Злата Романова
Няня для холодного чудовища
Пролог
– Володь… – нерешительно мнусь на пороге его кабинета.
– Я работаю, – отрезает он тоном, говорящим, что лучше мне пока исчезнуть.
И я трусливо отступаю. Иду к себе в спальню и начинаю готовиться ко сну. Надеваю пижаму – одну из тех мультяшных, которые он велел мне выбросить, потому что они слишком подростковые, и ложусь под одеяло, сдерживая слезы.
– Ты что, уже легла? – появляется на пороге мой вечно занятой любовник, начиная без преамбул раздеваться на ходу.
– Не раздевайся, – решительно говорю я, сев в постели.
– Что, эти дни наступили? – хмурится Владимир, держа в руках уже снятую футболку.
Я в последний раз позволяю себе бросить взгляд на его идеальный торс, любовно обводя им широкие плечи, красиво выделяющиеся мышцы и эти пресловутые кубики на животе. Короткое время этот великолепный мужчина был моим, но если я сейчас не уйду от него, то потом мне будет невыносимо больно. Больнее, чем сейчас.
– Я больше не могу так, – говорю беспомощно, забыв, что собиралась изначально ему сказать.
Я ведь репетировала. Хотела сообщить о своем решении сухо и без эмоций, на доступном ему языке, а в итоге, могу только умоляюще смотреть на него, как потерянная девочка, нуждающаяся в любви того, кто неспособен ее дать. Кем я, собственно, и являюсь.
– Что ты не можешь, Надя? – настороженно спрашивает мужчина.
На его красивом лице застыло хмурое выражение, брови сурово сведены, а темные глаза прожигают мою голову, словно хотят пробраться внутрь и понять, что же в ней творится. Я знаю этот взгляд, он и раньше так смотрел на меня, когда не понимал, чего я от него хочу, а я не могла этого объяснить, потому что боялась.
Но я устала бояться. Устала жить в подвешенном состоянии, гадая, не бросит ли он меня сегодня. Или завтра. Потому что то, что ничего, кроме потребности в моем теле, Владимир не испытывает, я поняла давно. Просто сейчас мне этого недостаточно. Уже нет.
– Я хочу прекратить все, Володь, – говорю, глядя ему прямо в глаза, возможно, еще надеясь на что-то, но он остается равнодушен.
– Между нами? – уточняет, начиная снова натягивать на себя снятую ранее футболку.
– Да.
– Неожиданно, честно говоря, – вздыхает мужчина, словно его раздражает такое внезапное решение, только и всего. – Ладно, не собираюсь навязываться. Возвращаемся к тому, что было. Ты – няня, я твой работодатель.
– Я хочу уволиться! – выпаливаю слишком резко, потому что все силы уходят на то, чтобы сдерживать слезы, так что мои эмоции немного выходят из-под контроля.
– Уволиться? – удивляется он. – Почему? Вы же прекрасно ладите с Варей. Или ты нашла работу получше?
– Нет, пока не нашла, но я хочу уйти, – говорю твердо. – Не спрашивай почему, у меня на это свои личные причины.
– Личные, значит, – задумчиво смотрит на меня Владимир. – Ладно. А если я подниму зарплату? Останешься?
– Нет, дело не в деньгах, – упрямо качаю головой. – Мне нужно уйти и ничто не заставит меня изменить мое решение.
– Хорошо, – соглашается Владимир. – Я не могу удерживать тебя насильно, хоть мне и жаль терять такую хорошую няню. Но ты хотя бы останешься, пока я не найду тебе замену? У нас договор, Надя.
– Я останусь на неделю, но не дольше, – заявляю безапелляционно. – Согласна на неустойку за нарушение этого пункта в договоре, но лучше найти новую няню как можно скорее. Начинай искать уже завтра.
– Начинайте, – недовольно поправляет он меня. – Раз уж между нами все кончено, то вернемся к прежней модели поведения. Я постараюсь найти вам замену, Надежда, и сделать это как можно раньше. Хоть вы и подвели меня таким внезапным решением. Варе понадобится время, чтобы адаптироваться к новому человеку. Довольно бездушно с вашей стороны, не находите?
– Мне жаль, – опускаю глаза в пол. – Но мне правда нужно уйти как можно скорее. Я не знала, что так получится.
– Жаль, что не знали, – язвительно говорит он, прежде чем выйти из моей комнаты.
И тогда я, наконец, позволяю себе разрыдаться, потому что это оказалось намного больнее, чем я думала – его полное безразличие к нашему разрыву.
Кажется, уход няни задел Владимира куда больше, чем потеря любовницы. Хоть я и знала, что этого стоит ожидать, легче не становится. Я действительно ничего не значу для него и он только что доказал это лучше, чем я могла себе представить. Убил всякую надежду, которую я еще испытывала в глубине души. Растоптал мою любовь и ушел, даже не понимая, что оставил за собой одно вдребезги разбитое сердце, любящее его сильнее, чем он когда-либо сможет полюбить хоть кого-то, ведь для этого нужно быть человеком, а не расчетливым монстром.
Я все сделала правильно, решив уйти от этих неправильных и нездоровых отношений, пока не стало слишком поздно. Ну а боль… Она со временем пройдет. По крайней мере, именно так говорят все, кто когда-то пал жертвой неразделенной любви.
Глава 1
Моя жена умерла через два дня после экстренного кесарева сечения, так и не придя в себя от наркоза, так что нашу дочь Варю с рождения воспитывала нянька. Она заменяла ей мать, а кое-где даже отца, потому что я слишком напряженно и много работаю, чтобы заниматься воспитанием дочери.
К сожалению, возраст бабы Маши, как называет ее Варя, дал о себе знать и женщине пришлось неожиданно уйти на покой. Я остался один на один с почти четырехлетней дочерью. И вроде бы в чем сложность найти новую няню, когда есть деньги и возможности? Но это, черт возьми, оказалось сложно! Ведь Варя не похожа ни на меня, ни на свою мать. Уж мы-то с женой никогда не страдали излишней скромностью, а дочка почему-то оказалась болезненно застенчивым ребенком. И так я пришел к гениальному выводу, что мог бы просто переманить из ее детского сада молодую воспитательницу, о которой Варя постоянно щебечет, восхищаясь, какая Надежда Игоревна хорошая и добрая.
Видел я эту Надежду. Молодая, двадцать три года, а выглядит еще моложе, к тому же зажатая и постоянно краснеет, когда я с ней заговариваю. Серая мышь, одним словом. Симпатичная, но незаметная. Такой самое место в няньках. И учитывая, что ее наняли в лучшее заведение столицы, где строгий отбор кадров, то соответствующее образование у девчонки есть и со здоровьем порядок. Но это я еще проверю, конечно, как только получу ее согласие работать на меня.
– Надежда Игоревна, мы можем поговорить пять минут? – спрашиваю я у нее, когда приезжаю забрать дочь из сада вечером.
Приезжаю одним из последних, потому что вечерняя пробка, а я, как всегда, забыл выйти из офиса вовремя, потому что слишком много нерешенных дел.
– Конечно, – говорит она своим тихим вежливым голосом. Есть что-то успокаивающее в этом голосе, может, поэтому моей дочери она так и нравится. – Хотите присядем?
– Да, так будет лучше.
Я прохожу и сажусь на скамейку в раздевалке, пока она приземляет свою пятую точку на стул, выглядя взволнованной и смущающейся. В самом деле, это уже не смешно! Неужели влюбилась в меня? Потому что ничем другим ее реакцию я объяснить не могу. Бедняжка выглядит так, словно никогда не разговаривала с мужчинами один на один раньше.
– Вы ведь уже в курсе, что моя дочь не так легко находит общий язык не то, что со взрослыми, но даже с другими детьми? – захожу издалека.
– Да, Варя довольно стеснительная, но у нее есть подруга, довольно активная девочка, так что вам не стоит слишком переживать, – зачем-то поправляя и так идеально лежащие, скрученные в слишком тугой пучок на затылке, каштановые волосы, говорит она. – Ваша дочь вполне успешно контактирует с другими детьми.
– Но не со взрослыми. Я ищу для нее няню, Надежда Игоревна. Ни одна из женщин, которых я нашел через агентство, ей не понравилась. И так как моя дочь имеет свои особенности, я стараюсь не давить на нее в плане общения с другими людьми. На данный момент вы единственный человек, кроме меня, который вызывает доверие у Вари. Я хотел бы предложить эту работу вам.
Этого она точно не ожидала. Воспитательница широко раскрывает свои голубые глаза, становясь похожей на рыбу, вытащенную из воды, а потом тяжело сглатывает и отводит взгляд в сторону.
– Владимир Антонович, я даже не знаю, что сказать, – взволнованно говорит она. – У меня уже есть работа. Не думаю, что…
– Я буду платить вам в два раза больше, чем вы получаете здесь, – пресекаю ее отговорки. – К тому же, так как вы будете жить с нами, вам не придется больше тратиться на съем жилья.
– Откуда вы знаете, что у меня съемное жилье? – с подозрением спрашивает она.
– Ниоткуда, я просто предположил. Многие ведь так и живут, разве нет?
– Да, конечно, – успокаивается она. – Честно говоря, это очень заманчивое предложение, потому что у меня есть несколько невыплаченных кредитов, которые съедают большую часть моей зарплаты, но мне все же нужно подумать.
Ага, она уже у меня в кармане! Я вижу это по ее глазам, щедрая зарплата сделала свое дело. Но надо же поежовываться и набить себе цену с псевдосомнениями и временем на «подумать».
– Подумайте, – говорю с вежливой улыбкой, которая говорит, что я свой парень и опасаться меня не нужно. – Буду вам очень благодарен. Варя действительно в восторге от вас, да и на меня вы производите впечатление хорошего педагога, потому что не только моя дочь, но и другие дети вас, похоже, любят.
– Надеюсь на это, – краснеет от удовольствия эта простушка.
– Что ж, тогда я пойду, – встаю на ноги. – Еще увидимся, Надежда Игоревна. Хорошего вечера!
– Спасибо, и вам. До свиданья, Владимир Антонович! – лепечет она мне вслед, пока я иду к Варе, дожидающейся меня в коридоре.
Похоже, вскоре я снова освобожусь от необходимости тратить время на поездки в детский сад. Это здорово сбивает мой обычный рабочий график, а я этого терпеть не могу.
***
Стать няней Вари. Очень неожиданное предложение, хоть и заманчивое. Я в долгах, как в шелках, мне нужны деньги, но если я соглашусь на эту работу, то придется иметь дело не только с маленькой застенчивой малышкой, к которой я питаю тайную слабость, но и с ее отцом.
Владимир Антонович Даров.
Наверное, он самый красивый мужчина из всех, кого я встречала в реальной жизни. Высокий, спортивный, с густыми темными волосами и проницательными глазами. Взрослый. Ему точно уже исполнилось тридцать, а может и больше. Раньше я никогда не обращала внимания на таких мужчин, мне было комфортнее общаться со сверстниками, да и моим единственным молодым человеком был друг детства, с которым мы расстались из-за его переезда в Польшу два года назад, а потом заболел папа и я вообще забыла о существовании парней.
Пока не познакомилась с Владимиром.
Не могу сказать, что влюблена в него, я и видела-то его от силы раз пять, но то, что он мне понравился с первого взгляда и я не могу в его присутствии вести себя как адекватный, взрослый человек невероятно смущает. Это станет проблемой, если придется жить с ним под одной крышей. А может, я привыкну и перестану трястись от одного его вида. В любом случае, предложение очень заманчивое, чтобы отказываться от него.
– Елизавета Алексеевна, можно с вами поговорить? – стучусь в дверь начальницы, прежде чем передумаю.
Тетя Лиза – давняя подруга моей покойной мамы. Только благодаря ей меня в двадцать один год, с еще неоконченным образованием взяли сюда на работу. Потому что она знала, как мне необходимы деньги и хорошо оплачиваемая работа, и сделала все, что было в ее силах, чтобы помочь мне. И только с ней я могу посоветоваться, как мне быть с этой новой возможностью, свалившейся на меня.
– Конечно, Надя, заходи, – приглашает меня уже собравшаяся уходить женщина.
– Елизавета Алексеевна, сегодня отец одной из девочек предложил мне перейти к нему работать няней, – без предисловий, нетерпеливо выпаливаю я. – Обещал платить вдвое больше моей зарплаты здесь.
– Владимир Даров? – спрашивает она, удивляя меня своей осведомленностью. – Он говорил со мной об этом, советовался насчет тебя, Надюш. И знаешь, учитывая, что прошлая няня работала несколько лет, пока сама не решила уйти, думаю, это надежное место. Тебе ведь нужны деньги, если ребенок не проблемный, то почему бы и нет?
– И вы не обидитесь, если я уйду? – испытывая облегчение от ее реакции, выдыхаю я.
– Конечно, нет, дорогая! – отмахивается она, сжимая мою ладонь. – Я искренне переживаю за тебя, Надя. Это большая удача, что тебя хотят нанять няней, когда есть агентства с высококвалифицированными кандидатурами с многолетним опытом. Кто знает, может благодаря этой работе ты в дальнейшем сможешь найти место у другой такой же богатой семьи благодаря хорошим рекомендациям. Я бы на твоем месте согласилась.
– Тогда я соглашусь, – принимаю окончательное решение. – Спасибо, тетя Лиза!
– Ну вот, я снова тетя Лиза. До чего же приятно! – улыбается она.
Я ухожу из ее кабинета с надеждой, греющей грудь, и иду домой, словно лечу на крыльях. Хоть какой-то просвет за долгое-долгое время! Я уже год работаю в детском саду, по вечерам подрабатываю, ведя странички мелких магазинов в соц. сетях, но все мои средства уходят на долги, оставшиеся после смерти отца полтора года назад.
Папа очень долго болел, помощи благотворительного фонда не хватало, пришлось брать кредиты, у нас не было ничего, что можно было бы продать, кроме его старой машины, но я очень надеялась, что операция пройдет успешно, что он вылечится. К сожалению, папа все равно скончался через пару месяцев, а долги остались и выплачивать мне их ближайшие пять лет. Из нашей съемной квартиры я переехала в коммуналку, чтобы сократить расходы, экономлю на себе, как могу, но все равно едва выживаю. Если же с новой работой все сложится, то у меня появятся хоть какие-то деньги на мелочи для себя. Так что нужно просто забыть о том, каким красивым мне кажется папа Вари, как сладко замирает мое сердце, когда я его вижу, и быть профессионалом.
Я устала так жить. Мне недавно исполнилось двадцать два года, у меня нет времени ни на что, кроме работы, и я чувствую себя так, словно прожила долгую, трудную жизнь. Может, судьба, наконец, дает мне шанс что-то изменить в лучшую сторону. Я буду полной дурой, если не воспользуюсь им.
***
На следующее утро я собираюсь на работу, сгорая от нетерпения сообщить Владимиру, что согласна на его предложение. Мечтательно рассматриваю себя в зеркале, завязывая волосы в привычный строгий пучок. Как же мне жаль своих былых, красивых волос!
Я натуральная блондинка с редким светлым оттенком волос, но у меня был слишком уж молодой и легкомысленный вид, так что по совету тети Лизы я перекрасилась в каштановый и начала наносить на лицо макияж каждый день, чтобы казаться старше. Родители моих воспитанников не воспринимали бы всерьез девочку-подростка, а именно так я и выглядела до этих перемен. Такая уж особенность моей внешности, у меня слишком детское лицо с мягкими чертами.
– Ты мой ангелочек! – в ответ на жалобы говорил мне всегда папа. – Вот будет тебе тридцать или сорок, еще радоваться будешь, что молодо выглядишь. Твоя мама была такая же.
Да, мама была очень красивая и молодая. Она умерла, когда мне было восемнадцать, но, когда нас видели незнакомцы, они не верили, что у нее такая взрослая дочь, ведь в сорок пять лет она выглядела максимум на тридцать, и это при том, что никакие косметические вмешательства не признавала.
К сожалению, пока что радоваться своим хорошим генам у меня не выходит. Так что приходится уродовать себя, лишь бы выглядеть представительнее на работе. Надеюсь, со временем, когда я покажу себя Владимиру, как хорошего работника, у меня будет возможность потихоньку отойти от этого образа и вернуться к своей изначальной внешности. Кто бы знал, как я скучаю по себе прежней в зеркале!
А если я смогу заинтересовать его, как женщина…
Нет, нет, нет! Откуда такие мысли? Прочь! В эту степь мне лучше не заходить, пока я не испортила все глупыми мечтами. То, что он вдовец, не значит, что у него нет девушки. Последнее, что мне нужно, это страдать еще и от разбитого сердца. Нет, Владимир Антонович – табу. Я не должна думать о чем-то, кроме сугубо рабочих отношений. Ради своего же блага.
Глава 2
Месяц спустя
Я совершенно зря переживала, что мне будет трудно жить под одной крышей с Владимиром, потому что, как оказалось, этот мужчина крайне редко появляется дома. Такого трудоголика я в жизни не видела, причем пропадает он не только в офисе, но и в частых командировках. Неудивительно, что ему требуется круглосуточная няня для дочери.
– Когда плиедет папа? – спрашивает меня Варя за завтраком.
Малышка очень хорошо разговаривает для своих почти четырех лет, но буква «Р» у нее не всегда выговаривается, что, впрочем, нормально. В ее группе в саду есть дети, которые только учатся составлять связные предложения. И хотя папа Вари настаивает, чтобы ее водили к логопеду, я не вижу в этом необходимости, хоть и не посмела сказать ему это в лицо.
– Сказал, что сегодня вечером, – улыбаюсь я, пытаясь ее приободрить.
Варюша болеет уже три дня, а папы рядом нет. Естественно, она скучает и немного капризничает, но Владимир уехал в командировку неделю назад.
– Ладно, – вздыхает малышка, прежде чем чихнуть.
Я подаю ей салфетку, чтобы она вытерла сопли. Когда я попыталась сделать это сама, Варя резко воспротивилась и я больше не стала к ней лезть. Прошлая няня растила ее очень самостоятельной для ребенка такого возраста. Варя сама убирает за собой игрушки, умывается и чистит зубки без напоминаний, ходит в туалет и даже во время купания пытается делать все сама. Конечно, я помогаю, но сердце кровью обливается, потому что эта девочка определенно лишена родительской любви и заботы. Слишком серьезная и взрослая для человечка, который даже в школу еще не ходит.
– Что бы ты хотела на обед? – спрашиваю я, заметив, что она съела очень мало каши.
– Макалоны? – вопросительно смотрит на меня девочка, не уверенная, можно ли ей это.
– С сосисками? – хитро улыбаюсь я и когда она дарит мне ответную улыбку, чувствую, как щемит сердце.
Сосиски в этом доме до меня никто не покупал. А наш детский сад – слишком дорогое заведение, чтобы кормить детей богачей такой отравой. Я и сама не часто ем колбасные изделия, но иногда хочется, а так как Варя сейчас болеет, то почему бы не побаловать ее? Тем более, Владимира дома нет и он не узнает.
– Не корми мою дочь всякой дрянью, вроде чипсов и сухариков, – сказал он мне, когда вручал карточку на расходы для дома и продукты. – Преждевременный гастрит ей не нужен, а он с каждым годом выявляется у детей и подростков все раньше. Уборкой занимается клининг, но готовить для Вари и для себя будешь сама. Можешь заказывать доставку из ресторанов, при условии, что это здоровая еда.
Я, конечно, и сама пытаюсь питаться максимально правильно, но не вижу ничего плохого в том, чтобы иногда побаловать себя. А Варя ребенок, ей тем более это необходимо. Работая воспитателем, я не раз становилась свидетельницей того, как Варя, ведомая своей лучшей подружкой Фимой, хомячит сладости, которыми щедро снабжает своего сына одна из мамочек. Пухленький и сам похожий на булочку, милый малыш Олежка, делился с девочками, потому что явно побаивался хулиганку Фиму. Но переехав в квартиру своего работодателя, я не обнаружила в шкафах что-то из сладкого или мучного, кроме темного шоколада и овсяного печенья.
– Баба Маша не покупала сладости, – призналась мне с тяжким вздохом Варя, когда я ее об этом спросила. – Но папа плиносит мне шоколадку с лаботы.
Да, он приносит. Когда возвращается до того, как Варя ляжет спать, или не пропадает в очередной командировке. Вообще, переезд, которого я боялась из-за своего влечения к Владимиру, наоборот отрезвил меня. Этот мужчина открылся мне, как небрежный родитель, у которого нет времени на собственного ребенка. Эдакий папаша-кукушка. Сложно не испытывать к нему неприязнь, видя, как несчастна бедная малышка, для которой каждая встреча с папой – настоящий праздник. И когда его нет дома, я действительно про себя частенько ругаю его и возмущаюсь такой безответственностью, но стоит ему появиться рядом…
М-да, краснеющая и мямлящая дурочка все еще на месте. Не знаю, как это объяснить, но у него такая внешность, такая энергетика, что я просто таю, как лед на солнце, и в какой-то момент забываю, что как личность – он не лучший представитель человечества. Но влюбиться в него мне теперь точно не светит, так что хоть об этом я не волнуюсь. Другое дело – реакции моего тела, ведь оно признает его самым привлекательным мужчиной, несмотря на то, что с его стороны нет даже намека на какой-либо интерес ко мне, как к женщине. Да я и не пытаюсь его привлечь, ведя себя, как обычно, и не стараясь выглядеть соблазнительно при нем.
После завтрака, я переодеваюсь из пижамы в удобные шорты и футболку, которые ношу дома, потому что моему работодателю все равно в чем я хожу, и веду Варю в гостиную. К счастью, хоть квартира у Дарова напоминает настоящий уютный дом, а не дизайнерский проект, а диван просто чудо, как хорош. Большой и удобный, я могла бы даже использовать его вместо кровати.
– Сколько косичек сегодня? – спрашиваю я у малышки, пока расчесываю ее длинные волосы.
Я не видела маму Вари или даже ее фото, но девочка просто копия своего отца, такая же темноволосая и темноглазая, с более женскими, но похожими чертами лица. И она просто обожает, когда ей заплетают косы.
– Одну, – отвечает Варя, видимо слишком утомленная болезнью, чтобы попросить что-нибудь посложнее, как обычно.
Я быстро заканчиваю с ее прической и только собираюсь предложить ей посмотреть мультики, как в коридоре раздается шум и на пороге, гораздо раньше, чем должен был, появляется Владимир.
– Папа! – тут же оживляется Варюша, вскакивая на ноги и несясь к нему бегом.
– Малышка моя! – озаряется улыбкой усталое и осунувшееся лицо ее отца, совершенно меняющее его внешность, и я чувствую, как сердце в груди делает кульбит, потому что в такие моменты, как этот, я действительно верю, что он ее любит.
Проблема в том, что себя самого он, похоже, любит больше, и хотя я не имею никакого права осуждать, живя с этой девочкой круглосуточно, я не могу не переживать за нее и не злиться на этого нерадивого папашу, ведь он ее единственный родитель.
***
У меня адский график последние два месяца, с тех пор, как мой наставник и с недавнего времени партнер, Семен Львович Пашин слег с инфарктом, едва не убившим его. Пришлось взять на себя большую часть его дел, потому что в нашей стране Пашин по праву считается лучшим адвокатом и ведет он, понятное дело, не простых людей, отказываться от которых фирма не может себе позволить, даже если мне придется пожертвовать всем своим временем и сном.
К счастью, переговоры в Питере прошли успешно и мне удалось убедить одного упрямца, который вместе со мной когда-то пробивал себе путь наверх под руководством Пашина, переехать в Москву вместе с семьей. Надеюсь, хоть теперь, подключив Луку и передав ему часть своих клиентов, я смогу вернуться к нормальной жизни, потому что Пашин точно вышел на пенсию.
Домой из этой утомительной поездки в Питер я возвращаюсь уставший до безумия. Из-за того, что Варя заболела, мне хотелось поскорее завершить дела и я даже не успел навестить двоюродного деда – самого ближайшего моего живого родственника, который живет там.
Стоит мне войти в квартиру, как моя маленькая девочка тут же бежит мне навстречу, раскрывая ручки, чтобы я поскорее ее обнял.
– Малышка моя! – не могу сдержать счастливую улыбку, потому что скучал по ней безумно.
Варя – самое дорогое, что у меня есть в жизни. И хотя в последнее время я физически не мог уделять ей много времени, я мысленно обещаю себе, что исправляюсь, как только на работе все начнет налаживаться. Может, возьму, наконец, отпуск в этом году, и отвезу свою малышку отдыхать куда-нибудь к океану.
– Папа, я болею, – трагичным голосом сообщает мне Варя, прижимая головку к моей груди.
– Да ты что!? – ахаю я. – А я думал, Надежда меня обманула.
– Нет, я правда болею, – хихикает дочь, пока ее няня, с которой я здороваюсь кивком, проходя в гостиную, смотрит на меня так, словно я сморозил глупость.
Уже и пошутить нельзя с собственной дочерью в собственном доме! Вот ведь зануда. И хотя я крайне редко вижусь с ней, эта серая мышка меня раздражает.
Честно говоря, как только Надежда переехала к нам и перестала носить свою детсадовскую строгую униформу, я понял, что девушка не совсем такая ханжа, какой я ее поначалу считал. Даже сейчас, она стоит передо мной в шортах до середины бедра и футболке, на ногах смешные носки с клоунами, а каштановые волосы того самого мышиного цвета собраны в небрежную дульку на макушке, словом, уже не воспитательница, а какой-то подросток. И я не против, мне плевать как она одевается, лишь бы о дочери моей заботилась, как надо, но эта девушка постоянно смотрит на меня неодобрительным взглядом строгой училки. Этот взгляд-то меня и бесит. Вот прямо до чертиков.
– Надежда, вы показали ее врачу? – спрашиваю я, с наслаждением приземляясь на свой удобнейший диван и продолжая обнимать Варю.
– Это просто простуда, – хмурится няня.
– Подтвержденная врачом? – уточняю я.
– Нет, – нехотя отвечает она.
Я с трудом подавляю свой гнев, чтобы не сорваться на ней. Из-за усталости и недосыпа мое терпение трещит по швам.
– Когда я прошу показать ее врачу, я не спрашиваю вашего мнения, я ожидаю, что вы выполните мой… мою просьбу, – вежливо, но жестко объясняю я. – Варя часто болеет, ее простая простуда уже переходила в фарингит и отит. Немедленно позвоните по номеру, который я вам дал, и запишите ее на первую свободную дату.
Надежда выпрямляется и смотрит на меня так, словно я пнул ее щенка, явно обиженная, что лишь больше меня раздражает. Черт, ну что за ребяческое поведение?! Взрослые люди ведь и она должна бы знать, что за косяки никто ее по головке гладить не собирается.
– Хорошо, я сейчас позвоню. Простите, – бормочет она и обходит диван, чтобы взять свой телефон с журнального столика.
Когда она наклоняется, шорты на секунду обрисовывают ее попку, весьма аппетитную, надо сказать, и я на секунду провожаю ее взглядом, пока она уходит с телефоном в другую комнату, но быстро переключаю внимание на Варю.
Не хватало только на персонал засматриваться! Это все Ася виновата. Из-за того, что я начал недавно встречаться с разведенной мамой подружки Вари, которая пока тормозит меня в плане секса, что неудивительно, учитывая мою постоянную занятость, я нахожусь на взводе уже несколько недель. В удовлетворенном состоянии я бы эту мышку-няню и не заметил, но сейчас мне даже мало-мальски симпатичная женщина может показаться привлекательной. Надо что-то с этим делать уже. На Асю у меня далеко идущие планы, так что я не давлю, но, если она в ближайшее время не решится, придется как-то снимать скопившееся напряжение. Я в последний раз так долго был без женщины только после смерти жены, да и то с тех пор прошло несколько лет. Сейчас я уже на такие подвиги не способен.
– Пап, а это влач без уколов? – глядя на меня большими карими глазками спрашивает Варя, вырывая из моих мыслей.
– Без уколов, не бойся, малыш, – целую ее в макушку. – Он тебя просто посмотрит и выпишет лекарства, хорошо?
– Ладно, – тяжело вздыхает уже привыкшая к таким осмотрам дочка.
Надеюсь, на этот раз все простой простудой и ограничится.
