Зорислав Ярцев
Звёздный свет. Врата за пределы
Глава 4
Сати наконец-то оставили в покое. Она, разумеется, была рада благополучному исходу опасной ситуации. И похвала её тоже согревала. Но сейчас девушка хотела немного побыть наедине со своими взъерошенными мыслями.
Она так никому и не решилась сказать, что идея приблизиться к кораблю с замкнувшим прыжковым двигателем – это чистая авантюра. Два, максимум два с половиной часа. Это предел, за которым и силовая установка, питавшая двигатели, и сами двигатели от таких перегрузок просто разнесло бы в клочья. Неудачливый корабль превратился бы в груду опаснейшей шрапнели, способной располосовать на таком близком расстоянии даже сверхпрочный борт «Тумана», окутанный защитными полями. Так что спасатели прилетели бы лишь для того, чтобы подмести мусор с орбиты. А когда «Туман» подошёл ближе, и Сати смогла коснуться своим расширенным восприятием ходовых узлов «Астры», подтверждая предварительные догадки, то девушка поняла, что времени оказалось даже меньше. В запасе у всех оставалось полчаса. И юный техник не желала, наотрез отказывалась даже думать, что бы она делала, замешкайся Ремо хотя бы на пять минут. Оставшегося времени хватало впритык для того, чтобы отвести «Туман» в сторону. В этом случае экипаж «Астры» гарантировано погибал. Они были бы мертвы даже раньше, чем произошёл бы сам взрыв. Ей вспомнилась одна фраза из какой-то книги:
«Человек, упавший с обрыва, умирает не тогда, когда ударяется о камни или когда его сердце разрывается от страха, а тогда, когда он потерял равновесие и начал падать. И совершенно не важно, что он ещё какое-то время может оставаться в живых, пока летит вниз. Решение о собственной гибели человек уже принял, и его уже нет. Сердце может ещё биться, сознание фиксировать последние мгновения или даже минуты полёта, но человек уже мёртв».
Сати откинулась на спинку своего полётного кресла, сильно зажмурилась и решительно тряхнула головой. Глубоко вдохнув и выдохнув, она дополнительно расширила своё восприятие. Внимание вновь очутилось в центре грудной клетки, коснулось яркой искорки внутреннего огня. Вдох-выдох. Расслабление и отпускание на волю. Свет привычно разлился по всему телу, просочился за его пределы и устремился в бесконечность Вселенной.
Кто-то при этом представлял себе желтоватое или золотистое сияние без всяких вспомогательных форм. А Сати предпочитала раскручивать светящуюся спираль некой галактики. Она завораживала девушку, разворачиваясь и сливаясь с вечным круговоротом движения чистой энергии белого света во Вселенной. Спираль, виток за витком, раскрывалась, охватывая её саму, затем отсек, корабль, пространство вокруг, всю Солнечную и дальше, до границ ведомого и неведомого. Расширяясь, Сати вкладывала чувство покоя, лёгкости, опоры, любви и единения со всем вокруг. Эти чувства исходили из глубины её сердца. К сожалению, сосредоточиться сейчас было сложно. Но основу, как вектор движения, как канву для вышивки, как каркас для конструкции, всегда следовало вкладывать из своих чувств. Пусть их будет капля, но восприятие девушки сейчас расширялось, позволяя и этим дрожащим чувствам внутри тоже раскрываться. Таким образом маги всех земных школ освобождали место для их роста. Появлялось внутреннее решение о том, что негатив, боль, страх, тяжесть, сжатие значительно меньше их самих, а, значит, не имеют над ними подавляющей власти. Желаемые, созидательные чувства они, наоборот, расширяли до предела, окунаясь в это с головой.
Раскрутив светящуюся спираль в бесконечность Вселенной, Сати представила себе белый экран воображаемого пульта управления её собственным сознанием и телом. Затем она вновь глубоко вдохнула и собрала в шар весь испытанный страх, все свои переживания и терзания, после чего на выдохе вытолкнула этот шар в белое полотно, сиявшее перед её внутренним взором. Короткая и лёгкая мысленная команда:
– Рассоздать и уничтожить, – шевельнулись её губы, плавно выпуская воздух.
Чёрный, как липкая смола, едкий и дрожащий шарик начал растворяться на белом экране воображаемого пульта управления. Сати расслабилась, позволяя этому произойти. Она отпускала свои переживания и боль. Одновременно с этим девушка переносила внимание на замещающие ощущения. Тепло, любовь, принятие, поддержка, покой, гармония и единение – всё это засветилось внутри неё маленькими семенами, увеличивавшимися с каждым мгновением. Несколько секунд, и семена проклюнулись, выпуская сильные, насыщенные ростки, вскоре распустившиеся пышными бутонами, чей аромат, мягкость, бережность, безусловное получение желаемого заполнили всю сияющую спираль, которой сейчас была Сати в своём сознании. Запрошенные чувства потекли к девушке со всех сторон, приумножая желаемое, заполняя провалы, касаясь дрожащей души, успокаивая и возвращая живой настрой, исцеляя, выравнивая, наполняя, расслабляя тело и возвращая гармонию.
Несколько минут Сати позволила себе нежиться в переливах этой энергии, испытывая искреннюю благодарность к самой себе, к своим друзьям по экипажу, к Ремо, оказавшемуся достаточно сообразительным и расторопным, к своим родителям и наставникам и ко всей Вселенной. Это согревающее, тёплое, шелковистое ощущение, имевшее зеленоватый оттенок, тоже наполняло сейчас юного техника, замещая дрожащую пустоту на месте рассозданных переживаний.
Она открыла глаза, восстанавливая связь с окружающим пространством, и улыбнулась. Всё окончилось наилучшим, просто великолепным образом. И это прекрасно!
***
Буря начала стихать вскоре после того, как ходовая «Астры» была заглушена. Уже через полчаса возмущения ослабли, и стала возможной связь со спасательным кораблём. А ещё чуть погодя – и с базой «Гелиос». Решением Ждана экипаж остался в стороне, дожидаясь спасателей. В каких-то дополнительных действиях больше не было необходимости. А после прибытия корабля с базы, «Туман» вообще развернулся в сторону планеты, оставляя «Астру» на попечение специалистов. Больше они уже ничем тут помочь не могли, а для буксировки среднетоннажный транспортник подходил плохо, в отличие от корабля спасательной службы.
На планетарную базу возвращались, разумеется, на маршевых двигателях, что тоже не ускоряло ход событий. Впрочем, никто уже никуда не спешил. Ближайшее время транспортнику явно предстояло вновь провести на приколе. Так оно и вышло. Даже спустя десять часов аппаратура меркурианской базы продолжала фиксировать остаточные колебания полей вокруг планеты. Так что запрет на использование переходов никто отменять и не думал.
Транспортные корабли встали на прикол в доках «Гелиоса». «Туман» разгрузили и оставили в ожидании. А спустя час после разгрузки капитану пришёл запрос на новый рейс. Требовалось через четыре дня отвести на Землю образцы, отработавшие свой срок технические узлы и десятерых человек, чья смена на базе закончилась.
«Образцы и старая аппаратура – это стандартные грузы», – размышлял про себя Ждан, пролистывая условия. – «Люди – ну, «Туман», конечно, не пассажирский лайнер, но запас мест имел. Пять двухместных кают стояли свободные. Так что десятерых пассажиров как раз взять можно. Да и что там этого полёта? Всего пара часов. Даже питание организовывать не придётся».
Капитан пробежал взглядом ещё несколько стандартных пунктов, посмотрел на сумму и заверил документ корабельной подписью.
Впереди у экипажа «Тумана» вновь наметились каникулы, причём, уже как-то традиционно, в одном из самых сонных мест в Солнечной системе. Но возмущаться или ещё как-то выражать своё недовольство прямо сейчас никто был не готов. Все слишком устали и разошлись по кораблю кто куда. Кто-то отправился в свою каюту, кто-то – в душ, кто-то шуршал на камбузе.
Но свободное время становится благом лишь тогда, когда с твоим внутренним огнём всё в порядке. А что делать, если это не так?
К тому моменту, как корабль прилетел на Меркурий, Сати снова начала чувствовать некоторую нервозность. Но старалась пока туда подчёркнуто не смотреть. Однако с каждым часом это становилось делать всё труднее и труднее. Девушка без особого аппетита поела. Затем подумала, что душ ей поможет расслабиться. Благо «Туман» был оборудован не просто душевыми, а полноценными санузлами с настоящими ванными. Но и тёплая вода дала лишь временное облегчение. Его хватило только на несколько минут. Ровно на то, чтобы слить воду, обтереться, надеть комбинезон и на половину пройти длинный коридор корабля.
Погружённая в свои мысли, Сати внезапно осознала себя в руках целителя. Ясон крепко, но бережно держал её за плечи, ловя и удерживая рассеянный, почти отсутствующий взгляд техника. Сати неуверенно улыбнулась ему, но слов не нашла. Говорить не хотелось совершенно. Видя состояние девушки, Ясон пока ни о чём и не спрашивал. Он просто бережно обнял её, по-отечески гладя по голове. Целитель успокаивал сейчас одним своим присутствием, молчаливой готовностью принять и разделить переживания. А там, глядишь, получится и чем-то помочь. И Сати доверчиво прильнула к мужчине, как к источнику столь сейчас желанного шелковистого тепла, золотисто-зелёного, почти как его полётный комбинезон. К теплу примешивалась голубоватая нотка спокойствия и лёгкости.
Минута шла за минутой, Но Ясон так и не ощущал готовность техника говорить. По-крайней мере, прямо сейчас. Ну, или с ним. Он знал ещё кое-кого, умевшего одним своим присутствием размыкать таких вот малолетних, по внутреннему эмоциональному возрасту, чудиков. И этот «кое-кто» сейчас стоял в десятке метров от них.
Капитан с любопытством наблюдал за происходящим, вальяжно подпирая стенку. Целитель кивнул приятелю. Ждан тихо подошёл и вопросительно посмотрел на Ясона.
– Думаю, тебе будет сподручнее открыть этот ларчик, – поделился тот своими выводами с капитаном. – Мне кажется, что-то не позволяет ей говорить о внутренних переживаниях с кем-то другим, кроме тебя. Твоя фигура вызывает в ней расслабляющий отклик.
Ждан понимающе кивнул, и целитель передал с рук на руки притихшую и даже словно бы задремавшую Сати. Та встрепенулась, но поймала спокойный, уверенный и участливый взгляд капитана, и снова замерла, медленно и заторможено моргая. Ясон незаметно отошёл в сторону и скрылся за дверью корабельного лазарета, оставляя явного пациента наедине, так сказать, с другим специалистом. В паре давние друзья умели работать преотлично.
– Расскажи мне о том, что тебя тревожит, – медленно и тихо попросил Ждан.
Его вкрадчивый голос мягкой волной прокатился по телу притихшего техника. Сати доверчиво посмотрела на капитана. Ждан увлёк девушку за собой в ближайшую каюту. Это была комната Таяны, но связист была сейчас на камбузе. Мужчина незаметно послал на её коммуникатор короткий сигнал пока не возвращаться к себе. Тая почти тут же прислала подтверждение, не задавая лишних вопросов. Она знала, что Ждан сам потом расскажет то, что посчитает нужным. А навязчивость среди землян эпохи Конгломерата считалась дурным тоном, нарушением личных границ.
В каюте, за закрытой дверью, в стороне от остального экипажа Сати немного ожила. Она по-прежнему была подавлена и уже не могла это скрыть за маской робкой, милой, стеснительной девочки. Девочка осталась, но уже растерянная и немного даже напуганная. В свои тридцать она выглядела на двадцать с небольшим. Но сейчас, пожалуй, даже внешним видом выражала свой эмоциональный возраст, который составлял шестнадцать-семнадцать лет – уже не совсем юный подросток, но ещё и далеко не до конца повзрослевшая девушка.
Впрочем, это было нормально. Физический и эмоциональный возраст вовсе не всегда совпадает даже сейчас, во времена Звёздного конгломерата. А раньше, как Ждан знал из уроков истории, большинство пятидесятилетних людей не дозревало в эмоциональном плане и до десятилетнего возраста. Сати, со своими шестнадцатью-семнадцатью была бы там в числе продвинутых личностей.
Капитан не торопил техника, делясь с ней ощущением безусловного покоя, тепла и принятия. Спешить никому из них было некуда. Если вдруг будет нужно, он готов сидеть рядом и час, и даже два. Но он также знал и то, что столько времени не понадобиться.
А Сати постепенно собиралась с мыслями, робко начиная поглядывать в сторону внутреннего узла, который так и не уничтожился при рассоздании. Такое тоже бывает, если что-то не можешь отпустить с первого раза. Но процесс запущен, а потому этот узел, как яркий и раздражающе мигающий поплавок, болтается на поверхности сознания. И Ясон был совершенно прав, она доверяла всем в экипаже, любила их, как вторую семью, но от этого лишь ещё сильнее замыкалась, чувствуя резкие вспышки этого не уничтоженного поплавка со страхом и виной перед своей командой. Однако капитан занимал в общей картине особое положение, потому что он постоянно нёс ответственность за их экипаж и корабль, и всё, что с этим связано. Так что Сати отстранилась от Ждана, собрала в себе разбегающуюся решимость и рассказала про то, как оно было на самом деле с двигателями «Астры». Описала всё, не щадя себя.
– Ты молодец, – с гордостью глядя на девушку, сказал в итоге Ждан. – Я горжусь тем, что в моём экипаже есть такой храбрый и решительный техник. И не важно, что было бы, если бы… Важно только то, что есть. А есть два благополучно вернувшихся на базу экипажа с двумя сохранёнными кораблями. И это благодаря твоим знаниям, смелости и решимости. И рисковать ты никем не рисковала. Потому что я – капитан, если ты не забыла. Моя стихия – это процесс. А это значит, что я бы почувствовал опасность, если бы она стала реальной. Так что не бери на себя лишнего. Ты молодец! И ты не одна. Мы все рядом.
На глаза расчувствовавшейся девушки навернулись слёзы, и она прижалась к капитану, почти повисая на его шее. Тот по-отечески бережно обнял Сати, помогая ей обрести окончательное внутреннее равновесие и принять саму себя в сложившейся ситуации.
Вскоре они покинули столь бесцеремонно занятую чужую каюту. Оживившаяся Сати ушла к себе. Ждан отправился на камбуз.
Глава 5
Тем временем остальные члены экипажа разбрелись по каютам. Большинство легло спать. Но некоторых наиболее деятельных натур мучила бессонница. Пилот усиленно размышляла, чем бы себя занять в ближайшей перспективе.
– Вы как хотите, но я больше не могу и не желаю тухнуть внутри нашего, безусловно, прекрасного, но снова стоящего на приколе корабля, – заявила Оксана после того, как все вновь собрались в кают-компании, совмещённой на «Тумане» с залом управления. – Я беру скафандр и иду гулять по поверхности. Быть на Меркурии в чудеснейший бархатный сезон и не прогуляться по его песочку – это позор!
– Бархатный сезон? – недоумённо уставился на неё Гай.
Он, в принципе, ничего не имел против прогулок по другим планетам, пусть и в скафандрах. Ему это даже нравилось. Особенно прозрачное небо малых планет и спутников, усеянное звёздами, которые можно было рассматривать своими глазами, а не в качестве проекции обзорных экранов во время полёта. Вот только про бархатный сезон в таких местах он слышал впервые. Но пилот, видя его интерес и непонимание, с готовностью принялась просвещать друга:
– Мы сейчас находимся здесь в такое время и в таком месте, что Солнце висит низко. Оно слабо освещает поверхность, прогревая её и тонкую здешнюю атмосферу до вполне комфортных плюс десяти-тридцати градусов. Это очень и очень редкие моменты. Конечно, без скафандра всё равно выходить нельзя, – она усмехнулась. – Но можно обойтись тонким облегчённым.
Миловидное лицо самой маленькой, по росту, представительницы экипажа лучилось таким энтузиазмом, что невольно притягивало к себе все взгляды. Глаза рыжей блестели воодушевлением, а щёки алели румянцем. Вся её девчоночья фигура выражала такой запал энергии, что никто не устоял перед столь экзотической рекламой меркурианских просторов.
– Что ж, тогда пошли! – первым поднялся со стула навигатор.
И, спустя двадцать минут, к внешнему шлюзу базы команда «Тумана» подходила уже в полном составе. Всем было интересно. Красочные описания бархатного сезона в этом удивительном и всё ещё малоизученном и наверняка по-своему гостеприимном уголке родной звёздной системы, захватили воображение экипажа. Впереди своего отряда «курортников», как в шутку предложил назваться Ясон, шагала уверенная и бодрая Оксана. За ней следовал капитан. А замыкал нестройную шеренгу корабельный целитель, демонстративно помахивая в одной руке баночкой крема от солнца, а в другой руке – шприц-тюбиком с просроченным препаратом, используемым для снятия первых симптомов лучевой болезни и выведения радиотоксинов из организма. Впрочем, с любопытством оглядывавшийся по сторонам Артур полностью подтвердил слова пилота, добавив, что настроит всем защитные поля лёгких скафандров с полной гарантией безопасности.
– Получим столько же, сколько и на Земле, – широко улыбаясь, заверил здоровяк, подходя перед выходом к каждому и проверяя настройки.
Ясон не усомнился в его словах, но баночку с кремом и шприц-тюбик убирать не стал, пояснив:
– Мало ли что. Вдруг кто-то всё-таки решит сбросить скафандр и позагорать. А у меня всё наготове! Как говорится, и на первое, – тут он махнул кремом. – И на второе, – последовал взмах шприц-тюбиком, который вызывающе-ярко блеснул жёлто-алыми голограммами радиационных маркировок. – Я, кстати, и о полотенце не забыл, чтобы на песочек постелить.
Он опустил глаза вниз и покрутил бёдрами не хуже танцовщицы, обращая внимание на кокетливо повязанную вокруг них старую простыню. Тут уже не выдержал даже стойко державшийся капитан. Он сложился пополам от хохота и сполз по стенке, держась за живот.
Судовой медик любил под настроение пошутить. Да и характер его был на редкость ехидным. Но он обычно не переходил болезненную грань, за которой шутка или подначка могла ранить. В этом опытный целитель знал меру, используя особенности своего личностного склада не хуже хирургического скальпеля, отсекающего лишнее и помогающего сшить живое. Вот и сейчас Ясон своим комичным видом поднимал настроение приунывшего экипажа, чтобы те окунулись в ощущения нового места, а не тащили за спиной груз переживаний. Его чуткое расширенное восприятие ловило настрой команды. А по незримым, но вполне явственным нитям, связывавшим их группу воедино, целитель посылал мягкие тёплые волны. Это успокаивало и расслабляло, помогая радоваться новым впечатлениям и наслаждаться жизнью.
Именно поэтому хорошие целители ценились в эпоху Звёздного конгломерата не меньше магов процесса. Именно поэтому целители стали неотъемлемой частью любого коллектива, начав играть куда большую роль, чем их древние коллеги от медицины. Именно поэтому связку процессник-целитель подбирали и хранили пуще связки пилот-навигатор. Целители часто становились даже заместителями командиров. Но в экипаже «Тумана» эту должность занимала Таяна. Капитан доверял связисту чуточку сильнее, чем старому другу. К тому же, Ясон испытывал к мелкой административной текучке ещё большее отвращение, чем Ждан.
Повеселевшая команда «Тумана» бодрой и слегка припрыгивающей, из-за низкой гравитации, походкой выходила на поверхность ближайшей к Солнцу планеты. А Меркурий, в свою очередь, встречал их, как и обещала Оксана, всеми своими курортными тридцатью градусами тепла. Под ногами раскинулась почти плоская равнина, покрытая плотным тёмно-коричневым крупным песком. Он казался тяжёлым и словно бы мокрым. Курортную картину немножко портило непривычно белое, низкое и холодноватое на вид Солнце, полускрытое близким горизонтом. Его лучи словно бы рассеивались какой-то дымкой, создавая на поверхности планеты сумерки с необычными, но очень завораживающими контрастными тенями. Равнина простиралась от горизонта до горизонта. Кругом был целый океан расплавленного тёмного золота. Переливы насыщенного янтарного, коричного, тёмно-рыжего и медового всех оттенков. И всё это песчаное море под ногами словно бы слабо светилось изнутри. В сочетании с чернильно-чёрным небом это выглядело потрясающе.
– Красиво, – протянула Сати, любуясь окрестностями.
– И Вид совсем не такой отстранённо-холодный, как на Луне, – присоединилась к ней Таяна.
– Да, песок здесь совсем живой, – кивнула Сати. – Мне вот кажется, словно его обильно полили водой.
Она присела на корточки и зачерпнула тёмный тяжёлый песок, состоявший из крупных гранул. Они нехотя рассыпались в ладонях, превращаясь в однородную, даже немного липкую массу. Вокруг девушки взвихрился прозрачный полог тонкой меркурианской атмосферы. Лёгкая дымка, до того стелившаяся у самой поверхности, поднялась на пару метров и уплотнилась. А вокруг девичьей фигуры вообще потекли струйки молочного тумана. Сати уставилась на происходящее широко-распахнутыми глазами, в которых светилось удивление и восхищение.
– Это всё совсем как живое, – тихо пробормотала она, провожая взглядом очередной молочный ручеёк, закручивавшийся вокруг её руки и поднимавшийся выше, словно обнимая юного техника.
– Любая планета живая, – мягко сказала Таяна, тоже любовавшаяся волшебной картиной. – Вам ведь должны были об этом рассказывать. Мир чувствует тебя, твоё живое присутствие, твой открытый и дружелюбный настрой, твоё стремление увидеть что-то новое, что-то интересное, и откликается на этот запрос. Предназначение Меркурия весьма строгое, не для того, чтобы здесь разводить сады. Но он любопытен, и ему интересно трогать, играть с человечками, которые порой сюда прилетают. И он не в силах удержать в такие моменты основу зародышей жизни внутри себя, – она коснулась пальцем туманной струйки. – Это ведь самая настоящая вода. Она порождается вовсе не таким уж и мёртвым песком. Это происходит под воздействием твоей жизненной энергии. Окажись здесь маг жизни и не сдерживай он своё присутствие, тут мог бы даже пойти дождь.
– А почему же тогда его не колонизируют? – удивлённо спросила Сати. – Ну, если он, как ты говоришь, откликается на наше присутствие, и может ещё больше измениться, то почему бы это не сделать?
Большие и выразительные глаза техника непонимающе смотрели на старшую подругу.
– Потому что для Солнечной системы Меркурий должен оставаться вот таким, – Тая развела руками, указывая на окружавший их пустынный пейзаж. – Если пробудить здесь жизнь, то потребуется изменить предназначение Меркурия. А это потянет за собой переделку всех связей в Солнечной. Элграны на такое своего разрешения не давали. А без них подобное сделать не получится.
– Жаль, – грустно вздохнула Сати.
Она вновь окунулась в любование окружающей волшебной картиной. А через минуту техник задумчиво добавила:
– Хотя, может оно и к лучшему. Ведь тогда никто бы не смог больше увидеть всего вот этого.
Девушка кивком указала вдаль. Связист согласно кивнула.
– А ещё я теперь немножко жалею, что почти не ходила с вами по другим планетам и спутникам, когда вы туда выходили в скафандрах, – пробормотала Сати.
– Это легко наверстать, – улыбнулась Таяна. – Да и Оксана права, здесь и сейчас просто шикарные условия. Можно обойтись одним лишь лёгким скафандром. Его тяжёлый аналог куда больше сковывает ощущения и движения.
Вскоре рядом с ними присел на корточки Гай. Он погрузил в тяжёлый песок свои пальцы, поднимая комья, высыпая их и вновь зарываясь в глубину. По сторонам от навигатора тоже поднялась уплотнившаяся атмосфера, наполненная молочными ручейками. Только вокруг молодого человека они рисовали широкие спирали, похожие на галактики, а у Сати эти ручейки напоминали вытянутые веретёна.
Таяна тоже купалась в сгустившейся меркурианской атмосфере. Её глаза закрылись, а расширенное сознание настроилось на контакт с планетой. Туман вокруг превратился в подсвеченные изнутри волны, мягко изливавшиеся сверху и омывавшие стройную фигуру связиста. На губах девушки блуждала блаженная улыбка. Она обменивалась ощущениями с целым Миром, поддерживая простенький диалог.
Это не был разговор в привычном понимании, потому что слова не использовались. Это больше напоминало слияние двух полей. В каждом из них то и дело рождалось очередное чувство. Оно принималось вторым полем, и в ответ рождалось встречное чувство. Адепты школы связи могли вести целые сложные диалоги с Мирами. Но такой цели Таяна сейчас не ставила. Так что её общение с Меркурием по настрою больше походило на игривое перебрасывание друг другу мячика, а не на обстоятельную беседу.
– Как бы я хотел потрогать этот песок напрямую, – мечтательно протянул Гай, не прекращавший своей игры с песком. – Почувствовать его кожей. Растереть в пальцах.
На его плечо легла маленькая, но крепкая ладонь Таяны. Девушка присела рядом.
– Так почувствуй его. Коснись напрямую, – мягко сказала она, беря руку юноши и прижимая ладонь к песку. – Это тот же скан через расширение. Только в нём ты запрашиваешь ощущение песка под ладонью, прямой контакт с поверхностью.
Гай окунулся глубже в транс, рождавшийся в искре внутреннего огня мага. Собственный Свет откликнулся на его позволение, расширяясь до бесконечности и сливаясь со всей окружающей Вселенной. В этом состоянии, действительно, можно было сканировать что угодно. Но навигатор, как и все молодые маги, ещё слишком сильно привязывался к своей специализации, забывая, что в основе любой школы лежат одни и те же практики.
И тут что-то изменилось в ощущениях Гая. Вместо привычной плёнки лёгкого скафандра, почти целиком блокировавшей осязание, его ладонь ощутила зернистый песок. Пальцы сжались, погружаясь в него и захватывая горсть.
Таяна убрала свою ладонь, позволяя парню дальше всё делать самому. Она лишь немножко подтолкнула его, заодно попросив планету пойти юноше навстречу. Их навигатору пришла пора повышать свой уровень.
Гай поднял руку, чувствуя просыпающийся сквозь пальцы тяжёлый песок. Он снова окунул в него ладонь, зарываясь глубже. Навигатор ощутил на коже выступающую прямо из песка влагу. Она была похожа на пар, только не горячий, а чем-то напоминающий туман. Но всё же ощущение казалось плотнее. Загадочная водяная дымка была вполне осязаемой. Её струйки стекали по коже упругими и чуть тепловатыми волнами.
В это же самое время, в десятке метров от них, остальная команда «Тумана» с не меньшим увлечением занималась своими делами.
Оксана копалась в песке с энтузиазмом кладоискателя, зарывшись в него по самую грудь. Артур некоторое время наблюдал за пилотом, пытаясь понять, как у неё так быстро получилось окопаться. Ведь тяжёлый зернистый песок легко проминался только сантиметров на тридцать. Ещё настолько же его тоже можно было раскопать. А вот дальше уже шли куда более твёрдые слои.
Загадка решалась просто. Оксана нашла небольшой ударный кратер, засыпанный слежавшимся, но относительно мягким песком. Так что туда можно было целиком зарыться даже двухметровому Артуру. А для мелкой девчонки, ниже его на две головы, это было и вовсе плёвое дело.
Найдя ответ, защитник поинтересовался целями раскопок. Оксана на миг вынырнула из своей ямы, заявила, что ищет остатки метеорита, и вновь нырнула обратно. Песок полетел с удвоенной скоростью, словно тут работала землеройка, страдающая острым приступом энтузиазма и трудоголизма. Артур улыбнулся и оставил подругу копаться дальше, а сам лёг поблизости от Ясона. Молодой человек закинул руки за голову и принялся разглядывать бархатисто-чёрное космическое небо, целиком усеянное потрясающе-яркими звёздами. В ответ на его желание даже лёгкая дымка прозрачной атмосферы расступилась вокруг инженера защиты, чтобы совсем не мешать его созерцанию.
Целитель обустроил себе местечко с размахом. Расстелив простыню, он присыпал её края песочком, чтобы уж точно никуда не унесло, водрузил на неё регалии меркурианского курортника – баночку с солнцезащитным кремом и шприц-тюбик с противорадиационным лекарством. Но на этом его обустройство не завершилось. Достав откуда-то ещё одну тряпку и складной шест, он прицепил эту самую тряпку и раздвинул телескопический механизм, превращая небольшую палку в трёхметровый штандарт, который торжественно и водрузил рядом с простынёй. Окинув содеянное удовлетворённым взглядом, Ясон кивнул сам себе, принял нарочито деловой вид и начал зорко бдеть за окрестностями и остальной командой. Бежевая тряпка на штандарте за его спиной, подозрительно напоминавшая замаскированные семейные трусы, то и дело колыхалась, словно от порыва слабого ветра.
Но долго ему прохлаждаться не дали. Капитан имел совсем другие планы на счёт приятеля. Ему быстро надоело бесцельное брожение по меркурианской пустыне. Игры с туманом были тоже далеко не в диковинку. А вот дражайший и горячо, иногда даже с пригоранием, любимый судовой медик показался Ждану отличной мишенью. Решив считать простыню и штандарт за базу условного противника, а Ясона – за часового, он подкрался к нему со спины, залепляя другу здоровенный шар из скомканного песка прямо под левую лопатку. Часовой явно оказался в силовом скафандре, потому что импровизированный снаряд не только не свалил его, но даже не заставил пошевелиться. Другая версия – часовой уснул на посту, показалась Ждану куда интереснее. Поэтому он быстро выхватил из-под ног два новых снаряда, зашёл с левого фланга и послал их почти одновременно с двух рук. На этот раз сомнений больше не оставалось – часовой в усиленном скафандре с прокаченными защитными полями. А ещё он проснулся, демонстрируя неожиданную прыть и залепляя Ждану здоровенный песчаный шар прямо в лицевой щиток. Но капитан тоже не просто так вышел на дело. Быстро стряхнув налипший песок, то есть, продемонстрировав наличие у себя скафандра не хуже, капитан широко ухмыльнулся и продолжил перестрелку, окончательно вовлекая напыщенного приятеля в детскую забаву, в которую немедленно втянулись и отряды подкрепления.
Первой сюрприз преподнесла Оксана, продемонстрировав, что недаром всё это время рыла окоп, скрывая за геологоразведочными работами обустройство огневой точки. Снайперскими выстрелами она сначала подламывала ноги обороняющегося часового, метко попадая тому под колени. Но затем решила сменить тактику и перенесла огонь прямо на базу. Посылая песчаные снаряды по навесной траектории, девушка принялась засыпать простыню с курортными атрибутами.
Но база условного противника тоже не осталась в долгу. Изображавший склад, Артур быстрым и ловким перекатом накрыл базу собственным телом, то есть мощным силовым щитом. Теперь снаряды падали на него, бессильно осыпаясь по сторонам. Могучего тела инженера защиты вполне хватало, чтобы накрыть объект собой. Изредка у него даже получалось отстреливаться, закидывая Оксанин окоп.
На месте эпической битвы меркурианская атмосфера взметнулась аж на пять метров вверх, накрывая изрядную площадь мутноватым туманом. Внутри уже начали ощущаться самые настоящие порывы ветра, сопровождавшие каждую особо активную атаку или контратаку. И неизвестно, чем бы завершилась первая меркурианская, но вмешательство третьей стороны оказалось решающим.
