Жуки не плачут – Юлия Яковлева

– Напал бы если на меня кто. Допустим. Я бы сказала им: рвите меня, душите, на куски режьте. Только Валю, сыночка, не трогайте. Вот так, Шурка, оно, когда ты мать. Я бы не сказала: иди, Валюша, ты, мол, это, умри – а я буду жить. Ни одна мать такое не скажет. Не подумает даже. Ей в голову это не придет. Фух. В жар кинуло.

Она сняла с головы косынку. Комкала ее.

– И того. Стою перед плакатом. Как обухом меня. Мысли так и полезли. Какая ж это родина? Что это за родина такая? Что это за мать такая? Кто плакат этот нарисовал?Плакат – это «Родина-мать зовёт». Где Родина призывает на защиту своих сыновей. Но призывать на защиту – по Яковлевой – Родина, конечно же, не должна. Гораздо моральней – принести Родину в жертву с тем, чтобы спасти её население. Насколько выполнима подобная программа, можно понять, почитав про жизнь на оккупированных фашистами территориях СССР: даже махровые антисоветчики вроде Анатолия Кузнецова и Лидии Осиповой были от неё не в восторге. Насколько выполнима другая предлагаемая Яковлевой программа – скрыться, затаиться на обширных пространствах Родины (в образе птички, кошечки, собачки, ага) – можно рассудить, немного пошевелив мозгами. Чудес-то нет, и защитить страну, кроме её населения, некому. Не надеяться же в самом деле на сказочный заговор. Такое сейчас время, что только зверям и хорошо.А вот так Яковлева понимает жизнь во время Великой Отечественной войны. Хорошо ли было зверям – сильно сомневаюсь: даже в этой сказке упоминается о лошадях, развозящих горы трупов, и поеденных в ленинградскую блокаду кошках. Вот только не надо забывать, что война – это время не только разрухи и голода, но и героизма и величия человеческого духа. Особенно если учесть, что действие книги в 1943 году. В это время произошло как минимум два важных события: снятие Блокады Ленинграда и переломившая ход войны Сталинградская битва. Но о них Яковлева упоминает как-то походя. Словно не было героизма. Словно не рисковали своими жизнями в этих боях. А всё, что в итоге получилось, получилось как-то само по себе. И вообще солдаты здесь почему-то НЕ ВОЮЮТ. Не выполняют боевых заданий, не роют окопы, не стреляют, не захватывают языка и т.д., а просто сидят и пьют какао. Ну или сразу служат пушечным мясом, а если избегают смерти, то по чистой случайности. Рабочие на оборонных заводах НЕ РАБОТАЮТ. А только гибнут от собственной халатности. Существует, правда, помощь местного населения эвакуированным. Но оказывают эту помощь только двое – остальным глубоко пофиг. И то одна сама нуждается в помощи, а другие смотрятся как инородное тело. (Кстати, не очень поняла, зачем в этом случае ставить ловушки на детей вместо того, чтобы просто выйти к поезду.)

Голубые глаза человека глядели добродушно. Опасности не было.

Таня подошла к человеку. Он погладил ее. Бережно и умело взял под живот: было ясно, что у человека где-то остался дом, а в доме – кошка. А значит, жена и дети. Одинокие мужчины не заводят кошек.Так, значит, выглядят немцы. Или кто там ещё в серой форме. Правда, красавчики? А вот красноармейцы берут превращённую в кошку главную героиню за загривок, так, что та описывается и обкакивается. Правда, показывается ряд виселиц и овраг, полный трупов: «Они лежали рядами. Не в пилотках и касках. Самые обычные. В рубашках, костюмах, юбках. Старые, молодые, дети. Журчала не вода – кровь. От них еще тянулось отлетающее тепло. Кровь пахла железом». Но напрямую немцы никого не убивают. Просто «тянулся папиросный дымок, рокотал разговор, порхали смешки. Торчали три лопаты, стоял трактор. Не танк, не развороченная пушка, не разбитый грузовик. Вид у трактора был мирный, доверчивый, как у теленка. Четверо в серой форме курили и отдыхали после трудной работы: рукава у них были закатаны».

Герои сказки – это всё те же Шурка, Таня и Бобка. Но если ранее Бобке отдавалась роль статиста, то теперь он стал полноценным персонажем. А Таня – безмолвной свидетельницей. Судя по тому, как Шурка бросал в дворовую гопоту бутылку, полную молока (камня, палки или ледышки для этого не нашлось), а Бобка поверил бездарнейшему пропагандисту, никаких выводов о Блокаде пацаны так и не сделали.

Примечательно, как Яковлева вообще понимает советскую пропаганду о Ленинградских событиях. Розовенький толстячок в костюме с иголочки, оказывается, рассказывает о ней как о небольшом приключении «вроде похода с палатками»: «Гость говорил о лекториях и профилакториях, о поездах с мясом и мукой. О спектаклях оперетты и концертах. О вагонах с сушеными абрикосами, отправленных для ленинградцев комсомольцами Узбекистана. О веселых огородах прямо на Исаакиевской площади и в Летнем саду». Она это серьёзно? Поинтересуйтесь советской литературой по этой теме. Узнаете оттуда и про голод, и про холод, и про 125 грамм хлеба по карточкам, и про проблемы с водопроводом, и про отвозимые на саночках трупы, и ещё про множество страшных вещей. Да, даже в детской и подростковой. Вот только акцент там делался на другом: как выжить, как остаться человеком в нечеловеческих условиях, как исполнить свой долг, как не сдаться. Аналогично и в советской литературе о Великой Отечественной: война не напоминала прогулку по красивым местам, а победа в ней рассматривалась как результат труда миллионов людей. А что у Яковлевой?

Сюжет в «Жуках» таков, что, если не читать «Краденый город» (сказку с гвоздём морали: «жили-были в блокаду ленинградцы – сами виноваты»), тупо не понять: кто этот серый человек, какой это мишка, зачем эта пуговица, почему дети не вместе и т.д. Персонажей много. Но все они играют чисто эпизодические роли. Нужно Яковлевой показать жертву – вот ждущая мужа Луша. Нужно дворовую гопоту – вот вам Бурмистров из семьи уголовников. Нужно показать, что в войну одни жили равнее других – вот вам Вовка, сын директора завода. Нужно отправить героев обратно в Ленинград – вот вам дядя Яша. Но ни один из них не может повлиять на ход событий примерно никак.

При таком раскладе всю движуху может обеспечить только судьба. В лице серого человека. А от Шурки и Бобки не требуется совершать подвигов. Главное – сделать правильный выбор, дабы покончить с войной раз и навсегда. Здесь есть два варианта:

А) убедить всех людей, что все люди равны (показав им друг друга во младенчестве) – и тогда войны сами по себе прекратятся;

Б) раздобыть супермощное оружие и убить всех.

По ходу дела выясняется, что второй вариант жесток, первый не выполняется, а что делать, когда тебя начинают убивать без объявления войны в 4 часа утра – пойди пойми. Нет, я-то как человек, испорченный знанием истории, понимаю, конечно. Но детская-то литература пишется, как правило, для тех, кто не понимает. И кого, спрашивается, собираются воспитывать на вот такой? Очередных Коль с Уренгоя?

Третья часть потрясающего цикла «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой традиционно выходит к, наверное, главному выставочному событию году – ярмарке non/fiction. И так же традиционно за возможность прочесть книгу до официального выхода спасибо издательству «Самокат».С момента событий, происходящих во второй книге («Краденый город») прошло два года. Таня, Шурка и Бобка вырвались из блокадного Ленинграда, но вновь разлучены – Таня с тётей Верой отправляется в Бухару, а Шурка и Бобка эвакуированы в уральский город Репейск и живут у молодой девушки Луши, недавно ставшей матерью. После тяжелой и пугающей второй части, «Жуки не плачут» кажутся глотком свежего воздуха – героев ждет короткая передышка в тылу, но расслабляться рано. И здесь война не отпускает. Как великого праздника в доме Луши ждут вестей с фронта от ушедшего на войну мужа и отца маленького Вали, братья беспокоятся о сестре, да держат оборону от местного малолетнего бандита, а тут еще какой-то сумасшедший прицепился, и снова происходит странное – таинственный некто превращает людей в животных…События книги развиваются настолько стремительно, что даже не замечаешь, как проглатываешь её за вечер. Невозможно перестать удивляться смелости автора, решившегося на столь отчаянный шаг – создание цикла, способного показать юным читателям то, о чем обычно с детьми не говорят. Автор переводит страшную взрослую жизнь на детский язык – язык сказки. Сказки страшной, где есть смерть, трупы и голод, где человек может лишиться самого важного – надежды, а может обрести себя, силу и цель жить и бороться.Взрослый, насыщенный текст, от которого щемит в сердце и щиплет в глазах.Случайная цитата: Бог надоумил старика выкладывать свежеиспеченные лепешки. С того дня в разоренный войной дом вошло богатство. Дети тощие. Дети озлобленные. Дети больные. Дети вшивые. Дети, ночевавшие под кустами. Отставшие от поездов. Эвакуированные. Сбежавшие из детдома. Потерявшиеся. Такие маленькие, что не знали как их фамилия. Такие большие, что буркали «на фронте папка» и «умерла мамка», чтобы только не заплакать. Отучившиеся плакать.

Долгожданное продолжение «Ленинградских сказок», третья книга пенталогии, – как же я эту книгу ждала! И уверена, не я одна.Напомню – главные герои книги, Шурка, Таня и Бобка, живут в Ленинграде, арестовывают их отца и мать, а потом начинается война, а потом – блокада… Семьи нет, семья разорвана в клочья репрессиями и войной, и становится все хуже и хуже…В третьей книге пути главных героев расходятся… Таня с тетей Верой уезжают в эвакуацию в Азию. А Шурка и Бобка тоже эвакуированы по знаменитой ледовой дороге, они живут за Уралом, в городке Репейске. Все, что осталось на память, – это «пуговка» – глаз от мишки, сгоревшего в печке блокадного города, да еще шапка, которую насквозь замерзший Шурка долго отказывается снимать…Здесь есть вся страшная правда о блокаде. Не только героизм, но и малодушие. И нежелание знать правду о «героических ленинградцах». И насмешки над дистрофиками, над теми, кому чудом удалось вырваться из осажденного города. И веселые розовощекие упитанные люди, которые тоже из блокадного Ленинграда, но как будто – из какого-то другого…Здесь есть вся страшная правда о войне… Атаки, бомбежки, ранения и смерти, и треугольные письма, которые почтальон боится вручать адресату, потому что внутри – горестные известия…Здесь есть и напоминание о Холокосте. Ничего не говорится прямо, но молчаливая девочка Сара, которую удочеряет дядя Яша, напоминает читателям о страшной судьбе целого народа, почти истребленного во время Второй мировой войны…Но здесь есть и светлое, доброе, дающее надежду. Это осознание того, что на войне нет «своих» и «чужих» детей. И голодные Шурка с Бобкой находят приют у доброй женщины, которая еле сводит концы с концами и своего-то ребенка едва может накормить. А Таня в далекой Бухаре наконец-то получает вдоволь хлеба – тоже от совершенно незнакомых людей…Это безграничная вера в победу, в то, что близкие люди живы и вернутся домой… Наверное, только вера и надежда и держат людей на плаву в эти страшные дни, когда и маленькие, и взрослые думают только об одном: чтобы смерть прошла мимо тех, кого они любят…«Ленинградские сказки» – это мистический реализм. Тонкое знание быта и истории 30-х-40-х годов тут переплетено со сказочной, потусторонней реальностью… Тут люди превращаются в зверей, тут птицы разговаривают, а страшный Ловец Снов запросто выменивает человеческие жизни на нужную ему безделушку…И маленький Бобка, загадавший свое заветное желание – «Оружие! Небывалое! Чтобы всех!», – еще не понимает, что война не различает правых и виноватых, и что больно будет всем… Даже тем самым жукам из коробочки, которых по его воле превратили в гигантские машины-убийцы…Но тепло человеческой заботы и участия растапливает лед… А колдовство творит чудеса. И словно магнитом, героев снова тянет в Ленинград…И впереди еще две книги, которых снова нужно ждать.

Ждем! С большим нетерпением.