Юлия Широкова
Рафин
Из интервью главного редактора одного из крупнейших издательств страны (сразу три “из” в начале предложения, вот чёрт!) я узнала, что один из (да что ж такое!) самых распространённых штампов, допускаемых в своих произведениях неопытными авторами – это когда в начале романа герой просыпается или, наоборот, пытается заснуть. Упс! Мне стало неловко. Ведь мой первый роман начинался как раз с такого клише! И ничего уже не исправить – роман издан, распродан и даже кое-кем прочитан (судя по отзывам, которые я отыскала в Интернете). Позднее я пару раз натыкалась на тоже шаблонное начало в произведениях других, гораздо более именитых авторов, чем я и это меня радовало. Приятно было узнать, что не я одна так опростоволосилась!
Историю лучше начинать сразу с действия – куда-то бежать, кого-то ловить, поставить героя под дуло пистолета… Но, автор ведь в душе, как маленький ребёнок – любит делать наперекор! Я вот ненавижу, когда от меня чего-нибудь ждут, тут же появляется непреодолимое желание обломать ожидающего! Например, когда мужчина уверен в своей неотразимости, и думает, что переспать со мной не составит особого труда, вот из принципа такому не дам!
(Авторедактору моего ноутбука показалось, что первое предложение, с которого я начала свой новый роман, слишком длинное и, возможно, не согласованное… Он и раньше ко мне с этим придирался! Льву Толстому, значит, можно было сочинять такие предложения, а мне нет? Как обычно, я решила проигнорировать замечание авторедактора и не только его…)
Итак, моя новая героиня пытается заснуть, но не может – её сердце терзает ревность. (Написав, что героиня новая, я, конечно же, слукавила. Пытаясь запутать следы, я придумываю своим героиням разные имена, внешность, место жительства и профессию, но в конечном итоге всегда получается автопортрет.)
Итак, заснуть не удавалось, поэтому я вылезла из постели и побрела на кухню. Заварила крепкий чай и до утра слушала Далиду. Особенно “Je suis malade”.
По роковой случайности мне на глаза попалась аватарка одной девчонки из его френд-ленты. Это было их совместное селфи. Я не сразу узнала лицо любимого мужчины, таким оно было спокойным и расслабленным… А я привыкла к тому, что он всегда собран, энергичен, почти агрессивен.
Девчонка жила в том городе, в котором он сейчас был на съёмках. Какая-то начинающая певичка, участница вокальных конкурсов.
Я спросила у него – с чего вдруг эта девица решила сделать аватаркой на своей странице в социальной сети их совместное фото? Он ответил, что понятия не имеет. Зато я имела.
Он не был звездой, поэтому она не могла похвастаться их снимком, как трофеем. Он был талантлив и красив, но на хорошего парня не похож, поэтому ему в основном доставались роли второстепенных отрицательных персонажей – бандитов и жиголо.
Сделать аватаркой фото, на котором она с мужчиной, девушка может, только если она влюблена в этого мужчину и думает, что это взаимно. (Через пару недель после того, как съёмки закончились и он вернулся в Москву, она удалила это фото и его самого из друзей, видимо лишившись иллюзий насчёт взаимности.)
Наслушавшись Далиды и устав от мук ревности, я открыла окно и вдохнула свежий воздух весеннего утра, наполненный запахом цветущей повсюду сирени. Это мой любимый момент после бессонной ночи – минутка тишины и покоя наедине с городом, пока остальные его жители ещё спят.
Но, одиночество в большом городе всегда одновременно и реально, и эфемерно… По зелёному газону, возвращаясь домой после ночной гулянки, шёл симпатичный рыжий кот. А навстречу ему по тому же газону брела стая бродячих собак. Роковая встреча оказалась не минуемой. Заметив кота, псы с остервенелой рьяностью набросились на него. Бедняга не успел удрать.
Я закрыла глаза и отвернулась от окна. Зачем мне пришлось это увидеть?!
Уснуть удалось ненадолго. Через пару часов меня разбудила соседка с первого этажа, живущая прямо подо мной. Одинокая пожилая женщина голосом громким и хриплым, как у Джо Кокера, выкрикивала в окно имя своего, не вернувшегося с прогулки, кота:
– Маркиз! Маркиз! Маркиз!
Я не смогла заставить себя спуститься к ней, чтобы рассказать о гибели её питомца. Весь день с интервалом в час-полтора я слушала её крики, разрывавшие мне сердце, и ревела, оплакивая несчастного Маркиза и свою любовь заодно.
Часть первая
Я никогда не считал писательство трудом. Сколько помню, этот процесс всегда протекал гладко: настрой приемник на передачу классической музыки, зажги сигарету, открой бутылочку. Дальше в дело вступает машинка. Я при всем этом лишь присутствую. Участие в этом деле помогало мне тянуть лямку жизни, когда сама она могла предложить слишком мало, либо начинала походить на фильм ужасов. Машинка меня выручала, она говорила со мной, развлекала, спасала мою шкуру. Впрочем, затем я и писал – чтобы спастись от дурдома, не высовываться на улицу, убежать от себя.
Чарльз Буковски “Голливуд”
У моей мамы особый дар – звонить не вовремя. Она всегда звонит или поздно вечером, когда я уже заснула, или с утра, когда я ещё не проснулась, или когда я мою посуду, а телефон остался лежать в комнате, в которой громко играет музыка, или когда я в ванной, или, пардон, в туалете… На этот раз она позвонила сразу после того, как я пожарила омлет с луком, положила его на тарелку, порезала белый хлеб, налила в чашку чай – чёрный с сахаром. (Фирменным напитком писателей считается кофе, поэтому мне чуть ли не стыдно признаться, что я предпочитаю чай! От кофе у меня болит сердце и повышается аппетит, а я, как и всякая нормальная женщина, не заинтересована в повышенном аппетите. На сердце плевать.) Я вздохнула, понимая, что к тому моменту, когда разговор будет окончен, всё успеет остыть, но всё же ответила на звонок. Когда вашей маме под шестьдесят, и она то и дело напоминает вам, что скоро может умереть, хоть и возмущаешься в глубине души этой откровенной манипуляцией вашими чувствами, но всё же становишься терпимей.
– Алло…
– Это какой-то кошмар! У меня больше никаких нервов не хватает! Он меня доконает когда-нибудь, честное слово! – выпалила мама, как только услышала мой голос.
– Что опять стряслось? – спрашиваю я без особой заинтересованности, так как догадываюсь что – мама опять поссорилась с младшим из своих сыновей, который пару недель назад вернулся под родительский кров, после того как его жену положили в больницу. Надолго положили. Сашка решил, что мама будет рада снова о нём заботиться, но оказалось, что он плохо знает нашу мать.
– Перевернул верх дном весь дом! Даже в шкаф залез, где я бельё храню, хотя каким образом в моём шкафу мог оказаться его телефон?! Ну, ты издеваешься надо мной что ли, говорю я ему… И много чего ещё сказала, накипело за две недели, знаешь ли! Теперь боюсь, что этот гад у меня планшет отберёт! Куда бы его спрятать, ума не приложу…
– Ничего не понимаю. Давай по порядку.
– По порядку? Ладно! У него пропал мобильный, он стал его искать, всё перерыл…
– А что позвонить на его мобильный с твоего телефона нельзя было?
– Звонили. Без толку. То ли батарейка села, то ли он где-то в другом месте его оставил, так как найти его так и не удалось, хотя он всё перерыл, даже в шкаф с моим бельём заглянул, а я думала, что уж в шкаф то с моим бельём ему точно никогда и в голову не придёт заглянуть, поэтому спрятала там небольшую бутылочку шампанского, хотела спокойно посидеть, выпить немножко, когда он в больницу к жене свалит…
– То есть он искал мобильный и случайно нашёл твою заначку?
– Нет, не нашёл, слава богу!
– Значит, ни телефон не был найден, ни бутылка шампанского… Из-за чего тогда скандал вышел?
– Так у меня нервы не выдержали, когда он в шкаф полез!
– Понятно. Ты испугалась, что он наткнётся на твою заначку и принялась на него орать?
– Ну, да… – признала мама, не охотно, уже чувствуя, к чему я клоню.
– Выходит, что в возникшем конфликте на этот раз виновата ты, а не он?
– Ну, выходит, что так… – праведный гнев её поутих. – Теперь боюсь, что он у меня в отместку планшет отберёт. Сам подарил его, а теперь чуть что отбирает!
– Да, в этом он, конечно, не прав… Но, ты тоже была не права, поэтому извинись перед ним, скажи, что погорячилась.
– Вот ещё! Буду я перед родным сыном извиняться! Пошёл он в жопу.
– Н-да… Не знаю, что тебе на это сказать. А где он сейчас, кстати?
– Жену свою не нормальную навещает.
– Ему и так сейчас нелегко, а тут ещё ты ему нервы мотаешь, – попыталась я усовестить мать.
– Это я ему нервы мотаю?! Да это он мне все нервы вымотал! Всё время следит за всем, что я делаю, контролирует… В церковь чуть ли не каждый день заставляет ходить. Я ему говорю – какая церковь, сегодня жара на улице, а у меня давление повышенное, хочешь меня до инсульта довести? Но он ничего и слышать не желает!
– Ладно, мам, я тоже устала обо всех этих страстях слушать! У меня завтрак остывает…
– Ты только завтракаешь? Так вечер уже скоро!
– Мам, а ты Димке, наверное, ещё не звонила сегодня? – спросила я с надеждой, что мама вспомнит про своего старшего сына, которому тоже можно позвонить, чтобы нажаловаться на младшего, но оказалось, что Димке она уже звонила.
– Сидит дома, грустный… Собирался с какой-то девицей в кино вечером пойти, но она позвонила и отменила встречу – на работе задерживается.
– И где он только таких карьеристок каждый раз находит?
– И не говори! Я тоже удивляюсь!
– Ну, ладно, мам, у меня уже желудок от голода урчит…
– Ох, ты бедненькая моя! А что ты есть собираешься?
– Омлет.
– Ну ладно, не буду тебе мешать. Я тебе тогда вечерком ещё звякну, расскажу, как дальше события развиваться будут…
“О, боже! Не надо!” – подумала я, но вслух ничего не сказала.
Позавтракав наконец-то, я выглянула в открытое окно, подышать свежим воздухом. На этот раз свежий воздух был с запахом голубцов, которые, по-видимому, были на обед у кого-то из моих соседей. К счастью, на зелёном газоне не осталось следов разыгравшейся здесь недавно трагедии. Несколько минут я наблюдала за голубями, клюющими хлебные крошки, которые им заботливо каждый день сбрасывает кто-то из соседей, живущих надо мной. Мир не без добрых людей, как говорится. День казался пригожим и невинным, как только что выкупанный младенчик. И у меня были шикарные планы на этот день – я собиралась пересмотреть любимый третий сезон “Шерлока”!
Вдруг в благодать этого почти уже летнего денька ворвались вопли какого-то капризничающего ребёнка лет пяти (плюс минус два года, я не умею определять точный возраст этих спиногрызов). Мамаша волокла его куда-то, а тот орал и упирался. “Если будешь и дальше так себя вести, вечером компьютера тебе не видать!” – пригрозила она. Угроза подействовала. Сынок взял себя в руки и перестал орать, только продолжал топать рядом с мамашей с таким видом, будто хотел сказать: “Куда бы ты ни шла, нам всё равно с тобой не по пути!”
“О времена, о нравы!” – подумала я, отходя от окна и включая ноутбук.
“…Ты подсел на определённый образ жизни – у тебя аномальная тяга к риску и всему, что с ним связано. Так что ж удивительного в том, что женщина, которую ты полюбил, вписывается в эту схему?
– Но в ней не было ничего такого! Почему она такая?
– Потому что ты её выбрал”.
Мой любимый эпизод! Ватсон только что узнал правду о своей жене. Я поставила видеоплейер на паузу и призадумалась…
Действительно, как мы делаем этот выбор? Почему влюбляемся в того, а не в другого, хотя этот другой может быть объективно намного лучше? Да и влюбляемся то мы, как правило, ещё ничего толком не зная о человеке, а когда узнаём что-то разочаровывающее и шокирующее, действительно ли это нас разочаровывает и шокирует, или где-то на подсознательном уровне мы знали эту правду о нём с самого начала?
Я подумала о Сашке – ему не повезло, к тому времени, когда наша мать стала пить, я и Димка уже успели вырасти и покинуть её дом, а ему пришлось расти рядом с алкоголичкой. Когда её третий муж упился до смерти и они остались вдвоём, брат где-то нашёл в себе силы и мудрость, чтобы бороться с её зависимостью – отбирал у неё бутылки, выливал в раковину содержимое, прочёсывал квартиру в поиске заначек, привёл её в церковь, заставил изучать библию… Конечно, до конца побороть зелёного змия ему не удалось, но, если б не его забота, возможно, нашей матери сейчас бы уже не было в живых, как и её третьего мужа. Как всех её мужей. Удивительно красивая женщина, которая благодаря своей внешности могла бы составить себе удачную партию, выходила замуж только за неудачников, иногда даже не по любви.
Самый младший женился первым из нас. Казалось удачно. Жена, тоже очень верующая, была хозяйственной и кроткой, но через полтора года после свадьбы выяснилось, что Сашка женился на такой же проблемной особе, как и его мать. Вот так в его жизни появилась ещё одна женщина, которую ему предстоит спасать от самой себя…
Раньше я завидовала мужчинам, думала, что им проще устроить личную жизнь, чем нам женщинам, но глядя на второго брата, поняла, что это не факт. Димка мечтает стать преуспевающим бизнесменом и завести семью, но ему всякий раз встречаются женщины ещё более сильные, цепкие и амбициозные, чем он сам.
У него тоже есть рана. Когда мать разводилась с его отцом, тот поставил условие – один из двух сыновей должен остаться с ним. Мать оставила себе тогда ещё совсем маленького Сашку. Димка до сих пор иногда попрекаёт её этим выбором. И снова, и снова находит женщин, которые его бросают.
Легко судить о других… А вот что не так со мной? Почему у меня до сих пор нет ни семьи, ни детей? Почему я влюбляюсь только в эмоционально недоступных мужчин, которые бояться близких отношений ещё больше, чем боюсь их я?
Второй звонок раздался в шесть часов вечера, но это была не мама – красивый, хорошо поставленный, звучный мужской голос представился… Забыла как. Мой телефон ему якобы дал некий клиент Центра по созданию семьи, в котором он работает консультантом. Брехня. Телефон мой к нему попал, потому что накануне я разместила анкету на сайте знакомств в отчаянном стремлении поскорее залечить сердечные раны.
На объявление каннибала из Ротенбурга откликнулось четыреста человек – четыреста мужиков пожелали быть сожранными! Я никого пожирать не собиралась, я всего лишь хотела, чтобы какой-нибудь холостой и хоть немного симпатичный мужчина пригласил меня на свидание в кафе или лучше в бар, где я бы за рюмкой чего-нибудь смогла забыться и не тосковать по человеку, разбившему мне сердце. На моё объявление откликнулось лишь полторы сотни человек. В этом больном, безумном мире симпатичные блондинки тридцати пяти лет (врущие, что им всего тридцать) котируются ниже каннибалов. Я ответила десяти не слишком противным внешне претендентам, после непродолжительной беседы почти все они сошли на нет. Одним не понравилось то, что я человек творческой профессии (значит, со странностями и без денег), другим, что я живу на окраине (жаль им тратить время на дорогу, зато не жаль тратить тоже время на поиски кого-то, кто живёт по соседству), ещё несколько человек психануло, после того как я поинтересовалась, кем они работают (кто-то внушил этим мудакам, что о работе спрашивают только меркантильные стервы в попытке выяснить, сколько они зарабатывают, как-будто по их физиономиям неудачников, это сложно понять). Короче, в итоге номер моего телефона получил лишь один из полторы сотни джентльменов клюнувших на мои красивые глазки и декольте…
И ведь знала же по опыту, что все адекватные анкеты с фотографиями симпатичных мужчин, которые почти сразу же просят номер телефона, созданы вот такими брачными консультантами, но всё равно дала номер в надежде – а вдруг? Не бывает никаких вдруг. На сайтах знакомств нормальных мужиков вообще не бывает. Только неудачники, кобелирующие женатики, аферисты, да психи всех мастей. Задача же брачных консультантов внушить одинокой женщине надежду, что среди их клиентов есть мужчины привлекательные, обеспеченные и с серьёзными намерениями. Чтобы она тоже стала их клиенткой, выложив за знакомство с мужчиной мечты энную (как правило, далеко не маленькую) сумму. Поэтому брачный консультант принялся выпытывать, какого мужчину я хотела бы найти?
Обычно я сразу же бросаю трубку, когда понимаю, кто мне звонит и зачем, но в тот день я находилась в редком для себя коммуникабельном настроении, поэтому на вопрос я ответила, но ответила уклончиво – мол, нет никакого смысла придумывать идеалы, потому что любовь чувство иррациональное, можно встретить идеального мужчину и ничего к нему не почувствовать, а влюбиться в какого-нибудь прохиндея сомнительной наружности. Разумеется, брачного консультанта такой ответ не устроил, ведь чтобы я попалась на крючок, я должна знать, чего я хочу, а он должен внушить мне, что у него это есть. Он даже стал мне подсказывать – наверное, вы хотите, чтобы этот мужчина был человеком обеспеченным, с серьёзными намерениями?
– Меня тошнит от подобных шаблонных определений! Хотите правду?
– Конечно! Чем откровеннее вы будете, тем легче мне будет вам помочь.
– Мне нужен гений, победитель и хулиган. Ну что, есть у вас такой на примете?
Мужчина надолго замолчал, потом спросил осторожно:
– Ну, гений и победитель я ещё могу понять, но хулиган-то вам зачем?
– Все хорошие мальчики на поверку оказываются либо лицемерами, либо скучными типами с вялым темпераментом.
– Вы знаете, я боюсь, что на сайте знакомств вы такого мужчину вряд ли найдёте…
– Я вам больше скажу – я боюсь, что такого мужчину я вообще никогда нигде не найду!
Третий звонок раздался в девять часов вечера и это снова была не мама. (Я популярна, как никогда! Обычно кроме мамы мне никто не звонит.) На этот раз это был какой-то парень – администратор съёмочной группы. Пригласил меня поучаствовать в съёмках художественного фильма в качестве массовки завтра с восьми утра до восьми вечера. Гонорар девятьсот рублей, за каждый час переработки ещё сто. Это минимальный гонорар, который могут предложить массовке за двенадцатичасовой рабочий день.
– В главной роли – Константин Рафин! – сообщил парень, чувствуя, что его предложение не вызвало у меня прилива энтузиазма. Они всегда так делают – сообщают тебе имена известных артистов, занятых в фильме, в надежде, что ты соблазнишься, если не гонораром, то возможностью поглазеть на звезду. И это сработало. В моём сознании всплыло красивое мужественное лицо, широкие плечи, тёмный загадочный взгляд… И я поспешила согласиться.
Вместе с другими мне предстояло изображать светскую публику на круизном лайнере, поэтому парень попросил меня взять с собой вечернее платье, туфли на высоком каблуке, сделать причёску и макияж. И не опаздывать. Адрес киностудии он пообещал прислать смской, но это было лишним – я хорошо знала адрес этой киностудии, мне уже не раз доводилось бывать там на кастингах и съёмках.
Положив трубку, я вскочила и заметалась по комнате! Так, так, так… Константин Рафин! Рывком открыла шкаф и уставилась на свои наряды, пытаясь решить – в котором из них я становлюсь особенно неотразимой? В голове продолжали беспорядочно метаться мысли, наскакивая одна на другую… А сколько ему лет? А он женат? А магазины ещё работают? Успею ли я купить краску, чтоб осветлить корни? И почему эти сволочи-администраторы всегда приглашают на съёмку в последний момент, не давая женщине возможность, как следует подготовиться к такой встрече? Подумать только – Константин Рафин!
Я кинулась к ноутбуку, открыла поисковик, вбила заветное имя и принялась изучать его страницу в википедии… Когда родился, где учился… На фиг, на фиг… Что там на счёт семейного положения? Дети у него есть? Ах вот оно – личную жизнь не афиширует. Что это значит? Жены и детей нет? Никакого толку от этой википедии! Хотя… Что там с датой рождения? О, шестого сентября ему тридцать девять лет исполняется! А не подумаешь. По гороскопу дева. Что-то я слышала про этих дев… Вроде бы они жуткие зануды. Ну, ладно. Теперь продолжим поиски информации на сайтах жёлтой прессы…
Жёлтая пресса намекала на то, что Константин Рафин – гомосексуалист (ой, а о ком сейчас не ходят такие слухи?) Но, при этом приписывала ему романы практически со всеми его партнёршами по фильмам, не считая никому не известных девиц, которым разок-другой повезло засветиться рядом с Рафиным в каком-нибудь клубе или на каком-нибудь кинофестивале.
Чтобы успеть принять душ, высушить волосы, накраситься, позавтракать и прибыть на съёмочную площадку к восьми утра, мне следовало проснуться часов в пять… Проблема в том, что в это время я обычно только начинаю засыпать! Это значит, что мне предстоит провести на съёмочной площадке целый день после бессонной ночи и Рафин впервые увидит меня далеко не в лучшей моей форме! Вот это было по-настоящему обидно! Такой шанс и… Всё, как на зло!
Спать я легла в половине второго, моё воображение терзали мечты о встрече с красавцем-кинозвездой, который влюбиться в меня с первого взгляда. Задремать удалось только часа в четыре. Мне приснилось, будто я – не я, а какой-то мужчина, кажется, известный артист… Отбившись от стайки поклонниц, карауливших меня возле подъезда, я поехал к любовнице, но она выставила меня за дверь, обвинив в неверности. Тогда я поехал на дачу, в которой ещё не доделали ремонт. В ванной комнате я обнаружил мужчину. Каким-то образом я сразу почуял, что это не реальный человек, а призрак, но не испугался и даже не удивился…
– Ну и как там? – спросил я его.
– Одиноко, – ответил тот.
– Как и здесь, значит.
А потом призрак превратился в окровавленный труп, лежащий на дне ванны, а рядом с ним сидел плачущий мальчишка. Усилием воли я заставила себя проснуться, как делаю всякий раз, когда мне снится что-то особенно неприятное. Постаравшись прогнать из головы вторую кошмарную часть сновидения, я задумалась над первой… Какой необычный сон! Кажется, мне ещё ни разу не снилось будто я – это не я. Несколько минут я лежала, прикидывая, не пригодится ли мне этот сон в качестве сюжета для рассказа или даже романа? Вот если бы мужчина встретил в своём доме призрак не мужчины, а женщины, то это было бы гораздо интереснее! Можно было бы придумать оригинальную любовную историю. Но, кажется, что-то подобное уже где-то было…
Моё настроение переменилось. Несмотря на причудливый сон, проснулась я реалисткой. Ничего тебе не светит, милая… Не настолько ты красива и удачлива, чтоб подцепить самого Рафина. В лучшем случае он посмотрит на тебя разок чуть заинтересованным взглядом, да и всё. Но, тем не менее, я заставила себя подняться с постели, собраться и отправиться в путь.
С собой я взяла маленькое чёрное платье – беспроигрышный вариант! Переодеваться пришлось в тесной комнатке в присутствии двух десятков других женщин и мужчин. Там даже для наших сумок и пакетов места еле хватало. Некоторые дамы стеснялись переодеваться в присутствии мужчин и просили их выйти на минутку, но большинство актёров массовки, привычные к подобным условиям, переодевались, не обращая никакого внимания на присутствие лиц противоположного пола. Я относилась к этому большинству.
На съёмочной площадке ещё не успели включить все осветительные приборы, поэтому пока было прохладно, но я знала, что это не надолго. Технический персонал (небритые мужчины в шортах и футболах) занимался какими-то своими непонятными делами. Невысокая шатенка с маленьким злобным личиком (по-видимому, помощница режиссёра) рассаживала по столикам принаряженных актёров массовки. Ей не понравилось, что я в чёрном и без колготок (хотя кто там под столом будет разглядывать мои ноги?) Она посадила меня за столик к очень симпатичному брюнету лет тридцати пяти. Мы разговорились. Оказалось, что ему не тридцать пять, а сорок пять (я подумала, что он меня разыгрывает, настолько хорошо он выглядел, тогда в качестве доказательства он показал мне паспорт). Ещё я узнала, что он женат уже четверть века и у него двое взрослых детей. О том, чем он зарабатывает на жизнь, он говорил не столь охотно, поэтому этот вопрос остался не выясненным, но на съёмочной площадке он оказался впервые и это было заметно по его глазам, которые светились в предвкушении приключения, всё ему было в новь, всё интересно… Я предупредила, что это не надолго, ему тут всё успеет осточертеть за двенадцать часов (или скорее за четырнадцать-пятнадцать, так как редкий съёмочный день обходится без переработки, обычно режиссёры отпускают актёров на волю, только когда продюсер в истерике начинает грозить, что вырубит электричество).
Мужчина поинтересовался, сколько мне лет. Чаще всего я вру, что тридцать или тридцать два, но на этот раз я, кокетливо улыбнувшись, отказалась отвечать на вопрос и это было ошибкой, так как он принялся угадывать мой возраст…
– Тридцать два? Тридцать четыре? Тридцать шесть? Больше?
Мне хотелось крикнуть – мужик, остановись! Не надо давать мне так много! Не порть мне настроение! Ведь как всякая женщина я надеюсь, что не выгляжу на свой реальный возраст!
Вскоре за столик к нам подсадили сексапильную брюнетку лет двадцати пяти. Мужчина поинтересовался, как её зовут.
– Веста, – ответила девушка.
Тут мужик тоже допустил промах – сказалось отсутствие привычки к необычным актёрским псевдонимам, он раз пять заставил красотку повторить её имя, прежде чем наконец-то уразумел, что её зовут Веста. Девушка решила, что он лох и, больше не обращая на него внимания, принялась фотографировать саму себя на айфон.
Наш столик стоял ближе всего к камере, я уже успела разглядеть остальных артистов массовки, и поняла, что мы трое не случайно за ним оказались – мы там были самыми привлекательными из присутствующих. Но после того как помощница режиссёра посмотрела на нас через глазок монитора, она посадила на моё место другую блондинку, а меня сослала за самый дальний столик. Когда-то на экзамене во ВГИКе я получила тройку за телегеничность… Камера меня не любит и это уже давно для меня не новость, но всё равно стало немножко обидно.
Рафин по слухам должен был приехать на съёмочную площадку только днём, первые сцены снимались с участием двух других актёров – молодой эффектной блондинки и мужчины средних лет, имени которого я не помнила, но лицо его было мне хорошо знакомого, я не раз видела его на экране, как правило, он играл обаятельных мерзавцев.
Помощница режиссёра снова поменяла мою дислокацию – я должна была спускаться по лестнице за спиной героя, шедшего на встречу к героине.
– Внимание! Тишина на площадке! Камера! Живём!
А точнее – начинаем имитировать жизнь! Актёрам массовки не разрешается разговаривать, мы только шевелим губами, делая вид, что говорим друг с другом… Чувствуешь себя при этом довольно глупо.
Режиссёром оказалась неряшливого вида блондинка по возрасту не намного старше меня. На съёмку каждой сцены уходило часа два-три, включая перестановку камер, света, реквизита и репетицию с актёрами. За актёром с амплуа обаятельного мерзавца было очень интересно наблюдать – он много шутил и импровизировал. С режиссёршей вёл себя развязно – то по попе её погладит, то за грудь схватит, она, по-видимому, привыкшая к такому его поведению, не обращала на эти домогательства никакого внимания, продолжая с деловитым видом объяснять, что от него требуется в той или иной сцене.
К тому времени, когда нас отпустили на обеденный перерыв, я уже успела страшно устать и проголодаться. Купила в расположенном неподалёку от съёмочного павильона магазинчике пакетик с соком и пару бутербродов, и пообедала, сидя на лестнице возле гримёрной комнаты для актёров массовки. Некоторые из моих коллег отправились в столовую, другие слонялись без дела, отказавшись от обеда, то ли чтобы сэкономить, то ли из-за диеты.
Пообедав, я пошла в туалет к зеркалу, поправить причёску и макияж. И почему чужие зеркала всегда так безжалостны? В том зеркале, что висит у меня дома, отражение было и привлекательнее, и моложе, и стройнее, а здесь на меня смотрела уставшая женщина тридцати пяти лет, с бледным лицом, красными после бессонной ночи глазами, жиденькими светлыми волосами… И ты надеешься, что главный красавец страны позарится на такое? Я практически заново нанесла макияж, но моё изображение в зеркале почему-то не стало выглядеть краше. Тяжело вздохнув, я побрела к съёмочному павильону, думая о том, что будет лучше, если я сегодня Рафину вообще на глаза не попадусь…
По пути мне встретился “обаятельный мерзавец”:
– Ну и где наша звезда – звездит? – спросил он возмущённо. Я оторопела – он меня об этом спрашивает? Оказалось, нет – из-за моей спины вынырнула режиссёрша и, взяв его под руку, зашептала что-то ему на ухо, уводя его куда-то в сторонку.
О том, что происходит, я узнала от парнишки-администратора. Он отвечал за актёров массовки (за наше прибытие на съёмочную площадку, адекватное поведение и гонорар), поэтому был единственным членом съёмочной группы, кто с нами общался. Рафин попал в аварию по пути на съёмки и сейчас находится в реанимации.
– Что же теперь будет с фильмом? – спросил кто-то.
– Понятия не имею! Сегодня последний день павильонных съёмок, на следующей неделе мы должны были ехать в Крым на натуру…
Без Рафина снимать было нечего, поэтому нас всех отпустили домой, выплатив обещанный гонорар. Все были радостными, как школьники, которых отпустили с уроков раньше времени, потому что училка заболела. Никто не думал о том, что актёр, которого мы все надеялись сегодня увидеть, лежит где-то при смерти – это казалось чем-то не реальным, как эпизод его очередного фильма…
– Может, в кафе сходим? – предложил парнишка-администратор, увязавшись следом за мной. Я удивилась – он был намного младше меня, ему было лет двадцать-двадцать три, но не слишком удивилась – он весь день крутился поблизости. Посмотрела на него внимательнее – не красавец, не урод, фигура хорошая, но… Зачем он мне? В голову заползла мысль: ты могла бы расспросить его о Рафине – что он за человек? Есть ли у него кто-нибудь? Ведь они не первый день вместе работают, наверняка парнишка в курсе всех сплетен. Но я чувствовала себя слишком вымотанной, поэтому всё же отказалась:
– Извини, ночью я спала всего пару часов и сейчас просто с ног валюсь.
Вернувшись домой, я скинула одежду и сразу же рухнула в постель, а проснувшись, включила ноутбук и принялась искать информацию о случившемся с Константином Рафиным. Каждый новостной ресурс посчитал своим долгом сообщить о происшествии. Респектабельные издания делали это сдержанно и с достоинством, скандальные эпатировали заголовками: “Константин Рафин находится между жизнью и смертью”, “Рафин парализован” и наконец “Кто пытался убить народного артиста России?”
