Юрий Лантан
Мы встретимся снова
– Нет. – Отец покачал головой. – В доме мы обнаружили отпечатки пальцев только Аркадия Голубенко. Нелли не упоминала о присутствии кого-то другого. У нас ни разу не возникло сомнений в виновности Голубенко.
– Тогда кто мог оставить сообщение на радио? Нелли утверждает, что она никому не говорила о последних словах Мага – о том, что они встретятся снова.
Отец затянулся в последний раз и, выдохнув сизый дым, раздавил окурок в переполненной пепельнице.
– Вот это тебе и предстоит выяснить, Виктор, – тихо сказал он. – Как бы то ни было, у Мага есть железное алиби.
– Алиби мертвеца. – Стрежин поднялся и, кивнув на прощание, вышел из комнаты.
* * *
Холод обжигал тело: Нелли лежала на земляном полу, и тьма обволакивала ее будто околоплодные воды в матке чудовища. Она не помнила, когда пришла в себя. Просто очнулась – и вокруг была чернота. Сколько времени она пробыла без сознания? Сутки? Двое?
Живот сводило от голода, глотку обжигало от жажды: как и двадцать лет назад, похититель доводил ее до полного истощения. Когда он набросился на нее в парикмахерской, Нелли не успела его рассмотреть, но нисколько не сомневалась – это был Маг. Она каждый день помнила о его прощальных словах: «Мы встретимся снова». Знала, что рано или поздно он за ней вернется. И этот час настал.
Нелли прикрыла глаза, пытаясь восстановить недавние события. Память зафиксировала резкий рывок человека в парикмахерской. Одной рукой он схватил ее за шею, а другой – приложил к лицу тряпку с резким дурманящим запахом трав. Нелли сделала судорожный вдох – и потеряла сознание.
Она вспомнила, как Маг похитил ее двадцать лет назад. Она возвращалась вечером после школьной дискотеки по закоулкам родного спального района – хотела срезать путь. Сзади раздались быстрые шаги. Когда Нелли обернулась, в тусклом свете фонарей она увидела невысокого лысоватого мужчину. Ничего другого рассмотреть она не успела: мужчина схватил ее за горло и приложил к лицу тряпку, пропитанную усыпляющим настоем. Очнулась она в подвале…
Нелли попробовала пошевелиться. Туго затянутые веревки связывали лодыжки и руки, заведенные за спину. Мышцы сводило судорогой от долгого нахождения в одной позе. Она перекатилась на спину – и отчаянно закричала. Слезы катились по щекам, горло саднило от вопля. Она знала: ее никто не услышит.
Истошный крик заглушала гремевшая за стенами темницы песня: «Мы встретимся снова, пусть свечи сгорели и кончился бал, мы встретимся снова…»
* * *
– Нелька немного замкнутая, – сообщила Вера Измайлова, мастер мужского зала парикмахерской «Весна», когда Стрежин приехал с ней побеседовать. – Она ни с кем особо не общается, кроме как со мной.
– Вас можно назвать подругами? – Стрежин внимательно следил за реакцией пухленькой парикмахерши.
Они устроились в тесной комнатушке, в которой сотрудницы «Весны» обедали и пили чай в перерывах. На облупленной стене висел календарь с фотографией Стаса Михайлова, на столе сгрудились чашки и открытая коробка с печеньями. Измайлова предложила следователю напиток, но он отказался.
– Да, мы близкие подруги, – сказала парикмахерша после небольшой паузы. – Нелька о многом со мной делится. Она живет в Питере одна, квартиру снимает. Отец у нее умер, мать осталась в Волхове, но Нелька с ней не общается.
– Почему?
Измайлова пожала плечами.
– Мать у нее слишком набожная, все время читала ей нотации. Нельке это надоело, и лет пять назад она вернулась в родной Питер. Вы же знаете, что она здесь родилась и выросла?
Стрежин кивнул и поспешил задать следующий вопрос: он не любил, когда собеседник перехватывал инициативу в разговоре.
– Нелли встречалась с мужчинами?
– Нет. – Измайлова, состроив грустную мину, покачала головой. – Я же сказала, что она немного нелюдимая. Но после всего, что с ней случилось, это не удивительно. Ей трудно довериться людям, тем более мужикам. Правда, она два года была замужем, но потом развелась.
Стрежин вскинул брови: эта новость его удивила.
– Кем был ее муж?
– Да один местный забулдыга. Работает охранником в «Пятерочке». Ходил к нам стричься, все время подбивал к Нельке клинья, вот она и сдалась – решила попробовать семейную жизнь.
Измайлова картинно закатила глаза, давая понять, что замужество подруги ни к чему хорошему не привело.
– Почему они расстались?
– Не сошлись характерами, – ответила парикмахерша и с многозначительным видом добавила: – Пару раз Нелька приходила на работу с синяками.
Стрежин довольно кивнул: вот и первый подозреваемый нарисовался.
* * *
Стрежин нашел Владимира Захарова, бывшего мужа Нелли, в «Пятерочке» недалеко от парикмахерской. Тощий и сутулый, менее всего он походил на человека, призванного защищать магазин от воров или покупателей, разгневанных просроченным йогуртом.
– Почему вы развелись? – спросил Стрежин, когда Захаров с недовольной рожей отвел следователя в подсобку, где в полумраке тускло мерцали серым светом мониторы видеонаблюдения.
– Она странная какая-то, – скривился Захаров. – Хотя поначалу казалась мне интересной. На работе, в парикмахерской, она была приветливой и милой. Но когда мы стали жить вместе, она превратилась в мрачную затворницу. Постоянно плакала по ночам и жила как будто в вечном ожидании чего-то плохого. Иногда истерики устраивала – на тему того, что я ее не понимаю и не поддерживаю.
– Вы же в курсе, что ей пришлось пережить? – Стрежин удивленно посмотрел на охранника.
– Это было двадцать лет назад! – огрызнулся Захаров. – Если ей было так плохо, могла бы к психологу сходить или в церковь. Но мне зачем нервы трепать?!
– Поэтому вы ее поколачивали? – Стрежин припечатал Захарова взглядом, и тот стушевался.
– Послушай, командир, я не знаю, что тебе наговорила Верка, но я Нелли пальцем не трогал!
Его лицо предательски дернулось, и Стрежин усмехнулся: за годы работы следаком он научился видеть врунов насквозь.
– Вы общаетесь с Нелли?
– Да я ее уже полгода не видел. Стричься хожу в другую парикмахерскую. А в «Пятерочке» она и раньше ничего не покупала. Так, иногда пересекаемся на улице.
– Чем вы занимались два последних дня?
Захаров изумленно вылупился на Стрежина.
– Командир, постой-ка, ты что, меня подозреваешь? – возмутился он.
– Я задал вопрос. – Стрежин не сводил с охранника взгляда.
Захаров насупился и с вызовом ответил:
– Позавчера работал, потом бухал с Васьком, это кореш мой. Вчера снова работал, вечером и ночью зависал с Наташкой – продавщицей здесь работает.
– Васек и Наташка подтвердят ваши слова?
– А то! – Захаров ухмыльнулся, довольный тем, что у него нашлось алиби. – Командир, ты бы лучше не меня допрашивал, а Нелькину мамашу.
– Почему?
– Эта грымза постоянно изводила Нельку звонками. Просила ее вернуться в Волхов. Но Нелька наотрез отказывалась: мамаша в юности выносила ей мозги поучениями. После смерти отца Нелька вернулась в Питер и с матерью виделась редко.
– Вы думаете, Нелли могла поехать к ней?
Захаров пожал плечами.
– Черт ее знает. Говорю же – странная она. Иногда ей казалось, что за ней кто-то следит. Она нож потому и купила.
– Нож?
– Ну да. Складной нож, маленький такой. Прятала его в ботинках. Она даже летом в них ходила. В общем, лечиться ей надо.
* * *
Нож. У нее есть нож.
Мысль об этом вернула Нелли самообладание, вселила в нее уверенность: что бы ни случилось, в этот раз она не будет покорно ждать своей участи. Она всегда знала, что Маг за ней вернется, и заранее готовилась к этому: после возвращения в Питер она каждый день прятала складной нож в ботинке, выходя на улицу. Кроме Веры в этом городе не было ни одного человека, которому Нелли могла бы доверять, и нож стал ее верным спутником.
Музыка гремела за стенами темницы. Скоро наступит момент, когда люк наверху распахнется, и в прямоугольнике яркого, обжигающего глаза света появится силуэт Мага. Так было двадцать лет назад. Так будет сейчас.
Нелли согнула ноги, подтянула их к рукам и нашарила в правом ботинке рукоятку ножа.
* * *
Дорога до Волхова, где жила мать Нелли Морозовой, заняла полтора часа. Стрежин мог бы связаться с ней по телефону, но он всегда предпочитал личное общение, когда вел расследования.
