ну, где ты ходишь? Все уже в тире! Тебе шеф голову оторвет, если не успеешь пересдать нормативы…
В тире? В том, что на первом этаже? Девица еще что-то говорит, но мне уже все равно. Я подхватываю свое пальто и мчу обратно к лифтам. Вот в тире я его и возьму. Тепленьким!
В глубине квартиры что-то подает. Я вздрагиваю, и возвращаюсь в реальность.
