Юлия Юлина
Подиум судьбы
– Я не хочу быть дизайнером. Я даже не умею рисовать.
– В Париже – самые классные школы. Тут для тебя открыто много возможностей. Даже если не захочешь ничего делать, то сможешь просто шикарно жить. Со мной.
Проказник и авантюрист перевоплощался на моих глазах. В его словах чувствовалась сила и уверенность. И, как всегда, он словно читал мои мысли и видел меня насквозь…
Здесь он был как рыба в воде. Да, и слишком явно чувствовал себя хозяином положения.
– Мы ведь любим друг друга. Мы забудем все, что было раньше, ведь все это осталось в России! И мы начнем все с чистого листа. Я могу тебя познакомить с элитой Парижа и Лондона, ты будешь вращаться в таких кругах, которые тебе даже и не снились!
Кен говорил и говорил. Он взял меня за руку и все время говорил. Я молчала. Это единственное, что я могла тогда делать. Когда принесли вино, Кен поднял тост:
– За наше будущее!
Вернувшись к себе в номер, я все никак не могла собраться с мыслями. Опять он меня загипнотизировал.
Все очень быстро закрутилось. Я не успеваю соображать. Ненормальный рабочий график выматывает меня. Но самое главное – не это. Главное – везде, где бы я ни оказалась, везде появляется он.
Все показы, все репетиции, все вечеринки – везде Кен. Он преследует меня. С одной стороны – мне страшно, с другой – мне все‑таки любопытно, и все происходящее меня до крайности интригует.
Я понимаю, что Кен не маньяк и что вряд ли он способен причинить мне какой‑то физический вред. Но он может гораздо больше, он манипулирует моим сознанием. Я будто в пелене его чар…
И вот наконец свершилось! Наступает час икс! Самое главное мероприятие, ради которого, собственно, мы и приехали…
Мы дорепетировались до одурения. Практически ничего не соображали. Очень хотелось есть, мы без сил падали в свои кровати в «Нормандии» и мгновенно засыпали… Да, и, конечно же, в нагрузку мне – еще и Кен. Самое интересное, что девушки заметили, как он настойчиво делает мне знаки внимания. К тому же пару раз мы посидели в кафе неподалеку от Лувра – мне это казалось хоть какой‑то гарантией безопасности. Но он всегда возвращал меня на прежнее место, надо отдать ему должное.
Эстер как‑то процедила сквозь зубы: «Повезло тебе! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Я бы на твоем месте не терялась! Наплюй на Монику и уматывай с ним! А то ведь пожалеешь!» Я не нашлась что ответить. Притворилась, что не понимаю, о чем она говорит. Леся аккуратно пыталась меня выспрашивать о Кене – как давно мы знакомы, кто он мне, каковы на самом деле наши отношения…
Делала она это незаметно, как бы между прочим… Я уже стала задумываться, для кого она старается – для себя самой, для Моники – или все‑таки это профессиональный интерес? Уж очень ловко она уходила от ответов на мои вопросы. И говорила, что я еще маленькая, чтобы много знать…
Ну а Мирабела, кажется, подложила несколько канцелярских кнопок в мою туфлю. Да, зависть – зверская сила! Хорошо, я вовремя заметила, когда встряхнула туфлю, прежде чем надеть! «Туфли ведь стильные, дизайнерские, облегают ногу просто изумительно, только вот шпильки в стиле модерн слишком тонкие… – думала я, разглядывая себя в зеркало. – Но я хочу эти туфли потом оставить себе. И сходить в них на какой‑нибудь прием!»
Моника стала общаться со мной холоднее и отстраненнее. Подчеркнуто корректна, но, как мне кажется, не простит ни единой ошибки! Как же я все‑таки устала! Хотя эмоции бьют через край! У меня предвкушение чего‑то особенного!
Случайных зрителей на таких показах не бывает – вход на мероприятие всегда строго по пригласительным билетам. В основном в число счастливчиков входят звезды кино, театра и музыки, политики и известные деятели культуры, представители прессы (особенно – модных и глянцевых журналов) и, конечно, акулы фэшн‑индустрии. Всех гостей обязательно рассаживают в заранее определенном порядке: самых известных – в первых рядах (звезды, редакторы модных журналов), а уже за ними – тех, кто менее засвечен и раскручен.
Ближе всех располагаются, конечно же, фотографы – они чаще всего сидят на полу возле самого подиума: для них это самое хлебное место. Можно увидеть и заснять абсолютно все! Даже то, что лучше бы и не снимать, честно говоря…
Показ коллекции обычно проходит по стандартному сценарию: модели демонстрируют одежду, по очереди дефилируя по подиуму под музыку. Действо может сопровождаться видео– и световыми эффектами.
Завершает дефиле, как правило, показ свадебного платья, после которого на подиум церемонно выходят все модели вместе с самим дизайнером.
Яркое шоу весенней «Русской коллекции» вызвало в Париже огромный интерес. В шатре негде было яблоку упасть. Явились все представители модных домов, интересные ВИП‑персоны, дипломаты… Их тщательно рассаживали и вообще всячески облизывали, как только могли… Это все нам рассказала Леся и пожелала на прощание ни пуха ни пера. Масса секьюрити, у всех, даже моделей, проверяли документы – аккредитационные карточки. Моника стала похожа на настоящую парижанку и, как мне почудилось, помолодела лет на десять, а то и на все пятнадцать. «Ботокс? Похоже, что прошла несколько сеансов… – шепотом мне на ухо произнесла Эстер. – Из‑за этого она так злилась, из‑за своих морщин и второго подбородка?»
Но мне было все равно. Я думала только о Кене, я ждала его… Гадала, придет или не придет… Ведь толком он не сказал – в этом он остался похож на того, прежнего Кена.
В середине показа мы вышли на сцену – гремела музыка, вспыхивали блики на стенах, в микрофон объявляли что‑то по‑французски. Чем‑то напоминало дискотеку, только изящнее и со вкусом. Задняя декорация – Кремль. Перед ним вместо Мавзолея – танк. А край сцены – круглый и блестящий, как металл. Мы по очереди выходили из рубки подводной лодки, платья на нас немного напоминали военные мундиры – приталенные, с плечами и погончиками, форменными пуговицами… Выйдя из подводной лодки, мы начинали художественно маршировать… не как в армии, а, скорее, как в постановке, средней между оперой и балетом. Хорошо хоть петь от нас не требовалось!
Я маршировала, маршировала, стараясь не упасть, и вдруг опять увидела Кена! В шикарном белом костюме, белом галстуке с золотой булавкой, бледно‑розовой рубашке он смотрелся очень эффектно и импозантно. Он находился рядом с входом и в упор смотрел на меня…
Сознание мое раздвоилось, как когда‑то в Москве… Одна часть оставалась на сцене, другая рвалась к нему… Я потеряла чувство реальности… Краем уха слышала какие‑то крики, а Эстер, которая шла справа от меня, вдруг повернулась и предостерегающе взмахнула руками…
Упс! Мощный толчок в спину неожиданно придал мне ускорение, и я вылетела со сцены… прямо… Прямо к зрителям! Прямо в центр партера, если это можно назвать партером (амфитеатра‑то в шатре совсем не было!).
Там в специально поставленных золоченых креслах сидели какие‑то важные французы. И вдруг я узнала Альбера II и его жену Шарлей, принца и принцессу Монако! Я летела прямо на них… Красавица Шарлей в эффектном золотистом платье смотрела на меня, широко раскрыв глаза от ужаса. Вдруг Альбер резко вскочил и увлек ее за собой, его свита и соседи тоже вскочили.
Горло у меня перехватило, я не могла даже кричать.
Все произошло очень‑очень быстро, но у меня было полное ощущение замедленной киносъемки.
И раз! Все это кончилось, я рухнула вниз, на кого – не знаю, и, похоже, вдобавок ударила кого‑то каблуком, кажется, вокруг кричали.
Но меня подхватили, точнее, выхватили из рук вальяжного толстого коротышки, как мне почудилось, того самого директора Международного валютного фонда, который так неудачно поохотился в Америке на горничную! Но кто же был мой спаситель? Им оказался Кен! Я замерла в его сильных руках!
Все в зале зааплодировали! Даже принц Монако и его супруга. Вокруг кричали: «Браво! Браво!» И, кажется, фотографировали наперебой, во всяком случае, вспышек было много.
Неожиданно танк снова ожил и сделал попытку съехать со сцены, но забуксовал и чуть не свалился на зрителей вслед за мной. Опять крики и всеобщая суета, секьюрити кинулись к сцене. Оказалось, водитель‑француз не справился с управлением, я очутилась перед танком, а потом… отправилась в свой первый самостоятельный полет… «Как Гагарин или Валентина Терешкова, наши космонавты…» – в голове промелькнула именно такая аналогия. Не думаю, что танк Кен подстроил, но все это в его фирменном стиле. От этого авантюриста в таких случаях всего можно ожидать! Всего и сразу!
Когда Кен вынес меня из шатра, на нас набросилась Моника. Такой яростной, по‑моему, она еще не была никогда!
У Моники тряслись руки, а злобная гримаса исказила все лицо. «Мышечный спазм у нее, что ли, после уколов? Или от сильных переживаний? Такое, говорят, случается!» – подумала я.
– Ты с ума сошла! Идиотка, настоящая идиотка! Ты наплевала на карьеру! Ты предпочла ей обычного грязного, похотливого самца! Я думала о тебе лучше!
Все твои дороги теперь закрыты, и карьере в мире моды придет конец!
– Мадам, – с достоинством остановил ее Кен, и она сразу замолкла. – Не советую так разговаривать, а иначе это вам и вашему модельному агентству конец.
Тут он поставил меня на гранитные плиты и с улыбкой продолжил:
– Кроме того, такого модного показа в Париже не было давно! Со времен Плисецкой! Фотографы в экстазе! Алиса стала настоящей героиней дня, она попадет на страницы таблоидов и всех новостных порталов! Так что насчет ее карьеры я спокоен! Кстати. Если вы подсуетитесь, тоже можете погреться в лучах ее славы и заключить неплохие контракты!
Все это время Моника открывала рот и закрывала его, тяжело дыша. Если бы она могла, разорвала бы Кена на клочки! Но она застыла как вкопанная!
– Мадам, обратите внимание, сейчас сюда ринутся репортеры! Стросс‑Канкан, в отличие от вас, не растерялся и уже дает очередное интервью… Сотрите злобу с лица и расскажите миру о лучшей модели вашего агентства! А то ее перехватят Дольче и Габана! Оревуар!
И Кен увлек меня за собой – мимо полиции, фотографов‑папарацци, толп народа…
От того ловеласа, который был студентом и не подарил мне ни цветочка за все то время, пока мы встречались, практически ничего не осталось. Теперь он внушал к себе уважение.
Машина тронулась, и мы поехали. Кстати, никак не могу запомнить марку его автомобиля… по‑моему, он их специально меняет…
– Алиса, ты была великолепна, правда! – сказал Кен, выруливая на бульвар. – Такого не ожидал никто! Ты затмила даже бывшую девушку Джеймса Бонда! Ведь традиционной гостьей, приглашенной для закрытия показа русского модельного шоу, должна была быть французская актриса Ева Грин!
– Та, которая снималась в фильме «Город грехов – 2. Женщина, ради которой стоит убивать»? – механически переспросила я. – Мне понравилось, как она играла…
– А ранее в картине «Казино “Рояль”» она очень хорошо смотрелась в образе подруги Джеймса Бонда, – подхватил Кен. – Русский сезон – как же можно без Бондианы? Но даже Ева на твоем фоне смотрелась бы бледно! Она, я думаю, это прекрасно поняла, получила неплохой гонорар, но на сцену не вышла. Помнишь, какая наступила суматоха после твоего впечатляющего полета?
– Не помню… Просто была в шоке…
– Я думаю! Это очень смело! Долго репетировали?
– Нет. Все получилось спонтанно… Я думала, это ты подстроил…
– Я? – Кен весело рассмеялся. – Ну, ты даешь, Алиса! У меня нет таких возможностей!
– Да? А мне показалось…
– Что показалось? – неожиданно резко спросил Кен.
– Ничего… Значит, это опять совпадение?
– Алиса, ты же знаешь, совпадений не бывает! Это судьба!
Мы замолчали, не хотелось говорить, осенний ветерок приятно обдувал лица. Ехали быстро, и вскоре стало заметно, что мы покидаем Париж и направляемся в один из пригородов. Я забеспокоилась:
– Кен, куда мы едем?
– Хочешь увидеть кое‑что интересное? – спросил он меня почему‑то шепотом.
– Ты о чем? – удивилась я.
– У меня есть сюрприз. Хочу показать, как я живу.
– Знаешь, после того, что случилось в Москве, я тебе не доверяю.
– Не беспокойся, я не сделаю тебе ничего плохого! – уверенно сказал он, опять улыбнувшись. – Обещаю!
Ехали мы не слишком долго – по‑моему, около часа или немного больше – не хотелось следить за временем. По пути заехали в огромный торговый центр, где быстро, по настоянию Кена, купили мне новое платье, плащ и туфли. Я переоделась. И, конечно, я выбрала шикарные темные очки от солнца. Кен сказал, что это надо сделать, чтобы не привлекать излишнего внимания.
Высокие современные дома отступили, в стороне от дороги раскинулся огромный парк с удивительно красивым старинным замком. Мы съехали на развилке с шоссе и вскоре оказались на улицах небольшого опрятного городка, красивого и пустынного. На окнах – горшки с цветами, пение птиц, свежая зелень деревьев…
– Это место называется Со. Замечательный и тихий южный пригород Парижа! – довольно объявил Кен. – Здесь расположен знаменитый Шато‑де‑Со, замок, который когда‑то принадлежал Жану‑Батисту Кольберу, затем – маркизу Сеньеле, а после – герцогу де Тревизу. И много раз перестраивался, чтобы соответствовать вкусу новых хозяев. Ты помнишь, кто такой Кольбер?
Я отрицательно покачала головой. Не лезла в нее новая информация абсолютно!
– В 1670 году гениальный финансист и первый министр Людовика XIV Кольбер, желая жить ближе к Версалю, который в это время был постоянной резиденцией короля и фактически столицей Франции, купил небольшое поместье Со. Это время, кстати, описал Александр Дюма в продолжении «Трех мушкетеров» – трехтомнике «Десять лет спустя». Правда, это продолжение очень уступает мушкетерам в популярности. Но д’Артаньян реально мог здесь бывать!
– То есть Михаил Боярский здесь все‑таки был?
– Если тебя так интересует история кино, в городке Со родился Ален Делон.
– Правда?
– Да, и не только.
С этими словами Кен остановил автомобиль, мы вышли и зашагали по длинной узкой улочке – туда, где раздавались взрывы детского смеха и веселые крики.
Вскоре мы остановились возле невысокого заборчика с аккуратно подстриженными зелеными кустами. На площадке играли нарядно одетые дети. За ними следили две дамы – молодая и постарше. Я поняла, что это детский сад.
Кен открыл калитку с помощью карточки и сказал:
– Видишь вон ту малышку в розовом платье? – Он указал на девочку, выделяющуюся среди остальных детей своей серьезностью и сосредоточенностью.
Девочке было лет пять, и она была похожа на ангелочка – шелковистые вьющиеся локоны переливались на солнце, она усердно пыталась построить что‑то из песка.
– Да, вижу! – ответила я.
– Это моя дочь, – сказал Кен.
– Я не знала, что у тебя есть дочь, – опешила я.
– Вот так! – ответил Кен. – Хочешь, расскажу?
– Да!
– В то время я учился в Сорбонне. Студенческое увлечение, мы даже не были женаты. Встречались, и получилось так, что Мари забеременела. История банальная, но все же это не просто случайность. Продолжение оказалось трагичным…
– Расскажи, – попросила я.
– У девушки была довольно странная семья – жили они замкнуто и меня не приняли, хотя Мари из дома не выгнали и позволили ей родить. Мои родители стремились, чтобы мы поженились и зажили нормальной семьей. В конце концов, это жизнь, все должно было наладиться. Прошел почти год, и неожиданно Мари приехала к нам рано утром, оставила ребенка, а сама исчезла. А на следующий день кто‑то из ее родственников устроил теракт в одном из военных аэродромов. Помнишь, об этом писали газеты? Хотя, возможно, в России были свои происшествия, не до этого! Дом, где жила Мари, взяли штурмом, но те, кто в нем был, забаррикадировались там и взорвали дом – вместе с ворвавшимися туда жандармами.
– Какой ужас! А Мари в этом участвовала?
– Не знаю, никого опознать не удалось – все разнесло в клочья, жуткое зрелище… полиция до сих пор не до конца все расследовала. Для меня Мари просто исчезла.
Минуту‑две мы молчали. А дети все так же веселились, и так же серьезно девчушка играла в песочек – в одну, только ей понятную игру.
– Я хочу еще кое‑что сказать, – нарушил молчание Кен. – Несколько раз обстоятельства вокруг меня складывались так странно, что на семейном совете было решено, что я уеду доучиваться в Россию, благо у меня русские корни и язык я знаю хорошо. Думаю, остальное ты знаешь…
– А девочка оставалась тут? Ты с ней часто видишься?
– Конечно, я общаюсь с дочкой, но получается не так часто, как хотелось бы. Я ее очень люблю, она чудесная девочка.
– Да, я вижу… она прекрасна… – ответила я, – а как ее зовут?
– Элен, – ответил Кен.
Мы сидели на скамейке молча и наблюдали за ней. Затем Кен пробормотал что‑то по‑французски, и мы вернулись к машине.
– Куда мы едем сейчас? – спросила я.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Мы подъехали к небольшому красивому особняку в том же квартале. Теперь Кен открыл мне дверь и помог выйти из машины. Мы подошли к воротам в каменном заборе, и он позвонил. На пороге появилась сухая маленькая старушка. Почти как мисс Марпл у Агаты Кристи! При виде Кена она радостно заулыбалась и что‑то взволнованно стала говорить. Я ни слова не понимала.
– Это – моя бабушка! – торжественно сказал Кен, когда старушка умолкла, и представил ей меня прямо у входа.
– Как – бабушка? А что же…
«Зачем он меня привез к своей бабушке? И как я с ней буду общаться?» – подумала я.
Бабуля расцеловала Кена и начала разговаривать со мной. Кен, должно быть, ей сказал, что я не понимаю по‑французски, тогда старушка бегло начала говорить на английском языке.
– Как тебя зовут, милая? – спросила меня старушка.
– Алиса, – ответила я.
– О, прекрасное имя! Алике! Заходите в дом, не стойте у порога.
Старушка взяла Кена под руку, подхватила меня и повела нас внутрь дворика. Оказалось, что к нашему приезду готовились и стол был накрыт, и минут через десять мы стали ужинать.
– Дорогая Алике, специально для вас я сделала все очень легкое, уверена, вы останетесь довольны! – проворковала бабушка.
И не обманула. Сначала нам подали салат – тертая морковь и тертый корень сельдерея с заправкой, затем – сардины под лимонным соком и оливковым маслом, а также омлет с грибами, овощи на пару, сырное ассорти и мороженое. Кен заверил, что это и есть настоящий французский ужин, только бабушка, не зная моих вкусов, не стала подавать устриц и улиток!
Потом мы пили кофе с вином в саду за домом. Странное сочетание – кофе и вино, особенно для вечернего времени суток. Но бабушка Кена объяснила, что нужно готовить по особому рецепту, обязательно в джезве (кофемашины она не признавала). Сварить кофе можно сразу с корицей и апельсиновой цедрой, а можно добавить их после. К остывшему кофе добавить портвейн, сахар (хотя его лучше положить в еще теплый напиток, чтобы он лучше растворился), а также пряности. Затем кофе нужно очень хорошо охладить, а уже после – разлить в охлажденные заранее бокалы.
Солнце уже подходило к горизонту, радовал тихий и красивый вечер. Бабушка очень интересовалась жизнью в далекой России. Она оказалась политически подкована (как сказали бы раньше в Советском Союзе) и задавала мне каверзные вопросы о нашем президенте, о политике России, а также о полярной зиме и состоянии наших дорог.
Разговор получился интересный, но личной темы мы не касались.
Покинув дом бабушки Кена, мы сели в машину, и он спросил:
– Хочешь остаться со мной? Вечер можно продолжить!
– Думаю, на сегодня достаточно! – вежливо ответила я.
– Как скажешь, – немного разочарованно сказал он и повез меня через парк, чтобы я смогла разглядеть замок поближе. Меня впечатлили красивые фонтаны и статуи, ухоженные клумбы и почти полное отсутствие туристов!
– Не то что в Версале! – заметил Кен. – Там столько людей, что трудно сосредоточиться и как следует отдохнуть.
Мы вернулись в Париж, сказка закончилась. Нужно было принимать решение, что делать дальше.
– Мы можем съесть по десерту перед тем, как я отвезу тебя в отель? – спросил Кен.
– Да, пожалуй, съела бы что‑нибудь сладенькое, – ответила я.
Погружение в жизнь Кена произвело на меня впечатление. Он хотел показать себя с другой стороны – и ему это удалось. Но я – тоже крепкий орешек и буду стоять до конца!
За ужином у нас завязался душевный разговор. Наверно, первый раз за все время нашего знакомства. Не хотелось бы думать, что последний! Я вдруг поняла, что совершенно не держу на него зла или обиды. Да, я помню, что мне было больно оттого, что он мне изменял, оттого, что часто игнорировал меня, не держал обещаний, ревновал… Я все помню, но обида наконец прошла. Обида, которая мучила меня долгое время и точила изнутри, исчезла, как утренняя роса.
Но, несмотря на это, я не позволила ему подняться ко мне.
Прощались мы у магазина игрушек, неподалеку от «Нормандии». Не выдержали, зашли – меня как будто что‑то притянуло. И разве может быть это совпадением? Кен купил мне… большую белую игрушку, плюшевую панду с глазами‑бусинами. Почти такую же, как я купила в Москве, давно, когда мы расстались и он хотел меня увезти! Я была в шоке – опять совпадение?
– Возьми, он будет иногда тебе напоминать обо мне… – как‑то грустно сказал Кен. И я не посмела отказаться.
Мы распрощались, и я пошла к себе в «Нормандию», абсолютно не думая, о чем буду говорить с Моникой, где наши девушки и чем закончилось модельное светопреставление в шатре Лувра.
И, как оказалось, напрасно.
Ничего особенного при входе в отель я не заметила. Неожиданности встретили меня прямо в лобби, у ресепшена. Там сидел полицейский, еще несколько стояли поблизости. Меня окликнули:
– Мадемуазель Южная?
С диванчиков в холле поднимались двое в штатском. Внешность я бы не запомнила и описать не смогла. Одеты прилично. В костюмах, при галстуках, обувь стильная, оба ухоженные, чистые.
– Нам нужно с вами поговорить в спокойной обстановке. Давайте поднимемся к вам в номер, у нас не так много времени, а нужно решить много вопросов. Вы позволите?
Не успела я опомниться, как меня взяли под руки и повели вверх по лестнице. Мелькнула паническая мысль: «А что я сделала?» Затем вспомнила (последовательно) Кена и Сергея. Оба далеко! Вот так всегда!
Между тем мы дошли до моего номера – дверь почему‑то оказалась открыта. Все мои вещи были аккуратно сложены на постели и в креслах. Сумки раскрыты и приготовлены для загрузки вещей.
А на столике… на столике по‑прежнему цвели лилии Кена…
И я вдруг обрела голос и спросила – правда, не так уверенно, как мне бы хотелось:
– Кто вы такие?
Оба как будто ждали этого ответа.
– Подполковник Пургин Владлен Рэмович. Посольство Российской Федерации!
– Капитан Алексис Гризье, к вашим услугам, мадемуазель!
– Можно я сяду?
Ноги меня не держали, я уселась на краешек кресла.
Пургин поспешно налил мне стакан «Эвиана». Бутылку распечатывал при мне и специально показал, что все нормально. Я сделала два глотка и с удивлением слушала.
– Мадемуазель, позвольте известить вас, что, по мнению генерального директора полиции, ваше пребывание на территории Французской Республики должно быть завершено как можно скорее, – с легким акцентом сказал капитан Гризье. – К этому мнению присоединяется и посольство вашей страны. Поэтому наш долг – содействовать вам, а ваш – содействовать нам!
Я ничего не поняла, кроме того, что меня почему‑то выдворяют из Франции. Только вот вопрос – надолго или навсегда? Неужели Моника постаралась? Я вопросительно взглянула на Пургина. Тот откашлялся и сказал:
– Госпожа Южная, видите ли, весь Париж говорит сейчас только о вас и о вашем изумительном полете. И его результатах… Наш посол господин Ястребов с супругой были там и наблюдали все, так сказать, собственными глазами. Так вот, все бы хорошо, но вы, падая, нанесли довольно тяжкие телесные повреждения одному лицу, которое, к сожалению, обладает дипломатическим статусом!
– Не понимаю…
– Девочка, проще говоря, ты заехала то ли локтем, то ли каблуком в нос первому помощнику военного атташе Соединенных Штатов! Дай пожать твою мужественную руку!
Пургин по‑отечески обнял меня и поцеловал. Француз приложился к руке, и сделал это так изящно, как будто я была королевой.
– Но и это еще не все, из‑за чего их треклятое посольство на авеню Габриэль гудит, как разворошенный улей! Этот помощник…
– Умер? – ахнула я.
– Нет, мадемуазель, к счастью для вас, – подключился капитан Гризье, – но теперь, наверное, хотел бы. Он, кажется, оказался трансвеститом… в женском белье. Теперь посольству перемывают косточки, а парижане – народ насмешливый!
– Но ведь они все за толерантность в этом вопросе, и Штаты тоже, – удивилась я.
– Да, но не в этом случае! У него нашли в карманах какие‑то секретные флешки. А оказывал первую медицинскую помощь врач‑китаец. И он уже исчез! В общем, девочка, надо побыстрее собираться и валить отсюда. Иначе неприятностей не оберешься, а они никому не нужны. Тебе первой, кстати, у тебя столько всего впереди!
В полном недоумении я наблюдала, как быстро и аккуратно вызванная женщина (я так и не поняла, она имела отношение к нашей разведке или французской) уложила мои вещи, застегнула сумки. И вопросительно взглянула на меня.
– Ваши пожелания? – галантно спросил капитан Гризье.
– Нам говорили, что мы сможем взять вещи, которые демонстрировали… – сбивчиво начала я.
– Понятно, – сказал Пургин. – Огласите весь список, пожалуйста!
– Шуба… из соболя… с капюшоном…
На этом мой список закончился. Больше ничего просто не пришло в голову, а об этой шубе я как раз очень мечтала!
Капитан Гризье кивнул женщине, и она вернулась с большим свертком. Сняла чехол, встряхнула и показала шубу. Я кивнула. Она ловко запаковала обратно. А потом сказала, медленно подбирая слова:
– Лучше всего вашу шубу не сдавать в багажное отделение, а взять с собой в качестве ручной клади. Аксессуары я положу отдельно.
– И сейчас мы пожелаем вам спокойной ночи, а завтра поможем быстрее добраться в аэропорт, к вашему самолету. Ничего не бойтесь, отель под надежной охраной! Ни один папарацци не сунется!
– Только, дорогая мадемуазель, не надо пользоваться мобильной или какой‑либо иной связью! – на прощание проговорил капитан Гризье. – Для вас наступили часы тишины. Мы очень хотим, чтобы вы завтра благополучно отбыли в Россию. Доброй ночи!
– Спокойной ночи, девочка! – сказал Пургин. – Не волнуйся, в Москве тебя встретят и все помогут довезти. Кстати, в твоем зарубежном паспорте фамилия Южная написана с ошибкой. Не обращала внимания? И хорошо! Сразу после приезда сходишь в центральный офис МФЦ и поменяешь паспорт. И все – за границей будешь как новенькая! Спокойно спи!
И они закрыли за собой дверь.
В день моего отъезда из Парижа он не появился. Я настолько привыкла к его появлениям, что почувствовала пустоту, когда он не приехал ни утром, ни даже перед отъездом в аэропорт! Я невольно искала глазами в толпе каждую секунду, даже пройдя таможенный и паспортный контроль… Но его не было… Он не приехал, не позвонил, не написал…
Из этого оцепенения меня вывел незнакомец. В аэропорту пришлось ждать, наш рейс задержали… Кажется, грозовой фронт… И мы с девочками обосновались в кафе. Вид у нас был скучающий и даже удрученный. Мы так устали, что даже разговаривать сил не было. Леся зевала со смартфоном в руках, Эстер в наушниках отстраненно слушала музыку, а Мирабелла просто смотрела бездумно вдаль. Я решила переключиться на чтение, причем по‑французски. Модный бестселлер, купленный в киоске. Но скорее делала вид, что читаю, даже не припомню, как эта книга называлась. И кто был ее автором.
За соседним столиком сидел молодой человек привлекательной внешности. Темно‑синий костюм и белая рубашка. Скромно, стильно, дорого. В руках он держал «паркер» и время от времени делал заметки в органайзере. Обложка – кожа или очень качественная имитация.
Верхняя пуговица рубашки небрежно расстегнута, на лице – легкая щетина. Родинка на щеке. И нет обручального кольца…
Он остро взглянул на меня и громко произнес:
– Мне нужна консультация! Срочно! Авторитетное женское мнение! Кто больше врет – мужчины или женщины?
Я вздрогнула:
– Что, простите?
– Я провожу исследование, кто больше врет. Вот вы как думаете, мужчины или женщины? – Молодой человек улыбнулся.
У него были ярко‑пепельные глаза и белокипенная улыбка. В другой ситуации… Да, можно было бы… Но не сегодня.
– Вы действительно хотите, чтобы я вам ответила?
– Очень хочу. Вопрос жизни и смерти! – бархатистым голосом сказал мой визави.
– Звучит хорошо. Только надо еще немного потренироваться.
– Что? – Он, кажется, ошарашен. – Не понял…
– Такой повод для знакомства подходит не для всякой девушки. Особенно – не для той, которая умеет наблюдать и делать выводы.
Молодой человек растерялся, но быстро пришел в себя и ответил:
– Ух, какие мы колючие! И что дальше?
Я не спеша взяла у него из рук «паркер». Затем – органайзер, где он делал записи.
– Что ты делаешь? – Он поменялся в лице. – Не трогай!
– А почему? – спросила я спокойно.
– Просто нельзя! Это же личные записи, – немного смутившись, ответил он.
И попытался выхватить органайзер у меня из рук. Но я ловко увернулась.
– Даю десять секунд для ответа, что в такой ситуации следует делать начинающему пикаперу. Тогда я верну органайзер, написав туда свой номер телефона.
Когда я зашла в кафе, то случайно прошла за его спиной. Машинально взглянула на планшет, лежащий на столике. И разглядела крупный заголовок: «Как быстро снять любую девчонку».
Молодой человек смутился еще больше. Однако собрался с силами, хотя видно было, что ему далось это непросто.
– Я не начинающий! Я книгу написал! – ответил он.
– Ого! Имею дело с профессионалом?
– Совершенно верно. А ты, я вижу, и сама девочка хваткая! – Он одобрительно покачал головой. – Так что решай: жизнь или смерть?
Все понятно, парень решил перехватить инициативу. Я в эти игры не играю…
– Ладно, держи, но больше не шути так.
Я вернулась к своей книжке, намереваясь продолжить чтение. Молодой человек усмехнулся и сказал:
– А если серьезно? Меня зовут Алексис. А тебя?
«Только не сейчас. И только не это!» – пронеслось в моей голове.
– Я – Алиса и если честно, то не в настроении разговаривать. Ты славный парень, но… мы встретились не в то время и не в том месте. Если хочешь, напиши свой номер, может быть, я однажды пришлю тебе СМС.
– Буду ждать. Серьезно, твой СМС буду ждать. – Он протянул мне листок с номером.
Конечно, я ему не писала… пока…
Прилетев в Шереметьево, ничего не сказала Сергею, который меня встречал. Он, к счастью, не особенно расспрашивал.
* * *
Итак, что мы имеем после этого приключения? Шубу, несколько пар туфель, платье, сумочку и наборы французской косметики. А также подарки от Кена. В карманах шубы я нашла небольшой флакончик очень дорогих духов. Намою банковскую карточку пришла довольно значительная сумма… И очень много впечатлений!
