Зинаида Гиппиус
Черта непереступимая
О. – Эти непосредственные чувства плохо разобравшихся людей логику не уничтожают. Дело времени. Но сознаюсь, до центров им далеко. Работа Струве и иже с ним, разделив эмиграцию, как никогда дискредитировала самые идеи центра.
П. – Положим, и до Струве, в мысли о двух центрах многие видели какой-то сто первый призыв к «единому фронту»… во имя свержения большевиков.
О. – И резонно против него возражали. Еще бы! Какой «единый фронт!». И как будто можно кого-нибудь свергнуть «во имя» свержения! Как будто есть отрицательное «во имя»! Уверяю вас, причина этих недоразумений – опять в недостаточном понимании самодержавия, его обособленного положения.
П. – Еще недавно вас это непонимание мало беспокоило.
О. – Пока яма была открыта, и туда звали Марковы, Суворины, Антонии и Кириллы – особенно беспокоиться было не о чем. Теперь другое. Теперь Струве прикрывает яму хворостом и сухими листьями: правительством с царскими полномочиями – но под видом «сильной, в случае нужды, власти»; Романовым, – но называя его «Вождем»; тем же Антонием, – но под именем православия и даже христианства… Не бороться с этим, теперь, – было бы безбожно.
