Юрий Никитин
Трое из Леса. Вторая трилогия
Мрак тяжело поднялся, разогнул спину. В глазах был красный туман. Сперва решил, что все еще от ярости, но мокрое ползло и капало с подбородка на голую грудь. Он провел ладонью, в глазах чуть очистилось, но ладонь стала красной.
– Пень, – выругался он зло и пнул поверженного, у которого кровь если и есть, то явно не красная, а значит, ему досталось тоже. – Сучок поганый… Вот сожгут тебя, будешь семь лет гнить, вспоминать, как я тебе спину ломал!
Мокрый, как выдра, грудь ходила вверх-вниз так мощно, что ребра то резко натягивали кожу, то исчезали в глубине. Народ еще прятался в хижинах и за деревьями, только крохотная группа вокруг вождя оставалась на месте. Копья в нетвердых руках качались, как ветви под ударами ветра, но все еще направлены в сторону схватки.
Мрак еще раз пнул поверженного противника, с трудом перекатил на спину. Вместо лица была налипшая глина. Даже глаз не видно, а рот забит грязью. Толстый ствол туловища смят, из-под сорванной зеленой кожи обильно течет белесый липкий сок.
Вождь раздвинул воинов, приблизился. Мрак с трудом вздохнул, чувствуя, как ребра цепляются друг за друга, сказал хриплым мужественным голосом:
– Ты того, батя… фу… здоровый был мужик!.. Ты нам ничем не обязан, сами как-нибудь доберемся.
Вождь поколебался, голос его немного сел:
– Я знаю. Но доберетесь… не скоро. Теперь я могу отлучиться из племени.
– Смотри, – предостерег Мрак. – У тебя дел много!
Вождь встретил его взгляд:
– Знаю, о чем ты. Но они не решатся.
– Думаешь?
– Ворчать, что вождь слаб, что не наказал чужеземцев… это легко. Все ворчат, все недовольны. Все считают, что сделали бы лучше… Понимаешь?
Мрак развел руками:
– Кому говоришь? Вон и наш Тарх считает, что, будь он царем, сразу бы всех накормил, напоил, носы утер, а овцы и волки паслись бы рядом. К счастью, мы его царем пока что не выбираем.
Он смолчал, что избрали не царем, а вовсе богом, но бог, к счастью, богует, но не правит. Таргитай топтался рядом с Олегом, ковырял взглядом землю. Мешок Мрака прижимал к груди, словно искал защиты.
Вождь проговорил:
– Вижу, вы готовились отправиться без меня. Тем более я должен повести вас.
Олег молчал, но, когда Мрак заговорил, он увидел одобрение в зеленых глазах волхва:
– Ты, батя, в самом деле нам ничего не должен…
– Мы уговорились, – напомнил вождь.
– Но мы нагадили, – признался Мрак. – По дурости погубили четверых ваших парней.
Вождь помолчал, голос после паузы был такой же ровный и крепкий, как треск сухого дерева под сильным ветром:
– Вы не со зла.
– Но все же… Для такой малой деревни четверо – это много.
– Вырвидуб погубил бы больше, – напомнил вождь. – Если не всех. Я проведу вас прямой дорогой.
Глава 13
Они вышли с рассвета, прошли всего с десяток верст, и Мрак признался, что волчье чутье показывает то звериные норы, то воду под кореньями, но идут в глубь леса или же сделали петлю и возвращаются к деревне…
Вождь шел легко и бесшумно, что раздражало и задевало Мрака с его неслышным волчьим шагом. Даже завалы и крупные валежины не замедляли престарелого вождя, сквозь переплетения вывороченных к небу корней просачивался как туман, кустарник за ним даже не колыхнется, в то время как за Тархом или Олегом, тоже знакомыми с лесом, стояли треск и грохот, будто ломилось стадо свиней размером с коров. Вождь двигался проворно, как лесная мышь, уверенно и быстро, даже останавливался, поджидая пристыженных невров.
Таргитай наконец взмолился:
– Мрак… Я думал, что мы сами из Леса… А где же эти живут?
Мрак бросил на ходу:
– Зато мы вышли. А эти…
Он смолчал, Таргитай не понял бы, ткни пальцем в дуб и скажи, что это дуб, только Олег предостерегающе кашлянул. Мол, не наступай на больное место этих людей, что на самом деле только наполовину люди. Им из своего леса выйти куда труднее. Может быть, невозможно.
Мрак фыркнул, он все лучше понимал волхва, тот постепенно учился не умничать, а говорить по-людски. А если и ответить по-людски, то этим лесным зачем выходить из леса? Даже они трое вышли не по своей воле. Стыдно признаваться, но все же из Леса их выгнали!
Вождь все чаще отрывался так далеко, что исчезал, Мрак с трудом шел по следу. Подозрительный Олег предположил, что вождь завел в такие места, что месть за четверых погубленных теперь-то свершится наверняка и без потерь для его народа.
Мрак хмурился, не верил, Таргитай жалостливо сопел и помалкивал. А когда и Мрак начал сомневаться, они увидели странно просветленного вождя, не сразу поняли, что это впервые с самого утра он стоит под солнечным лучом.
Впереди лес выглядел светлее. Все те же мрачные, чудовищно толстые дубы, никакие не белокорые березы, но свет падает сверху, а значит, там открытое место.
– Священная Поляна, – проговорил вождь.
Невры подходили медленно, словно боялись спугнуть его, как робкого кузнечика. Таргитай дотащился и сразу рухнул на валежину. Та развалилась, из прогнившего дерева высыпало с полсотни крупных муравьев, красных от злости, разбежались мокрицы.
Жалобно постанывая, Таргитай переполз к валежине посуше. Олег встал рядом с Мраком, опираясь на посох с такой силой, что тот начал погружаться в землю. Олег поспешно упер в корень, расслабил натруженное в беге тело.
– Дальше мы сами? – спросил Мрак полуутвердительно.
– Нам не велено, – ответил вождь просто.
– Прости, – сказал Мрак поспешно. Он уже знал, что такое нарушать их запреты. – На этой поляне и есть тот самый дуб?
Вождь спросил с недоумением:
– Почему ты решил, что там дуб?
– Должон быть дуб, – заявил Мрак уверенно. – Здоровенный, толстый!.. Дуб – это… Это дерево! А все остальное – так… поленья для костра. Прости, вы с кострами не очень… Тогда скажем, что остальные деревья только для короедов, жуков и муравьев, да чтоб медведям обо что чесать спины.
Таргитай со стоном переполз с сухой валежины, где напоролся на сучки, лег прямо на перепрелые листья. Олег внезапно качнулся, нелепо взмахнул руками, словно пытался опереться о воздух. Кое-как все-таки извернулся, посох ушел в мягкую землю почти до половины.
– Беспокойные они у тебя, – заметил вождь, морщась. – И таким… гм… людям позволено узреть нашего Прародителя?
– Может быть, еще не узрим, – утешил Мрак. – Но в любом случае передадим от тебя поклон.
Вождь попятился, глаза его были то на Мраке, то устремлялись к просвету между деревьями.
– Мне, – объяснил вождь уже издали, – дальше нельзя… ибо не посвящены… Справедливый гнев Прародителя всегда страшен!
Таргитай непонимающе хлопал глазами вслед отступающему вождю. Как может быть гнев у кого-то справедливым? Справедливый гнев бывает только у них самих, троих из Леса.
Мрак проводил взглядом вождя, но едва тот скрылся в чаще, как тут же забыл о нем, потому что вождь указал на стену массивных дубов, да не просто дубов, а чудовищно толстых, впятером не обхватить, древних, с покрученными ветвями, но не приземистых, а на диво высоких, соснам не угнаться. Здесь было темнее, словно наступили сумерки, лица Таргитая и Олега, и без того светло-зеленые, стали зелеными, как у жаб. Под ногами слой листьев заменил толстый темно-зеленый мох, почти черный, пухлый и влажный.
Таргитай переступил с ноги на ногу, чвиркнуло, из-под сапог брызнуло дурно пахнущей грязью. Мох угрожающе прогибался, охватывая толстые подошвы.
– Рискнем, – ответил Мрак невесело. – Бог не выдаст… просто не догадается, свинья не съест…
Таргитай обиженно посопел, он никого не выдавал и выдавать не собирается, да и некому, а грубый Мрак двинулся в ту сторону, куда указало лесное существо.
Исполинские дубы даже не подумали расступиться, как делали все деревья, Таргитай протиснулся между двумя великанами, а они словно бы даже попытались сдвинуться, сдавить его стволами. Под ногами прогибалось сильнее, воздух из влажного стал мокрым, как пес под дождем, налипал, как мокрые листья. Таргитай стоял с открытым ртом, только что язык не вывалил, Олег дышал тяжело, сипло, даже Мрак ощутил, как слиплись волосы, даже на голове слиплись, а по всему телу начали скатываться мерзкие струйки.
Он первым уловил сильный запах живицы, но не сосновой: мощно и победно пахло дубовым соком, крепким и настоянным, такой не рождается в молодых телах, а только в стволах дубов-великанов. Запах становился мощнее, уж и Олег с Таргитаем закрутили носами, начали посматривать по сторонам.
Деревья расступились, а там, в середине поля, а не поляны, стояла массивная скала, даже не скала, а темная гора, изрезанная продольными трещинами, уступами. Но небо было зеленым, Таргитай поднял голову и ахнул. На высоте, чуть ли не задевая облака, были ветви, каждая подобна толстому дереву.
Это был дуб – всем дубам дуб, явный владыка леса. От него несло силой и мощью. Олег почувствовал, как по спине побежали крупные мурашки: исполинский дуб ощутил его, остальных пока не замечал, а его трогал невидимыми руками, ощупывал его мышцы… да не те, которыми гордится Мрак, а иные, которым он пока не подберет названия.
– Во вымахал, – ворвался в его мысли хрипловатый голос. – Ничо, мы и поболе видели!.. И даже лазили.
Олег ощутил идущий от дуба укол уязвленного самолюбия, это было так неожиданно, что стряхнул оцепенение, огляделся. Они трое застыли перед этим деревом, а остальные деревья стояли по краю поляны смутные, как кустарник в утреннем тумане.
Таргитай проговорил тихохонько:
– Давай, Олег, говори!
– Мир и покой тебе, – поприветствовал Олег. – Ты уже знаешь, кто мы. Знаешь и то, зачем пришли.
Мрак хмыкнул, сомневался, все-таки дуб и есть дуб, а чем дуб больше… Таргитай же за спиной Олега прошептал укоризненно:
– Ты чего грубый, как Мрак?.. Со старшими надо вежественно.
Мрак рыкнул:
– Молчи, дурак. Олег лучше знает. Он тоже вроде дуба…
Таргитай переспросил непонимающе:
– Дуба?
– Ну да. Такой же мудрый.
Они переговаривались все тише и тише. Дуб высился исполинский, неподвижный, но теперь уже все трое чувствовали, что великанское дерево их как-то видит, представляет, слышит и, может быть, даже понимает. Плотный воздух был наполнен густым терпким запахом, Мрак чувствовал, как капельки медленно исторгаются из листьев, сливаются в струйки, а опускаясь с ветвей, превращаются в ручей. Сюда же, на землю, низвергаются даже не ручьями, не потоками, а целой рекой, медленной, неспешной, какой выглядит водопад издали.
Наконец они вовсе умолкли, чувствовали, что сейчас что-то произойдет, напряглись, а когда в ветвях зашелестело, будто пронесся ветер, затрещали ветви, из шелеста листьев, скрипа ветвей сложился огромный голос, что звучал вроде бы сразу со всех сторон:
– Кто вы, дерзкие жуки?
Олег выступил вперед, но Мрак придержал, ответил первым:
– Мы скорее муравьи. От нас и вред, и польза.
Шелест надолго умолк, словно дерево озадаченно обдумывало слова оборотня. Олег тихонько тыкал его в бок, молчи, все испортишь, Таргитай сопел за их спинами, сочувствовал обоим, наконец шелестящий голос отозвался медленно и бесстрастно:
– Да, вы – люди. Но вреда от вас все же больше.
В шуме листвы быстро нарастала угроза, ветви шумели, раскачивались. Мрак быстро оглянулся, но сзади и по всей поляне деревья опустили огромные суковатые ветки к самой земле, не выбраться, даже если поползешь, как ящерица. Перебить не успеешь, почти каждая ветвь с бревно, а самые тонкие – с оглобли.
– Что ты хочешь? – закричал Олег.
Он оглядывался, Мрак видел, что волхв безуспешно пытается вспомнить хоть одно заклинание, но он не умел подобрать их и когда его не дергали, а сейчас только себе ноги спалит или всем троим головы поотрывает…
Деревья начали с треском раскачиваться, ветви страшно со всех сторон потянулись в их сторону. Мрак уже держал в руках секиру, бесполезно, но с оружием в руках всегда увереннее. Мышцы напряглись, готовился рубить и крушить, как вдруг треск умолк, ветви начали неспешно подниматься.
Огромный голос пророкотал:
– Вы не муравьи. Вы Трое, Спасшие Мир.
Олег от неожиданности раскрыл рот и застыл, став похожим на Таргитая. Сам Таргитай не удивился, ибо ничего не увидел необычного, что Дуб называет их так, они ж в самом деле что-то да сделали, а Мрак откровенно ахнул:
– Ну а я думал, ты в самом деле дуб!.. Да ты поумнее всяких… Таргитай, видишь? А ты жаловался, что никто тебя не целует. Дуб и то знает! Может быть, даже поцелует. Вон какие у него сучки острые… Наверное, кто-то еще знает, лес-то большой…
Дуб сказал сильным вязким голосом:
– Никто больше. Но мы – да.
Мрак оглянулся на Олега, тот молчал, лицо дергалось, не то упадет и задергается в падучей, не то расплачется. Дерево, просто дерево знает об их роли, а люди, из-за которых дрались, получали раны, терпели муки… люди только и глядят, как ограбить, обобрать, обмануть, а то и просто посмеяться над их одежкой, простыми повадками.
Таргитай топтался рядом, словно, встань в двух шагах, его сожрут лесные звери, а когда прижимается плечом, то не тронут. Олег звучно глотал и не мог проглотить что-то в горле. Мрак шагнул вперед:
– Поклон тебе, Хозяин леса, – выговорил он почтительнее, чем собирался. – Ты уже знаешь, зачем мы пришли?
Густой могучий голос наполнил, казалось, весь лес, словно с ними говорил не только дуб, но и земля, небо, все окружающие деревья:
– Знаю.
– Тогда ответь, – предложил Мрак раньше, чем Олег успел открыть рот. – Если знаешь, конечно.
– Знаю, – ответил Дуб. – Конечно ж, я знаю.
– Ну и…
– Тебя привели жалкие изгои, сбежавшие из нашего мира. Уроды, калеки, несчастные, больные… Ты видел их, ты был с ними. И ты видишь сам.
Голос истаял, явно полагал, что сказано все, но Мрак упрямо покрутил головой:
– Батя, я человек простой и даже очень простой. Что я должен был увидеть?
– Что они хоть и могут, в отличие от вас всех, вернуться в настоящий мир, но все же они, в сравнении с настоящими… они – просто жалкая гнилая кора…
Олег видел, что Мрак спрашивает что-то еще, но мысли начали путаться, а потом, словно от усталости, успокоились, улеглись смирные. Во всем теле начала расползаться не то чтобы сладкая усталость, а напротив – сладкая сила, уверенность в том, что сможет все, что отныне беспокоиться не о чем, надо только спокойно жить, все утрясется само, установится, пустит корни…
Он вздрогнул, с усилием переступил с ноги на ногу. Мрак в двух шагах от них почтительно беседует с главным из дубов. Их вождем или, скорее всего, волхвом. Может быть, даже главным волхвом. Не может быть, чтобы о мудром говорил кто-то кроме волхва…
Голос Мрака назойливо вторгался в сознание:
– Понятно, настоящие – это ты… и твои приятели. А кто они, те люди?
– Да, они мои дети… но… они изгои.
Мрак чувствовал, как тяжело дышат за его спиной Олег и Таргитай, ответил почтительно:
– Да, но бывает, что и из таких изгоев… получается что-то путное!
– Нет, – ответил Дуб веско. – Никогда.
Мрак покосился на спутников, сказал с колебанием:
– Может быть, ты и прав. Но скажи, мудрый, зачем тебе власть над миром?
Олег замер, даже дышать перестал, а Таргитай, напротив, вздохнул так мощно, что едва не согнул Праотца деревьев.
– Власть над миром… даст покой. Не только мне, а всему миру.
– Как?
– Чужестранец, ты не понимаешь… Тебя привели сюда изгои, но изгои, которые чувствуют, как много потеряли!.. Несчастные, заблудшие… в конце концов они возвращаются ко мне… ты не знал?.. Возвращаются к земле, из которой вышли. Когда приходит конец их короткой жизни в роли ходящего растения, они… они пускают корни!.. Да, пускают корни и живут еще сотни лет, сколько отмерено дереву.
Олег сказал себе, что одной загадкой меньше: недаром жители лесной деревушки пришли в такой ужас, узнав, что в других землях умерших сжигают!
Мрак сказал громко, словно разговаривал с глухим дедом:
– Так они, оказывается, все-таки пускают корни?
– Пускают, – подтвердил Дуб.
– Так чего ж тебе еще? – удивился Мрак. – Все по-твоему…
Над головами громыхнул голос, исполненный силы и уверенности:
– Но уходят многие… А есть такие, что не возвращаются вовсе. Я не знаю, что с ними… Но я знаю, откуда беда!.. От вас, короткоживущих!.. Вы ходите по лесу, а мы все смотрим… и слабыми душами овладевает соблазн… Им тоже хочется бродить!.. А чего бродить? Я-то знаю, что мир везде одинаков.
– Ты прав, – вздохнул Мрак.
– Везде лес, везде деревья. А когда кончается лес, дальше нет жизни, потому что… потому что там нет деревьев. А тот из нас, кто выходит в те просторы, тот просто гибнет…
Олег вспомнил страшные бескрайние просторы киммерийских степей, зябко передернул плечами. В самом деле страшно. Но киммерийцы живут. И другие степные народы живут. А они, трое невров, когда подошли к краю леса и увидели дальше необъятную Степь, были всерьез уверены, что подошли к Краю Мира…
Могучий голос прогудел, словно его дупло тянулось от самых корней, и звук набирал по дороге разные оттенки:
– Вы пришли… зачем?
Мрак заколебался, ответить на простой вопрос всегда труднее, чем на заумный, но тут вперед выступил стряхнувший сладкое оцепенение Олег. Ровным голосом, который, похоже, понравился дереву больше, чем язвительная речь Мрака, он сказал:
– Мы пришли понять. Если ты обладаешь в самом деле мудростью… мудростью, которая превосходит людскую, мы сами уйдем с дороги.
За их спинами чихнул Таргитай, а Мрак прорычал что-то злое. После паузы могучий голос прошумел:
– Вы все узнаете.
– Как? – спросил Олег.
– Вы увидите.
– Хорошо, но что нам делать сейчас?
После такой же долгой паузы, когда Таргитай подумал, что Дуб заснул, а Мрак решил, что засох вовсе, в ветвях прошумело:
– Идите в глубь леса. Прямо. Узрите поистине мудрых.
Глава 14
В самом деле, прошли не больше сотни-другой шагов, как за веселым и нелепым березняком открылось такое, что все трое остановились. Олег восхищенно вскрикнул, Мрак озабоченно крякнул, а Таргитай шумно глотал слюни от восторга.
Словно отделенные незримой чертой, дальше стояли дубы. Все как на подбор одинаково могучие, роскошные, с толстыми стволами. Солнечные лучи освещали кроны сверху так, что те выглядели изумрудными, зато внизу листья были темно-зелеными. Ни одного корявого дерева, отметил Мрак, ни одного больного.
Солнечный свет выхватывал крупные, как галька, оранжевые капли, блестящие, похожие на сглаженные комья янтаря. Желуди усеивали ветви, их было едва ли меньше, чем листьев. Ветви гнулись, эти янтарные капли размером с лесные груши, такие же здоровые, налитые жизнью.
Олег дышал часто, словно после долгого изнурительного бега. Зеленые глаза блестели, как осколки сухой слюды. Он суетливо дергался, наконец вымолвил хрипло:
– Я знаю.
– Ты все знаешь, – вздохнул Мрак неодобрительно. – Убивать пора.
– Знаю, почему они такие… одинаковые.
– Ну-ну?
– Это единое дерево.
Мрак присвистнул, окинул внимательным взором стену могучих дубов, что уходила в глубину леса, конца-края не было видно.
– Олег, как сказал какой-то колдун: во многой мудрости – много дурости…
– Он не так сказал, – возразил Олег серьезно. – Просто все эти деревья соединились корнями.
– Корнями все деревья переплетаются, – бросил Мрак. – Ну и что?
– Не переплелись, а соединились. Они обмениваются соками! Если кому-то повезло больше, он может поддержать других. Вместе они сильнее… Но меня другое волнует…
Он не договорил, из ветвей ближайшего дуба послышался сильный голос, в котором чувствовалось дерево, но все же это были слова, а не скрип:
– Люди?
– Они самые, – подтвердил Мрак, – а ты кто?
– Я и есть та мудрость, которой вы лишены…
– Ого, – сказал Мрак с раздражением. – А кому твоя мудрость видна, окромя тебя самого?
Голос продолжил так же ровно, теперь слышно, что деревянный:
– Вы, трое, сами вышли из Леса… Из другого, простого… Двоих из вас изгнали… третий… это ты, дерзкий, ушел с ними… Вы много и тупо дрались, а теперь стоите перед великой мудростью и не зрите даже краешка…
Вид у троих был в самом деле обалделый. Мрак пробормотал:
– Ты в самом деле… Как ты узнал?
– Поживи с мое.
– А сколько тебе?
– Больше, чем ты думаешь. Никто из нас… никто из меня не знает, сколько мне… Потому что я застал те времена, когда на земле не было ни человека, ни зверей, ни птиц… Только бабочки размером с птиц да стрекозы крупнее ворон…
Олег ахнул:
– Вот откуда мудрость! Они не только соком обмениваются! Так же распределяются и знания!.. И пусть отдельные деревья отмирают, но их знание остается в других… Идет великое Накопление!..
Он часто дышал, раскраснелся, прижал руки к груди, а на рощу смотрел так умоляюще, что на глазах выступили слезы. Таргитай пыхтел, задирал голову, рассматривая крону. Золотые желуди блестели, как янтарные орехи без скорлупы. Он ощутил, как челюсти сами смыкаются, с хрустом раскусывая… устыдился, напомнив себе, кто больше всего нажирается желудей, заставил себя слушать говорящее дерево и говорящего Олега.
Мрак, напротив, слушать не стал, отступил на пару шагов. Огляделся деловито, словно уже привел сюда полдеревни мужиков с топорами и пилами. Таргитай спросил наивно:
– Мрак, ты чего сердишься? Что деревья умней тебя?.. Подумаешь! Они даже умнее меня, и то я ниче, пусть так думают.
Мрак отмахнулся, не зарычал даже, лоб в глубоких морщинах. Таргитай потоптался возле, заученно пошел собирать хворост. Мрак прикрикнул:
– Эй, ты куда?
– Ты ж сам завопишь, что костер еще не горит.
– Эту ночь снова придется без огня.
– Почему? Мы уходим?
– Нет, дадим Олегу наговориться. Вдруг да узнает что-то полезное. Хотя я не очень-то верю. Дерево и есть дерево… Похоже, зря сюда перли! Но костер разводить не стоит.
– Почему?
– Потому что в лесу.
– Но мы всегда в лесу…
– Если им что-то не понравится, они нам такую мудрость скажут!.. А огонь деревьям разве понравится?
Таргитай надолго задумался. Мрак беспокойно оглядывался, пробурчал:
– Что-то я молодняка не заметил…
– Молодняка?
– А ты?
Дубы стояли ровные и могучие, каждый в три обхвата, каждый на пределе зрелости, когда даже дерево уж не растет, а только крепчает, уплотняется, распускает ветви погуще, а корни поглубже.
– Гм… но это им и не очень-то надо. Если они вечные…
– Вечные не они, – сказал Мрак трезво, – а оно. Или она – роща. А не эти дубы.
Таргитай задумался, видел только, как Мрак вроде бы присел, но когда посмотрел в его сторону, на месте Мрака лежала его одежда, а между деревьями мелькнуло и пропало нечто темное, вытянутое, похожее даже не на волка, а на сотканную из черного тумана ящерицу.
Таргитай видел, как Олег разводил руками, дубы что-то отвечали шелестом, треском и скрипом. Потом Олег возвращался так, будто ноги не держали. Вид у волхва в самом деле был потрясенный. Он то и дело лохматил волосы, и они казались лесным пожаром, а в другое время Таргитаю чудилось, что на голове волхва свернулась клубком молоденькая лиса, даже лисенок…
Вообще, если наблюдать за волхвом, можно многое придумать, даже то, что спрашивает, как и то, что ему отвечают. Правда, на самом деле будет совсем другое, но интересно…
Потом на поляну выметнулся огромный волк, сытый, в окровавленной пасти держал молодого толстого барсука. Таргитай счастливо взялся разделывать, а Олег даже не оглянулся, двигал пальцами, растопыривал, что-то объясняя дубам, замирал такой почтительный, что просто противно, кивал.
– Много он от них узнает, – проворчал Мрак.
– Они ж старые, – заступился Таргитай. – Они помнят Начало Начал!
– Ну и что?
– Говорят, знания помогают…
– Смотря в чем, – отмахнулся Мрак. – Счастливым они не делают… Он хоть ел?
– Нет. Как ты ушел, он от них не отходит.
– Голова лопнет, – предостерег Мрак равнодушно. – Хотя Олегу все одно, полезное или бесполезное, он хочет знать все. Правильно, конечно.
Таргитай вытаращил глаза, Мрак тоже говорит загадками. Когда от барсука остались только задние лапы, Мрак сжалился, крикнул:
– Эй!.. А много ли надо мудрости, чтобы остаться без ужина?
Олег нехотя обернулся, бледный и ссутулившийся, помахал рукой. Они видели, как он поклонился, хотя вряд ли дубы, что не видели человека, поймут, потащился к друзьям.
– Отвел душу? – поинтересовался Мрак.
Олег взял окровавленную лапу барсука, но не впился зубами, хотя был голоден, видно по глазам, а заговорил часто, торопливо, захлебываясь словами:
– Мрак! Это же… это мудрость!.. Я просто не могу вышептать какая!.. Сто тысяч волхвов не знают и тысячной доли того, что знает этот дуб!.. Они хранят такие кладези мудрости, что у меня волосы встают дыбом, у меня сердце едва не выскакивает!.. Меня всего трясет, я-то понимаю, что мудрость правит миром, мудрость может перестроить мир, сделать всех счастливыми… или несчастными настолько, что и представить нельзя!.. И вот мы здесь, предстаем пред очами Высших…
Таргитай спросил наивно:
– А где у них очи?
Мрак злорадно хохотнул, а Олег бросил зло и горько:
– Какие вы оба тупые!.. Разве старый Кресан не был самым мудрым в нашем племени? Но он был слеп на оба глаза!.. Они видят нас, можешь не сомневаться. И понимают. И уже оценили. Боюсь только, что нас оценили где-то на уровне мха…
Таргитай смотрел, не понимал, а Мрак хладнокровно буркнул:
– А мне плевать, как меня оценит какой-то дуб.
В его движениях сквозила сила, уверенность, даже слишком. Олег ощутил, что оборотню совсем не все равно, как его оценивают, даже если это незрячие дубы. Только Таргитай повздыхал над умными речами, выудил из-за пазухи дудочку, тихая печальная мелодия полилась над травой, изредка поднимаясь до уровня кустов.
Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость, тоскующим взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и снова исчез. Таргитай перевел дыхание. Мрака нет, Олег занят дубами, можно надудеться всласть, а потом удивить песней, что вроде бы взялась вот так просто, из ниоткуда…
Олег непонимающе уставился на молодого кабанчика, тот лежал, подтекая кровью, у его ног. В сторонке быстро одевался Мрак. Лишь когда набросил через плечо широкую ременную перевязь с секирой в петле, облегченно вздохнул:
– Без штанов ниче, а вот без секиры – как голый.
Олег оглянулся на стену дубов. Те хранили презрительное молчание. Ветви поднялись, только листочки слегка колыхались, торопливо сбрасывали влагу, тем самым спасая деревья от перегрева. А по стволам, он чувствовал, из глубин земли поднимаются ведра и ведра ледяного сока, охлаждая мысль, делая ее трезвой, холодной, отстраненной.
– Мрак, – сказал он с досадой, – ты так подкрался…
– Я? – изумился Мрак. – Я так топал, что вздрагивали и ругались все муравьи в пнях!.. Видать, становишься совсем умным, Олег. Скоро вовсе оглохнешь, спотыкаться начнешь.
Таргитай прибежал, с восторгом оглядел кабанчика:
– Он уже спотыкается. Барсука есть не стал.
Мрак оглянулся на кучу обглоданных костей:
– Что, волкам скормили?
Олег сказал язвительно:
– Зачем волки, у нас есть Таргитай.
Таргитай сказал обиженно:
– Мрак, чего он… Сырое – разве еда? Съел кое-как, чуть не удавился. Вон шерсть из ноздрей лезет!
– Так ты с шерстью…
Обиженный Таргитай, их не переспоришь, все не так понимают, вытащил дудочку и лег на траве в сторонке, заиграл, лениво перебирая отверстия на своей палке с дырками. Песня выползала тягучая, как мед на солнышке из переполненного дупла, стекала по стволу, приманивая бабочек, жуков, муравьев…
Мрак усмехнулся, вытряхнул из мешка с десяток груш.
– Ешь. Я как чувствовал, что тебя сейчас на мясо с кровью не тянет.
Олег машинально взял грушу, ноздри дрогнули, улавливая запахи, и тут же груша оказалась в крепких зубах, захрустело, брызнул сок. Мрак довольно посмеивался, сел. Секира оказалась в его руках, он задумчиво осмотрел лезвие, огляделся в поисках камешка, подправить бы, всегда можно сделать еще острее.
Жалобная мелодия перешла в задумчивую, Таргитай старательно дудел, направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым взглядом:
– Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы.
– Почему? – спросил Олег.
Мрак скривился:
– Потому что у тебя всегда это «почему», а ответы не всегда те, какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил «почему». Ему всегда все просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете, что сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость…
Олег поморщился:
– Мы знаем, что сила – уму могила, что сила и ум в одном теле не уживаются… Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А ум лучше всего развивается в теле немощном, а еще лучше – в искалеченном. Так что, выходит, боги еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак – Род, так как самый сильный из богов.
Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега, которому обязательно надо докапываться до сути, неожиданно согласился:
– Судя по тому, что сотворил, похоже.
Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза бездумно уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали дырочки на чертовой дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с отвратительным визгом, но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки раздувал, как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку.
– А вот не…
Он умолк на полуслове, только Таргитай дудел все так же старательно, а вдали ясно слышался треск, легкий, но частый топот множества копыт. На дальний конец поляны высыпало стадо свиней. Огромные, сытые, наглые, с кучей вертлявых поросят с полосатыми, как у бурундуков, спинками, они сразу бросились к мудрым дубам.
Мрак тихонько свистнул, двое из старых могучих кабанов повернули в его сторону головы, маленькие, налитые кровью глазки злобно и недоверчиво смерили взглядом чужаков, потом равнодушно отвернулись. Молодые кабаны уже чесались о стволы, стукали массивными головами. Сверху сыпались янтарные яблоки желудей. Поросята затеяли игру, носились с визгом, а толстые свиньи неодобрительно похрюкивали, их пасти не отрывались от земли, подхватывая желуди, стоял жуткий хруст, что все усиливался.
Мрак подошел ближе, рассматривал наглое стадо. Кабаны уже не обращали на него внимания, человека в этих лесах не зрели, один начал копать рылом землю, выбрасывая наверх целые пласты. Хрустнуло, затрещало. Мрак видел, как страшная кабанья пасть ухватила белый корень, не знавший дневного света, из корня брызнуло соком, кабан довольно заурчал и стал выдирать корень из земли весь, мотая головой и упираясь передними копытами.
Еще двум осточертели желуди, что усеяли все так, что травы не видно, все блещет янтарем, начали копать быстро и мощно, земля взлетала и падала им на головы, трещали корни, нежные, пугливые.
Таргитай сказал жалостливо:
– Бедные дубы…
– Зато мудрые, – сказал Мрак угрюмо.
– Может быть, – предложил Таргитай робко, – отгоним этих свиней?.. Они такие невкусные… Правда, если сырые.
Мрак проворчал:
