Юрий Рябинин
Русь юродская
Что вы меня гоните от берега вашего?
Другие юродивые Древней Руси
Вряд ли кто-то подсчитывал, сколько именно на Руси приходилось юродивых на условную часть населения. Но, несомненно, больше, чем где-либо мире. Прямо по пословице – не стоит село без праведника – редко в каком крупном населенном пункте нашей необъятной не было своего блаженного. Это поразительно в высшей степени – на Русь пробирались подвижники, чтобы здесь юродствовать, даже из-за границы! Значит, у себя в отечестве они по какой-то причине не могли исполнять этого подвига. Кроме упомянутого Прокопия Устюжского, приехавшего «из западных стран от латинского языка», известно, что ростовский юродивый Исидор Твердислов (ум. в 1474 г.) был родом из Пруссии, а другой ростовский же юродивый, Иоанн Власатый (ум. в 1581 г.), происхождение которого неизвестно, постоянно носил с собою и читал латинский Псалтирь – понятно, он был не русским человеком, а тоже кем-то «от латинского языка». Для чего же они шли в неведомую Московию? Что их сюда влекло? Видимо, какая-то особенно благодатная для этого подвижничества почва.
Вспомним еще некоторых известных безумствующих ради Христа.
НИКОЛА САЛОС. Один из самых знаменитых юродивых на Руси – псковский Никола Салос. Salos – по-гречески как раз и значит «блаженный». Этот подвижник особенно прославился в 1570 году, когда царь Иоанн Васильевич, заподозрив Новгород и Псков в измене, ходил отечески поучать свои северо-западные украйны. Он совершенно разорил Новгород и двинул полки на Псков. В последнюю ночь перед вступлением Грозного в Псков в городе никто не смыкал глаз, как пишет Карамзин, «все люди были в движении, ободряли друг друга или прощались с жизнью, отцы с детьми, жены с мужьями».
Когда Грозный вошел в Псков, его взору предстала такая картина: все горожане, с чадами и домочадцами, стояли возле своих дворов, а перед ними на столах были разложены постные яства, все больше хлеб да соль, – в ту пору шел Великий пост. Псковичи величали царя и так ему говорили: «Государь князь великий! Мы, верные твои подданные, с усердием и любовию предлагаем тебе хлеб-соль; а с нами и животами нашими твори волю свою: ибо все, что имеем, и мы сами твои, самодержец великий!» Так надоумил сделать земляков псковский князь Юрий Токмаков. Но на Иоанна Васильевича это особенного впечатления не произвело: не умерили царева гнева дары псковичей. Его грозный взгляд не предвещал Пскову ничего доброго. И вдруг перед царем предстал юродивый Никола: подскакал он к нему на палочке, будто верхом, и протянул кусок мяса. «Я христианин, – отвечал Иоанн Васильевич, – и не ем мяса в Великий пост». На что блаженный ему заметил: «Ты делаешь хуже: ты питаешься человеческою плотию и кровию, забывая не только пост, но и Самого Бога!»
Что было бы с любым другим человеком, скажи он Грозному такие слова, можно судить по недавним новгородским казням: там по царевой воле опричники забивали людей палицами до смерти, жгли огнем, сбрасывали с моста в Волхов, а тех, кто выплывал, били кольями, топили баграми, рубили секирами, так что вода в реке сделалась красной от крови. Так несчастные новгородцы ничего такого еще и не говорили царю! Молчали больше. Но предерзкого юродивого царь на удивление убоялся и послушался. Он дозволил своим ратным грабить лишь богатых псковичей, всех же прочих, а также церкви и монастыри велел не тревожить. Вспомним, какое влияние оказал на Грозного московский юродивый Василий. Возможно, юродивые были для Иоанна Васильевича единственно авторитетными выразителями какого-либо противного мнения.
Память блаженному Николаю Псковскому отмечается 28 февраля (12 марта).
ИАКОВ БОРОВИЧСКИЙ. В первой половине того же XVI века в земле Новгородской жил юродивый Иаков Боровичский. О его жизни никаких достоверных сведений не сохранилось. Прославился он уже после смерти.
Однажды весной жители села Боровичи на Мсте, вышедшие по русскому обычаю на берег полюбоваться ледоходом, увидели, что к их берегу прибилась льдина с домовиной. Заглянули любопытные боровичане внутрь – так и есть, покойник лежит! Мужики бегом выволокли лодку, подцепили льдину багром и потащили ее на середину реки, чтобы плыл этот незваный гость себе дальше хоть в самый Ильмень, лишь бы подальше от их села. Отпустили они льдину на стремнине, возвратились довольные к берегу, оглянулись – батюшки святы! – а льдина с домовиной опять приплыла к самым Боровичам, хотя и против течения! Опять уселись мужички в лодку, опять подцепили льдину, отволокли ее на стремнину, отпустили и провожали взглядом, пока та не скрылась из виду. Возвращаются они, выходят на берег и… глазам своим не верят! – плывет льдина против течения к их берегу! Ну тут уже мужичков раззадорило, в раж вошли православные: неужто какой-то кусок льда нам не по силам?! неужто всем миром с ним не справимся?! да сейчас мы его! Вскочили они в лодку, льдину багром ухватили, да как навалятся все на весла, только бурунчики по сторонам побежали! Поплыли они вниз по реке, подальше, чтобы никаким течением, никаким ветром больше не пригнало льдину к Боровичам. Долго плыли. И когда уже родного берега не стало видно, отпустили они льдину. И еще сколько-то смотрели ей вслед, мстительно улыбаясь. Назад возвращались долго: теперь-то против течения шли, да еще льдины встречные то и дело обходили. Едва из сил не выбились. Но, слава Богу, приплыли и тотчас разошлись по домам и свалились замертво спать. И снится им всем один и тот же сон: явился им человек в рубище нищенском, босой, назвался Иаковым и горько попенял: что вы меня гоните от берега вашего? от славного села Боровичского? я добрый был христианин при жизни, и ничего дурного никому не сделал. Вышли утром мужики на Мсту и видят: льдина с домовиною на своем месте – у самого берега, покачивается себе на волнах. Ну тогда уже они взяли покойного и перенесли в село. И часовню над ним поставили. От мощей блаженного Иакова пошли многие исцеления, и он был причислен к лику святых. Это произошло в 1544 году, всего через четыре года после его смерти. Есть ли в Русской церкви другой святой, кто бы был так скоро канонизирован?
Святой Иаков Боровичский и до сих пор очень почитается в Новгородской епархии. Память его отмечается дважды в году – 23 октября (5 ноября) и 22 мая (4 июня).
ИСИДОР ТВЕРДИСЛОВ. Если об Иакове действительно практически ничего не известно, то о жившем почти за век до него в Ростове блаженном Исидоре Твердислове известно, напротив, довольно много. Как уже говорилось, он был родом из Пруссии. Предание говорит, что он был родственником великого магистра Тевтонского ордена. Еще в юности крестившись в православие, Исидор принял подвиг юродства и, покинув родительский дом, с посохом в руке отправился в Московию. Он дошел до самого Ростова Великого и остался там жить.
Какая самая известная, хрестоматийная, ставшая героиней литературной классики, примета российского захолустного городка? Конечно же неизменная лужа на главной улице, где-нибудь поближе к центру. Была, разумеется, такая достодивность и в Ростове – прямо под окнами палат воеводы. Так вот юродивый рассудил, что самое подходящее для него место жительства в городе будет аккурат в этой луже. В известном смысле это было очень даже разумное решение: и собаки не достанут, и досужие ростовчане лишний раз не потревожат – кому это охота залезать в грязь? Исидор натаскал на середину лужи веток, всяких колышков, жердочек и соорудил там себе шалаш. Так в нем и поселился и прожил до самой своей кончины. Днем он бродил по городу, терпя насмешки, поношения, а ночью удалялся в свой шалаш, как в какой-нибудь островной скит, и молился там до утра. Что бы Исидор ни предсказывал, это всегда сбывалось. Почему народ его и прозвал Твердисловом.
Исидор прославился многими чудесами еще при жизни. Он, как и Василий Московский, однажды спас мореплавателей, попавших в жестокую бурю, оставаясь сам при этом за много верст от моря. Одним благочестивым людям, у которых только что родился сын, Исидор предсказал, что новорожденного ждет большое будущее на ниве служения Богу, и действительно, этот младенец, принявший впоследствии монашеское имя Иоасаф, спустя годы стал ростовским архиепископом. За несколько дней до смерти – в 1474 году – Исидор уединился в своей хижине и беспрерывно молился. Когда блаженный испустил дух, по городу вдруг разнеслось чудное благоухание, его почувствовали все ростовчане. Похоронили Исидора прямо в его хижине, предварительно, видимо, все-таки осушив лужу. А позже над мощами святого была сооружена церковь во имя Вознесения Господня.
Память блаженного Исидора отмечается всей Русской церковью 14 (27) мая и еще отдельно в Ярославской епархии – 23 мая (5 июня).
ГАЛАКТИОН ФЕРАПОНТСКИЙ. Мы уже говорили, что всякий юродивый приходит к своему подвигу особенным, обычно неповторимым путем. Но нам еще не встречался пример, чтобы человек начинал юродствовать по благословению духовного наставника. Значит, если бы духовный наставник нашел, что его подопечному не надо юродствовать, и не благословил бы его, тот остался бы прежним разумным, вменяемым человеком. Но, получив соответствующее благословение, он с ближайшего понедельника Христа ради обезумел.
Блаженный Галактион был иноком Ферапонтова монастыря и входил в число учеников знаменитого преподобного Мартиниана, удалившегося в обитель на покой после настоятельства в Троице-Сергиевском монастыре, но по просьбе братии вновь взявшегося игуменствовать. И вот однажды Галактион попросил своего наставника благословить его исполнять подвиг юродства. Мартиниан пошел навстречу ученику и удовлетворил его просьбу.
И здесь мы встречаемся с примером, в очередной раз подтверждающим, что юродствовать не всегда означает безумствовать. Такие примеры, впрочем, не великая редкость среди юродивых. Скажем, если юродивая Пелагея Дивеевская с точки зрения медицинских показаний была человеком безнадежно душевнобольным, то в благоразумии и редкостной мудрости блаженной Матроны Московской, напротив, не усомнился бы никогда ни один самый проницательный психиатр. Так и блаженный Галактион Ферапонтский, похоже, относился ко второму типу юродивых. Во всяком случае в кратком житии святого не приводятся какие-то очевидные его «безумствования».
Построили ферапонтские монахи как-то новую трапезную в своем монастыре. Стоят они радостные в этой трапезной всей братией, дивятся на свою работу, нахваливают ее. Галактион был тут же, со всеми. Но блаженный отнюдь не разделял всеобщий восторг. Он заметил: хороша-то она, да не долговечна будет. На другой день трапезная сгорела.
Но трапезная еще не велика потеря. В другой раз монастырь горел основательно. Пожар подступился к колокольне и стал угрожать одной из главных ценностей любого монастыря – колоколам. Бросив бороться с огнем в других местах, люди кинулись спасать колокола. Но Галактион остановил их: этому не гореть! Все уже знали, что брат Галактион напрасно говорить не будет. Как он скажет – так и станется. И действительно, колокольня в пожаре не пострадала, колокола остались целы.
Отошел ко Господу блаженный Галактион в 1506 году. Он предвидел свою кончину и предупредил об этом братию. Брат Савва, очень любивший Галактиона, сильно загоревал от предстоящей скорой с ним разлуки. Галактион сказал ему: не скорби, брат, через восемь дней увидимся. После кончины блаженного прошло восемь дней, и Савва преставился ко Господу.
Блаженный Галактион предсказывал немного. Был всегда краток и немногословен. Но все его предсказания сбывались. В частности, он сделал одно важное политическое пророчество, достойное Нострадамуса. Галактион предсказал, что сын великого князя Василия Иоанновича покорит Руси Казань. Обратим внимание, что Грозный только родится через четверть века после смерти блаженного. На Казань он выступит с оружием еще через четверть века. Но ведь покорил же! Исполнилось пророчество Галактиона!
Память св. блаженного Галактиона отмечается 12 (25) января.
ЛАВРЕНТИЙ КАЛУЖСКИЙ. На окраине Калуги находится Лаврентьевский Рождественский мужской монастырь. Называется так монастырь по имени преподобного блаженного Лаврентия, мощи которого там и почивают.
По некоторым сведениям, этот Лаврентий принадлежал к знатному боярскому роду Хитрово. В синодике рода Хитрово, находящемся в Лютиковом Троицком Перемышльском монастыре, упомянут прежде всех прочих имен Лаврентий чудотворец, инок и юродивый. Другого Лаврентия юродивого, во всяком случае в то время, не было.
В Лаврентьевском Калужском монастыре хранится список, в котором, между прочим, повествуется и о подвиге блаженного Лаврентия, спасшего в 1512 году Калугу от погибели. В тот год на город напали, как написано в древнем документе, агаряне – так в старину называли крымских татар. Храбрый калужский князь Симеон Иоаннович вышел со своими полками навстречу злым степнякам, готовый костьми лечь, но не выдать отчины любезной. Битва была исключительно жестокая. Земля гудела. Ока замутилась от пыли, поднявшейся над полем боя. Князь Симеон Иоаннович бился молодецки: куда поскачет, шлемом золотым своим посвечивая, там только головы летят агарянские. Но крымчаков было больше, чем Господь наслал саранчи на Египет. Стали они одолевать русское войско.
Тогда оставшийся в городе праведный Лаврентий возопил на всю Калугу: «Дайте мне секиру острую! Псы напали на князя Симеона! Обороню от псов его!» Дали ему тяжелый топор. Ополчился Лаврентий и, исполнившись отваги, выступил против агарян.
В это время князя Калужского со всех сторон обступили неверные. Вот-вот его стяг падет. И тут в самую гущу битвы врезался Лаврентий со своей смертоносной секирой. Как он принялся тут избивать силу татарскую: взмахнет – лежит улица! Увидели русские воины, какая им подмога подоспела, приободрились и погнали агарян. Мало кто из них тогда спасся от мечей русских харалужных. Наголову разбиты были полки поганые.
Возвратившись в Калугу, князь Симеон Иоаннович поведал всем, как помог Лаврентий одолеть им гибельное агарянское нашествие. С тех пор юродивого в Калуге стали почитать как спасителя. Князь попросил Лаврентия жить отныне в его тереме. Но если бы блаженный так и закончил свой век в княжеских палатах, в чистоте и роскоши, то и блаженным его вряд ли можно было бы почитать. Жилище блаженного – улица. В крайнем случае – убогая келья. Так и Лаврентий приходил к князю лишь ненадолго, а потом снова шел бродить по городу, юродствовать и молиться. Молиться он любил чаще всего на одном месте – на речке Яченке в двух верстах от города. На этом месте и был в середине XVI века основан монастырь, носящий имя св. блаженного Лаврентия.
Юродивый умер 10 августа 1515 года. Этот день (23 августа по н. с.) отмечается Русской церковью как память св. Лаврентия Калужского.
СИМОН ЮРЬЕВЕЦКИЙ принял подвиг очень рано, чуть ли не в самой юности. Он родился в Костромской земле в селе Братском. Его родители – Родион и Мария Шитовы – благочестивые крестьяне, воспитывали сына исключительно в духе почитания христианских ценностей и в страхе Божием. Поэтому они не препятствовали сыну еще в молодых летах оставить родной дом и удалиться исполнять тяжкий неблагодарный подвиг.
Вначале Симон уединился в дремучем лесу вблизи села Елнати. Видимо, юродствовать в это время он еще не начал, потому что юродство и отшельничество – две вещи, как говорится, несовместные. Там его однажды повстречали дровосеки. На все их расспросы Симон назвал лишь свое имя. Мужики тогда отвели Симона к местному священнику. И вот, пожалуй, с этого только времени и начинается его подвиг юродства: Симон стал ходить по домам и помогал людям во всех их нуждах, причем никогда не брал за это плату. Он зимой и летом носил единственно льняную рубаху, на ногах же, естественно, никогда ничего.
Пятнадцать лет провел Симон в Елнати. А однажды он вдруг подпоясался, да и ушел куда глаза глядят.
И пришел он, по Божиему, верно, соизволению, в городок Юрьевец-Поволжский. Там Симон очень полюбился местным жителям, потому что, имея дар врачевания, он многих в этом городе исцелил.
Кончина же его была трагичной и мученической. Привыкший заходить в Юрьевеце в любые дома без приглашения по своему усмотрению – причем чаще всего хозяева принимали это как милость Божию, – Симон однажды так же запросто явился к новому юрьевецкому воеводе, который не успел еще познакомиться с блаженным. Приняв его за бродягу, за дерзкого попрошайку, воевода приказал слугам избить незваного гостя и прогнать вон. Видимо, лакеи так старательно выслуживались, что после их побоев Симон не смог даже подняться с земли: он только попросил пригласить к нему священника и, причастившись Святых Тайн, предал душу в руки Божии. Это произошло в 1584 году. Хоронить любимого блаженного вышел весь город. Погребен Симон был в юрьевецком Богоявленском монастыре, где позже над его могилой воздвигли церковь во имя Пресвятой Богородицы Одигитрии.
Память блаженному Симону отмечается 4 (17) ноября и 10 (23) мая.
АНДРЕЙ ТОТЕМСКИЙ. Блаженный родился в 1638 году в селении Усть-Тотемском, «в пределах Вологодских». Рано похоронив родителей, он пришел в город Галич, где подвизался на послушании в Воскресенском монастыре. Живший в этом монастыре преподобный Стефан посоветовал Андрею принять на себя подвиг юродства. Молодой послушник внял совету старца. Обратим внимание, что подвижник принялся юродствовать, будто исполнять какое-то новое послушание. Посоветуй старший брат-монах ему учиться иконописи, Андрей стал бы, очевидно, богомазом, подскажи тот послушнику уединиться в лесном скиту, Андрей, может быть, прославился как великий затворник, молчальник. Но ему назначили юродствовать. И он, не раздумывая, вступил на этот путь.
В обычном облачении юродивых – в рубище – и, само собою, босиком в любое время года Андрей ходил по Вологодскому краю от монастыря к монастырю, от храма к храму, поклонялся святыням, показывал пример христианского немногостяжания, то есть нищенствовал, попросту говоря. Но обычно он всегда возвращался в Воскресенский монастырь. И лишь когда умер его духовный наставник – Стефан, – Андрей оставил навсегда обитель и ушел в Тотьму, где поселился при церкви Воскресения Христова на берегу Сухоны. Там он продолжил юродствовать.
Еще при жизни блаженный Андрей обнаруживал богоданные способности исцелять недуги. Слава об этом шла по всей Сухоне. Однажды зимой он пошел в какой-то отдаленный приход за пятьдесят верст от Тотьмы на храмовый праздник. И где-то в пути ему повстречался старшина туземного чухонского племени Ажбакай, страдавший глазами. Узнав Андрея, чухонец взмолился исцелить его, причем предлагал щедрое вознаграждение. Блаженный ничего не взял у него и убежал. Тогда Ажбакай собрал в ладони снег, на котором только что стоял Андрей, и умылся им, тщательно растер глаза. В тот же миг он исцелился – прозрел!
Предчувствуя скорую кончину, Андрей попросил позвать к нему священника: блаженный исповедался и причастился Святых Тайн. Спустя недолгое время Андрей сказал присутствующему при нем пономарю Иоанну: «Брат, пришло время разлучения души с телом». И вслед за этим блаженный тихо скончался. Это произошло 10 октября 1673 года. Блаженному Андрею Тотемскому было всего тридцать пять лет. Из них он последние десять лет юродствовал.
Похоронен был блаженный под колокольней Воскресенской церкви.
Память ему отмечается 10 (23) октября.
III. XVIII-XIX века
Являющие себя якобы юродивые
В начале XVIII века по городам России и особенно в столицах юродивые стали встречаться в таком количестве, что правительство ввело меры по ограничению их численности. Причем, заметим, среди них было относительно немало настоящих безумных Христа ради.
Резкий рост числа юродствующих вполне объясним: это стало реакцией православных низов на петровские реформы. До Петра Россия, по сути, была в значительной степени клерикальным государством. Петр сделал ее вполне светской державой. А Церковь подчинил одной из коллегий – Синоду, во главе которого стоял государственный чиновник-мирянин. Кроме того, Петр стал вмешиваться в буквально бытовую сторону веры, что верующими всегда воспринимается особенно болезненно. Он велел разобрать часовни по всей России. Петр считал, что таким образом наносит удар по раскольникам, – у них же, в отсутствие антиминсов, часовня оставалась своего рода храмом, местом соборной молитвы. А чтобы не путаться – какая там часовня раскольничья, а какая православная? – государь решил попросту порушить все. Запретил Петр также возжигать свечи и служить молебны перед иконами, установленными где-либо на улице – над вратами, например. Отменил поднятие икон. Обряд заключался в том, что какую-то особенно почитаемую икону выносили из церкви и шли с ней к кому-нибудь домой. К болящему, скажем, или к знатному имениннику. Это был один из любимейших православными людьми обрядов. Обычно проводить икону до дома болящего добровольно вызывалось множество людей. Заметим, что этот обряд впоследствии вернулся: в XIX – начале XX века по городам, особенно в Москве, часто поднимали иконы. Но каково это – принять отмену любимого, привычного обряда, праздника, по сути, смириться с этим! Понятно, православный мир не мог никак не прореагировать на эти Петровы гонения. Юродивые сделались выражателями массового народного неприятия реформ, перемен, нововведений, душевного стремления черни жить по-старому. Естественно, эти же чаяния мигом бросились эксплуатировать сотни лжеюродивых.
Историк XVIII века М. Щербатов исключительно верно писал об этом: «Допетровская Русь не исчезла вдруг, не испарилась бесследно и не преобразовалась по желанию преобразователя в европейское государство, она большею частью только ушла сама в себя, затворилась в клети и терема, погрузилась, более чем когда-либо, в закоснелый застой».
Об указе Синода 1722 года, предписывающем употреблять юродивых пожизненно «в труд», мы упоминали во вступительной главе. Подобные указы, направленные против юродивых, выходили еще неоднократно. Вот, к примеру, такое распоряжение Синода от 14 июля 1732 года: «Святейшему Правительствующему Синоду известно учинилось, что при некоторых церквах имеются люди, являющие себя якобы юродивые, которые не токмо во время Божественнаго пения приходя в Церковь Божию, между предстоящими в ней от своего юродства продираяся, чинят слышателям, во внимании чтомаго и поемаго, помешательство, наипаче же, по неблагоразумению своему, одеяся в кощунские одежды, наводят не малый смех и соблазн, от чего вместо ожидаемого от Всещедраго Бога содеянных согрешений своих прощения, вящший чрез такое, во время службы Божественныя исправление, юродствующих шатание, те в Церквах Божиих предстоящие грех себе приумножают, а Церкви Святей происходит важное поношение, того ради. Св. Синод приказал: во обретающихся в С.-Петербурге всех церквах таковых юродивых от ныне впредь отнюдь и всемерно бродить не допущать, а в кощунских одеяниях и в Церкви не впущать; а когда кто из таковых юродствующих в Церковь Божию в употребляемом по надлежащему, а не в кощунском, одеянии приходить будут, те б стояли с достодолжною тихостию и неподвижно не между народом, но в удобном уединенном месте; а буде они станут чинить каковые своеволия, и их к тому не допускать, и показывать за то им, яко юродивым от священно-церковнослужителей угрозительные способы. А ежели они от того страху никого иметь не будут, то их во время всякаго церковнаго пения из тех церквей высылать вон. Каковые же ныне юродивые при здешних церквах суть, тех сыскать в духовное правление и какими возможно способы испытывать, наипаче о том: не притворствуют ли они? И потом следовать как надлежит: чей он крестьянин, как и отколь сюда пришел, и где пристанище имеет, и отколь пищу и одежду получает, и собираемые от подателей деньги куда они отдают. Для исполнения всего вышеописанного во все епархии ко архиереем послать указы».
Меры, принятые правительством, действительно принесли плоды: юродствующих по русским городам существенно поубавилось. Вряд ли настоящих блаженных можно было испугать сыском и последующим дознанием с испытаниями «какими возможно способами». Истинный безумный Христа ради и дыбу принял бы как Божье благоволение к нему. А вот «праздношатающихся дармоедов», как лжеюродивые названы в брошюре XIX века «Вразумление заблудшим», тех и в самом деле поубавилось: часть из них вообще оставила это рискованное занятие, другая часть вынуждена была действовать скрытно или вовсе перейти на нелегальное положение. Наконец, немногие, самые ловкие из них, образовали редкостную разновидность «блаженных» и «пророков» – приживальцев в богатых домах. Они предсказывали события, обычно так неопределенно, что уличить в промахе их было практически невозможно, они толковали суеверным купчихам сны, гадали им на воске и кофейной гуще и т. д. Эти «пророки» стали популярными героями русской классической литературы. Сколько создано колоритных образов! Один Фома Фомич Опискин чего стоит!
В комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» выведена «женщина, занимающаяся гаданьем и предсказываньем» – Манефа. Она ловко выдает себя за провидицу, но на самом деле промышляет сватовством. Получив прежде от Егора Дмитриевича Глумова плату, она пророчествует невесте Машеньке и ее тетушке – вдове Турусиной – о неком Егоре, идущем к ним с высоких гор, то есть якобы богоданном женихе. Две турусинские приживалки, очевидно, ей подыгрывают. И вот так эта юродивая мафия объегоривает богатую купчиху и ее простодушную племянницу. Приведем явление целиком. Право, оно прелюбопытнейшее.
Итак, Островский, действие третье, явление пятое:
«Турусина. Милости просим, пожалуйте!
Манефа. И то иду! Пошла шабала и пришла шабала.
1-я приживалка (с умилением). Ох, батюшки мои!
Турусина (грозно). Молчи!
Манефа (садясь). Пришла да села, как квашня.
2-я приживалка (со вздохом). О, о, о, ох! Ах, премудрость!
1-я приживалка. Привел Господь, дожили!
Манефа (тише). Что вы бельмы-то выпучили?
Турусина. Очень рады, что сподобились видеть тебя.
1-я приживалка. Ох, сподобились!
2-я приживалка. Все сподобились.
Турусина. Ждем! Что скажешь, мати Манефа.
Манефа. Ждем! ждали в сапогах, а приехали в лаптях.
1-я приживалка. Батюшки, батюшки! Запоминайте, запоминайте хорошенько!
Турусина. Я хотела спросить тебя…
Манефа. Не спрашивай, вперед знаю. Знайка бежит, а незнайка лежит. Девкой меньше, так бабой больше.
2-я приживалка. Так, так, так!
Турусина. Нам человека-то знать нужно. Не скажешь ли чего рабе Марии? Может быть, во сне или в видении тебе…
Манефа. Было видение, было. Идет Егор с высоких гор.
2-я приживалка. Скажите! Егор!
Машенька (тихо Турусиной). Ведь и Курчаев Егор.
Турусина. Погоди. Кто же он такой?
Манефа. А я почем знаю? Увидишь, так узнаешь!
Турусина. Когда же мы его увидим?
Манефа. Желанный гость зову не ждет.
1-я приживалка. Замечайте! Замечайте!
Турусина. Ты нам хоть приметы скажи.
2-я приживалка. Первое дело: надо спросить, волосом каков. Всегда так спрашивают, как это вы не знаете!
Турусина. Ну, уж ты молчи! Волосом каков?
Манефа. К кому бедокур, а к вам белокур.
Машенька. Белокурый. Ведь и Курчаев белокурый. Может быть, он.
Турусина. Да ведь ты слышала – видение было. Разве может гусар благочестивым людям в видениях являться? Какая ты легкомысленная!
1-я приживалка. Ах, даже удивительно! И по картам выходит Егор.
Турусина. Что ты мелешь! Как ты по картам имя увидала?
1-я приживалка. Тьфу ты! Обмолвилась. Язык-то наш… то есть белокурый по картам-то.
Турусина (Манефе). Тебе все известно, а мы грешные люди, мы в сомнении. Егоров много и белокурых тоже довольно.
Манефа. Чуж чуженин далеко, а суженый у ворот.
Турусина и прочие. У ворот?
Манефа. Сряжайтеся, сбирайся, гости будут.
Турусина. Когда?
Манефа. В сей час, в сей миг.
Все обращаются к дверям. Входит Григорий.
Приехали с орехами. (Встает.)
Григорий. Нил Федосеич Мамаев.
Турусина. Один?
Григорий. С ним молодой барин, такой белокурый.
1-я приживалка. Ах! Будем ли мы живы?
2-я приживалка. Не во сне ли мы все это видели?
Турусина. Проси! (Обнимая Машеньку.) Ну, Машенька, услышаны мои молитвы! (Садится, нюхает спирт.)
Машенька. Это так необыкновенно, ma tante, я вся дрожу.
Турусина. Поди, успокойся, друг мой: ты после выйдешь.
Машенька уходит.
Манефа. Конец – всему делу венец. (Идет к двери.)
Турусина (приживалкам). Возьмите ее под руки, да чаю ей, чаю.
Манефа. Кто пьет чай, тот отчаянный.
Турусина. Ну, чего только ей угодно.
Приживалки берут под руки Манефу и идут к двери. В дверях останавливаются.
1-я приживалка. Одним бы глазком взглянуть.
2-я приживалка. Умрешь, таких чудес не увидишь.
Входит Мамаев и Глумов».
В той же работе – «Вразумление заблудшим» – о лжеюродивых говорится: «Упомянем еще и о иных посланниках бесовских, развращающих народ, это так называемые юродивые (и странники) – босоногие, носящие вериги, тяжелые шапки, железные палки, обвешивающие себя разными крестами и образами, украшающие себя лентами и т. п.; иные из них носят монашескую одежду и длинные волосы. Все это они делают для обмана людей простых, несведущих в Св. Писании. Из житий святых знаем, что в древние времена очень мало было истинно юродивых; а что же сказать о нынешних юродивых? Если и есть из них истинные рабы Божии, то очень редкие, а по большей части нынешние юродивые – это праздношатающиеся дармоеды, развращенные нравами и других, под видом благочестия, развращающие, говорят они более притчами, при людях много молятся, постятся, а когда никто их не видит или когда находятся в местах своих сборищ, они предаются таким гнусным порокам, которых по слову апостола, срамно есть и глаголати».
Но, конечно, если бы все русские юродивые были праздношатающимися дармоедами, страна наша, как село без праведника, давно не стояла бы. Никакие гонения, никакие притеснения не только не могли исключить юродство как явление, но даже не в состоянии были повлиять на численность юродивых. Потому что истинные рабы Божии подвластны престолу куда более высокому, нежели государственному. В этом разделе мы вспомним лишь немногих, наиболее известных блаженных XVIIIXX веков – настоящих подвижников.