Зинаида Гиппиус
Лундберг, Антонин, Есенин

Полная версия

Три легких силуэта. Каждого из этих людей, – незамечательных, но типичных для нашего времени, – я помню у истока его карьеры. И, может быть, мои «ума холодные наблюдения» покажутся любопытными.

* * *

Лундберг – называл себя моим «крестником». Мне принадлежит… заслуга? спасения его первой рукописи от редакторского камина.

Двери нашего тогдашнего журнала следовало, по моему убеждению, широко открыть начинающим. Они и были открыты, и не напрасно: у нас впервые стали печататься Блок, Пяст, Сергеев-Ценский и другие, себя впоследствии оправдавшие.

Рукопись Лундберга показалась мне не блестящей, но возможной. Вызываю неизвестного автора. И вскоре он становится частым посетителем как редакции, так и моего дома.

Большеголовый, большелицый, бледный юноша в синей рубашке. Дикий неврастеник. Любит длинные, надрывные разговоры. И мало-помалу я убеждаюсь, что это человек, не лишенный, может быть, способностей, но обреченный на «личную негодность»: его точит и ест червяк безнадежного честолюбия слабых. Слабняк, если он не глуп, начинает в этом случае с потери равновесия. И Лундберг особенно охотно говорит – о самоубийстве.