Юрий Корчевский
Фронтовик. Без пощады!
Глава 3. Расплата
От досады Андрей едва не кусал губы. Опростоволосился! Он, тертый разведчик, взявший не одного «языка», упустил уголовника! Ведь в полуметре от него стоял! Так обидно!
Андрей направился в райотдел, а там – в паспортное отделение, к начальнику.
– Здравия желаю, товарищ капитан!
– Здорово, сержант.
– Посмотрите паспорт. – Он протянул начальнику паспорт беглеца.
Капитан взял паспорт в руки, раскрыл его:
– Фальшивка, – сразу сказал он.
– Почему вы так решили?
– Судя по серии, он должен выдаваться в Ленинградской области, а выдан – опять-таки, по записи – в Смоленске. И фото переклеено – на печать в уголке посмотри. Цвет мастики на странице отличается, пусть и немного, от цвета на уголке фото. Ты и сам бы мог понять.
– Времени не было, не успел. Задержал человека для паспортной проверки, а он сбежал.
– Не догнал?
– Он на грузовик успел вскочить. Место людное, стрелять нельзя.
– Интерес есть?
– Он похож на убийцу и насильника.
– Ты паспорт оставь, я по своим каналам проверить попробую. А завтра ближе к вечеру загляни. Что-то мне лицо на фото знакомым кажется, вроде я его видел когда-то.
Следующий день выдался у Андрея напряженным и суматошным. На разводе поставили задачу организовать облаву на беспризорников – после войны их объявилось много. Периодически их отлавливали, помещали в детские дома и приюты, но они оттуда бежали. Кроме того, на поездах прибывали все новые и новые, и вскоре армия беспризорников снова заполонила улицы и площади. Они попрошайничали, занимались мелкими кражами, а чаще всего хватали на рынках что-то из съестного и пускались наутек. Иногда их задерживали сами торговцы и когда били, а когда сдавали в милицию.
Но хуже было другое: уголовники тоже имели на них виды. Наиболее пронырливых и дерзких они брали под свое крыло, организовывали шайки. Опытные воры были наставниками, учили искусству быть карманниками: выбивать или вырезать из сумок кошельки, вытягивать их из карманов пальто и пиджаков. Самые агрессивные и физически сильные беспризорники со временем становились грабителями и разбойниками. Воровской мир подпитывался новобранцами из среды беспризорников. В большие города детей толкал голод, безотцовщина и басни бывалых уголовников о фартовой жизни.
В первую очередь зачищали вокзалы. Подъезжали несколько крытых грузовиков, высыпавшие из них милиционеры оцепляли вокзал и прилегающую территорию. Беспризорников отлавливали и отправляли на этих же грузовиках в детские дома, а кого и в больницы. Дети были истощены, давно не мылись, многие были больны.
Облавы напоминали войсковые операции, поскольку в зоне оцепления оказывались настоящие преступники, зачастую оказывавшие вооруженное сопротивление. Ведь вокзалы, рынки и барахолки всегда притягивали преступников – в толчее легче обворовать или ограбить и скрыться.
Через оцепление привокзальной площади пассажиров и прочий люд пропускали после проверки документов, в самом здании вокзала досматривали все помещения.
Андрей стоял между зданием вокзала и пакгаузом багажного отделения. Внезапно со стороны дальнего конца перрона донеслось несколько выстрелов.
Командовавший постовыми капитан Васильев сразу скомандовал:
– Фролов, Савельев, Кирпичев – в конец перрона!
– Есть!
Трое милиционеров помчались по перрону.
Оттуда раздался еще выстрел. Навстречу милиционерам бежали испуганные пассажиры, некоторые бросали свои вещи.
Андрей увидел за бетонным столбом мачты освещения милиционера – он целился в невидимую пока цель.
Андрей подбежал к нему, а еще двое милиционеров, прибывших с ним, укрылись за будкой стрелочника.
– Что происходит?
– Когда началась проверка документов, двое укрылись за пакгаузом, стрельбу открыли.
– Я их пока не вижу.
Однако тут же из-за угла пакгауза выглянул мужчина, выстрелил из пистолета в сторону милиционеров и скрылся снова.
– Ты же говорил – их двое?
– Леший его знает, где второй…
– Сзади обойти можно?
– Если только по перрону вперед, за зданием почтовых отправлений, и назад. Как раз в тыл выйдешь.
Милиционер Андрею был незнаком – для облавы собирали силы из нескольких отделений.
– Я буду обходить, а вы не давайте им высунуться.
– Понял! По перрону только бегом! Это самый опасный участок, он простреливается.
– Спасибо, я пошел.
Андрей рванул по перрону, как спринтер.
Со стороны пакгауза хлопнул еще один выстрел. Только из пистолета попасть по бегущему человеку не каждый опытный стрелок сможет.
Андрей добежал до здания почтовых отправлений – его легко было узнать по тележкам с посылками и мешками писем. Обогнув здание, он повернул в сторону вокзала, и теперь не бежал, а шел, держа в руке револьвер со взведенным курком.
Самовзводом хорошо стрелять при столкновении накоротке, с трех-пяти метров. Если же требуется дальний и точный выстрел, то лучше стрелять с предварительным взводом.
Бах! Пуля ударила рядом в бетонную кладку, и Андрей инстинктивно упал на утоптанный снег.
Вот и второй стрелок объявился. Только как они думают уйти? За пакгаузом высокий кирпичный забор, а выход в сторону здания почтовиков теперь Андрей перекрывает. Главное сейчас – обнаружить, где укрылся стрелок.
После выстрела среди зданий сразу принялось гулять эхо, и понять, откуда стреляли, было невозможно. Спровоцировать?
Андрей пнул ногой по штакетине забора вокруг здания почтовиков, выломал кусок, насадил на него шапку и поднял.
Тут же снова грянул выстрел. На этот раз Андрей засек стрелка и по звуку, и по вспышке – он укрылся за небольшим зданием аккумуляторной, где заряжали фонари железнодорожников.
Плохо, что снег вокруг: на белом фоне темно-синяя шинель видна отчетливо.
Андрей пополз вперед.
За будкой его передвижение заметили, и снова грянул выстрел. Стрелок из уголовника плохой, пуля выбила фонтанчик снега далековато от Андрея, за метр.
Андрей вскочил и, петляя, бросился вперед.
Навстречу ударили два выстрела, но пули прошли мимо. Однако бандит неосторожно высунулся из-за угла наполовину.
Андрей не мог упустить такую возможность, вскинул револьвер, на мгновение замер, нажал на спусковой крючок и тут же бросился на землю.
Почти одновременно прозвучал выстрел бандита, и два звука выстрела слились в дуплет.
И сразу раздался вопль бандита. Попал!
Андрей мчался вперед, к будке – теперь дело решали секунды. Он не видел стрелявшего – тот укрывался за углом, но не стал нарываться на пулю и обежал небольшую будочку, заходя бандиту в тыл.
Бандит сидел с тыльной стороны. По его левому плечу, струясь, стекала кровь.
Оба одновременно вскинули револьверы нажали спуск. Но у бандита раздался лишь щелчок – закончились патроны. Андрей же выстрелил.
Пуля ударила бандита в грудь, и тело его завалилось на бок.
Ногой Андрей отшвырнул револьвер бандита в сторону. Этот уже готов, но со стороны пакгауза все еще звучат выстрелы. Второй жив, он слышал перестрелку в своем тылу и теперь настороже.
Андрей откинул защелку, высыпал пустые гильзы и дозарядил барабан. Потом стал осторожно пробираться вдоль стены пакгауза.
Сверху, с крыши послышались шаги, скрип снега.
Андрей прижался к стене спиной, и в это время второй бандит спрыгнул сверху, с крыши. Не удержавшись на ногах, он упал на колени и услышал сзади голос Андрея:
– Брось оружие и подними руки, чтобы я их видел. Попробуешь встать или повернуться – мозги вышибу.
Не раздумывая, бандит отбросил в сторону пистолет и поднял руки.
– А теперь встань и медленно повернись!
Бандит поднялся с колен, повернулся, и Андрей увидел уже знакомое ему, ненавистное лицо. Насильник, ушедший от него из тамбура пивной! Бандит тоже узнал его – Андрей понял это по его внезапно расширившимся глазам. Но лицо Андрея было последним, что увидел насильник в своей жизни.
Мгновенно вспыхнувшая в нем ярость, ненависть на миг затмила разум, и Андрей дважды выстрелил в лицо насильника.
Бандит рухнул замертво.
Тогда, при их первой встрече он был одет в черный кожушок и черную же суконную шапку. Нынче же на нем была темно-зеленая телогрейка, а шапки не было вовсе, поэтому Андрей и не узнал его со спины. Впрочем, это мало что изменило бы.
Послышались звуки шагов бегущих людей, и из-за угла выскочили два милиционера с оружием в руках.
– Жив?
– Обоих убил. Отстреливались, сволочи!
– Туда им и дорога!
Через несколько минут к месту перестрелки подошел капитан Васильев:
– Что у вас?
– Двое неизвестных стрельбу учинили. Судя по наколкам – бывшие заключенные.
– Воздух чище будет. Оружие аккуратно подобрать и отправить на экспертизу. Может быть, оно использовалось в других преступлениях. Труповозку я сам по телефону вызову.
Неизвестный Андрею милиционер подобрал оружие у обоих бандитов, обернув их в носовой платок.
– Все живы, никто не ранен? Тогда по местам.
Андрей занял свое место в оцеплении. На душе было удовлетворение – все-таки наказал он насильника. Сам наказал, своей рукой! Суд мог назначить лагеря, и через некоторое время этот урод мог снова выйти на свободу и приняться за свое. Никого из блатных заключение еще не исправило, хотя лагеря и назывались исправительно-трудовыми – как в насмешку.
К шести вечера облава закончилась, милиционеров распустили, и Андрей сразу направился в 47-ю больницу. Отсюда, от вокзала она была не так далеко. Шел, правда, с пустыми руками, но зато с радостным известием.
Мама Лены встретила его на пороге палаты:
– Здравствуй, Андрей. Не ожидала тебя так поздно.
– Лена спит?
– Дядя Андрей, я не сплю, – послышался голос девушки.
– Я тебя обрадовать пришел. – Андрей подошел к ее кровати. – Обидчик твой мертв.
– Правда? Все-таки есть справедливость на свете! Теперь я быстрее на поправку пойду.
– Выздоравливай! А я еще зайду, как время позволит.
Андрей попрощался и ушел.
На следующий день после дежурства он пошел сдавать оружие и в коридоре отдела столкнулся с капитаном, начальником паспортной службы:
– Ты чего же не заходишь?
Андрею стало неудобно: человек занимался его просьбой, а он даже не заглянул.
– Простите, служба. Вчера облава, сегодня…
Он не успел договорить, как капитан кивнул:
– Не извиняйся, сам вижу. Пойдем ко мне.
Уже в кабинете он достал паспорт из сейфа и положил его на стол:
– Никакой это не Кропотов Василий Иванович, а Тимофей Прокофьевич Кравцов, осужденный в тысяча девятьсот тридцать девятом году за убийство с особой жестокостью на десять лет лагерей.
– По амнистии вышел?
– Как бы не так! В сорок первом немецкие танки на лагерь вышли. Охрана разбежалась, большей частью погибла. Заключенные тоже разбежались кто куда. Есть данные, что Кравцов этот в полиции у немцев служил.
– Мертв Кравцов со вчерашнего дня. Вчера вечером во время облавы двое стрельбу открыли – убиты оба. Один из них – этот Кравцов.
– Собаке – собачья смерть. У него руки по локоть в крови.
– Спасибо, товарищ капитан.
– Не за что. Значит, разыскное дело можно в архив сдавать, когда опознание подтвердит. Ну – отпечатки пальцев, фото…
– Так точно.
– Ты обращайся, если что надо будет. Одно дело делаем.
Несколько дней Андрей чувствовал себя почти счастливым: насильник понес заслуженную кару, а Лена пошла на поправку.
Через несколько дней после построения на развод один из его сослуживцев спросил:
– Ты на праздник в чем придешь?
– На какой?
– Забыл разве? Через три дня День Советской армии! Отдел в полном составе, кроме дежурной смены, в Клубе милиции будет. Вот я и думаю: пиджак и рубашка у меня есть, а брюк нет.
– Тоже мне – проблема! Иди в форменных.
– Думаешь?
– Не хочешь – так иди к барыгам, купи у них.
А сам задумался. У него самого, кроме летней и зимней формы, никакой цивильной одежды нет. Как говорится, – и в пир, и в мир, и в добрые люди. Везде в одном и том же.
Патрулируя барахолку, он подошел к знакомому барыге:
– Костюм бы мне и рубашку. А еще туфли или ботинки.
Барыга окинул Андрея оценивающим взглядом:
– Одежда сорок восьмой, второй рост, обувь сорок второй. Угадал?
Андрей удивился – ну и глаз у барыги!
– Угадал.
– Все найду, начальник. Костюм шевиотовый, ботинки хромовые.
– Сколько стоить будут?
– Обижаешь, начальник, за свою цену отдам.
– Все-таки хотелось бы знать…
– Плохо государство о своих людях заботится. Три тысячи за все.
Сумма была большой, и Андрей не смог сдержать вздох огорчения.
Барыга понял:
– Две с половиной, и то себе в убыток отдаю.
– Ладно, договорились. Только мне померить надо.
– А как же? Конечно!
– Ну не здесь же, я на службе.
– Тогда вечером ко мне домой. – Барыга назвал адрес, и Андрей повторил его про себя.
В обед он заскочил домой, забрал деньги – за полгода службы сумел накопить три тысячи, и вечером направился к барыге.
Тот открыл дверь сразу – ждал.
– Пожалуйте… Вот ваш костюмчик… Извольте примерить…
Костюм был темно-коричневый. Брюки широкие, с отворотами – по моде, пиджак двубортный.
Андрей снял форму и надел костюм. Посмотрев в зеркало, он не узнал себя – к форме он привык больше. В армии в форме, в милиции – тоже. Как он выглядел в школе, уже забыл.
Из соседней комнаты вышел барыга:
– Ай-яй-яй, молодой человек! Как на вас костюм шили! Просто великолепно! Прямо жених!
– Да?
– Зуб даю, чтоб у меня глаза лопнули!
– Ладно, беру.
Андрей примерил рубашку – она оказалась тесна. А вот ботинки пришлись в самый раз.
– Может, тенниску возьмете вместе рубашки? – предложил барыга.
Тенниска оказалась в самый раз – белая.
– Беру. – Андрей отсчитал деньги.
Барыга завернул вещи в крафт-бумагу, перевязал. В мешках из такой плотной бумаги перевозили почту, а немцы на фронте хоронили своих убитых.
Андрей попрощался с барыгой.
– Желаю носить не сносить, – пожелал продавец.
Дома тетка только всплеснула руками, когда Андрей надел обновки:
– Андрей, да ты прямо красавец писаный! Вот что: тебе надо жениться!
– Не нашлось пока подходящей девушки, – улыбнулся Андрей.
– Сколько мужчин с фронта не вернулось! Девушек и женщин вокруг тебя полно, куда ты только смотришь! – запричитала тетка.
– А жить где? – остудил ее пыл Андрей.
С жильем в столице было плохо. Люди ютились в бараках, в коммуналках. Во время войны не строили ничего, часть домов была разрушена бомбежками. Сотрудникам ценным и не женатым предоставляли койку в общежитской комнате, женатые сами снимали угол. А уж комната в коммуналке была предметом мечтаний и зависти.
В 1947 году начали строительство пяти знаменитых высоток. О жилых домах речи не шло – значительная часть бюджета страны шла на «атомный проект».
Двадцать второго февраля на разводе капитан Васильев поздравил сотрудников с наступающим праздником.
– Завтра, в двадцать часов свободным от службы прибыть в Клуб милиции – генерал Леонтьев опозданий не терпит. Форма одежды свободная. После торжественного собрания будет вечер с танцами.
После построения постовые стали живо обсуждать предстоящий праздник. У всех было радостное настроение – праздники со всеобщим сбором бывают нечасто.
На следующий день Андрей примчался со службы, переоделся в костюм и ботинки. Осмотрел себя в зеркало – вроде все в порядке. Потом шлепнул себя ладонью по лбу: не лето на улице, а пальто нет! Надевать же форменную шинель на штатский костюм – нелепо.
Выручила тетка:
– Спрошу у соседа. У него вроде размер твой, и пальто есть.
Она вернулась с пальто. Хорошее сукно, каракулевый воротник, а главное – по размеру подошло.
– Передай мою благодарность Исааку Соломоновичу!
Андрей проверил карманы пиджака. Удостоверение взял, носовой платок на месте. Немного поколебавшись, положил в карман маленький «маузер», отобранный у мальчишки. В нем было четыре патрона – ну так ведь он не вражеский гарнизон штурмовать собрался. Привык Андрей к оружию: в армии не расставался, в милиции… Без оружия он чувствовал себя не в своей тарелке. Пистолетик маленький, под одеждой не заметен, но с ним спокойнее.
Ехал на трамвае – клуб был почти в центре. Окна его были ярко озарены, у входа попыхивали папиросками сотрудники. Большинство были в штатском, но некоторые – в форме.
Андрей поднялся по ступенькам. В просторном фойе играл духовой оркестр.
Андрей сдал пальто и кепку в гардероб, причесался у зеркала.
На торжестве он был впервые: сразу после школы война, потом милиция, и сейчас он немного волновался. Увидев группу своих сослуживцев из отделения, подошел.
Все пришедшие надели награды – медали, ордена, и выглядели непривычно, торжественно. Андрей остро пожалел, что его награды остались дома.
У большинства сотрудников были медали, а у него – и орден: было чем похвастать, не в тылу проедался.
Зазвонил звонок, и все потянулись в зал.
Андрей с интересом разглядывал интерьер, обитые бархатом кресла, портреты Сталина и других вождей на сцене.
Потом выступал начальник Главного управления генерал-лейтенант Леонтьев – его Андрей видел в первый раз.
Сначала он слушал с интересом, но потом наскучили трескучие слова о руководящей и направляющей роли партии, сухие цифры достижений. Какие достижения? Он каждый день воочию видел, как тяжело живет народ, практически – выживает.
Когда были на фронте, обсуждали в землянках, какая счастливая жизнь наступит после войны, когда они фашистов разобьют. Однако они сильно ошибались.
Закончив речь, генерал стал награждать отличившихся сотрудников грамотами и денежными премиями. Андрей в их число не попал. Впрочем – он и не ожидал. Кто он такой? Без году неделя в органах, постовой сержант. Позаслуженнее люди были.
Самое интересное было впереди.
Из актового зала они перешли в другой, где стояли длинные столы, скромно накрытые. Но сотрудники и этому были рады. Одни вытащили из карманов принесенную с собой водку, другие – вино, разлили по стопкам и провозгласили тост. Сначала, как водится, – за гениального вождя, великого полководца товарища Сталина. Выпили, закусили, поболтали о разном: вспоминали смешные случаи, травили анекдоты.
