Юрий Иванович
Жестокая Фортуна
Как это было ни странно, Виктор проводил свою партнёршу с некоторым сожалением и возродившимся повторно желанием. А чтобы как-то загасить проснувшееся томление в чреслах, вновь подался к столу и, вспоминая прошедшие два часа, стал перекусывать. Да так и замер в какой-то момент, заметив, как дверь открывается повторно.
«Неужели красавица возвращается?»
Потом вспомнил, что в полной темноте его вряд ли кто видит и наверняка думает, что он остаётся на своём арестантском ложе. Так и оказалось. Вошедшая женщина, выставив руки вперёд и семеня маленькими шажками, двинулась в сторону нар. Причём это была уже новая женщина! Лет двадцати пяти, с более пышными и солидными формами тела и тоже с довольно-таки симпатичным лицом.
«Э-э-э!.. Да тут «испытание» грозит на всю ночь продлиться! – мысленно вскричал Менгарец, тем не менее обгоняя гостью вдоль стены и усаживаясь на простецкое ложе. – Неужели за дверью нескончаемая очередь собралась? Тогда в любом случае я живым не останусь…»
Но на этот раз всё получилось гораздо более быстро и деловито. Женщина оказалась вполне умелой и нисколько не стеснялась собственной инициативы. Поэтому и сама получила массу удовольствия, и мужчину ублажила по полной программе. Причём не стеснялась кричать в моменты наивысшего наслаждения, и частенько шептала вполне милые, трогательные признания в том, что чувствует и что хочет в тот или иной момент. Так что очередной час пролетел незаметно.
При расставании мужчина попытался задать несколько вопросов:
– Как тебя зовут, милая?
– Мне запретили об этом даже заикаться…
– А кто придёт после тебя?
– Об этом мне и знать нельзя. Только старшины ведают…
– А что бы ты хотела от меня в подарок?
– Ребёночка, конечно же! И очень надеюсь, что он у меня будет.
После этих слов женщина ушла. Ну а Виктор, догадываясь, что это ещё не всё, поспешил освежиться ледяной водичкой да как следует промочить горло оставленным напитком. Похоже, его действия были услышаны и полчаса не мешали. А потом явилась ещё одна визитёрша. По сравнению с предыдущими женщинами она несколько проигрывала в росте, пышности форм и в возрасте. Хотя выглядела не старше тридцати и имела вполне спортивную, подтянутую фигурку.
Подойдя к нарам, она не стала ощупывать постель руками, а просто спросила:
– Ты где?
Так и продолжая недвижимо лежать, мужчина ответил:
– Здесь…
– Тогда слушай и решай, – прошептала гостья, склонившись, явно не желая, чтобы их подслушали. – Я вполне здорова, как утверждает наш знахарь, и у меня уже были мужчины. Достаточно много мужчин… Но ни разу мне не удалось забеременеть, как и сколько раз мы ни старались. Остаётся только один шанс понести от мужчины совершенно иного рода, поэтому я к тебе и пришла… Правда, и старшины на этом настаивали… Но я не хочу тебя заставлять! Если ты не желаешь или не сможешь меня оделить своим мужским вниманием, скажи, я тут же уйду… Тем более что могу тебе проговориться: после меня тебя уже никто не побеспокоит.
Тон у неё был решительный, гордый и уверенный. Что совсем не соответствовало выражению её лица. Слёзы лились у неё из глаз постоянно, и она вытирала их поочерёдно руками, а потом об намотанную вокруг торса простыню. Щёки и уши горели жаром желания и кипящей страсти, а губы вздрагивали от последней, самой сокровенной надежды всё-таки испытать радость материнства.
И мужчина, уже с некоторым облегчением собиравшийся попросить женщину уйти, вдруг решился ещё на одно безумное действие:
– Ложись рядышком… Мы вначале просто полежим… – ощутил горящее желанием тело, пытающееся к нему прижаться, философски добавил: – Поболтаем… Ты мне расскажешь о себе…
– Не имею права!
– Ну тогда хоть расскажи про посёлок. Кто здесь жил тысячи лет назад? Почему построен? И почему именно в этом скрытном месте?
Женщина некоторое время молчала, гладя Виктора ладошкой по груди, а потом с грустью пробормотала:
– Ты знаешь, я совершенно уверена, что утром тебе предоставят свободу и расскажут всё, что ты спросишь. Всё-таки старшины нисколько не сомневаются, что тебя ждут великие дела на иных материках… Хотя будут ещё выжидать и проверять… Ну а мы… – Она без стеснения начала водить ладошкой у него ниже живота. И даже застонала от соприкосновения с возбуждённой плотью: – О-о-о!.. Ну а нам уже пора заниматься делом… Поболтали – и хватит!
Очередной час пролетел, словно отрезок в несколько минут.
А когда третья партнёрша ушла, окончательно обессиленный герой так больше и не встал со своего ложа. Провалился в сон.
Глава шестая
Новые тайны
Утром пленника никто не будил, и похоже, что он остался без завтрака. Такое, по крайней мере, сложилось впечатление. Да и время на часах ясно показывало: уже и обед на носу.
«Если последняя красотка не соврала, то вроде как больше «испытаний» не будет и должны меня выпустить на свободу, – недоумевал арестант, с некоторой брезгливостью рассматривая оставшиеся после ночного обжорства кушанья. – А почему не выпускают? Совсем свою совесть старые сморчки похоронили?!»
Такими и подобными возмущениями накрутил себя до нужной кондиции и, надрывая глотку, стал кричать то в сторону окошек, то в дверную щель:
– Выпустите меня немедленно! Вы не имеете права меня содержать среди преступников! Вспомните о честности и справедливости!
То ли криками довёл, то ли и в самом деле пришла пора его освобождения, но вскоре открылось окошко, и стала видна вполне знакомая физиономия Кхети Эрста. Несколько раз шумно выдохнув, он с явной неохотой стал вещать:
– Если ты поклянёшься не отходить от меня дальше чем на два метра и выполнять все мои распоряжения, то я могу тебя выпустить из этой тюрьмы.
Кажется, ему дали не почётное право присматривать за чужаком, а скорей наказали таким странным образом за предыдущие опрометчивые действия. Но уж самому арестанту выбирать не приходилось, а скандалить и кричать неизвестно в чьи уши ему надоело. Поэтому он сразу, без раздумий и торговли, согласился:
– Клянусь! – Когда дверь открылась, он изначально еле сдержал в себе порыв заехать кулаком по недовольной роже своего опекуна, но вовремя задавил вспыхнувшую обиду. Только кивнул в сторону столика с остатками роскоши. – Забираем с собой на пикник?
Значение слова «пикник» охотник понял скорей частично. Потому как скривился и, стараясь не коситься в сторону смятых простыней, пробормотал:
– Праздновать вроде нечего… А тут… женщины сами уберутся… Идём за мной, покажу, где спать и столоваться будешь.
Естественно, что просто так идти за подлым обидчиком и молчать Менгарец был не в силах. Хоть и опять принялся во все глаза рассматривать посёлок этакого городского типа, но вопросы постоянно задавал самые въедливые и ехидные:
– А двуручник за мной кто будет носить теперь?
– Не положено тебе пока оружие!
– Странно… Ты вон ходишь с оружием и до сих пор не зарезался. Ха-ха!.. Слушай, Кхети, а как тебе без жены и детей живётся?
– Да есть у меня жена… – угрюмо хмурился тот. – И детей трое…
– Надо же! Мне казалось, что с таким, как ты, ни одна женщина жить не станет. Ты ведь и оглушить, а то и убить ненароком можешь…
Охотник на это промолчал, но желваки вздулись, и послышался явственный скрип зубов. Но его подопечный и не думал остановиться в своих издевательствах:
– А дети у тебя чьи? Небось приёмные сиротки, которым и жить-то негде?
Они как раз дошли до одного весьма солидного и огромного дома, огороженного скорей декоративным забором, чтобы домашняя скотина далеко не разбредалась. И тут охотник не выдержал, уткнулся лицом в лицо Менгарца и зло заговорил:
– Ты давай кончай надо мной издеваться! Я ведь только о детях своих и соседских думал, когда тебя в первый раз увидел. И представил себе, как ты своим мечом наших лучших рыцарей убиваешь. Точно так же легко и небрежно, как самых жутких и страшных болотных чудовищ. Вот потому и побоялся сам решать твою судьбу и не смог отпустить тебя на все четыре стороны. А сейчас не побоюсь и скажу: что да, был не прав! И даже прошу у тебя прощения, что дал команду отроку тебя оглушить ударом дубинки сзади. Хочешь прощай, хочешь нет, но, если ты ещё хоть одно поганое слово о моих детях или жене скажешь, я тебе сам зубами глотку порву. Понял?
Будучи хоть немножко и ниже ростом, Виктор не сомневался, что легко справится с охотником. Но сейчас осознал, что несколько перемудрил с попытками достать и хотя бы морально отомстить незадачливому аборигену. Так и самому недолго в скота превратиться. Поэтому попытался улыбнуться и миролюбиво ответил:
– Ладно, за удар по моей голове прощаю. Да и ты меня извини за излишнюю жёлчь в твой адрес. Хотя скрывать не стану: затылок у меня до сих пор побаливает даже от прикосновения ветра.
Кхети Эрст, облегчённо вздыхая, развёл руками:
– А что делать, у самого сердце болит, как вспомню… Но неужели тебе мазью лечебной не помазали? Почему не признался-то сразу, что болит?
– Хм! А меня кто спрашивал? Вы же сами меня сразу в тюрьму затолкали, и всё. Хорошо, хоть не били больше да покормить не забыли…
Про ночные «испытания» он и словом не обмолвился. Но похоже, что это для некоторых посельчан не было собой тайной. Стараясь скрыть непроизвольную улыбку, охотник толкнул рукой калитку в заборе, приглашая за собой во двор:
– Вот и дом нашей семьи. Будешь пока жить и столоваться с нами, а спать в одной комнате с моим дедом по материнской линии. Вот с этим самым…
И он указал рукой на сидящего на веранде массивного, но совсем не толстого старика. Судя по морщинам, ему могло быть и все восемьдесят лет, но при дальнейшем знакомстве выяснилось, что только шестьдесят пять. Хотя и данный возраст в среде аборигенов считался весьма заслуженным и редким. Ещё более редким оказалось прозвище старика, которое издавна закрепилось за ним вместо имени и никак не соответствовало его габаритам. Называли его Сухарь, разве что в некоторых уточняющих случаях добавляли Большой. И этот Сухарь в данный период считался лучшим инструктором и учителем для рыцарей, носящих тяжёлую броню. И видимо, имел немалый вес в общественной жизни посёлка.
Он усадил пришедших мужчин рядом с собой, а после знакомства стал с пристрастием выспрашивать у мужа своей внучки:
– Ну и почему Виктора не освободили полностью?
– Таково решение старшин, – пожал плечами Кхети. – Ну и для окончательной проверки всего сказанного нашим… хм, гостем послали сегодня утром посланника к Уйдано Лайри.
– Ага! – обрадовался Менгарец. – Значит, вам всё-таки этот вождь известен и вы имеете с ним связь?
На этот вопрос ответил заулыбавшийся Сухарь:
– Ха! Да этот Рыжий проныра и наши Ворота сумел в своё время разыскать. И воинов наших на правах короля, а то и императора требовал для похода на Шулпу. Да потом понял, что ничего не получит, потому что мы тут и сами постоянно воюем, и предложил взамен свою защиту и покровительство. Хитрюга!..
Но судя по тону, старый рыцарь очень сильно симпатизировал лидеру Второго Щита. Что доказал своим ревнивым ответом его внучатый родственник:
– Да никакой он не хитрюга, а самый настоящий аферист и пройдоха! Никакой помощи мы от него не получили. Говорят, что он пол-армии в войне положил, а назад возвращался с видом победителя.
– Во-первых, не пол-армии, а намного меньше, – вмешался свидетель и участник всех событий, поглядывая на собирающихся на веранде взрослых и подростков. – А во-вторых: главная цель кампании всё-таки была достигнута, рабовладельческая империя свергнута. И это самое главное.
После чего сделал краткий обзор всех творимых Гранлео безобразий, особо останавливаясь на методе разведения кашьюри и скармливания им человеческого мяса. Как-никак, но говорить и высказывать собственное мнение ему никто не запрещал, и если есть возможность, то почему бы не просветить серые массы народа?
Народ после такой политинформации оказался впечатлён. Хотя общая суть войны, а также её итоги им были известны. Но, видимо, только в общих чертах, подробности и многие важные детали они никак знать не могли и теперь отреагировали вполне адекватно: возмущению не было предела, а на Монаха из монастыря Менгары обрушилась лавина вопросов. Пришлось бегло и с терпением отвечать на большинство из них.
Да только поднявшийся базар и галдёж не понравился Большому Сухарю. Минут десять он сдерживался, а потом рявкнул:
– Разойтись! Занимайтесь своими делами! Потом всё узнаете. А мне надо с гостем переговорить о делах рыцарских.
Никто из родственников перечить не стал, разошлись. Но за столом помимо Кхети осталось ещё двое взрослых мужчин, которые явно имели все права и ранги для участия в любой беседе или деловых переговорах. Ну а старый рыцарь перешёл к вопросу, который его наверняка интересовал больше всего:
– Господин Менгарец, прошу всё-таки разрешить мои набольшие сомнения…
– Всё, что в моих силах! – с готовностью ответил тот.
– Вот-вот, как раз об этих силах и речь, – начал старик, косясь на мужа своей внучки. – Мы, конечно, нашему Кхети верим, парень он славный и честный, но его рассказ о твоём прорыве через колонны монстров, нас… э-э-э… как бы это сказать… поразил. Мало того, мы тут сегодня с утра пробовали твоим двуручником помахать, так ни у кого толком не получилось. Ну, там пару раз крутануть ещё так-сяк, но чтобы долго?! Да ещё и одной рукой?!
Виктор не смог удержаться от смешка и признался:
– Да я сам порой поражаюсь, как мне с таким громадным мечом управляться удаётся. Один учёный муж, некогда старец из прославленного монастыря Дион, а ныне Верховный управляющий Шулпы по Магическим Обрядам, утверждает, что эти умения у моего тела наследственные. От каких-то великих предков достались.
– Да-а? – протянул недоверчиво Сухарь. – Надо же, какие чудеса творятся… Но для боя не только умения нужны, но и сила. А внешне ты… не смотришься никак на силача.
– Вон оно что! Хотите, чтобы я продемонстрировал? – догадался Менгарец, поняв, что меч или в доме, или где-то рядом, раз им сегодня пробовали упражняться местные рыцари.
– Да уж больно глянуть хочется, – признался Большой. – Покажешь? Или ночью из тебя все силы высосали… допросами и пытками?
«Кажется, о моих ночных деяниях в посёлке только маленькие дети не знают, – констатировал Виктор. – Разве что имена женщин им неизвестны… пока. Со временем всё равно поймут…»
– Силёнок хватает, – сказал вслух, – кормят у вас отменно. Да и сколько там тех допросов было? Я бы мог и до утра продержаться… А где меч-то?
Старик назвал какое-то имя, и вскоре два подростка, один из который вчера и саданул гостя издалека дубинкой по голове, принесли легендарный на Первом Щите и на Шлёме двуручник.
Правда, ещё до того как меч оказался в руках у своего хозяина, Кхети Эрст недовольно проворчал:
– Старшины запретили ему давать в руки любое оружие.
– Пусть занимаются своими делами по укреплению потомства, – равнодушным тоном начал Сухарь. А вот закончил уже зло и авторитетно: – А здесь мы сами разберёмся. Ну? Готов?
Подкидывая ласково лезвие меча на ладони, Менгарец спустился во двор, осмотрелся по сторонам и указал взглядом на одинокий столб, который, скорей всего остался от каких-то детских качелей, а сейчас к нему тянулась одинокая и пустая верёвка для белья:
– Не жалко?
– Рубить попробуешь? – поразился старый рыцарь. – Так ведь меч сломаешь! Или ты собираешься ударов за двадцать это сделать?
– Нет. С одного удара.
– Ха! Воля твоя, пробуй.
После такого разрешения все свидетели предстоящего показа заулыбались: бревно было сантиметров пятнадцати в диаметре. Только один Кхети улыбнулся совсем иначе, ещё и хмыкнул при этом, как бы говоря: «Ну-ну! Сейчас я вам припомню ваше недоверие и обвинения во лжи!»
Ну а владелец дивного оружия начал, как обычно, с лёгкой разминки, подстраивая тело под боевой ритм и постепенно разогревая мышцы рук и всего торса. Вначале покрутил меч двумя руками, затем устроил вращение и восьмёрки каждой рукой по отдельности. Когда почувствовал полное слияние с двуручником, выдал десяток приёмов наивысшего фехтовального искусства и только потом, постепенно приблизившись к столбу, набрав нужный разгон и должную силу инерции, нанёс завершающий удар. Ствол довольно сухого, давно используемого людьми дерева оказался срублен наискосок на уровне пояса с мелодичным звуком, напоминающим звон колокола. И какое-то время верхняя часть обрубка просто перпендикулярно сползала вниз. Потом сказалось натяжение верёвки, и обрубок завалился в сторону.
Первым полюбовался и даже погладил ровный срез сам Менгарец. При этом чуть не обжёгся: настолько горячим оказался участок среза. Потом то же самое делали, оживлённо переговариваясь, и все остальные. А в финале этого показательного урока мастерства Сухарь тщательнейшим образом осмотрел лезвие меча и восторженно огласил:
– Ни единого скола или зазубрины! – Ну а когда все высказались, совсем иным тоном обратился к дорогому гостю: – Счастлив, что удалось увидеть подобное собственными глазами, и горд, что будем жить некоторое время в одной комнате. Пошли устраиваться? Тем более что и обедать скоро позовут, – заметив переглядывания героя с мужем его внучки, беззаботно махнул рукой. – И меч теперь можешь сам носить. У нас тут без оружия никак нельзя. А если надо, мы за тебя всей семьёй поручительство дадим.
Честно говоря, ношение неудобного и длинного двуручника не сильно-то и прельщало. Но неоднократное упоминание о военных действиях заставило Виктора, пока ему показывали комнату, кровать и прочие удобства, поинтересоваться более конкретно:
– А с кем же вы воюете, если про ваш посёлок никто не знает? Неужто ещё кто-то кроме Уйдано Лайри о вас ведает?
Большой Сухарь начал с заявления, что от наружных врагов жители Ворот только с помощью дозоров на тропе отбились бы. Главная беда, проблема и головная боль таилась в ближайшем горном образовании, в которое упиралась долина своей восточной оконечностью. Там жила иная, изолированная от всего остального мира общность людей, которые во все века претендовали на право владения древними постройками. Каждый раз они изнутри пробивали новый тоннель или раскапывали завалы в старом и выпускали в долину отряд своих рыцарей ровно в сорок воинов. Если половина из них погибала, то остальные быстро отступали, а ждущие их в тоннелях соплеменники быстро заваливали глыбами проход перед преследователями. Порой удавалось уничтожить все сорок врагов до единого, но такое случалось раз в столетие.
Война велась постоянно, с непрекращающимися жертвами и с тупым безумием. Причём нападающие в своём большинстве проживали в глубоких пещерах и подземных рукотворных посёлках. Имели огромные бороды до пояса, широкие плечи и сражались словно берсерки.
Услышав всё это, Виктор не удержался от удивлённого восклицания:
– Гномы, что ли?! – ещё и рукой показал на уровне своего пояса.
– Скажешь такое! – возмутился старый рыцарь. – Почитай, все с меня ростом и мощью будут. А так как в их подземном городе наверняка древние люди несметные количества железа и брони оставили, то и на нас они выходят закованные в сталь настолько, что их почти никакие стрелы не берут. Честно говоря, всё наше оружие, латы и шлемы – всё трофейное. Ещё и лишнее порой на сторону продаём. Ни мы, ни соседи в иных королевствах делать такое не умеют.
Гость в недоумении пожал плечами:
– Очень странно. Война у вас какая-то неправильная… Если пещерных людей так много, то почему они вас одним ударом не сомнут? Почему всем скопом не навалятся? Ну и с другой стороны, раз там у них в подземельях столько стали и сокровищ, то почему вы соседей в единую армию не соберёте и горы с землёй не сровняете? Неужто на военные трофеи никто не польстится?
На это у ветерана тоже имелись логичные и резонные ответы. Вначале поведал о пещерных людях, что было известно. В плен те никогда не сдавались, а если удавалось их захватить силой, то всё равно умирали в полном молчании через несколько дней. При этом они впадали в непонятную кому и не реагировали на боль, крики или любые иные внешние раздражители. По итогам многолетних наблюдений и сделанных аналитических выводов удалось примерно понять сам смысл числа сорок и то, что люди подземелий не рвутся сюда всем скопом. Получалось, что в долину отправлялись воевать только проштрафившиеся зрелые воины. А то и вообще преступники. Имелась версия, что в число сорок входили только добровольцы, но и она, как и предыдущие, ничем конкретно не подтверждалась.
Задача у четырёх десятков накачанных яростью берсерков была только одна: захватить посёлок, уничтожив всех его защитников. Затем планировалась некая иная, неведомая фаза агрессии.
Потом господин Большой перешёл к внутренним причинам. Во-первых, о местонахождении Ворот знали в остальном мире считаные единицы. Что в принципе и помогло во время тысячелетнего рабства под гнётом империи Сангремар. Сборщики рабов никогда не появлялись в долине, ну а соседние племена и человеческие сообщества сами выживали с огромным трудом. Куда уж там оказывать какую-либо военную помощь никому не известным, таящимся в горах людям.
Ну и, во-вторых: община данного посёлка жила и руководствовалась жёсткими правилами и законами, доставшимися им от предков. При этом строго насаждалась полная самоизоляция от остального мира и жёсткая оборона непосредственно посёлка от агрессивных посягательств кого бы то ни было. И естественно, что сама по себе идея самоизоляции была абсурдна, вряд ли бы она продержалась в сознании многие века, но имелся и некий финальный этап, на который в законах указывалось отдельно. Дескать, все тайны посёлка и он сам можно передать во владение только тех людей, которые прилетят со звёзд. А они-то уже и сами скажут, что делать и как жить доблестным хранителям Ворот дальше.
Как только Палцени услышал такое, то чуть не запрыгал на месте от озарения:
– Надо же! И название какое многозначительное – Ворота! Как же я сразу не сообразил?! А что за тайны здесь охраняются?
При этом он жутко пожалел, что сразу не рассказал всю правду о себе. А именно тот факт, что он сам родом с далёких планет, а здесь случайно оказался после крушения космического корабля и счастливого спасения.
И вполне понятно, что предвидел ответ Сухаря:
– Увы! Наш дорогой и почётный гость! Ответить на этот вопрос я не могу, да и знал бы, не ответил. Закон гласит чётко: только люди, прилетевшие со звёзд, узнают и смогут правильно понять все тайны данного места. Остальных заказано не пущать и разворачивать на дальних подступах к долине.
Когда это прозвучало, инопланетянин не удержался, чтобы не уточнить:
– То есть если вдруг Уйдано Лайри укажет конкретного человека, прилетевшего на эту планету, то вы ему поверите и допустите к тайнам?
Сухарь настолько разволновался, что покраснел, а лоб покрылся капельками пота:
– Неужели существует человек со звёзд?
– Несомненно! И лидеру вашего континента он знаком лично!
– О-о! Ну, если сам Уйдано Рыжий подтвердит… – Старик покивал головой и, словно о чём-то догадываясь, осмотрел гостя самым внимательным образом с ног до головы. Потом предупредил: – Только сразу я могу признаться, что и сами тайны к себе ни за что не подпустят самозванца. Имелось несколько случаев в истории, когда чужаки пытались доказать, что они прилетели со звёзд, но все они погибали при попытках ознакомления с тайнами.
«Это и понятно! – прокручивал у себя в сознании Палцени самые различные варианты и предположения. – Точно так же, как и в подземельях Шулпы: незнакомый с космическими технологиями человек погибнет при попытке вскрытия запоров, дверей или банальных на вид ящиков. Как и его товарищи… Разве что всей армией навалятся да тот же дворец растащат по камешку. Но тогда от тайн ничего, кроме искорёженного, а порой и радиоактивного металла не останется. Теперь бы выяснить, когда и кто эти Ворота тут построил… Вроде несложно…»
Просматривалось только два основных варианта. Один – что некая группа с того самого корабля-матки, на котором прибыл более девятисот лет назад Гранлео, отделилась и спряталась здесь. Или спрятала нечто, мешающее, компрометирующее или могущее спасти всех колонистов в чёрную годину.
Второй – здесь спрятано нечто, оставленное ещё более древними по времени посетителями данной планеты. А то и теми, кто построил те самые таинственные города, найденные Белыми орлами катарги на севере княжества Керранги и их розовыми собратьями, проживающими на востоке Второго Щита, в Сумеречных горах. Признаки и упоминания о древней цивилизации имелись в сохранившихся чудом летописях того же Чагара, в исторических хрониках монастыря Дион да и в сокровищницах многих других труднодоступных государств Первого Щита.
Поэтому следующий вопрос Менгарец задавал очень осторожно:
– Наверняка ваши старшины ведут некую летопись Ворот и точно знают, сколько лет вы и ваши предки стоите на страже великих тайн?
– Об этом у нас все знают, кто грамоте обучился. Можно сказать, отпраздновали недавно дату в девятьсот шестьдесят три года с момента вступления на пост.
– Вон оно как…
«Значит, всё-таки кто-то из всё той же компании колонистов! Теперь бы понять, кто именно: враги или соратники Гранлео? Если соратники, то, что они могли здесь такое спрятать, что побоялись доверить охране боевых роботов у корпуса корабля-матки? Неужели второй диспектсор? Так сказать, запасной? Только этого мне не хватало!..»
По всем уже известным Виктору правилам пользования здесь и в самом деле могло находиться второе устройство, наличие которого карается смертной казнью по закону всегалактического Союза Разума. И место для него выбрано вполне удачно. Река недалеко, соорудить каналы и некое подземное озеро – пара пустяков для колонистов, построивших Шулпу и всю ту же Чаолу, столицу Керранги. Но если следовать и дальше логике рассуждений, то подобных диспектсоров могло быть и больше. Один мог быть оставлен в королевстве Бонителлы, которое находится на северо-западе Шлёма и жители которого до сих пор сохраняют завидную лояльность императору Гранлео. Второй мог и в самом деле оставаться в корабле-матке. Да и третий могли попросту законсервировать в пустынном, совершенно не посещаемом людьми месте планеты. Против этого страшного вывода была только одна важная деталь: во время своих ежегодных паломничеств главный сатрап здешнего мира путешествовал только в Керранги и там вносил запись своей памяти в считывающие устройства диспектсора. Иные места он никогда не посещал.
Вроде здравая, успокоительная мысль, но за ней тут же пришла следующая: а что стоило имеющим любую современную технику колонистам просто закольцевать все диспектсоры в единую систему. То есть они постоянно делились имеющейся в них информацией. Один, основной, выходит из строя, и тут же подключается следующий, начиная работать как основной и действующий. И при необходимости сразу передаёт весь пакет информации в любую окольцованную яйцеклетку любой наложницы, которая якобы ждёт ребёнка от другого мужчины. И через девять месяцев всё равно рождается новый Гранлео.
«Кошмар! – мысленно стонал инопланетянин. – В таком случае уж точно придётся выискивать все пятьдесят пять наложниц и уничтожать их вместе с человеческими зародышами! Или под конвоем заставлять путешествовать в Шулпу, где проводят насильственное омоложение каждой красотки, уничтожая при этом как сам плод, так и все остальные, уже давно «окольцованные» яйцеклетки. Что ж за напасть такая?!»
Правда, тут же постарался себе добавить оптимизма иными воспоминаниями, которые сводили на нет такое кошмарное предположение. Всё-таки надпись на найденной карте была однозначная, и указывала, куда именно доставить и установить один диспектсор, а не тот или иной с порядковым номером. К тому же паниковать было слишком рано, следовало вначале получить допуск от старшин и посмотреть на те самые тайны. Ведь могли и недруги Гранлео здесь нечто спрятать. Ну и напоследок, из всей этой целостной картины совершенно выпадали гномы, как всё-таки мысленно окрестил Виктор огромных бородатых подземных жителей. Уж их нападения четырьмя десятками рыцарей на заведомо более многочисленный гарнизон Ворот вообще ни в какие ворота не пролазил.
«Эко я удачно скаламбурил, – улыбнулся Менгарец, уже сидя за обеденным столом и поглощая поданные довольно скромные блюда. При этом он уже в который раз убедился, что его задумчивость замечена и никто не пристаёт к нему с вопросами. – Уважают!.. А скорей всего, Сухарь догадался, что на роль того самого «человека со звёзд» я и собираюсь претендовать в самом скором времени. Эх, ещё бы только понять, что за странные военные действия здесь ведутся и что тут вместо «сладкой морковки»?..»
