Юрий Тарарев
Четыре процента Вселенной. Видимые миры. Книга 1
Пролог
Вселенная – какая она? Простой вопрос, на который Земляне отвечают по–разному. Почему? Все просто. Одни не хотят задумываться над вопросом, что там наверху? Ведь так жить спокойнее. Другие воспринимают вселенную и космос, как нечто удаленное, абстрактное. Есть и такие, кто понимает существующие реалии, но они настолько фантастичны, что жить в такой реальности сложно, осознаешь себя совсем маленьким, не имеющим никаких перспектив на будущее.
Все перевернула научно–техническая революция, взорвав представления о нашем месте в космосе. Оказалось, что в результате энтропии (хаоса) в осадок выпали четыре процента материи, которая организовалась в видимую для нас вселенную. Пришло осознание, что мы тоже состоим из этой материи, первокирпичиком который является – атом.
И что? Люди успокоились? Нет, конечно, продолжают изучать вселенную, все дальше и дальше протягивая руки, оснащенные современными приборами. И вот уже появились теории, опрокидывающие наше представление о мироздании. Оказывается, материя, которую мы видим и из которой мы состоим сами, является очень редкой во вселенной и стороннему наблюдателю ее обнаружить крайне сложно.
В свою очередь и мы не можем обнаружить девяносто шесть процентов материи неизвестного нам вещества, она скрыта от нас, невидима. Но именно она является основной, именно из нее построена вселенная, именно она влияет на все процессы, проходящие во вселенной.
Темная материя, темная энергия и темное излучение – звучит зловеще! Но под этими терминами понимается невидимость этой неизвестной субстанции. Ни одной частицы темной материи людям обнаружить не удалось. Приборы просто не могут ее зарегистрировать. Не исключено, что из этой материи состоят целые миры, которые находятся в одной с нами вселенной. И эти миры не видят нас, так же, как и мы их. Что это? Задумка Создателя? А может быть это загадка, разгадав которую мы построим модель абсолютной вселенной? Возможно. Однако проверить достоверность этой гипотезы практическим путем, экспериментально, никогда не сможем…
Глава 1
Созвездие Тельца. Окрестности звезды Альдебаран.
Многокилометровый звездолет класса крейсер, складывал паруса, которые использовал для разгона и накопления энергии. К концу третьего тысячелетия люди ничего лучше не придумали, как использовать для разгона тончайшие паруса, ловившие фотоны света и космические излучения, инерция которых передавалась кораблю, и тот двигался с постоянным ускорением, не тратя энергии на разгон.
Сложить паруса – процедура не простая, требующая времени, терпения и мастерства. Наконец, последний контейнер с парусом закрылся. Капитан стряхнул пот со лба и отошел от консоли управления этим процессом к своему капитанскому пульту. Тут же последовал доклад навигатора.
– Капитан, по курсу стабильная «кротовая нора», расстояние позволяет без проблем войти в эту аномалию.
Времени на раздумье не оставалось, в такой ситуации дорога каждая секунда. Кротовые норы – редкость, и, вот так просто наткнуться на одну из них большая удача. Люди еще не научились открывать эти образования спонтанно, по желанию. Поэтому ничего не оставалось, как использовать представившуюся возможность.
– Команде, занять свои места согласно расписанию, приготовиться к ускорению и входу в тоннель «кротовой норы». Оператор генераторов наведенного поля, готовность к импульсу через десять минут.
– Навигатор, какова стабильность «норы»?
– «Нора» со стабильно малым напряжением, для входа в нее достаточно импульса небольшой мощности.
– Отлично, оператор генераторов, рассчитать мощность импульса. Второй помощник, через две минуты старт маршевых двигателей. Первый помощник, держать курс и работу всех систем звездолета под контролем. – Команды сыпались одна за другой
Работа кипела, но одна мысль не давала покоя экипажу, куда же их выбросит на этот раз? Повезет или нет? Да, полеты в «кротовых норах», все еще представляли собой рулетку, где ставкой являлась жизнь экипажа. До старта оставалось десять секунд, команда закрепилась на своих ложементах и приготовилась. Отсчет закончился, навалилась перегрузка в несколько G, звездолет достиг установленной скорости и двигатели отключились, тяжесть перегрузки отпустила.
– Капитан, импульс генераторов наведенного поля через тридцать секунд, – каждый член команды схватился в волнении за поручни ложементов, этот момент пострашнее перегрузки, он мог стать последним, который почувствует команда на этом свете. Так уже случалось с другими кораблями, некоторые расщепляло на атомы при входе в «нору», другие взрывались после входа, а третьи вовсе исчезали без всяких видимых причин.
– Капитан, мы в «норе», полет нормальный, все системы звездолета работают стабильно. – Доложил первый помощник Фил.
– Генераторы сопряжения с энергетическим полем «норы» вышли на рабочий режим. – Последовал доклад инженера. – Достигнут унисон энергетических полей.
Без таких генераторов полет практически невозможен в этом энергетическом образовании. Если в «нору» попадало инородное тело с другими энергетическими показателями, она тут же схлопывались вместе инородным включением. Много кораблей и экипажей поплатились своими жизнями, пока открыли этот секрет.
Игорь наблюдал за полетом, хотя какой это полет? Так висение в какой–то ирреальной взвеси. Команда напряглась, наступал момент истины, возникал вечный вопрос, когда выходить из «норы». Расслабляться рано, теперь корабль могло выбросить где угодно и куда угодно.
– Команде приготовиться, выход в обычное пространство через тридцать секунд, – начался обратный отсчет. Почему через тридцать, а не через час или сутки, Игорь не мог сказать – интуиция.
Светлана послала импульс наведенного поля и через мгновение «Проворный» рассекал обычное космическое пространство.
«Живы», – вздохнула команда с облегчением, но рано радоваться, еще ничего не кончилось.
– Сергей, что показывает навигационная система, где мы находимся, наши координаты?
Сергей Мелков – навигатор корабля, развернулся вместе со своим креслом, в которое превратился ложемент, к капитану и доложил:
– Мы подходим к двойной звездной системе Альдебаран А, класса К–5. Оранжевый гигант, диаметр шестьдесят один миллион километров, и ее компаньону, тусклому карлику Альдебаран В, находящемуся на расстоянии четырехсот астрономических единиц от своего собрата.
– Светимость вполне сопоставима с размером в сто пятьдесят раз ярче солнца. Далековато мы забрались, – философски прокомментировал капитан. – Второй помощник, скорость корабля?
Второй помощник располагался у своего подковообразного пульта, поворачиваясь то к одному, то, к другому монитору, считывая информацию и вводя в систему корректирующие команды. Не поднимая головы и продолжая работать, ответил скороговоркой:
– Не оптимальная точка выхода из «норы», скорость корабля начинает стремительно расти, нас захватывает гравитация Альдебарана А. Если так пойдет дальше, то через пару месяцев мы сгорим в его гелиевой атмосфере.
«Вот она случайность выхода из «норы», гравитация этого гиганта – верная смерть, несколько растянутая во времени. Да, есть немного этой драгоценной величины», – вслух же ответил оптимистично, приподнято.
– Не переживай, Майкл, не затем мы сюда летели, чтобы сгореть, – и углубился в изучение показаний приборов на своем пульте.
Изучить было что, огромный звездолет захватила гравитация звезды, и выбраться из ее цепких объятий уже не получится, точка невозврата пройдена, разворачивать паруса смысла не имело. Капитан еще раз проверил наличие рабочего тела для ходовых двигателей, запас не радовал глаз, отсек заполнен до половины.
– Капитан, скорость продолжает стремительно расти.
– Вижу, Майкл, вижу.
Внимание капитана привлекли сполохи энергии чуть в стороне от Альдебарана А. – «Неужели «кротовая нора»?
– Второй помощник, по курсу, на два градуса правее похоже аномалия «кротовой норы», проверить.
Капитан с надеждой ждал ответа второго помощника, он мог прозвучать как спасение, и как приговор к смерти. Умирать оказалось рано – доклад, обрадовал и обнадежил.
– Указанная точка проверена, это действительно кротовая нора, образованная под воздействием гравитации звезды.
– Отлично, – радостно отозвался капитан. – Это наш единственный шанс на спасение, или мы откроем портал, или сгорим в атмосфере этого гиганта. Предельное внимание, курс на аномалию.
Корабль отработал маневровыми секциями ложась на курс к кротовой норе, наконец после серии импульсов поймал нужные координаты и пространство разрезал выхлоп двигателей. Набирая скорость звездолет двинулся к аномалии. Пришло время действовать инженеру, и капитан дал команду.
– Инженер Волгина, задействовать генераторы постановки наведенного поля на максимальную мощность.
– Вывожу генераторы на полную мощность, только они не успеют зарядить накопители, которые недавно разрядились. – последовал неутешительный ответ.
– Какой уровень энергии в накопителях?
– Меньше половины.
– Мало, но другого выхода нет. – Выдохнул капитан, понимая, что шансы выжить очень малы.
И снова последовал неприятный доклад первого помощника Фила:
– У нас проблема капитан, мы можем промахнуться, аномалия блуждающая… Такая информация походила на удар ниже пояса и на некоторое время лишила капитана дара речи. Аномалия представляла собой вход в «червоточину» пространства, или как ее еще называли «кротовую нору», возникающую спонтанно под воздействием колоссальных гравитационных возмущений. Вот такая аномалия находилась по курсу корабля, генераторы наведенного поля позволяли открыть вход в это пространство и пройти расстояния в миллионы световых лет за несколько минут. Аномалия как бы прошивала складки пространства времени и позволяла преодолевать колоссальные расстояния. Только вот куда попадет корабль после такого прыжка, рассчитать невозможно, таких технологий не существовало. Эти порталы образовывались спонтанно, также спонтанно исчезали, вести они могли куда угодно. До сих пор звездолет земной конфедерации «Проворный» совершил три прыжка и преодолел расстояние в шестьдесят пять миллионов световых лет, но вот новое и возможно последнее в его истории испытание.
– Капитан, аномалия прыгает из стороны в сторону, спонтанно, бессистемно, у нас три попытки коррекции курса, после этого топливо закончится.
– После, не будет, – перебил капитан навигатора, – у нас нет права на ошибку. Экипаж, беру управление на себя, приготовиться к входу в аномалию и удачи нам…
Капитан сосредоточился на управлении, его пальцы порхали по клавиатуре, звездолет рыскал за аномалией, корректируя курс.
«Нет, не успею, на этот раз может не получиться», – подумал он, экипаж замер, наступал момент истины.
– Светлана, как генераторы?
– Шестьдесят секунд до достаточной мощности.
«Хорошая новость, уже неплохо, – подумал он, – по крайней мере, не разложит на атомы при входе в «нору».
Интуиция – единственное, на что осталось полагаться капитану. Он это понимал, команда нет. Команда просто верила в своего капитана. Выбора не осталось, и он решился:
– Инженер, энергию генератора по курсу корабля через пять секунд, – а сам сделал выброс двигателями коррекции, направляя корабль на четыре с половиной градуса выше аномалии, в пустое пространство. Секунды превратились в тягучую субстанцию, звездолет приближался к «норе», да что там приближался, несся с огромной скоростью на это энергетическое мерцание. А секунды все текли, их прошло всего две, аномалия прыгнула вниз на три градуса, и еще одна секунда пролетела. «Неужели интуиция обманула?» – запоздало подумал капитан, не хотелось так заканчивать полет, но корректировать курс поздно. Надеясь только на удачу, врубил маршевые двигатели на полную мощность, экипаж вдавило в кресла, еще одна секунда уплыла в вечность. Многокилометровый шлейф вырывавшейся из дюз, плазмы разрезал пространство, «Проворный» маленькой черточкой виднелся на оранжевом диске Альдебарана А.
Последняя секунда тянулась, как вечность, аномалия начала движение змейкой и в это время истекла пятая секунда, в пространство ушел энергетический выброс генератора наведенного поля для входа в «нору». «Проворный» почти не отставал от всплеска энергии, вот «нора» вильнул в сторону и его край точно попал под импульс энергии генератора, стабилизировав ее в пространстве, аномалия брызнула светом во все стороны, образовав пространственно–временной тоннель, в котором исчез «Проворный».
«Червоточина» или «кротовая нора» представляла собой нестабильный пространственно–временной тоннель, соединяющий напрямую две точки пространства. Как он образовывался до сих пор не ясно, в каком месте он образуется, никто не знал. Но люди научились определять его появление с небольшими погрешностями и научились входить в портал этого тоннеля с помощью специального генератора наведенного поля, и поддерживать полет с помощью полей сопряжения.
«Кротовая нора» как молния, возникшая между землей и тучей, пронзала ткань материи. Образно это можно представить так – внутри молния, полая так же, как и кротовая нора, внутри такой молнии и находился корабль. Поля генератора сопряжения подпитывали энергией тоннель, чем создавали его стабильность. Возникает закономерный вопрос, можно ли создать такой тоннель искусственно?
Конечно можно, только для этого необходимо колоссальное количество энергии, земляне не располагали ни такими источниками, ни такими знаниями. Поэтому затрачивали энергию на стабилизацию спонтанно возникающих тоннелей, устанавливая громоздкие генераторы сопряжения на звездолеты.
«Проворный» несся по извилистому тоннелю, отливающему голубоватым, призрачным сиянием, в неизвестность. Куда выбросит корабль, команда представления не имела. Оставалось ощущение, что это тоннель набегал на корабль, а не наоборот. Полет получался каким–то сказочно–запредельным.
Игорь Дивов, капитан экспериментального звездолета «Проворный», сорока лет от роду, провел не один десяток пилотируемых полетов. На Земле его никто не ждал. Конечно, ему не хотелось оставаться холостяком, но обзавестись семьей не решался, не решался брать на себя такую ответственность. Потому что почти все время находился в экспедициях, какая тут семья, звезды постепенно стали его домом и семьей. Но, несмотря на это, внутри продолжал тлеть огонек надежды на простое человеческое счастье.
Вот теперь его назначили капитаном исследовательского корабля, напичканного аппаратурой для сбора информации в областях, которые предположительно заполняла темная материя. До сих пор земляне не смогли обуздать эту непостижимую силу, они знали, что материя существует, но обнаружить ее не удавалось. Парадокс, земляне не видели того, из чего состоит девяносто шесть процентов вселенной. И в тоже время получалось, что всего четыре процента приходилось на видимую ее часть. Эту видимую для человечества часть, составляли миллиарды галактик, триллионы звезд и планет, все это великолепие, как доказала наука, являлось крайне редкой материей. Девяносто шесть и четыре – колоссальная разница. Может быть какая–то мыслящая цивилизация, так же, как и мы, предполагает наше существование по косвенным признакам, но обнаружить не может?
На экипаж звездолёта «Проворный» возлагалась непростая миссия, найти места скопления темной материи и попробовать пролететь через них. Игорь часто размышлял, – «Как это сделать в реальности, пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю, что!»
Наличие темной материи на том, или ином участке вселенной определяли по косвенным признакам. Эта материя обладает колоссальной массой и гравитацией, пропуская фотоны, действует наподобие призмы, отклоняя фотоны от их первоначальной траектории. Вот по таким искажениям и вычисляли наличие темной материи.
«Проворный» находился в полете пять лет, сделал несколько прыжков через «кротовые норы». Риск таких прыжков зашкаливал, звездолет могло выбросить рядом с черной дырой и все. Ее гравитация не выпустит корабль. Или рядом со звездой, колоссальные температуры которой сожгут корабль. Почти так, только что произошло. Возможно рядом с астероидом, на таком расстоянии, когда сманеврировать не удастся. Получалось, что остаться целым и выполнить задание гораздо труднее, нежели почить в вечность. А выполнить задание и обнаружить участки с темной материей пока не удавалось. Такова результаты миссии на момент последнего выхода из «норы». И вот новый прыжок у Альдебарана А, – «Куда нас вынесет, – размышлял Игорь, – и вынесет ли вообще?»
Иллюзорный тоннель просто лучился энергией, приборы фиксации данных танцевали и переводили данные в понятные зримые образы. Корабль в коконе полей сопряжения летел как по пневматической трубе. Игорь отключил ненужные приборы в «норе», и теперь слышался только истошный визг генераторов. Экипаж молчал, каждый думал о своем, а, в общем–то, все думали об одном, выживут ли они на этот раз?
Все, да не все, первый помощник так не думал, Фил так его звали. Расшифровывалось имя так, «Функциональная Интегрированная Интеллектуальная Система», но аббревиатура не прижилась, и постепенно, этот тип роботов, стали называть Фил, в честь создателя человекоподобного высокоинтеллектуального робота Филиппа Ковалевского. И вот такой Фил исполнял обязанности первого помощника и много еще всяких функций. В настоящий момент в режиме форсированного контакта помогал капитану, потому что биологический организм медлителен, для человека секунда – это мгновение. А для искусственного интеллекта целая вечность, разделенная на нано секунды и еще куда более меньшие величины времени.
Команда людей относилась к Филу обыденно–ровно, на земле человекоподобные роботы различного назначения давно вошли в жизнь и перестали быть чем–то из ряда вон выходящим. Конечно, все они имели ограничения свободы и интеллекта, основу которого составляли три основных закона робототехники сводящихся к одному – не навредить человеку. Никаких эксцессов с роботами на земле не было, повсеместное их использование привело к процветанию землян и ускорению научно–технического прогресса.
И вот теперь Фил, находясь в виртуалке звездолета «Проворный», видел оцифрованное пространство тоннеля «кротовой норы», которое вдруг подернулось рябью энергетической нестабильности.
– Капитан, пошла волна энергетической нестабильности тоннеля, – доложил он тут же капитану.
– Повысить мощность полей сопряжения, – тут же среагировал капитан.
– Невозможно, генераторы на пределе, и долго не выдержат, – ответила она озабоченно.
– Фил, готовность три секунды, выходим в обычное пространство, – принял решение капитан, впрочем, ему больше ничего не оставалось, в противном случае тоннель их просто раздавит, так уже не раз случалось с другими звездолетами.
Фил не ответил, на это ушли бы три драгоценные секунды, он сворачивал поля сопряжения, перераспределяя энергию и направляя на прокол стенки тоннеля. Прокол получился недостаточно большой для «Проворного», все усилия Фила по его расширению не увенчались успехом, не тратя времени на доклады, проведя непростые вычисления, принял решение продираться сквозь эту брешь. Само по себе такое поведение робота недопустимо, не доложил, без приказа ставил под угрозу жизни людей, и тем не менее так происходило. Законы робототехники не сработали, почему? Все из–за того, что он приобрел «чувство» самосохранения, и нашел логические решения, которые помогли обойти блокировки.
Звездолет ощутимо тряхнуло, команда инстинктивно вцепилась в подлокотники кресел. А в пространстве неожиданно материализовался звездолет, от которого во все стороны летели куски обшивки и гарнитура, установленная на внешней поверхности.
– Капитан, мы в обычном космосе. – Докладывал Фил.
Игорь оглядывал пространство, приходя в себя, он знал, что сложилась нештатная, аварийная, ситуация, но сейчас не до разбора полета.
– Навигатор, просканировать окружающее пространство, определить координаты точки выхода… – И тут его перебили сирены тревоги и мигание аварийных огней. Посыпались доклады систем о разгерметизации, переборки автоматически начали закрываться, разделяя звездолет на отсеки.
– Капитан, при выходе из тоннеля «кротовой норы» «Проворный» получил повреждения, оценить их масштаб пока не представляется возможным, ведется диагностика систем. Предлагаю задействовать тормозные двигатели, погасить скорость и лечь в дрейф, пространство по курсу чистое, – доложил Фил и замолк.
Игорь ошеломленно молчал, приходя в себя, наконец, осознав случившееся, быстро пробежал взглядом по мониторам пульта управления, понял, что действительно надо тормозить. Отдал запоздалую команду:
– Задействовать тормозные двигатели на полную мощность.
В ту же секунду столбы плазмы разрезали пространство по курсу корабля, генераторы компенсации перегрузки работали в экстремальном режиме мощности, не давая экипажу получить критические повреждения, или проще говоря погибнуть. Но что–то пошло не так. От внезапно увеличившейся перегрузки, которую система перегрузки уже не смогла погасить полностью, команда мгновенно потеряла сознание. Фил работал, как ни в чем не бывало, вот они преимущества кибернетических систем, его внимание полностью обращено на возникшую ситуацию. Он просчитал, что при включении тормозных двигателей в штатном режиме их эффективность была эквивалентна по мощности торможению, во много раз превышающем базовый уровень, но команда не должна потерять сознание, по крайней мере, не все сразу. Фил задействовал тормозные двигатели сначала в штатном режиме, а потом в экстренном. За доли секунды достигнув предельный уровень замедления, на который рассчитан силовой каркас корабля, и уже гораздо медленнее продолжал расти. Звездолет предательски стонал, материал достигал предела прочности.
Прежде всего – спасти корабль, а потом команду, вот что было приоритетами управляющих программ Фила, о которых не ставилась в известность команда. Вот откуда нестандартное поведение Фила, направленное на спасение имущества компании.
Команда находилась в противоперегрузочных ложементах, которые продолжали свою работу, находясь на грани технических возможностей, в скафандрах уже работали встроенные аптечки, вводя различные препараты. Стон силового каркаса сменился на предательский скрежет. Фил принял решение постепенно уменьшать мощность торможения, дабы избежать разрушения корабля. Начал постепенно, но неуклонно сбрасывать мощность тормозных двигателей до пяти G. Анализ на принятие решения заняли всего одну десятую нано секунды, это спасло экипаж и корабль.
На экипаж без слез не взглянешь, из носа, ушей и глаз текла кровь, все члены экспедиции находились без сознания. Фил еще раз проверил корабль, теперь ему не угрожало разрушение, и он тут же обратил внимание на плачевное состояние команды и немедленно принял решение о транспортировке экипажа в стационарный медицинский отсек. Задействовал систему транспортировки, из ниши выдвинулась платформа, он осторожно погрузил на нее всех членов команды и повез в медицинский отсек. Испытывал ли он эмоции? Нет, просто выполнял заложенную программу, эмоций создатели его лишили, да и к чему они ему.
В медицинском отсеке специальные медицинские роботы, сразу поместили людей в реанимационные капсулы, провели диагностику. Фил посмотрел результаты, ничего серьезного, порвались сосуды от перегрузки, у Светланы сломаны два ребра, у Сергея растяжение шейных позвонков, капитан в порядке, с Майклом тоже все неплохо. Оснований оставаться в медицинском центре не было, и он направился в рубку управления проводить анализ повреждений и заниматься ремонтом корабля. Исполнение заложенных программ – вот что в приоритете его программного кода.
Игорь приоткрыл глаза и сразу зажмурился от брызнувшего в глаза света. Голова болела, да что голова, все тело, как будто его пропустили через мясорубку. Он снова приоткрыл глаза теперь осторожно, привыкая к освящению. Взгляд сфокусировался и уперся в прозрачный колпак.
«Ага, понятно, медицинская капсула, уже хорошо», – пошевелил руками, все тело сразу отдалось болью, капсула наполнилась движением, автоматика отреагировала на реакцию организма Игоря и ввела целый комплекс лекарств, среди которых присутствовало и снотворное. Игорь снова погрузился в блаженное небытие. Такую же операцию автоматика медицинских капсул проделала с остальными членами экипажа.
Через стандартные сутки Игорь снова пришел в себя, на этот раз самочувствие улучшилось, и прозрачный колпак капсулы ушел в сторону. Он вылез из капсулы, состояние организма не радовало, но жить можно. С минуту приходил в себя, вспоминая, что произошло, но вспомнил только до команды старт. Откинулся еще один колпак и из капсулы появился Майкл, осмотрелся, увидел обнаженного капитана и заулыбался. Игорь, поняв в чем дело, ответил на улыбку:
– На себя посмотри.
– Да вижу, давай одеваться, пока Светка не проснулась, зачем ее смущать.
– Какой ты заботливый, Майкл, – не преминул уколоть его капитан, беря одежду у робота.
Оделись, подошли к капсуле Светланы и оба слегка покраснели, она находилась в капсуле обнаженной, ее формы притягивали взгляд, она, единственная женщина на звездолете, олицетворяла все светлое и дорогое.
– Капитан, ей тут находиться еще две недели, посмотри диагностику, два ребра сломано.
– Плохо конечно, пусть лечится. Пойдем посмотрим, что с навигатором.
Диагностика Сергея показывала: чтобы привести в норму позвоночник нужно еще двое суток, травма не серьезная, но требующая покоя и лечения.
– Главное все живы. – Оптимистично заметил Игорь.
– Ты прав, капитан, это главное, но все равно возникает вопрос, как такое могло случиться? Почему не сработали системы безопасности? Что вообще произошло?
– С этим придется разбираться, а теперь в рубку управления. – Отмел волнение Майкла Игорь, собираясь выйти из отсека.
– Э, нет, посмотри сколько времени мы находились в капсуле? – тот кинул взгляд на хронометр и побледнел, прошептав:
– Двое суток? Не может быть?!
– Спокойно, без нервов, если мы до сих пор живы, значит все нормально. Пойдем быстренько перекусим и вот тогда в рубку. Ведь мы же не Фил, нам нужно питаться.
– Точно, Фил, где он?
– Свяжись с ним, пока он будет докладывать, как раз перекусим.
– Интересный ты человек, я не знаю, что с кораблем?! Где искусственный интеллект? А мы жрать пойдем?! Иди, если не в терпёж, а я в рубку. – И не оглядываясь пошел, на ходу вызывая Фила, тот ответил и сразу начал доклад.
– Капитан, как вы помните, при выходе из тоннеля «кротовой норы», звездолет получил повреждения, чтобы произвести анализ повреждений и ремонт, вы дали команду приступить к торможению и лечь в дрейф. Во время торможения, по не объяснимым пока причинам, мощность торможения увеличилась в разы, вы и члены экипажа потеряли сознание, получив повреждения. Учитывая это, я поместил вас в медицинский центр.
– Спасибо за заботу, какая перегрузка была при торможении?
– Средняя перегрузка составила шестьдесят G, а пиковая двести пять G.
– Ничего себе, противоперегрузочная система сработала прекрасно. Шестьдесят G для нее не проблема, но двести пять… Нам еще повезло, что создатели звездолета заложили возможность очень экстремальных условий полета. Так что мы легко отделались и самое главное остались живы, – с удивлением в голосе проговорил Майкл, который шел за Игорем. Становилось очевидным – есть проблема, он поднял руку, успокаивая своего помощника.
– Разберемся, не переживай, – и добавил. – Фил, через полчаса будь готов к полному докладу по состоянию звездолета.
– Ну что, теперь перекусим?
–Теперь в самый раз.
Оба активно жевали, обдумывая ситуацию, наконец, Игорь разрядил обстановку.
– Майкл, я понимаю – что–то пошло не так, непонятная обстановка, аварийная ситуация, но сейчас главное корабль и его исправность, от этого будут зависеть наши жизни.
– Да прав ты, капитан, тысячу раз прав, пошли в рубку, пора работать.
Обед закончился, настала пора действовать.
Минут через десять прибыли к рубке управления, сканер проверил их личности, после чего переборка ушла в сторону, пропуская в святая святых звездолета. Рубка сияла чистотой и деловым перемигивание индикаторов на панелях. Развернулось кресло из–за пульта первого помощника встал Фил и по–военному четко начал доклад.
– Капитан, во время торможения, из–за нештатной ситуации, силовой каркас корабля достиг предела прочности и я принял решение отключить тормозные двигатели. Решения принимались мною, потому что вы находились без сознания.
– Не мудрено, корабль не выдерживал, а нам–то куда выдержать такую нагрузку. – Буркнул Майкл.
– Продолжай доклад, Фил. – Не обращая внимания на ворчание Майкла, распорядился Игорь.
– А дальше я поместил вас в капсулы и провел диагностику систем корабля на предмет повреждений. Диагностика показала, что снесло половину гарнитуры на корпусе, разгерметизировался транспортный ангар и повреждены две выхлопные дюзы маршевого двигателя. Что же касается маневровых двигателей, то повреждения незначительные. В остальном корабль работоспособен.
– Что сделано за то время, что мы находились в медицинском отсеке?
– Восстановлена герметичность транспортного ангара, установлено тридцать процентов внешней гарнитуры на внешней обшивке, идет ремонт дюз маршевых двигателей. Все работы будут завершены через стандартную неделю.
– Фил, ты определил координаты корабля? Куда нас выбросило? Куда мы попали?
– Нет, капитан, координаты корабля не определены, этого просто невозможно сделать, за бортом ни одного ориентира, ни одного созвездия, не за что зацепиться. Сканеры не работают, внешние датчики уничтожены.
– Мы фиксируем космические излучения?
– Никаких.
– Этого не может быть?! Ты уверен?
– Капитан, мой доклад основывается не на предположениях, а на конкретных данных поступающих от неповрежденных датчиков корабля.
– Ситуация понятна, продолжай работать.
– Игорь, давай ознакомимся с записями произошедшего. – Предложил Майкл.
– Давай, заодно войдем в курс дела.
Просмотр занял много времени, они спорили о природе изменения «кротовой норы», что заставило тоннель «кротовой норы» изменить свои параметры. Но решения не находили.
– Игорь, посмотри, при аварийном выходе из тоннеля оставшиеся приборы зафиксировали пространственную аномалию, ну а потом их срезало как ножом.
И действительно, просматривая информацию внимательно, бит за битом они пришли к выводу, что тоннель изменил параметры под воздействием внешнего космоса.
– Делааа… – протянул Майкл, – получается, что мы вылетели из аномалии в аномалию, а потом еще и задействовали тормозные двигатели в неизвестном пространстве?
