Юрий Барыкин
Государь оклеветанный. Падение великой империи
Первые годы правления
Уже в первые годы царствования Государь Николай II показал готовность к масштабной модернизации Империи.
Так, в феврале 1895 года, вопреки мнению консервативного большинства, Он одобряет проект денежной реформы, вводившей так называемый «золотой стандарт» рубля. Как итог, выпускавшиеся главным эмиссионным учреждением страны – Государственным банком – бумажные банкноты (кредитные билеты) по указу 29 августа 1897 года обеспечивались золотым запасом государства и свободно разменивались на золото.
Автор проекта – министр финансов граф С.Ю. Витте (1849–1915), признавался:
«В сущности, я имел за собой только одну силу, но силу, которая сильнее всех остальных, – доверие Императора, а потому я вновь повторяю, что Россия металлическим золотым обращением обязана исключительно Императору Николаю II»[14].
2 июня 1897 году в России был принят закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в фабрично-заводской промышленности». Максимальный рабочий день для мужчин устанавливался в 11,5 часов, а в случае работы в ночное время, а также в субботу и предпраздничные дни – в 10 часов. Для сравнения: во Франции предел рабочего дня составлял 12 часов, в Италии 12-часовой рабочий день был введен лишь для женщин, для мужчин же никаких ограничений не существовало. То же самое было и в Англии, США, Германии и Бельгии. Только в двух странах рабочий день, установленный правительством, был ниже российского: в Австрии – 11 часов, а в Швейцарии – 10,5 часа.
С первых лет правления Императора Николая II было продолжено строительство Транссибирской железнодорожной магистрали – Великого Сибирского пути. Так, Забайкальская дорога была построена в 1895–1900 годах, Китайско-Восточная – в 1897–1904, Кругобайкальская – в 1899–1905, Амурская – в 1906–1916.
В 1899 году был построен железнодорожный мост через Енисей в Красноярске (автор проекта Л.Д. Проскуряков). Енисейский мост по величине пролетов занял первое место в России и второе – в Европе. Модель моста, экспонированная на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, была удостоена золотой медали.
Всего на Транссибе было построено 40 тоннелей, около 500 мостов и виадуков, из которых мост через Амур и поныне самый длинный на материке – 2500 метров.
Всего за период 1890–1916 годы Российская Империя построила 53 300 км. В целом если протяженность российских железных дорог в 1850 году составляла чуть более 500 км, в 1880 году – 23 426 км, в 1890 – 32 126 км, то в 1916 году – уже 85 426 км. Для сравнения: за 72 года (с 1918 по 1990) в СССР было построено 51 375,7 км железных дорог[15].
В целом признано, что в ходе экономического подъема 1890-х годов в российской промышленности завершился в основном технический переворот в области энерговооруженности производства. Мощность паровых двигателей фабрично-заводской промышленности России за 1890–1900 годы выросла с 325,1 тыс. л.с. до 1294,5 тыс. л.с., или на 300 %. Мировой рекордный уровень роста паровой энерговооруженности труда в 1890-е годы в России составил за десятилетие 178 % (против 100 % за этот период в США), дав основание академику С.Г. Струмилину писать о «сверхамериканских темпах» этого процесса в российской экономике[16].
Гораздо менее известна деятельность русского Императора на международной арене.
С.С. Ольденбург: «Провидя опасность великой катастрофы – как ее провидели многие, – Государь, как по своему положению, так и по своим личным свойствам, один оказался в состоянии во весь рост поставить перед миром вопрос о грядущих потрясениях. Нота об опасности вооруженного мира была не практическим политическим ходом; это был вопрос, обращенный к государствам: вы видите опасность, хотите ли вы приложить усилия, чтобы ее предотвратить? И можете ли вы это сделать?»[17]
12 августа 1898 года министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев (1845–1900) пригласил к себе послов иностранных держав (французского посла – на два часа раньше других, чтобы подчеркнуть особое отношение к союзнице) и выступил перед собравшимися с обращением, ранее утвержденным Государем.
Вот некоторые положения этого исторического документа:
«Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами вооружений являются при настоящем положении вещей целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств…
Все возрастающие бремя финансовых тягостей в корне расшатывает общественное благосостояние. Духовные и физические силы народов, труд и капитал отвлечены в большей своей части от естественного назначения и растрачиваются непроизводительно. Сотни миллионов расходуются на приобретение страшных средств истребления, которые, сегодня представляясь последним словом науки, завтра должны потерять всякую цену в виду новых изобретений. Просвещение народа и развитие его благосостояния и богатства пресекаются или направляются на ложные пути…
Положить конец непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастия – таков высший долг для всех государств.
Преисполненный этим чувством, Государь Император повелеть мне соизволил обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем дворе, с предложением о созвании конференции в видах обсуждения этой важной задачи…»[18]
Англия и Германия восприняли идею мирной конференции враждебно, особенно Император Вильгельм. Положительные ответы в первый месяц поступили лишь от Италии и Австро-Венгрии.
Интересно, что на Россию обрушилась с критикой европейская левая печать. Карл Каутский (1854–1938) – один из лидеров германской социал-демократии, теоретик марксизма и редактор 4 тома «Капитала» К. Маркса, разразился статьей «Демократическое и реакционное разоружение», в которой обвинил Россию в использовании мирных предложений для маскировки агрессивной политики.
Старались не отставать от зарубежных марксистов и русские либералы: «в кругах интеллигенции были удивлены этим шагом, резко расходившимся с ходячими представлениями об „империализме“ и „милитаризме“ русской власти»[19]. Тогда Император Николай II послал за границу для переговоров М.Н. Муравьева и военного министра А.Н. Куропаткина (1848–1925), разрешив им давать следующее толкование ноты 12 августа: имеется в виду не разоружение, а ограничение дальнейших вооружений; на первой конференции следует хотя бы приступить к осуществлению этой идеи, не задаваясь целью сразу провести ее полностью.
Не добившись положительного результата и на этот раз, 30 декабря 1898 года русский министр иностранных дел обратился к миру со второй нотой, основанной на опыте последних месяцев и сводившей общие предложения от 12 августа к нескольким конкретным пунктам. В сообщении было подчеркнуто, что вопросы двусторонних отношений государств и договоров между ними на конференции рассматриваться не будут.
И это предложение России в мире было воспринято холодно, однако целеустремленность русского Царя и его дипломатов привела к результату.
Французский правовед Жан де Ла Прадель писал в своей книге о мирной конференции:
«Мир был уже поражен, когда могущественный монарх, глава великой военной державы, объявил себя поборником разоружения и мира в своих посланиях от 12/24 августа и 30 декабря. Удивление еще возросло, когда, благодаря русской настойчивости, конференция была подготовлена, возникла, открылась»[20].
Местом проведения конференции, по предложению России, стала резиденция голландского правительства – Гаага.
Предложение о проведении конференции в Гааге в память о Гуго Гроции – голландском государственном деятеле, философе и юристе, заложившим основы международного права, – приветствовало голландское правительство, разославшее от своего имени приглашения двадцати европейским и шести внеевропейским странам (США, Мексика, Китай, Япония, Персия, Сиам). Голландия в этот период декларировала курс на государственный нейтралитет, которому идея России соответствовала в полной мере. Датой начала форума в знак уважения к августейшему инициатору конференции Императору Николаю II Королева Нидерландов Вильгельмина выбрала день его рождения, 6 мая, в этот день российскому Государю исполнялся 31 год. Накануне открытия конференции, 24 апреля 1899 года, Император Николай II пожаловал 19-летнюю королеву Вильгельмину Большим крестом ордена Св. Екатерины – высшей женской наградой Российской империи.
Конференция проходила в королевском Лесном дворце с 18 мая по 19 июля 1899 года. После торжественного приветствия королевы делегаты 26-ти стран (после обретения Норвегией независимости от Швеции она стала 27-й) избрали своим председателем представителя России, посла в Великобритании барона Е.Е. Стааля (1822–1907).
Перед началом форума российские дипломаты выяснили настроения делегаций и убедились, что ведущие игроки останавливать гонку вооружений не намерены. Поэтому барон Стааль предложил сконцентрироваться на поиске путей предупреждения напряженности и межгосударственных столкновений, что было единогласно поддержано.
Мирная конференция прошла без конфронтации участников и завершилась принятием важнейших документов:
– трех деклараций: о запрещении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов; о неупотреблении снарядов, имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы; о неупотреблении пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле;
– трех конвенций: о законах и обычаях сухопутной войны; о применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 августа 1864 года; о мирном разрешении международных споров путем посредничества и третейского разбирательства.
Плодом этой последней конвенции, разработанной русским делегатом профессором Ф.Ф. Мартенсом, явилось учреждение Гаагского международного суда, действующего и поныне.
Таким образом, русский Царь стал первым человеком на вершине власти, предложившим разоружаться человечеству, которое до этого только накапливало арсеналы.
Интересный факт. В 1901 году была вручена первая Нобелевская премия мира. Ее лауреатами стали Анри Дюнан (1828–1910) из Швейцарии – основатель Международного комитета Красного Креста, один из создателей Женевской конвенции 1864 года; и Фредерик Пасси (1822–1912) из Франции – основатель и президент Лиги мира и свободы (1867 год).
Однако среди номинантов значился и Император Николай II, именно как инициатор 1-й Гаагской мирной конференции. И хотя в итоге премию получили те люди, которые, образно говоря, давно «стояли в очереди», то есть их заслуги относились еще к 1860-м годам, показательно, что в самой России после 1917 года о факте номинации русского Государя на самую первую Нобелевскую премию мира предпочитали не вспоминать. Уж больно не соответствовал этот факт образу «кровавого царя», который усердно лепили из последнего Государя его убийцы.
Впрочем, в остальном мире память не была стерта.
Так, на Вашингтонской конференции по вопросу о морских вооружениях, открытой 9 ноября 1921 года, президент США У. Гардинг (1865–1923) в своей вступительной речи вспомнил о великодушном порыве русского Царя: «Предложение ограничить вооружение путем соглашения между державами не ново. При этом случае быть может уместно вспомнить благородные стремления, выраженные двадцать три года тому назад в Императорском рескрипте Его Величества Императора Всероссийского».
А затем, гораздо позднее, Император Николай II, как инициатор Гаагских мирных конференций, посмертно удостоился за это бюста в штаб-квартире ООН. В родной стране – России, переименованной большевиками в СССР, об этом факте ее новые властители предпочитали не упоминать.
И тем не менее, когда требовалось навести порядок «железной рукой», Государь Николай II проявлял решительность, причем действовал в согласии с другими великими державами. Лучшим примером этого является ситуация вокруг взаимоотношений Российской Империи с Китаем (Империя Цин) в конце XIX – начале XX века.
15 (27) марта 1898 года между двумя странами был заключен договор об аренде Россией сроком на 25 лет, с правом продления, Порт-Артура и прилегающего Ляодунского полуострова. Кроме того, Россия получала право на строительство Южно-Манчжурской железной дороги (ЮМЖД), которая должна была соединить военную базу Порт-Артур и торговый порт Дальний (Далянь).
По этому поводу Император Германии Вильгельм II (1859–1941) обратился с русскому Государю с личным письмом, в котором говорилось: «Я от всей души поздравляю тебя с достигнутым тобой у Порт-Артура успехом…»[21]
Однако в 1899 году в Китае вспыхнуло восстание ихэтуаней (Боксерское восстание), направленное против иностранного вмешательства в экономику и религиозную жизнь Китая. В ответ на массовые убийства иностранцев и китайцев-христиан был создан военный Альянс восьми держав, в который вошли: Австро-Венгрия, Великобритания, Германия, Италия, США, Россия, Франция и Япония. Объединенные войска Альянса (Международная освободительная экспедиция (МОЭ)) насчитывали около 45 000 солдат и матросов под общим командованием русского военачальника – генерал-лейтенанта Николая Петровича Линевича (1838–1908).
В середине июня 1900 года китайцы-ихэтуани вступили в Пекин, где начали осаду дипломатических миссий в Посольском квартале Пекина. В ночь с 23 на 24 июня (по новому стилю) по всей столице началась резня христиан («Варфоломеевская ночь в Пекине»).
13 августа 1900 года войска МОЭ подошли к Пекину. Уже на следующий день корпус Линевича штурмовал столицу Китая, и русская колонна первой вошла в город, понеся потери в 140 человек. В последующих городских боях особенно отличились забайкальские казаки и американские морские пехотинцы. Внезапный штурм Пекина произвел в мире сенсацию, а Линевич сразу приобрел репутацию энергичного и талантливого генерала.
В октябре 1900 года войска Российской империи полностью оккупировали Маньчжурию. Началось восстановление разрушенной КВЖД. Сопротивление повстанцев продолжалось лишь в отдельных провинциях и было окончательно подавлено к концу 1902 года.
В результате восстания ихэтуаней и последующих событий Цинская империя оказалась в худшем положении, чем до этого. 7 сентября 1901 года был подписан так называемый «Заключительный протокол» между Цинским правительством и Альянсом восьми держав, вместе с примкнувшими к нему Испанией, Бельгией и Нидерландами, согласно которому Китай брал на себя обязательства: казнить всех лидеров повстанцев, выплатить контрибуцию, разрешить постоянное нахождение иностранных войск и т. д.
Выгодный для России договор с Китаем от 1898 года был подтвержден.
Русско-японская война
В начале XX века продвижение России к незамерзающим морям на Дальнем Востоке столкнулось с противодействием Японии, лелеявшей собственные великодержавные планы.
Безрезультатно исчерпав возможности воздействовать на своего оппонента экономически, Япония – именно Япония, а не Россия – решила прибегнуть к военной силе.
В ночь с 26 на 27 января 1904 года, без объявления войны, японский флот атаковал русские военные корабли у Порт-Артура.
Графиня В.В. Клейнмихель (1877–1948) свидетельствует: «Со слов сестры Сони, Государь был страшно взволнован, получив это известие, но, как всегда, сделал героическое усилие над собой и, когда принимал первые доклады, внешне уже был совершенно спокоен» [22].
27 января был опубликован Высочайший манифест, в котором, в частности, говорилось:
«В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира, Нами были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке. В сих миролюбивых целях Мы изъявили согласие на предложенный Японским Правительством пересмотр существовавших между обеими Империями соглашений по Корейским делам. Возбужденные по сему предмету переговоры не были однако приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений Правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических сношений с Россиею.
Не предуведомив о том, что перерыв таковых сношений знаменует собою открытие военных действий, Японское Правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт-Артура.
По получении о сем донесения Наместника Нашего на Дальнем Востоке, Мы тотчас же повелели вооруженною силою ответить на вызов Японии…»
Так началась война между Российской и Японской Империями за контроль над Маньчжурией и Кореей, продлившаяся до сентября 1905 года. Ход войны многократно описан многими историками, потому не буду повторяться, остановив внимание на главном.
Бессчетное количество томов исписано историками, осуждающими Россию за эту войну. Однако если отбросить желание в очередной раз «изобличить» Российскую Империю в «отсталости», неизбежность этого столкновения становится очевидной.
Еще в 1902 году генерал-адъютант А.Н. Куропаткин писал министру иностранных дел В.Н. Ламсдорфу:
«Планы господства над большею частью Азии, планы взять в свои руки судьбы 450 миллионов людей, создать мощные армии и дать отпор Европе – волнуют массу японцев»[23].
Министр финансов, а затем – в 1911–1914 годах – Председатель Совета министров Российской империи В.Н. Коковцов (1853–1943) в июне 1905 года, говоря о причинах войны, отмечает, что «…они заключались главным образом в опасении нападения Японии после ее утверждения на азиатском материке и вообще враждебных действий последней по отношению к России. Стремление наше воспрепятствовать Японии стать твердой ногой на материке Азии было основано именно на этом опасении. Отсюда – вытеснение нами Японии после победы ее над Китаем с завоеванного ею Ляодунского полуострова, преждевременный захват Порт-Артура, неудачное устройство, под видом лесной концессии, заслона в Северной Корее и т. п.»[24].
Так что на вопрос-обвинение: «Зачем России понадобилось распространять свое влияние на территории Китая?» ответ прост: затем, чтобы встретиться с Японией в Южной Маньчжурии, а не на Амуре. Затем, чтобы сразиться с японской армией у Порт-Артура, в крайнем случае – Мукдена, а не под Владивостоком, Хабаровском или Читой.
Несмотря на ряд поражений русской армии и флота (Порт-Артур и Цусима), трагедии 9 января 1905 года в Петербурге и прокатившейся после этого по стране волны забастовок, в том числе и на военных заводах, Россия почти не ощущала экономических и финансовых затруднений в связи с войной. Урожай 1904 года был обильным, промышленность снова увеличила свое производство. Налоги поступали как в мирное время, а золотой запас Государственного банка вырос за год до 150 млрд рублей и превышал количество банкнот в обращении.
С другой стороны, несмотря на кажущиеся успехи, Япония находилась в крайне затруднительном положении. Силы японской армии были близки к истощению. Понесенные японцами потери значительно превышали потери русских войск, их было невозможно восполнить. Экономика страны была на грани полного развала.
После года боевых действий возможности России многократно превосходили японские. На майском 1905 года совещании Военного совета Великий князь Николай Николаевич доложил, что, по его мнению, для окончательной победы необходимо: около миллиарда рублей расходов, около 200 тысяч потерь ранеными и убитыми и еще один год военных действий. Все перечисленное находящаяся на экономическом подъеме Российская Империя с населением в 150 миллионов человек могла себе позволить. Но Император Николай II принял решение о вступлении в переговоры, уже дважды предлагавшиеся японской стороной.
Великий русский ученый-энциклопедист, профессор Императорского Санкт-Петербургского университета Д.И. Менделеев (1834–1907) писал:
«Что же, кроме настоящей, сознательной и взвешенной любви к России, побуждало Великого Петра отворить окно в Европу, Александра Освободителя делать его дела, императора Николая II согласиться на мир, когда весь разум говорит, что наступил уже перелом и при возможной настойчивости военные успехи должны были перейти на нашу сторону. Воля-то ведь руководится не только инстинктами или побуждениями самоохраны, общими заразными привычками и соображениями или расчетами разума, но сильнее всего, превыше всего – любовью, в которой сказывается прежде всего отказ от личного и голос общения с близкими»[25].
И 9 августа 1905 года в американском Портсмуте мирные переговоры делегаций России и Японии начались.
В.Н. Коковцов пишет, что Император Николай II изучил доклад, детализирующий возможные предложения Японии по подписанию мирного договора:
«В самом верху доклада Государь написал: „Я готов кончить миром не мною начатую войну, если только предложенные условия будут отвечать достоинству России. Я не считаю нас побежденными, наши войска целы, и я верю в них…“ Напротив вопроса о контрибуции: „Россия никогда не платила контрибуций, и я на это никогда не соглашусь“, причем слово „никогда“ было три раза подчеркнуто»[26].
В ходе переговоров Япония сняла все неприемлемые для России требования, и 18 августа 1905 года Император Николай II издал манифест об окончании войны с Японией:
«16 августа японское правительство уступило по всем предъявленным Нами условиям и настаивало лишь на возвращении ему той захваченной японскими войсками южной части острова Сахалина, которая уже принадлежала Японии до 1875 года и была уступлена России по взаимному договору того же года. По долгу совести Моей перед Богом и перед лицом всей России Я не признал возможным подвергать испытанные доблестные войска Мои и дорогую Нам Родину бесконечным ужасам и жертвам войны ради сохранения части отдаленного острова, уступленного Нам Японией в 1875 году, особенно ввиду обязательств, которые японское правительство взяло на себя по отношению этого острова»[27].
23 августа 1905 года Портсмутский мирный договор был подписан. Подписание договора было воспринято японским обществом как унижение и вызвало в Токио массовые беспорядки, в ходе которых «была сожжена резиденция министра внутренних дел, разгромлены 13 церквей, было ранено 500 полицейских и солдат. Количество раненых мятежников оценивается приблизительно в 2 тысячи, убитых – 17, арестованных – в 2 тысячи, обвинения были предъявлены 308 человекам»[28].
Как видим, граждане Японии оценили свою «победу в войне» куда более скептически, в отличие от русских либералов и разномастных марксистов, завопивших о «безоговорочном поражении царизма».
Кстати, общие финансовые потери России в результате Русско-японской войны составили 6,554 млрд рублей, более половины этой суммы – 3,994 млрд рублей – составили внутренние и внешние займы под военные нужды. Внешние долги, связанные с войной, составили 2,176 млрд рублей и были погашены к 1909 году. На стабильность рубля все эти манипуляции не повлияли[29].
А далее последовал мастер-класс русской Императорской дипломатии по работе с бывшим врагом.
Уже в июле 1907 года министр иностранных дел России А.П. Извольский (1856–1919) подписал с Японией соглашение, по которому Япония признавала русское влияние в Монголии и Северной Маньчжурии, соглашение, подтвержденное в 1910 году в новом Русско-японском договоре. Оба указанных документа до их подписания были сообщены договаривающимися сторонами своим союзникам – Франции и Англии – и получили их одобрение.
Параллельно с процессом нормализации отношений с Японией, 18 августа 1907 года в Санкт-Петербурге тем же Извольским была подписана Англо-русская конвенция. Она разграничила сферы влияния России и Британии в Средней Азии, завершив тем самым складывание Антанты – военно-политического блока России, Великобритании и Франции, противостоящего блоку Центральных держав во главе с Германией и Австро-Венгрией.
Таким образом, итоги русской политики на Дальнем Востоке к 1910 году выглядели так: построена КВЖД, ставшая основой экономического и политического влияния Российской Империи в регионе, не допущено единение Китая, об опасности коего лучшие умы России предупреждали с середины XIX века, разделена сфера влияния с Британией, Япония исключена из «списка врагов».
А уже в 1914 году, во время Первой мировой войны, Российская Империя и Страна восходящего солнца становятся союзниками, и последняя осуществляет крупные поставки в Россию оружия и боеприпасов.