Юрий Иванович
Благосклонная фортуна
Поэтому эмиссар довольно артистично стал хвататься то за голову, то протягивать просительно руки вперёд. Ну и дождавшись несколько затихающего хохота, принялся призывно восклицать:
– Ваше императорское величество! Как же так?! Вы же сами прекрасно знаете, что такое любовь! Вы же сами бывали подвержены горячим, великим чувствам, страдали от желания и страстно стремились к единению с желанной женщиной! Поэтому я и пытаюсь достучаться до вашего огромного, открытого для любви сердца! Сжальтесь! Ведь общеизвестно, что его святость Монах Менгарец и принцесса Роза любят друг друга и между ними уже оговаривался день свадьбы. Как можно разлучить любящие сердца?! Сжальтесь! Проявите великодушие и истинный размах ваших прославленных рыцарских деяний!
Павел перестал смеяться и даже скривил лицо в недоумении:
– Слышь, казначей, ты что, ущербный? И не понимаешь моё волеизъявление? Ведь твоему Монаху вполне по силам отыскать любую иную невесту. Вплоть до того, что взять в жёны одну из младших сестёр моей будущей супруги. Опять-таки я это разрешу только в случае полного выполнения всех моих условий. Иного не дано! Иначе всех казню поголовно! А ты, если продолжишь свою мерзостную торговлю, будешь казнён немедленно! Причём самым жестоким, показательным способом.
Виктор Палцени уже выдвинул метательные ножи, как следовало, изготавливаясь к броску. Оставалось только дать определённый сигнал орлам, чтобы те стали сбрасывать бомбы вокруг башни и на её верхнюю площадку. Ещё лучше, если удастся попасть прямо в лестничный пролёт. Это бы перекрыло дорогу спешащим наверх воинам.
Но ещё не всё оставалось выясненным до конца. Теперь следовало говорить уже в открытую о самом главном:
– Но вся беда в том, что в Чагаре даже при всём желании не смогут организовать свадьбу вашего императорского величества! – возопил он, и, получив не столько разгневанный, сколько удивлённый взгляд, продолжил: – Её высочество Розу Великолепную, Покорительницу Небес, похитили! И депешу об этом послали в вашу ставку ещё вчера перед рассветом. Неужели вы её до сих пор не получили?!
Нахмуренный завоеватель перевёл взгляд на шефа своих тайных служб, но тот с явным отрицанием пожал плечами. Мол, ни слухом ни духом не знаю ни о какой депеше. Хотя сам тут же осмелился предположить:
– Ваше императорское величество! Дорога-то дальняя, да и пока через линию фронта с помощью парламентариев передадут… В лучшем случае только сейчас и должны доставить. Эй! – он выкрикнул чьё-то имя, после чего с лестничного пролёта приподнялась голова очередного бойца: – Узнай, не было ли срочной депеши со стороны противника! – А когда голова скрылась внизу, после разрешающего кивка своего повелителя обратился к гостю с правомерным вопросом: – Господин Резецкий! Раз ты посланник его святости, то почему сразу не захватил вторую депешу, подтверждающую твои полномочия? С должными печатями и подписями?
– Так вся проблема в том, – тут же скороговоркой зачастил посланец, – что почти все в Радовене уверены, что принцесса уже здесь! – при этом Виктор довольно тщательно наблюдал за мимикой как самого императора, так и его доверенных придворных. – Во время розыска похищенной наследницы выяснилось, что эмиссары Севера спешно отбыли в порт и выскользнули оттуда на корабле. Вот потому меня спешно и отправили сюда с несколькими орлами. Король, его семья и Менгарец в панике и отчаянии! Но его величество категорически запрещал посылать сюда кого бы то ни было, поэтому его святость сделал это неофициально, никого не поставив в известность и страшно беспокоясь о судьбе своей любимой.
Судя по реакции слушателей, они не слишком-то верили в такие заявления, но скорее всего, принцессы здесь и близко не было. Мало того, похоже, никто даже не подозревает пока, кто и для чего похитил Розу Великолепную. Но уже вполне резонный вопрос на эту тему последовал от Павла:
– А разве мои эмиссары имели возможность для такого похищения? Или это сделал некто конкретный, связанный с ними?
– Увы! Подобного мы утверждать не имеем права, – стал жаловаться гость, прикрывающийся именем Николая Резецкого. – Имеются только косвенные улики, по которым получается, что похитители раньше плотно общались с эмиссарами Севера.
– И кто же они?! – стал терять терпение Павел.
– Всё та ж подлая и коварная Маанита, одна из бывших наложниц Гранлео, в которую Гром Восьмой имел неосторожность влюбиться. Пока вернувшийся со Шлёма Монах Менгарец объяснял правду о жутком наследии инопланетного рабовладельца, всё понявшая Маанита, вместе со своими сторонниками бароном Вакером и графом Курайшем сумела скрыться. И неожиданно для всех, пользуясь неразберихой во дворце, злоумышленники спрятались в апартаментах её высочества. Когда Роза вернулась к себе, то была схвачена, усыплена и вывезена из дворца в неизвестном направлении. Чуть позже мы решили, что её отправили на ваш корабль, на котором через два дня сбежали ваши эмиссары.
Император покачал головой:
– Они не сбежали, а были срочно отозваны перед нашей атакой столицы Бонтиньеров. Хотя и в самом деле имели некоторые предварительные договорённости с Маанитой. Но уж похищения эти договорённости никак не касались. Но! – он коварно улыбнулся. – Мне кажется, что ты и твой Менгарец врёте. Наверняка вы сами подстроили похищение моей будущей супруги! А сами спрятали её! Решили, что если подарками не получится меня задобрить, то просто обманом оставить без жены… – После чего неожиданно, плюясь слюной от бешенства, заорал: – И ты за это будешь казнён немедленно!
Но Виктор нисколько не испугался:
– Мои слова легко проверить, и наверняка ваши агенты в столице Чагара уже отправили свои послания хотя бы с той же голубиной почтой. Неужели никакой весточки они не передали? Ведь буквально все люди в столице вышли на поиски принцессы и похитителей больше чем за сутки до получения вашего ультиматума. А значит, мы никак не могли предугадать развитие событий. Не правда ли?
На самом деле Виктор был даже очень доволен, что известий от своих шпионов северяне до сих пор не получили. Потому что в дневное время небо стерегли отряды орлов. Никогда ранее не охотившиеся на мелких голубей, они сразу после начала поисков уничтожали каждого пернатого, который мог оказаться с письмом для врага. Вот потому наверняка ни на Севере, ни на Юге голубиная почта не дошла по назначению. А ночами голуби тоже не летают.
Опять слово получил глава тайного надзора:
– А вот это и в самом деле странность! В любом случае о такой пропаже наши агенты просто обязаны были бы отправить послание. Почему же мы ничего не получили?
И тут у посланника нашлись объяснения:
– Так я же говорил, её высочество разыскивают все. Поймите меня правильно: именно все! Поголовно! Невзирая ни на время суток, ни на дома, в которых проводятся обыски. Каждый сосед видит своего соседа и знает, что тот делает, что ест и чем дышит. Естественно, что в таких условиях ваши агенты просто вынуждены вести поиск вместе со всеми подданными короны, ничем среди них не выделяясь. И уж ни в коей мере не пытаясь отправить куда-то там почтового голубя. Сейчас уже, наверное, ажиотаж спадает, людям просто необходим отдых и сон, так что послания обязательно дойдут в ближайшие часы. Вот тогда вы и сравните дни и даты. – Он сделал паузу и уже в который раз развёл руками: – Надеюсь, я правильно объяснил?
Император удовлетворённо кивнул:
– Всё логично. На словах не придерёшься. Только осталось дождаться либо вашей официальной депеши, либо писем от наших агентов… – И тем же тоном, словно продолжая рассуждать, поинтересовался: – А почему Менгарец сам не прибыл на своих ручных орлах? Неужели боится?
– Да нет, ваше императорское величество. Высший проповедник Менгары ничего не боится. И смелость свою он доказал неоднократно. О ней уже по всему миру легенды ходят. Объяснение банально: он невероятно занят поиском Розы и пытается удостовериться, куда ведёт след похитителей.
– Но он не откажется со мной встретиться? – последовал совсем уж неожиданный вопрос от завоевателя половины континента. – Как можно быстрее!
– Э-э-э… а по какому поводу? – озадачился Виктор.
– Если он и в самом деле мне докажет, что он человек со звёзд, то я поверю в его концепцию мирного развития и необходимости резкой технической революции на Майре. Прекращу военные действия и стану гарантом технического развития на покорённых мною территориях.
«Эпохальное предложение! Такого быть не может! – заметались мысли в голове у Палцени. – Явный обман! Тут и гадать нечего: узурпатор Наглый решил любым способом заманить к себе великого Менгарца, а потом схватить и!.. Хм! Или всё-таки он и в самом деле проникся собственным будущим и всей цивилизации? Но тогда получается, что половину наших разговоров он ломал передо мной комедию! Что-то не похоже… Если князь Цензорского княжества на меня рычал и пытался вместе с соратниками запугать косматыми бородами, то делали они это как честные и великовозрастные дети. Несмотря на все мои тогда раны и слабость, я их сразу раскусил и ни капельки не испугался. Тогда как здешний диктатор на меня орал от всей души, нисколько не притворяясь… а значит, хочет заманить самого опасного человека в стане противника в западню?.. Не иначе! Но! Зато теперь у меня появляется прекрасный шанс отсюда вырваться без боя и кровопролития! Надо только выдержать игру до конца, не допустив ни одной ошибки в речах, и правильно выбрать интонации…»
Да и время на раздумья заканчивалось. Пришлось придавать себе вид одновременно и радостный и сомневающийся:
– Его святость на таких условиях и при таких перспективах согласится обязательно. Скорее всего… Но окончательно всё-таки решать он будет сам… И место для встречи, скорее всего, лучше выбрать на нейтральной территории.
– Значит, он всё-таки трус? – подался Павел Первый вперёд, прищурив глаза: – Как своего эмиссара на смерть посылать, так он может? А как сам на встречу явиться, так сразу условия неприемлемые выдвигает?
Виктор изобразил самую скорбную позу, на которую хватило его актёрского таланта:
– К сожалению, по этому поводу могу сказать только одно: я человек подневольный, каким бы богатством при этом ни обладал. В руках королевского тайного надзора моя любимая жена, трое детей, мои родители, братья и сёстры. Так что, даже будучи уверен в своей смерти, я вынужден идти туда, куда мне приказывают… Но я постараюсь, очень постараюсь убедить его святость в вашем искреннем желании узнать всё о великом Космосе, а потом и прославиться деяниями, которые выведут нашу цивилизацию в сообщество иных миров нашей Галактики.
В полном молчании наступил наиболее драматический и решающий момент всего визита. Даже глава тайного надзора замер в почтительном полупоклоне, не решаясь без спроса высказать своё мнение.
И Павел Первый решился:
– Хорошо! Отправляйся за Менгарцем немедленно! А я уже сейчас отправлюсь в передовые части своей армии, чтобы организовать встречу на нейтральной территории. Пусть это будет на той большой долине, которая видна со стен покорённой нами столицы Бонтиньеров. Кажется, она называется Сосновой? – этот вопрос задавался какому-то вельможе сзади трона, тот сразу буркнул подтверждение, и император продолжил: – Опять можете сбросить вымпел с посланием. Думаю, детали для подобных встреч, оговаривать не стоит: по сотне сопровождающих рыцарей в традиционном облачении да десяток слуг с креслами и столами. Мне кажется, что Менгарец по рангу значительно выше короля Грома Восьмого, представляет сразу весь Шлём, центральные области второго Щита, поэтому мне с ним лучше будет заодно и все остальные проблемы решить при очной встрече.
Эмиссар никак не мог поверить в услышанное. Хотя некоторые основные выводы сделал, подавая висящим в небе оговорённый ранее сигнал: «Розы рядом нет! В случае неприятностей можно бомбить и жечь всё подряд!» А затем всё-таки пытался прощупать суть предлагаемой встречи, найти подвох в ней, потому что не верил в искренность предложения. Но ни единым словом не имел права спрашивать об этом прямо, только косвенно:
– Его святости будет трудно объяснить свой отлёт, не дав полной картины происходящего его величеству. Всё-таки король Чагара ещё является лидером всего Союза Побережья. Он может обидеться, что это не его пригласили на встречу главным представителем.
– Мне плевать, что там о себе мнит Гром, – дёрнул плечами Павел. – Пусть хоть на пену изойдёт – его мнение ничего не весит. Но если он желает, то может присоединиться к Менгарцу и присутствовать на нашей встрече. Но! Только с правом совещательного голоса. Основные переговоры буду вести только с инопланетянином.
По сути всё было верно, особенно в свете того, если узурпатор Севера и в самом деле вдруг решился и стал ярым сподвижником идеи за скорейший выход Майры в великий Космос. Тогда и в самом деле присутствие отдельно взятого короля на встрече, пусть и официального главы военного союза, ничего не решает.
Но вся беда в том, что Виктор не верил императору. Совершенно. Тот явно задумал какую-то пакость, и придётся ещё много думать, чтобы догадаться, какую именно.
Однако сейчас и в самом деле следовало откланяться как можно быстрее:
– Я понял вас, ваше императорское величество! – склонился он в поклоне, заодно подавая сигнал Чарине: «Будь готова к спуску за мной!» – Сегодня же его святость будет знать о каждом вашем слове.
Император добавил в голос угрозу:
– И пусть не пытается меня обмануть или устроить подлую ловушку!
– Да что вы!..
– Не перебивай! Лучше дослушай… О моей мстительности ходят легенды… – словно они наедине, Павел подался вперёд, будто желая посекретничать: – К примеру… Один мой враг убил моего сына, а потом, скот редкостный, погиб. Так я придумал женить его сына, подождать, пока его ребёнок не вырастет, а потом устрою ему то же самое горе, в котором виню его покойного папочку…
На такое откровение Николай Резецкий только пожал плечами и твёрдо заявил:
– Его святость – самый обязательный человек на планете. Его девиз: «Договор дороже денег!»
– Похвально, похвально!.. – Павел Первый посмотрел в небо и хмыкнул: – Как же тебя эти птички слушаются?
– Мне просто надо позвать их жестом призыва.
– А что они ещё умеют?
– Остальное для меня тайна. Орлы сотрудничают лишь с Монахом Менгарцем, а самостоятельно договориться с ними ни у кого не получается.
– Ну что ж, зови, пусть орёл тебя забирает… И буду ждать скорой встречи! Желательно завтра!
Виктор в самом деле подал знак, и орлица, так и держащая в лапах верёвку с ременным кольцом на конце, стала опускаться к башне. Остальные орлы к тому времени тоже сильно снизились, по причине нарастающей облачности. Похоже, дело шло к дождю. Опять над всей долиной опустилась некая странная тишина, настолько все заворожённо наблюдали, как человек ухватил ремни руками и приподнял ногу, собираясь просунуть её в петлю.
Вроде как для эмиссара всё складывалось прекрасно.
И тут случилось самое неожиданное: в напряжённой тишине, нарушаемой лишь хлопками крыльев, прозвучал винтовочный выстрел.
Глава 5
Кровавая гроза
Всё происходило так неожиданно, что сознание отключалось, тело двигалось само, можно сказать, на одних рефлексах. Пошли в ход те наработки, что уже не раз прокручивались в мозгу во время напряжённых переговоров. Взгляд вверх, и сразу стало понятно, что зависшая над башней птица получила ранение. Взгляд на сатанеющего императора, и понятно, что он такой команды стрелять не отдавал. И мелькнувшее молнией понимание: у кого-то из неопытных стрелков просто не выдержали нервы. Лежащий на курке палец дрогнул, боёк воспламенил патрон, который, к несчастью, оказался в идеальном состоянии, и пуля, пущенная с близкого расстояния, пробила грудь Белой катарги.
Но хуже всего, что в следующий момент все остальные стрелки приняли одиночный выстрел за сигнал к началу обстрела, и с нарастающим грохотом в небо унёсся целый рой убийственных пуль. Рисковая Чарина умерла, не успев даже взмахнуть второй раз крыльями и осознать своё первое ранение.
А ещё через несколько мгновений по орлам в воздухе стреляли в долине все, кто имел огнестрельное оружие. При этом никто не замечал, что с неба уже несутся первые, метко брошенные бомбы.
К тому времени Виктор успел метнуть все свои четыре ножа. Потому что инстинкты выживания, а скорее всего элементарной мести за пернатую подругу и за предстоящую (скорее всего!) смерть собственную, требовали уничтожать врага, не оглядываясь ни на что. Первый нож чиркнул по сдвигаемому на защиту трона щиту с правой стороны, всего чуть-чуть изменил направление своего полёта, и вонзился не в лицо императора, а прямо в грудь одного из вельмож, так и смотрящего расширенными глазами на проседающую вниз орлицу. Второй нож адресовался главе тайного сыска и достиг цели идеальнее всего: сбоку в шею, не оставляя шансов на выживание без помещения человека немедленно в «омолодитель». Вторая пара ножей понеслась в сторону метнувшихся к гостю телохранителей главы. И оба получили ранения, из-за которых выбыли из дальнейшего сражения: в грудь и в плечо. Воины просто замерли, стараясь удержаться на ногах от боли, и это уже послужило преддверием их окончательной гибели.
Сам же Павел Первый только подтвердил репутацию очень опасного и натренированного воина. Ещё когда щиты только сомкнулись, он уже летел ногами вперёд прямо в лестничный пролёт, сшибая своих же телохранителей словно кегли. Это его и спасло в конечном итоге.
Кортик, тоже брошенный с изумительной точностью, вошёл прямо в прорезь забрала левого щитоносца. И уже в тот же момент Менгарец услышал специфический свист. Именно такой издавали орлы, перед тем как их бомбы должны были вот-вот ударить по цели. А целью здесь было всё!
Поэтому Виктор попросту прикрылся столиком, валясь у самого парапета и опрокидывая на себя все напитки и сладкие закуски. Вздумай он скидывать предметы от себя – не успел бы.
Рвануло одновременно сразу две бомбы. Изумительная меткость Мурчачо и сейчас не подвела. Ну разве что чуть-чуть: ни одна не угодила в лестничный пролёт. Первая попала в группу присевших вельмож, вторая – за спинами оседающих телохранителей. Взрывы оказались страшными! Вельмож и щитоносцев разметало так, что большая часть разорванных тел перелетела за парапет. Оба телохранителя оказались снесены взрывной волной прямо на Менгарца, скорее всего этим его и спасая. Потому что стол сразу же раскололся надвое, чудом не повредив своими обломками прячущегося там человека. При таком взрыве два мелких ранения можно было считать большой удачей: пострадало правое бедро и на голове, чуть выше правого уха появилась резаная рана. То ли осколок камня так чиркнул, то ли обломком стола угораздило порвать кожу. Главное, что не оглушило!
Дальше везение продолжалось. А вернее свою посмертную помощь оказала погибшая Чарина. Её истерзанное пулями тело рухнуло рядом с его святостью, закрывая даже сверху тяжёлым крылом и тем самым спасая от двух последующих взрывов. Одна бомба опять попала в останки вельмож, а вот вторая уже угодила-таки в глубину лестничного пролёта, нанося в закрытом пространстве наиболее сильные повреждения и собирая дань в виде убитых и раненых.
Ну а далее ещё восемь взрывов прогремело по окружности башни, там, где стояли расположенные с винтовками стрелки. Первые бомбы не успели напугать северян, они просто смотрели на огонь и разлетающиеся куски тел. Однако последующие взрывы и жуткие вопли раненых сотворили настолько огромную панику, что ни о каком организованном сопротивлении в некоторый временной отрезок, а уж тем более о прицельной стрельбе со стороны ближайшего императорского окружения не могло быть и речи.
А ведь со стороны горного хребта стремительно планировали ещё три десятка пернатых воинов. И уже через две минуты после первых взрывов над долиной разразилась кровавая гроза.
Все основные цели уже были высмотрены, и удары наносились только по ним. И как нетрудно было догадаться, бомбы в первую очередь летели в скопления людей, имеющих винтовки. Именно среди них они собирали наиболее обильные кровавые жертвы. Во вторую очередь были сброшено вниз более десяти бурдюков с готовой горючей смесью. Пять емкостей рухнуло на деревянный дворец, остальные – на самые большие шатры или иные временные сооружения. Два бурдюка было разбито о крыши наиболее солидных деревянных сараев, которые расположились на левом фланге, возле дальнего предгорья. Там вроде никто не жил, но вокруг была замечена постоянная линия караулов. Ещё будучи наверху, Менгарец высказал предположение, что в сараях некие склады найденного боезапаса.
И после сброса самодельного напалма к всеобщей какофонии звуков добавились вопли смертельно обожжённых или страшно напуганных людей. Гудящее пламя прожигало всё, да и пищи для разгорающихся пожаров оказалось слишком много. Взвивающиеся к небу языки огня и облака дыма, мечущиеся под ногами гражданские и придворные «лица» ещё более дезорганизовывали гигантскую структуру непобедимой армии завоевателей мира.
Но всё-таки армейская дисциплина сказывалась в любом случае. Не имея приказа от императора и не зная, что с ним случилось, командиры окружающих охранных подразделений рёвом своих глоток всё-таки принудили подчинённых действовать как настоящих воинов, а не как перепуганных бессловесных скотов. Особенно в трёх местах на дальних перифериях долины, сообразительные офицеры заставили стрелков рассредоточиться, чтобы не мешать друг другу и вести непрерывную стрельбу по орлам катарги. И именно они нанесли наибольший урон разумным птицам. А нападающим элементарно не хватило бомбового и огненного запаса, чтобы окончательно порушить порядок в ставке армии, расположившейся на огромном пространстве. Основные жертвы среди нападающих были связаны с самонадеянностью: часть хозяев небесного простора вздумали убивать людей, проносясь у них над самыми головами.
А на верхушке башни единственный оставшийся в живых человек, продолжил борьбу за собственное спасение. По уговорам с Мурчачо тот не должен был снижаться до опасной высоты получения пули, пока его кормилец не подаст строго определённый сигнал: «Я готов!» Но ещё хоть как-то помочь до этого момента был обязан. Только что делать, следовало решить всё-таки человеку, и он попытался действовать.
Выбрался из-под крыла и первым делом подхватил с пола короткий меч и кинжал, которые находились на размочаленных телах телохранителей. Двумя прыжками метнувшись вперёд, попытался заглянуть в проём ведущей вниз лестницы. Оттуда неслись вопли, неразборчивые команды, лязг железа и поднимался дымок от тлеющего дерева. Оказалось, что верхний лестничный пролёт от взрыва раскололся и рухнул вниз, но солдаты уже надстраивали некое возвышение из непонятных остатков мебели. И одна голова в кольчужной шапочке уже готова была выглянуть наверх. Удар мечом по макушке, и тело солдата свалилось вниз, увлекая за собой поддерживающих его товарищей. Тотчас с нижнего этажа открылась пистолетная пальба, не давая Менгарцу больше возможности заглянуть вниз даже краешком глаза.
Тогда он отскочил назад и, сложив руки с оружием в виде стрелки, направил их на провал внутренней лестницы. А сам после этого шустро завалился опять на прежнее место за парапетом, прикрываясь от возможных осколков телом погибшей Чарины. И когда падал, думал только об одном: «Остались ли у Мурчачо ещё бомбы?»
Как оказалось – остались. Целых две штуки. Но зато орёл, для большей точности попадания и не желая больше рисковать жизнью друга, решил снизиться до самой оптимальной высоты. Понадеялся, что вокруг самой башни стрелки фактически больше не являли собой значительной опасности. При этом он совершенно не считался с грохотом пистолетных выстрелов. А зря! В момент снижения бравый орёл получил сразу три легких ранения. Пули хоть и маленькие для такого огромного тела, но всё равно спровоцировали злобный клёкот пострадавшего катарги и несколько излишнее проседание пернатого вниз.
Зато обе бомбы идеально точно попали в зев лестничного пролёта. И вряд ли кто внизу, по крайней мере, на верхнем этаже, остался после этого в живых. Да и сразу бросившийся к месту взрыва Менгарец успел рассмотреть, что и второй лестничный пролёт обрушился. А значит, можно было попытаться вырваться отсюда с помощью Мурчачо. Тем более что тот продолжал опускаться, уже зависнув на высоте десяти метров и сбросив вниз конец своего лассо с петлёй.
Тут уже было не до раздумий! Виктор отбросил меч в сторону, кинжал переложил в правую руку, а левую вскинул, стараясь попасть ею в петлю. Пернатый друг ещё резче провалился вниз, а заметив, что рука человека крепко ухватилась за верёвку и петля на ней затянулась, чуть приподнялся, делая натяжение, и, поднимая свою ношу, перенёс её над парапетом. А через секунду ринулся в сторону гор. Причём он не стал резко набирать высоту, потому что в таком случае мог стать гораздо лучшей мишенью для стрелков из винтовок, а летел очень низко, да ещё стараясь петлять в особенно густых клубах поднимающегося дыма.
В последний момент, уже отлетая от разгорающейся башни, Менгарец успел рассмотреть, что от её подножия довольно резво стартовала компактная группа рыцарей. Щитоносцы прикрывали плотно всё пространство у себя над головами, но всё равно в центре просматривался не кто иной, как узурпатор Севера. А значит, Павел Первый остался живёхонек и целёхонек. Раз бежал наравне со всеми. И, наверное, правильно делал, что не стал хорониться на нижнем этаже каменной башни. Она старая, стопорные балки ослабли от гнили, взрывов и времени, могли межэтажные перекрытия рухнуть вниз, сделав братскую могилу под собой, а то и вся башня могла завалиться целиком. К тому же, как раз к тому времени бомбардировка стала затихать: у орлов попросту заканчивался боезапас.
Несмотря на ранение пистолетными пулями, Мурчачо летел вполне уверенно. Сделал несколько зигзагов, обходя особенно большие скопления людей, которые могли пальнуть в небо над собой от испуга, увидев массивную тень проносящегося катарги. Так что в какой-то момент Виктор Палцени уверовал, что они так и выберутся из этого ада если не целыми, то хоть живыми.
Но тут рвануло с той стороны, где находились склады. Рокочущий, нарастающий грохот уплотнил воздушное пространство, а взрыв страшной силы разметал строения и находящиеся там ящики с оружием. Похоже, детонировала, а может, и взорвалась от пламени часть гранат или мин, доставленных к ставке из долины Вдохновения.
Ударная волна оказалась настолько сильна, что мелкие камни, стальные осколки и обломки досок и брёвен при разлёте накрыли треть всего жилого городка. И даже частично достали некоторых орлов. Приложило хорошо и Мурчачо. Катарги чуть не сбило наземь, и только несуразный пируэт с переворотом, выполненный на пределе усилий и умения, спас разумную птицу от падения на землю. Бешено забив крыльями, он выровнялся и опять стал набирать высоту. Потому что летящий над шатрами человек уже поджимал колени к самому подбородку.
И горы уже были совсем рядом!
Да только стрелки` не переставали вести огонь по орлам. Несмотря на жуткую задымленность данного места, ещё одна пуля попала отважному летуну в корпус, и тут же вторая – в лапу. Обе раны оказались несмертельными, но зато перегруз с такой ношей, как человек, стал критическим. Набравший высоту Мурчачо вновь резко стал проседать вниз, и у Виктора на раздумья оказалось всего лишь несколько секунд. Либо он падал вместе со своим пернатым другом наземь, либо…
Решение пришло моментально:
– Лететь к горам! – свистнул он команду орлу и, подгадывая нужный момент, перерезал кинжалом верёвку лассо. Благо тот оказался острым, как бритва, а предполагаемое место падения приближалось в виде покатой крыши огромного шатра. Увы, до крыши не долетел, но получилось в итоге ещё лучше. Вмазавшись со скоростью в боковую часть тяжёлой, непромокаемой ткани, человек удачно погасил скорость, после чего под собственным весом сполз вниз и встал на ноги. И тут же присел, стараясь, чтобы облако дыма, вращаемое ветерком, не забило дыхание.
На земле творилось сущее светопреставление, потому как данный квадрат занимали не военные, а гражданские лица. Вернее тоже воины и рыцари, но только те, которые признают над собой только приказ императора. Пожар разгорался, паника зашкаливала, единого командования здесь не было. Люди носились в разные стороны, сшибая друг друга с ног, взбесившиеся лошади, рвущиеся к чистому воздуху, вели себя страшно и агрессивно. А какие-то интенданты, слуги и оруженосцы пытались во всём этом аду спасти хозяйское имущество, а порой и вытащить в спокойное место самого хозяина. Кто кричал от растерянности, кто тщился позвать на помощь, кто пытался командовать другими, сам себя не слыша в этой гуляющей волнами какофонии звуков. Довольно часто слышен был визг женщин, которых тут виднелось невероятное множество.
Надеяться Менгарцу на счастье быть замеченным в таком густом дыму иными орлами, которые умели пользоваться лассо, было бы глупо. Следовало вначале как можно быстрее выбраться на открытое пространство.
В шатре, который так удачно послужил «тормозом» при падении, кто-то был. Потому что осевший и ощупывающий свои раны Монах явственно услышал истерический вскрик какой-то женщины и её испуганное бормотание.
– Что это было?! На шатёр бросили огонь?! Сейчас всё загорится! Бежим быстрее!
– Дура! Стой! – рявкнул на неё озлобленный мужской голос. – Я всё не унесу! Хочешь, чтобы мы нищими остались, если всё сгорит?! Держи мешок крепче и не вздумай его бросать! И от меня ни на шаг! Сразу двигаемся по проходу вправо и до самого конца! Если успеем, вырвемся из пожара…
– Ох! Как тяжело!.. – застонала женщина, видимо, основательно нагруженная. – Ещё не хватало, чтобы меня приняли за воровку, пользующуюся пожаром.
– Не бойся! Только не забывай сразу крикнуть, что ты служанка рыцаря Липуха Стройного из Башни! – высокопарный голос прервался ёканьем, видимо, и сам рыцарь взвалил на себя нечто тяжёлое. – Пошли!
– Как же… – ворчала тяжело дышащая служанка, видимо, реально знавшая, насколько её хозяин рыцарь и всё остальное. – Кто тут тебя знает?.. В лицо-то не помнят!.. Ай! Сколько дыма!..
Шатры здесь стояли в два ряда настолько плотно, что между ними надо было протискиваться боком, да в тылах их разделяла довольно узкая дорожка. Но теперь у Виктора уже возникла идея, как добраться до открытого пространства. Раз его сразу не заметили во время падения и не бросились резать и топтать со всех сторон, значит, есть отличный шанс на пару мгновений стать таким, «как все»!
