Юрий Никитин
Яфет
Глава 6
Сон не шел. От выпитого отвара из рагура до сих пор едкая горечь во рту, как и после созерцания гибели Ратибора с отрядом. В висках тяжело шумит кровь, мощно пульсирует, словно изнутри в черепе бьется птица и отчаянно пытается вырваться.
Подойдя к повозкам с шатрами жен, Яфет миновал первый шатер из яркой бордовой ткани, прошел мимо второго. Остановился у третьей повозки. Шатер Златокоры самый высокий из всех, поскольку тцар уже давно ночует именно здесь, с его ростом в других шатрах он упирается головой в потолок.
Рывком откинув полог, тцар шагнул внутрь. Весте с ним в шатер ворвался яркий солнечный свет, охватывая его неимоверно высокую фигуру со спины и делая его похожим на спустившегося с небес бога.
Свет выхватил из полумрака маленький столик, на нем пузатый кувшин и широкая ваза с крупными спелыми яблоками.
Сквозь прорези в плотной оранжевой ткани проникают солнечные лучи, режут полумрак, высвечивают медленный танец пылинок.
Сначала Яфету показалось, что в центре шатра по подушке струятся и переливаются в лучах дневного света нити расплавленного золота. Затем шевельнулась завернутая в шкуру гепарда женская фигура. Она подняла голову, и немыслимой красоты золотистые волосы водопадом хлынули на хрупкие плечи проснувшейся девушки.
На Златокоре ночная рубашка из лучшего шелка, который только можно было отыскать в богатом и изнеженном Вавилоне. Купцы привозят его издалека, дерут непомерно высокую цену. Но тцар для своих жен не скупился ни на шелка, ни на самоцветы. Особенно для Златокоры.
Девушка машинально поправила сползшую с худого плеча рубаху, целомудренно скрыла на миг оголившуюся грудь, и сонно улыбнулась.
– А, это ты, мой повелитель, – произнесла мягко. – Нам уже пора ехать дальше?
Яфет устало поправил обруч, что перехватывает волосы на лбу, покачал головой.
– Отдыхай, Златокора. И людям, и животным надо набраться сил.
Он снял сапоги, ноздрей коснулся сладковатый аромат роз – на подошвах грязь, там видны остатки огромных стоптанных лепестков. Яфет медленно подошел к жене и опустился на выстланный коврами пол.
Девушка сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот. На миг блеснули белые, как жемчуг, зубы.
– Ратибор еще не вернулся? – спросила она. – Мне снился тревожный сон. Будто в небе почернело от налетевших ворон. Они летают кругами и всё каркают, каркают…
Она посмотрела в ожидании ответа.
Яфет обнял, поцеловал в щеку, с наслаждением вдыхая дивный запах ее волос, которые не знают благовоний. Правда о ее брате вертится на языке, не дает покоя, разрывает грудь. Скорбь заставляет сердце сжиматься в тугой пульсирующий комок. Горло словно перехватила железная рука.
– Ратибор сражается храбро, Златокора, – произнес он хрипло. – Его воины – самые отважные из тех, с кем мне доводилось биться бок о бок.
Он положил голову младшей жене на колени, чувствуя, как ледяная глыба внутри тает, плавится и вот уже в груди полыхает пожар. Сердце стучит громко и гулко, а пальцы судорожно сжались в кулаки.
– Я всегда чувствую, когда ты говоришь неправду, – произнесла девушка негромко. – Но я знаю, что ты бы мне ни за что не солгал. Ты просто боишься меня ранить, мой тцар.
Яфет поднял голову и сел. Коснулся ее крохотного и тонкого плеча своим, могучим, похожим на отполированный приливом морской валун. Даже сидя с ней рядом, Яфет все равно много выше, и голова Златокоры доходит ему до плеча. Она посмотрела на тцара, их взгляды встретились.
Златокора вовсе не выглядит напуганной. Наоборот, в минуту опасности или в предчувствии дурных вестей всегда собирается в кулак и выглядит крепче, сильнее, чем на самом деле.
– Златокора… – начал было Яфет, подыскивая слова.
Но жена не дала закончить, мягко перебив.
– Мне снился тревожный сон не просто так, верно?
Глаза ее предательски заблестели. От милого, почти детского лица с тонкими алыми губами отхлынула кровь. Яфету показалось, что она уже все поняла.
– Скажи, что за весть ты принес, но боишься рассказать? – молвила девушка. – Черные вороны заполонили все небо. Они кричат и летают кругами. Их карканье жалит так больно, врезается в уши, точно ножи!
Она подняла ладони и с силой прижала к вискам, словно надеясь помешать крови отчаянно стучать в жилах.
– Ратибор пал, – проговорил Яфет. Слова сорвались с губ, будто рухнувшие в пропасть тяжелые камни. – Погиб весь отряд. Как и сарготы. В живых не осталось никого.
Прорвав запруду, у девушки по щекам потекли тонкие ручейки. Она спрятала лицо в ладошках. Узкие хрупкие плечи содрогались в такт рыданиям. Яфет стал молча гладить ее по волосам, по спине.
Наконец, Златокора взяла себя в руки, как делала всегда, сперва дав волю чувствам на короткое время.
– Яфет, – сказала она. – Ты – мой тцар, супруг и повелитель. Ты силен, и в твоей мудрости я никогда не сомневаюсь. Но скажи – не начни ты с братьями строить Башню, нам бы не пришлось уходить из Вавилона? Уходя на север, мы дрались со многими племенами. Все они были мелкие. Сарготы – единственные, кого мы пока что не разбили.
Она не отрывает от Яфета взгляд, выражение лица сделалось серьезным и скорбным.
– Ты с братьями ее строил, но потом мы ушли, не окончив строительство. Что такого в той Башне? Ради чего вы с Симом и Хамом ее возводили? Это ведь из-за нее мы бежим в Гиперборею. Из-за этой Башни, считай, погиб Ратибор. Я хочу понять, чем ты руководствовался!
Яфет молчал, взгляд сделался отстраненным. Златокора заговорила вновь.
– При воспоминании о неоконченном строительстве у тебя загораются глаза. В них я вижу тоску и ярость! Эти чувства сжигают тебя изнутри! Они разъедают твою душу, я это чувствую!
Яфет вновь положил голову ей на колени, позволив тонким пальцам гладить его по волосам, забираться под черные космы, даже почесывать за ушами, как жаждущего ласки пса.
– Сим, Хам и я, – сказал он медленно, словно наяву узрел братьев и недостроенную, брошенную на полпути к небу Башню. – Мы с отцом и матерью пережили Потоп. Но мы с братьями видели, что Бог, тот самый Незримый, не имеющий ни лика, ни тела, жесток и несправедлив к своим детям.
Яфет смотрел перед собой, в груди поднималась ярость. Перед ним в солнечных лучах кружились пылинки, тцар невидяще смотрел сквозь них.
– Бог устроил Потоп, высвободил подземный огонь, который уничтожил всех людей на земле. Да, многие были рождены от ангелов, что спускались с небес. Погибли и нефилимы, которых действительно надо было смести. Но с ними умерло столько людей, что я сомневаюсь, будто Потоп был так уж сильно нужен. Единый Бог хотел показать нам свою силу и власть, заставил выживших покориться!
Златокора склонилась над ним, слушает со всем вниманием. Нежной улыбкой поощрила его продолжать.
– Мы с братьями живем долго, Златокора, намного дольше обычных людей, уже не одну сотню лет. Мы из Первых. За долгую жизнь мы видели множество раз, что дела Единого бога несправедливы. Он словно ребенок, которому перепала безграничная сила и власть, а он пользуется в эгоистических целях! Бог не должен быть столь жесток к своим детям и к миру, который сам же сотворил!
– Башня, – напомнила Златокора, не сводя с него лучистых карих глаз, – ради чего вы начали строить Башню?
В ее искреннем взгляде Яфет прочел лишь бесконечную любовь и тихую грусть.
– Мы решили возвести Башню до самого Неба, – сказал он мрачно. – Чтобы подняться туда. Доказать самим себе, что тоже чего-то стоим. А еще надеялись, что, добравшись до Неба, сразимся с Ним.
Тцар с горькой усмешкой покачал головой.
– А в итоге Он просто посмеялся над нами. Смешал языки…Многих поразила проказа, и они умерли в страшных муках…ты сама это зрела. Люди перестали понимать друг друга всего за одну ночь.
Яфет с силой стукнул кулаком по ладони.
– Клянусь, я найду способ закончить начатое! Сумею возвести новую Башню! Сумею найти путь, чтобы сразиться и с Ним!
Яфет вскочил на ноги. В глазах фанатичный огонь, он сжал кулаки, потряс, глядя в высокий потолок шатра, словно в очередной раз бросая вызов Небу.
– Я это сделаю, ибо я – человек! ЧЕЛОВЕК!!
Златокора мягко улыбнулась, но в глазах девушки затаилась печаль.
Яфет повернулся и вышел, опустив за собой полог. Снаружи уже ждал Громострел.
– Пойдем, тцар, – пригласил он со своей мрачно-веселой улыбкой. – Есть хорошие новости. Хотя в целом все, конечно, хуже некуда.
Глава 7
Рыбы выглядели просто огромными. Прямо перед Яфетом на мокром песке распласталась толстая и длинная рыбина, каких он никогда в жизни не зрел. Чешуйки величиной с детскую ладонь поблескивают на солнце, переливаются бликами.
Яфет насчитал больше двух десятков диковинных рыб, выброшенных на берег.
– Мать честная, – пробормотал Лев. Парень славится доблестью, но сейчас на лице изумленное и озадаченное выражение. Во все глаза рассматривает лежащую перед ним рыбу. По лицу видно, что уже прикидывает, как разрубить, разделать, счистить эти крупные блестящие чешуйки, что размером с большой палец каждая.
– Вы только гляньте, какая длинная эта тварь! – хохотнул Громострел. Дующий с воды ветер легонько треплет черные, посеребренные сединой волосы. – Как мне от пяток до груди.
Шатур озадаченно крякнул, почесал затылок. При этом надетая на нем кольчуга поверх кожаного панциря негромко звакнула. Вокруг еще с десяток воинов, все рассматривают этих толстых длинных рыбин.
– Мне одному кажется или…? – начал было Лев, но тут же изумленно замолк.
Яфет вгляделся, охнул.
– У них же человеческие хари, – выдохнул Громострел. Он потрясенно умолк.
– Как такое может быть? – выдохнул Лев, глядя на тцара, Шатура и Громострела с искренним непониманием. – Неужто их заколдовали? Или – оборотни? Я слышал, что в Гиперборее многие умеют оборачиваться зверьем!
Громострел тяжело кивнул, взгляд не может оторвать от рыбы с лицом, похожим сразу и на мужское с резкими чертами, и на уродливое женское.
– В этих диких землях каких только диковин не насмотришься, – произнес старший воевода и смачно сплюнул под ноги на песок. На всякий случай принялся делать пальцами знаки, отгоняющие злых духов.
Хлынувшая к его сапогам мелкая волна тут же смыла плевок и откатилась обратно, оставив песок идеально чистым.
– Соколиный Клюв что-то рассказывал про таких вот рыб, – добавил Громострел, припоминая. – Дело было во время пьянки. Правда наш волхв был тверез, этот гад видите ли не пьет, а я был пьян, как последний…словом, ну очень пьян. Мне в тот момент были понятны все мировые загадки, я видел и понимал истину, и даже Истину, ту самую, да… знал смысл жизни… А когда протрезвел на утро, все позабылось. Но вот про этих рыб с человечьими харями запомнил крепко.
– Надо будет как-нибудь снова напиться, – добавил он, потирая с азартом ладони, – и устроить с Соколиным Клювом теологический диспут…Наверняка уем его мудростью и глубокими познаниями, которые мне откроются. Будет потом мне неделю портянки стирать, хе-хе.
– Берем их с собой, – приказал Яфет, оглядывая пустынный берег. В обе стороны уходит широкая серая полоса из песка и гальки. Кое-где виднеются торчащие из песка выбеленные водой и ветрами человеческие черепа, фрагменты костей, полузасыпанные скелеты очень крупных птиц.
Волны вздымаются вдалеке от берега, некоторые высотой с человека, катятся вперед и падают в бескрайнюю серую массу воды. На поверхность моря от застилающих небо огромных ветвей падает добавочная тень.
В воздухе стоит мощный запах влаги и морской соли.
– Берем и уходим, – повторил Яфет. – Нам сегодня справлять тризну по павшим. Да и люди уже несколько недель сидят на черством хлебе и доедают последние запасы вяленого мяса. Пусть отведают свежей рыбы.
У Льва приоткрылся рот, он посмотрел неверяще, словно тцар предложил искупаться в крови младенцев.
Шатур озадаченно почесал в затылке, глянув на уходящую вверх практически отвесную стену из серого камня, по которой спускались сюда. Там множество выемок, где гнезда чаек, то здесь, то там уступы, удобно спускаться и подниматься налегке, но вот тащить с собой рыбин, каждая из которых как маленькое бревно…
– А если их убила неведомая болезнь? – спросил Громострел осторожно. – Они передохли, и их вынесло на берег?
– Риск есть, – согласился Яфет, – а вот выбора нет. Нам надо что-то жрать. Проварим-прожарим как следует. И не такое ели в походах.
– Тризна будет знатная, – прогудел Шатур. – Осталось придумать, как их поднять в лагерь.
– Если сверху сбросить веревки, – предложил один из воинов, – то будет несложно. Главное, найти достаточно длинные. Или связать короткие вместе!
Громострел глянул одобрительно, повернулся к остальным.
– Итарк, Соболь, Горун! Лезьте со Львом назад в лагерь, да найдите веревки подлиннее и покрепче! Пришлите сюда еще десяток парней. Они будут здесь привязывать, а сверху вы станете поднимать.
Старший воевода крякнул, сказал сурово:
– Главное, обойдитесь без лишнего шума. Пусть люди спят, набираются сил. А мы, тем временем, натаскаем рыбешек.
Лев снова посмотрел сперва на него, потом на тцара с великим изумлением. Затем потрясенно покачал головой.
– Но как же…? Есть рыбин с человеческими лицами? Это ж все равно, что людей!
Его глаза округлились.
– Неужели вы сможете?
– Значит, отрежем головы прямо тут! – бросил Яфет. Он глянул наверх, где над краем гряды мелькнула косматая голова Соколиного Клюва. Волхв смотрит на тцара, жестикулирует, словно пытается привлечь внимание. – Нам нужна свежая еда! И нечего наводить панику. Отправляйтесь скорее и сбрасывайте веревки!
– Да уж, – добавил Громострел и с мрачным весельем погладил бороду. Тревожно глянул по сторонам. – Велетов пока что нет. И эти волны, каждая размером с гору, не накатывают на берег. Как-то не хочется столкнуться ни с тем, ни с другим.
Внезапно из воды с ревом взметнулось длинное скользкое тело. Стоящий у самой кромки воды Яфет едва успел выхватить меч, как оно тут же рванулось к нему. Огромный и толстый в обхвате змей оглушительно ревет. Со чешуйчатого тела во все стороны летят брызги.
Голова с раскрытой и полной зубов пастью оказалась прямо перед Яфетом. На миг тцара парализовал накативший ужас. Но потом сердце принялось учащенно биться. Меч в его руке ожил, стальной клинок образовал вокруг полупрозрачную стену. Он рубанул, метя прямо в эту уродливую темно-зеленую морду.
Краем глаза заметил, как рядом оказался Громострел со Львом и Шатур с остальными воинами. Кто-то бросился вперед и встал между Яфетом и змеем, но морская тварь отшвырнула бедолагу в сторону, и пасть на длинной толстой шее рванулась к тцару.
Его сбило с ног, сверху накрыла ледяная вода. Вокруг туловища резко обвилось и сдавило, подняло в воздух. Меч вырвало из руки, он камнем рухнул в воду. С высоты Яфет узрел всполошившихся соратников, все спешат ему на помощь. Шатур ревет как медведь, размахивает мечом.
Наконец, по ушам ударил исполненный боли крик змея. Хватка разжалась, и тцар рухнул прямо с высоты в воду. С размаха ударился головой так сильно, что потемнело в глазах.
Глава 8
Когда яркий свет хлынул сквозь приоткрывшиеся веки, Яфет обнаружил, что укрыт гепардовой шкурой. Под задравшейся рубахой тоже чувствуется теплое, мохнатое. Пальцы коснулись ворсистой, приятной наощупь поверхности шкуры.
Над головой нависает потолок шатра из оранжевой ткани. В специально прорезанные щели бьют солнечные лучи, снаружи доносятся голоса стражников, густой хохот. Стенки шатра едва заметно подрагивают, слышится мычание волов, постукивание колес повозки, на которой разбит шатер.
Яфет поднялся. Протянув руку, взял стоящий на столике кувшин, отхлебнул. Вода оказалась вкусной, как никогда в жизни. Он сделал пару долгих глотков, чувствуя, как из головы испаряются остатки сонливости.
Прохладный ручеек потек по заросшему щетиной подбородку, забежал под воротник рубахи.
Тряхнув головой, он посмотрел на дремлющую рядом Златокору. Золотые волосы разметались по подушке. Веки и длинные нежные ресницы смежены, похожи на сложенные крылья бабочки. И без того алые губы кажутся еще ярче.
Тцар улыбнулся. Не удержавшись, наклонился и поцеловал. Ее губы оказались мягкими и нежными, как спелые вишни, которые Златокора любила есть в Вавилоне.
Девушка открыла глаза. Увидев над собой мужское лицо, вначале вздрогнула, но потом расслабилась, губы дрогнули в улыбке.
– Яфет, – произнесла она ласково, вглядываясь в его лицо. – Слава богам…Как себя чувствуешь?
На Златокору из отверстий в стенках шатра падают лучи солнечного света, заставляя и без того золотистые волосы сиять и переливаться.
– Да вроде бы ничего необычного не случилось, – сказал он. – Почему спрашиваешь?
Яфет задумался, пытаясь вспомнить.
– Последнее, что засело в памяти, это как змей сбросил меня в воду…
Он быстро посмотрел на жену.
– Шатур, Громострел…Они ведь живы, да?
Златокора откинула упавшие на лицо волосы и улыбнулась.
– Хвала богам, Яфет! Ты жив и здоров. Да и твои люди тоже. Вы все крепкие бывалые воины…Что вам какой-то морской змей.
Она смотрит восторженно, в полной уверенности, что перед ней не мужчина, а скала – все может, все по силам, для него не существует препятствий. А если где и споткнется, то она всегда поддержит.
– Змей напал неожиданно, – молвил тцар, как бы оправдываясь. – Ума не приложу, как мы не заметили. И почему-то напал именно на меня.
– Твою древнюю кровь чует даже змей, – улыбнулась Златокора. – Не думал, что это мог быть тот самый Змей, что соблазнил Еву?
Яфет покачал головой.
– Его уже наверняка нет в живых. Вряд ли Бог, сдирая с него волшебную шкуру для Адама, даровал бессмертие. Да и вообще, говорят, он был человеком.
Тцар прислушался – снизу раздается постукивание, шатер едва заметно подрагивает от мерного движения. Тут же через стенку донеслось мычание волов, что тянут повозку.
Он повернулся к жене, взгляд сделался счастливым, но украдкой, словно снял с души всю броню, за которой скрывается ежечасно и ежеминутно. В глазах словно растаяла ледяная глыба мужества и железной воли, которую показывает всем вокруг.
Он ощутил нежный аромат, идущий от волос и кожи жены. Златокора почти не пользуется притираниями, как остальные женщины в Вавилоне. В этом ее отличие и от двух других жен – Милены и Миштар. Златокора молода и естественно красива, от кожи идет аромат, похожий на луговые травы и аромат теплых соленых волн. Даже легкий запах ее пота кажется приятным.
Яфет наклонился к ней, к самой шее. Пьянящий аромат ударил в голову, вскружил, заставил забыть, что он – тцар и находится в диких северных землях, где небо закрывают ветви громадного Прадуба, с них сыплются гигантские розовые листья, а под ногами грязь, в которой увязают даже волы.
Он поцеловал жену в шею, губы опустились ниже, коснувшись ключицы. Руки стянули со Златокоры рубашку, а она в ответ радостно смеется, с наслаждением принимая жадные ласки.
Позже, когда все закончилось, оба лежали рядом под теплой гепардовой шкурой. За стенками шатра раздаются голоса, ржание коней, смех, его едва заметно покачивает на движущейся повозке.
Яфет узнал хохот Громострела, рассудительный голос Соколиного Клюва – оба рядом с шатром. Тут же раздались и голоса военачальников, он услышал Шатура и Астарка, что-то удивленно вопросил Лев. В ответ раздался общий хохот.
Тцар ощутил, что слабость ушла, мысли выныривают из беспечного, такого легкого водоворота и стали вновь превращаться в думы. Наливаться тяжестью ответственности за свое племя, которое пошло с ним в эти дикие и пустынные края.
Выражение легкой беспечности слетело с лица. Он вновь сделался строгим и собранным, как и подобает тцару в чужой земле, когда по пятам идет погоня.
– Мне пора, – молвил он, поднимаясь. – Время вернуться к делам.
– Тебе надо навестить Милену с Миштар, – негромко произнесла Златокора, отведя взгляд. – Они твои жены, как и я. Ты должен и им уделять время.
Яфет нехотя качнул головой, принялся одеваться.
– Сначала разберусь с более насущными делами.
Зычный голос Громострела раздался ближе, прямо у входа. Прямо за пологом звучно откашлялись. Затем внутрь осторожно заглянул воевода.
Златокора накрылась шкурой с головой, скрывая от старого воина ослепительно красивую наготу.
– Иду! – бросил Яфет властно.
Воевода послушно попятился и вышел.
Тцар натянул полотняную рубашку, кожаные штаны, а сверху надел вязаную рубашку, оставив кольчугу в шатре.
Подхватив ножны с длинным мечом, он, жмурясь от ударившего в глаза солнца, вышел наружу.
Рядом с телегой на могучих конях уже едут Громострел с Соколиным Клювом. Вокруг движутся другие телеги, волы тянут здоровенные повозки, мычат. Со всех сторон ржание коней, голоса воинов и сидящих на возах женщин, стариков и детей.
Яфет на ходу спрыгнул с медленно ползущей телеги на землю, под ногами чавкнула грязь.
Молодой отрок тут же подвел Аркунара, и тцар вскинул себя в седло. Хищно улыбнулся, чувствуя, как в тело снова вливается мощь, а волосами играет ветер, будто приглашая мчаться ему навстречу, скакать наперегонки.
Слегка пришпорив животное, Яфет поехал рядом с ближайшими соратниками. Поглядел на скачущих вокруг воинов, на телеги – всюду радостные лица, с них ушла бледность, люди улыбаются, со всех сторон доносятся оживленные голоса.
– Смотрю, отдых всем пошел на пользу, – заметил Яфет. – Обидно, что я проспал всю тризну.
– Тризн еще на твой век хватит, – заверил Громострел. – Вон, смотрю, лицо заспанное, сразу видно, что отдохнул. Не то, что мы – ели без роздыха, пили, не просыхая…Я даже почти уговорил одну женщину пойти за меня замуж!
– Да ладно, – не поверил Яфет. – Ты, и чтоб женился?
– Она вовремя отказалась! – заявил Громострел, подняв для пущей важности палец. – Риск был велик, но мне хотелось пощекотать нервишки! Больше так играть с огнём, конечно, не буду. Уж лучше в омут с головой или на раскаленные ножи голой задницей.
– Зато нашему тцару жениться было на пользу, – понимающе заявил скачущий рядом Соколиный Клюв. – Ты разве не видишь, что Златокора поставила его на ноги? Красивая любящая женщина – вон лучшее лекарство для мужчины!
– Старый ты бабник, – проворчал Громострел обвиняюще. – Лучшее лекарство – это ринуться в бой, даже если у тебя жар и руки-ноги переломаны. Дадут пару раз кулаком в тыкву, или саданут палицей – сразу и жар пройдет, и добавочные силы отыщутся, и руки дрожать перестанут! А ты как думал? Ну позвенит в голове недельку-другую, ну выбьют глаз или пару зубов. Зато потом как огурчик! Крепок как дуб и здоров как бык! Вон прям как я.
– Такое лечение укорачивает жизнь, – фыркнул волхв, указывая на очевидное.
– Лучше мало, да удало! – рассмеялся в ответ Громострел. – Чем долго и нудно! Чем триста лет жрать падаль и бояться пальчик прищемить, лучше один раз попить живой крови. А там – как боги положат!
– Ладно, – прервал их Яфет, когда они втроем выметнулись далеко вперед, оставив обоз позади. – Довольно спорить. Я же вижу, вы что-то хотите мне сказать. Что стряслось, пока я спал?
Они перешли на рысь, поскакали возле каменной гряды, за которой шумит море. Яфет полной грудью вдохнул солнеый морской воздух, услышал оглушительный рев воды.
Он скачет впереди, воевода с одного боку, волхв – с другого. Голова каждого едва доходит Яфету до плеча даже верхом. У обоих и впрямь поменялись лица, сделались угрюмыми, даже виноватыми, оба порываются сказать, но только раскрывают рты, словно хотят признаться в измене родине, но тут же умолкают, не произнеся ни слова.
– Говорите уже, – поторопил тцар, начиная злиться. – Что виноват в смерти Ратибора, знаю и без вас. Никогда не забуду, как эти велеты вылезли и… наверное, растоптали и их, и сарготов. Этот груз на мне до конца жизни. Или хотите обвинить в чем-то еще?
Он выжидающе посмотрел сверху вниз на одного, потом на другого. Его конь ловко и легко перемахнул через лежащий прямо на пути массивный камень. Он конского прыжка зубы клацнули, он едва не прикусил язык.
Первым заговорил волхв, осторожно подбирая слова.
– Не гневись, тцар. И не бери на себя вину.
– Да, – поддакнул Громострел, разведя руками, и отпустив на мгновение поводья, но затем снова ловко поймав, – нечего себя казнить. Все впереди – еще найдется за что. Или обвинят другие, как обычно.
Старший воевода выждал паузу, потом снова заговорил:
– Ратибор понимал, на что идет. Мы все гуляем по краю пропасти в этом походе по северным землям. И ты – прежде всего, ибо отвечаешь за жизни людей. Но мы хотели о другом… Вернее, это Соколиный Клюв. Да, он хочет сказать нечто важное!
Он посмотрел на волхва, тот поймал его взгляд и пожевал губами, словно заставляя себя произнести:
– Яфет…Тцар…
– Да говори уже! – взорвался Яфет. – Что вы оба мямлите, как младенцы!
– Некоторые вещи говорить нелегко, – проворчал Соколиный Клюв, оправдываясь.
– Пока ты отсыпался, тцар, а все поминали погибших, – вновь влез в разговор Громострел, – я узрел противоположный берег!
Воевода указал в сторону воды за обрывом. Яфет посмотрел туда, но увидел лишь бескрайнюю даль, и туман, который стелется по ту сторону, хоть и на вполне обозримом расстоянии.
– Не врешь? – спросил он, приподняв бровь. – Если так шутишь, то смотри у меня!
– Он не врет, тцар, – поддержал товарища волхв. – Я тоже видел берег. Но его постоянно затягивает туманом. И я…мне было во сне видение…как переправиться.
Он замолчал и снова бросил быстрый взгляд на Громострела. Тот пожал плечами и отвернулся, мол, дальше сам, я уже помог, чем смог.
– Понимаешь, тцар… – снова заговорил Соколиный Клюв, – чтобы сделать столь нелегкое дело, боги сказали… В общем, мы должны принести жертву…
Яфет уставился на него. Глаза округлились, стали медленно наливаться гневом.
Он остановил коня.
– А ну повтори, – процедил сквозь зубы.
Соколиный Клюв с Громострелом тоже натянули поводья, кони принялись грызть удила. Взгляд Соколиного Клюва окаменел, он сглотнул, но затем сказал это снова:
– Великий Род во сне передал мне свою волю. Чтобы переправиться через море – нужна жертва, Яфет. Я знаю, тебе это как ножом по сердцу, ты вообще супротив богов, но…
– Ему это, скорее, как серпом по яйцам, – поправил Громострел, пристально глядя на молодого высокого тцара, который в этот миг выглядит сотканным из ослепительного солнечного света. Казалось, воевода старается прочесть мысли, которые, как четко видно, вихрями кружатся у Яфета и норовят разорвать череп. Чтобы этому помешать, он аж челюсти стискивает.
– Но, Яфет, это действительно так, – вновь заговорил Громострел. – Когда трудные предприятия обходились без жертв? Боги, они же помогут. Ну придется вола зарезать. Я понимаю, что волы у нас на вес золота. Но всегда нужно выбирать. Когда осядем и разбогатеем, волов будет столько, что хоть задницей ешь. Да и не только волов – заведем гусей, свиней, коз…
Громострел помолчал, видя, что тцар слушает с неодобрением, но потом обратился вновь:
– Сейчас надо скрепиться, перетерпеть… Жертва нужна. Тут я с волхвом соглашусь.
