А. Вора
Пробуждение
Айна пробежалась глазами по портретам балансиров и остановилась на портрете женщины с огненно-рыжими волосами и взглядом, который будто прожигал насквозь. В объявлении говорилось, что ее зовут Зенира и она лидер балансиров.
– Ты закончишь, как они, таким же разбойником, если не будешь осторожна. – В комнату вошел высокий мужчина.
Аранель подпрыгнул при виде своего командира, даже Айна была поражена. Он отворил дверь с помощью ченнелинга, и никто из них этого не заметил.
– Это уже четвертый арест с момента твоего появления здесь, Айна, – нахмурился Самарель. – Пытаешься установить рекорд?
– Сэм… то есть командир, – задыхаясь, сказал Аранель, прежде чем Айна успела вставить хоть слово. – Это она ранила принцессу! Я обнаружил у нее смертоносное оружие.
Услышав эти слова, Айна фыркнула, и Аранель продолжил:
– И ее действия причинили тяжкий вред. Как вам, возможно, известно, у ее высочества… сломана лодыжка.
Айна поборола желание закатить глаза. Только майани могли так мрачно говорить о сломанной лодыжке. Эти неженки не проливали кровь, они никогда не знали настоящей боли. Сотни лет Торанический Закон обеспечивал Кирносу и другим королевствам Майаны состояние вечного мира.
Аранель порылся в плаще и протянул Самарелю рогатку Айны.
– Это мое смертоносное оружие, – уточнила девушка. – Я подумала, что лук – это слишком, поэтому выбрала полегче.
– У тебя есть еще и лук? – удивленно спросил Аранель, а затем повернулся к командиру. – У нее есть лук. Нелицензионный лук! И она призналась, что напала на ее высочество!
Самарель долго молчал, а затем щелчком пальцев призвал из угла комнаты стул и сел, оказавшись на одном уровне с Айной.
– Зачем ты это сделала? – спросил он.
– Тебе следует лучше тренировать свою охрану. – Айна бросила взгляд на инкрустированные в командирский нагрудник изумруды. – Аранель нашел меня уже после того, как я обошла стражу и сорвала вознесение принцессы при помощи обычной рогатки. В настоящей битве они не продержались бы и секунды, особенно в таких бесполезных доспехах. – Она жестом указала на декоративные прорези в металле. – Солдаты Мэлина разорвали бы их на куски. Черт, даже моя мать уничтожила бы их в бою.
При мысли о том, что ее мать будет сражаться, сердце Айны екнуло. Все ли с ней в порядке? Цела ли она? Хоть ее мать и была могущественным ченнелером, Мэлин просто кишел врагами.
– Моя стража никогда не столкнется с солдатами Мэлина, – заверил ее Самарель, – пока Торанический Закон защищает нас от такого зла. Айна, ты можешь прекратить сражаться. Теперь ты в безопасности. (Девушка закатила глаза). Я знаю, что ты не хотела сильно ранить нашу принцессу, иначе она бы не отделалась сломанной лодыжкой, которую, хочу заметить, ей удалось быстро залечить. Ты же должна была знать о том, что она исцелится сама. Так чего ты хотела добиться?
Айна подцепила ногтем крупинку грязи и подбросила ее к потолку.
– Айна, – сказал Аранель, в его тоне слышалось нетерпение. – Ты могла бы проявлять больше уважения, когда с тобой говорит командир.
– Оставь ее, Аранель, – вздохнул Самарель, но гвардеец продолжил:
– Несмотря на твои выходки, командир был снисходителен к тебе из-за твоего прошлого…
– Моего прошлого? – Глаза Айны вспыхнули. – Ты имеешь в виду, что я родилась в Мэлине? Потому что Торанический Закон обрек меня на жизнь в страданиях еще до того, как я начала ходить?
У Айны сжалось сердце, когда в памяти промелькнули воспоминания о том дне, когда она рыдала, сидя перед серебряной тораной и колотя по ней кулаками.
«Пусти меня! – кричала она. – Я не сделала ничего плохого! Пожалуйста! Пусти меня!»
Однако торана не дала ей пройти. Она действовала на основе Торанического Закона – абсолютной и древней силы природы, которая управляла вселенной на протяжении многих веков, разделяя существ на царства в зависимости от скорости и направления вращения их душ.
Торанический Закон поддерживал процветание и мир Майаны. Благодаря этому закону верхние, такие как Аранель, могли наслаждаться комфортом, не зная ни голода, ни болезней, ни угрозы вражеского клинка. Подобные страдания были уделом нижних – грешных существ, таких как Айна и ее мать.
Айна не помнила, чтобы когда-либо совершала какие-то грехи. Однако Торанический Закон обрек ее на вечные страдания еще в день появления на свет.
– Независимо от того, где ты родилась, теперь ты одна из верхних, – сказал Аранель. – Ты вознеслась вопреки всему, но твои мелкие преступления будут бременем твоей души. Ты не боишься упасть обратно?
– Я бы предпочла войти, а не упасть, но эта идиотская торана не дает мне этого сделать.
С того момента, когда Айна нашла проход, она все время пыталась вернуться в Мэлин и воссоединиться с матерью. В поисках пути домой она бродила по всей Майане: от плавучих джунглей Нишарана до заснеженных долин, опоясывавших Самарас, островов Тахамура и, наконец, Кирноса.
– Как будто они все заблокированы, – добавила Айна. – Почему они не работают как надо?
Аранель уставился на нее так, словно у девушки выросла еще одна голова.
– Правильнее было бы спросить, почему, во имя Шерки, ты решила спуститься добровольно? Торанический Закон подарил тебе лучшую жизнь. Ты должна быть благодарна, а не игнорировать эту возможность!
Айна открыла рот, чтобы возразить, но Самарель поднял руку.
– Хватит, Аранель. Не тебе судить поступки Айны. – Чуть смягчившись, он повернулся к ней. – Будь осторожна. Мне будет жаль, если ты закончишь, как они.
Он указал на объявления о розыске на стене. Айна снова почувствовала на себе испепеляющий взгляд Зениры.
«Что же она такого сделала, чтобы оказаться в розыске?»
– То, что ты не хотела навредить принцессе, может смягчить твою вину… – продолжал Самарель.
Но Айна не обращала на него никакого внимания, предпочитая выскребать грязь из-под ногтей.
– Тебе бы проповедовать в храме… – добавила она. – Даже главный священник не так страстен, как ты.
Самарель нахмурился:
– Торанический Закон, возможно, и оправдал тебя, Айна. Но по законам этого королевства, боюсь, тебя ждет наказание.
– Сколько ночей? – спросила Айна.
– Десять.
От жалостливого выражения лица Самареля Айне захотелось что-нибудь разбить. Например, нос Аранелю, который с каким-то самодовольством наблюдал за их диалогом.
Айна сдержалась и вышла из кордегардии вслед за гвардейцами. Она не понимала, почему королевские стражники каждый раз приводят ее сюда, словно собираются запереть там или наказать. В Мэлине за попытку навредить королю Калдраву тебя как минимум ждала порка или пытка. Но майани не любили подобные наказания. Поскольку Айна несовершеннолетняя, ведь ей всего пятнадцать, худшее, что мог сделать Самарель, – это отправить ее в храм для молитвы и покаяния.
Айна не возражала против того, чтобы ее сослали в храм. Матрасы там были мягче, чем у нее, а Аро – главный священник храма – угощал сладостями. Она чувствовала смесь презрения и благодарности, следуя за двумя гвардейцами по полю, поросшему травой до пояса.
– Я буду молиться за тебя, Айна, – сказал Самарель.
– Я тоже, – добавил Аранель. – Я буду молиться Шерке о силе и чистоте твоей души.
– Как благородно с вашей стороны, – ответила Айна, остановившись у пруда, усеянного крошечными лотосами.
Она заглянула в его спокойные воды и откинула назад темные волосы, чтобы обнажить кейзу. Бирюзовый вихрь ярко выделялся на фоне ее смуглой кожи.
Яркость кейзы, которая являлась окном в человеческую душу, напрямую зависела от скорости и направления вращения души. Хотя кейза Айны не была такой яркой, как у большинства майани, которых она встречала, она светилась ярче, чем когда-либо светилась кейза ее матери. Она светилась слишком ярко, чтобы Айна была изгнана из королевства, несмотря на ее прежние поступки.
Пока они шли, девушка бросила взгляд на Аранеля. Кейза стражника сияла так же, как и один из нелепых изумрудов на его шлеме.
– Надеюсь, это время пойдет тебе на пользу, – сказал Самарель.
Айна снова вспомнила о своем предстоящем заключении. Впереди возвышался храм Кирноса – огромное сооружение из камня медового цвета. Украшенный драгоценностями купол, возвышавшийся над его стенами, напомнил Айне большой сверкающий лук.
– Пусть твоя душа вращается прямо и стремительно, – добавил Аранель, когда Айна распахнула двери храма и, даже не оглянувшись, вошла внутрь.
Глава 2
Совет Хранителей
– Будь добрее к Айне, – сказал Самарель, сняв шлем и сунув его под мышку. Его хитроны, приминая высокую траву, прокладывали путь через пастбище.
– Я был добр, – ответил Аранель, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. – Но она – преступница, Сэм, и ее совершенно не мучают угрызения совести. На прошлой неделе я застал ее за тем, что она бросала конский навоз через торану в Парамос. Знаешь, что она мне сказала, когда я сделал ей замечание?
Губы Самареля дрогнули.
– Что?
– Что Торанический Закон – фикция, позволяющая кускам дерьма возноситься.
– Как неуместно, – проговорил Самарель, хотя, казалось, он едва сдерживал смех.
Аранель бросил взгляд на брата, который лишь пожал плечами:
– Ради Шерки, расслабься, Ран. Айна нас не слышит, а Торанический Закон не будет придираться к паре смешков в твою сторону.
– Эта девушка очень опасна, – буркнул Аранель. – Она дурно влияет на всех окружающих.
– Возможно, но ты не знаешь всей ее истории… – Самарель остановился и одарил Аранеля застенчивой улыбкой. – Прости, Ран. Это наш последний день вместе, и я не должен тратить его на нотации.
– Полагаю, ты ничего не можешь с этим поделать. – Это прозвучало глупее, чем предполагал Аранель, но Самарель лишь рассмеялся.
– Хранители ждут меня только через пару часов. – Самарель указал на рощу позади себя, лабиринт из золотистых листьев и извилистых ветвей. – Не желаешь ли провести спарринг?
Аранель с тоской посмотрел на верхушки деревьев. Прошло много лун с тех пор, как они с Самарелем в последний раз участвовали в поединке, и не было ничего более захватывающего, чем испытать себя в бою с лучшим ченнелером королевства.
Более захватывающего и унизительного…
– Лучше не надо, – отказался Аранель и подумал: «Не хочу, чтобы последним воспоминанием о тебе было то, как ты снова меня размазал». – Просто немного устал после погони за Айной.
Самарель нахмурился и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал.
Братья молча пошли по лесу, перепрыгивая с одной верхушки дерева на другую. Вглядываясь в окружающие очертания, Аранель видел призрачные образы из детства: два маленьких мальчика, два брата, залитые смехом и солнечным светом, и старший сияет намного ярче младшего.
– Ну же, Ран, – сказал Самарель, расплываясь в улыбке, пока ветви проскальзывали под их ногами. – Ты можешь лучше! Не старайся так сильно, просто плыви по течению своих хитронов! Смотри, это же просто!
Самарелю, мастеру хитроники и командиру королевской гвардии, все всегда давалось легко. Аранель взглянул на брата. Лучи заходящего солнца падали на знакомые черты лица, озаряя его светом, отчего Самарель выглядел высшим существом.
«Возможно, так и есть, – подумал Аранель, смотря на лоб брата. – Он никогда не принадлежал этому царству».
Аранель был на пять лет младше Самареля и во всем походил на него, за исключением кейзы. Если кейза Аранеля сверкала, как изумруд, то кейза его брата сияла, словно звезда. Это был свет Парамоса или того, кто должен был вознестись еще много лет назад. Однако Самарель предпочел остаться с братом в Майане, чтобы стать для него достойным примером.
И все же Самарель не просто сиял. Он пылал, как и его кейза, затмевая все вокруг. В том числе и на Аранеля, чей каждый подвиг и каждое достижение будут лишь блеклым подражанием его брату.
«Будь он проклят Мэлином за свое совершенство!»
Мгновение спустя Аранель затолкал эту мысль в глубины своего сознания.
«Только чистые мысли, – говорил он себе. Он повторял слова, которые мать пела ему каждый вечер перед сном. – Только чистая душа имеет чистые мысли и чистые намерения». Ведь хитроны были частицами сознания, создаваемыми каждой новой мыслью, эмоцией, намерением и действием. Аранель не мог позволить себе подобную мелкую ревность.
Он закрыл глаза и круговым движением провел большим пальцем по ладони. Сначала медленно, потом быстрее, как бы противодействуя замедляющемуся вращению души.
– Ты напряжен. – Голос Самареля вывел брата из раздумий. Они были уже на полпути к утесу, который вел в дворцовые сады. – Я сказал что-то не то или сделал что-то не так?
«Ты никогда не делаешь что-то не так! – хотел крикнуть Аранель – В этом и проблема!» Однако вместо этого он провел большим пальцем по своей ладони с удвоенной скоростью.
– Я в порядке, Сэм. Просто… жаль, что ты уезжаешь.
Вероятно, это была первая чистая правда, которую Аранель сказал своему брату за последние луны. Потому что, как бы ни было больно находиться в постоянной тени Самареля, мысль о том, что он останется в Майане без него, ранила еще сильнее.
– Как и мне, – сказал Самарель, но из-за шума фонтанов Аранель с трудом мог расслышать его слова.
Они вошли в дворцовые сады, наполненные ароматом жимолости и роз. Вдали блестела торана Парамоса с ее манящими золотыми колоннами, изгибающимися в арке.
Королевская стража хотела устроить Самарелю церемонию вознесения, но брат отказался, предпочтя оставить это дело в тайне. Торана становилась все ближе и ближе, и каждый шаг Аранеля ощущался все тяжелее, словно хитроны пригибали его к земле.
– Я принес тебе кое-что с рынка, – сказал Самарель. – Что-то вроде прощального подарка. На память обо мне.
Аранель непонимающе посмотрел на него. Как будто ему нужно было что-то в память о брате. Как будто каждого уголка их дома, каждого дерева в лесу и каждой выложенной камнем тропинки недостаточно.
– Вот. – Самарель с улыбкой протянул ему ракушку. – Можешь добавить ее в свою коллекцию.
– Не думал, что ты о ней знаешь. – Аранель взял раковину и провел большим пальцем по ее краям. У него была огромная коллекция раковин улиток и причудливых листьев.
– Если уж на то пошло, – мягко сказал Самарель, – я не думаю, что тебе это нужно, Ран. Ни одна из них. Ты хороший человек, что бы кто ни говорил.
Подбородок Аранеля задрожал. Ему хотелось броситься в объятия брата, как тогда, когда они были младше, позволить Самарелю подхватить и закружить его. Вместо этого он сжал раковину, и ее крошечные шипы вонзились в его ладонь.
Самарель сделал шаг к торане. Богато украшенные колонны обрамляли его высокую фигуру, выделявшуюся на фоне яркого света Парамоса.
– Ну что ж, – сказал он. – Я должен идти. Но я вернусь, обещаю. Я буду навещать тебя раз в луну. Или чаще, если смогу.
Аранель кивнул, не желая встречаться с братом взглядом. Его родители обещали то же самое пять лет назад, а дедушка с бабушкой – около десяти. Тарали поклялась в этом четыре луны назад. С тех пор Аранель не видел никого, кроме матери, да и та приходила все реже и реже.
Как бы ни прекрасна была Майана, говорят, что красота Парамоса – за пределами всякого воображения. Зачем кому-то возвращаться? Зачем это его брату?
Аранель провел рукой по торане и прошелся взглядом по стихотворению, выгравированному на сверкающем металле:
Блаженный Парамос, вершина совершенства, идиллический, торжественно красивый.
Для душ стремительных, подобных крыльям колибри, что вращаются вперед.
Это был стих из Песни Спасения – одного из священных писаний, которое Аранель выучил наизусть еще в детстве, наряду с Хором Творения и Арией Вознесения. Аранель строил свою жизнь на их учениях. Обучался целительству с помощью хитронов, чтобы помогать людям. Он записался в королевскую гвардию, чтобы защищать королевство от… в общем, не то чтобы от чего-то надо было его защищать, если не считать эту хулиганку Айну, глупости которой ему приходилось терпеть. Да он даже жертвовал четверть своих сбережений храму каждую луну!
Но семнадцати лет доброй воли оказалось недостаточно. Рука Аранеля скользнула по золотой колонне с плавным орнаментом в виде вихрей и наткнулась на что-то более твердое и неподатливое.
Невидимая стена отделяла его от Парамоса.
– Скоро я вознесусь, – объявил Аранель. – Клянусь Шеркой!
– Не стоит клясться, – отозвался Самарель. Он наклонил голову, и волосы скрыли его лицо. – Хотя я иногда думаю, не станешь ли ты тут счастливее, если я уйду. Может, то, что сдерживает тебя, – это я…
– Не говори глупостей, – прошептал Аранель. По правде говоря, он и сам часто задавался подобным вопросом. – Ты тут ни при чем. Просто я… я не… – Его горло сжалось, и он еле-еле выдавливал из себя слова. – Я недостаточно хорош.
Когда Самарель посмотрел на брата, его глаза сияли ярче обычного.
– Ты всегда был достаточно хорош. – Он провел пальцем по кейзе Аранеля, а затем заключил брата в объятия.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, – пробормотал Аранель, утыкаясь в волосы Самареля, и позволил себе на миг крепко вцепиться в тунику брата. – Я никогда этого не хотел.
– Я знаю. – Самарель погладил его по голове. – Береги себя, Ран. – И тут он сделал шаг через золотую торану.
Аранель провожал его опустошенным взглядом, а потом отвел глаза от арки. Он прошел через сад и остановился на его краю.
Дворец Кирноса и его сады возвышались на холме, поросшем золотистым мхом, который поднимался из самого сердца королевства. Распустившиеся чуть ниже лепестки Кирноса сияли цветом фуксии под лучами заходящего солнца. Оправдывая свое название, королевство Лотоса было заключено в объятия двенадцати огромных лепестков, каждый из которых казался мягче бархата и прочнее стали.
На внутреннем лепестке, возвышавшемся над остальными, располагались разросшиеся каменные джунгли: рынок и прилегающие к нему резиденции, а также многочисленные библиотеки, закусочные и залы для отдыха.
Но именно самый крайний лепесток вызывал у Аранеля самые приятные воспоминания. Когда он окинул взглядом пшеничные поля и озера, раскинувшиеся среди пологих склонов, то заметил извилистый ручей, где Самарель впервые научил его управлять хитронами, терпеливо наблюдая, как Аранель барахтается в воде. Затем юноша посмотрел на холм у мангового сада, где они устраивали пикники и играли в карты со своей кузиной Тарали. А вот и чайная лавка, куда они заходили по вечерам, когда караульная служба заканчивалась рано, и пили прохладный ячменный чай, пока солнце окрашивало небо в алый цвет.
Взгляд Аранеля остановился на желтых соломенных хижинах, усеявших поля, словно пыльца. Семнадцать лет они с братом жили в одной из этих хижин, сначала с родителями, а потом вдвоем.
Теперь Аранель остался один, компанию ему составляла лишь его коллекция ракушек и засушенных листьев.
* * *
Прислонившись к стене, Аранель подавил зевок, слушая, как члены Совета Хранителей обсуждают государственные дела: бегство наследной принцессы Хималии из Кирноса после ее неудачного вознесения, соглашение о свободной торговле с королевством Тахамур и место проведения ежегодного чемпионата по клаудсерфингу[1].
Не прошло и дня с момента вознесения брата, а некоторые из его обязанностей уже переложили на Аранеля. Еще неделю назад он с радостью занял бы место Самареля, даже в качестве простого охранника и наблюдателя. Присутствие на Советах казалось ему престижным. Они созывались Консерваторами – советом старейшин Парамоса, которые следили за работой вселенной и трижды в год спускались на Майану, чтобы дать наставления местным правителям.
Но уже через четыре часа после начала встречи Аранель задумался, почему ему так не терпелось присоединиться к ним. Он пришел к выводу, что хотел лишь того, что уже было у Самареля, – это можно было сказать и о большинстве вещей, к которым стремился Аранель. Командир королевской гвардии, чемпион по клаудсерфингу, элитный целитель – что же действительно хотел для себя Аранель?
Взгляд юноши метался по залу, иногда останавливаясь на лицах присутствующих. Спикером была представительница Тахамура – длинноволосая женщина, облаченная в богато расшитые малиновые одежды. На лбу у нее красовался золотой обруч, украшенный драгоценными камнями, в тон увесистому чокеру на шее.
«Тахамури, – заметил Аранель, – любят свое золото больше, чем кирноси».
– …Исчез из Нишаки через несколько лун после того, как из Тахамура пропал юноша, – сказала женщина. – Известно, что они были друзьями, обоим меньше двадцати, и они искусные ченнелеры, как и трое других исчезнувших. Учитывая время и их личности, я подозреваю причастность балансиров.
Аранель вздрогнул при упоминании балансиров – это означало, что они перешли к последней теме на сегодня. Повстанцы пользовались дурной славой в царстве, портрет их лидера, Зениры, был расклеен на каждой кордегардии Кирноса. В объявлениях о розыске их преступления перечислялись очень расплывчато, например: неуважение к Тораническому Закону и распространение ереси.
Аранель попытался вспомнить, не рассказывал ли ему брат что-нибудь о балансирах. В памяти всплыло лишь то, что мятежники спустились в Мэлин добровольно, не заботясь о своих душах. Аранель дрогнул.
«Во имя Шерки, зачем они этим занимаются?»
В Песне Спасения нижнее царство описывалось как «кишащая развратом и болезнями выгребная яма». Пустынное поле, выжженное пламенем войны, которое населено кровожадными чудовищами, вроде нагамора. Сами мэлини, по слухам, были дьявольскими отродьями, садистами, получавшими удовольствие от страданий других.
Единственная из мэлини, с кем был знаком Аранель, – это Айна, и то она вознеслась в Майану год назад. Конечно, истинный мэлини был в разы хуже. Хотя, зная Хранителей, можно сказать, что это просто чудо, что имя Айны еще не включили в разыскной список.
– Я предлагаю Совету рассмотреть более строгие меры против балансиров, – сказал представитель Самараса, здоровенный мужчина с волосами, похожими на солому. – Иначе мы рискуем потерять наше будущее поколение из-за повстанческого культа.
– Полностью согласен, – вставая со своего места, заявил представитель Амаратира. По обычаю своего народа он носил мало одежды, а на его сверкающей коже виднелись вихревые узоры. Когда он заговорил вновь, коралловые бусины в его волосах зазвенели. – Объявить балансиров вне закона недостаточно! Их статус «вне закона» гарантирует им симпатию среди молодежи майани. Даже печатям на торанах это не под силу, поскольку, похоже, их лидер способна с легкостью их обойти.
Вслед за его словами раздался ропот. Заинтригованный, Аранель наклонился вперед.
– Простите, что прерываю вас, – сказал он, – но о каких печатях вы говорите?
– Печати Хранителей, – пояснил амаратири. – Вы должны были слышать о них, ведь они есть на каждой торане Майаны, ведущей в нижнее царство.
– Прошу прощения. – Аранель опустил голову. – Это мой первый Совет, и боюсь, моих знаний пока недостаточно.
Сэм знал бы о печатях. Сэм не стал бы задавать такой бессмысленный вопрос…
– А вы, должно быть, пришли на смену Самарелю! – Тон мужчины смягчился. – Ваш предшественник мог вдохновить кого угодно. Балансирам есть чему у него поучиться. – Аранель поерзал, а мужчина продолжил: – Я говорил о хитронических печатях. По своей природе они однополярны и были установлены Хранителями несколько лет назад в качестве меры предосторожности против мятежников. Печати не могут обойти Торанический Закон, но они могут препятствовать тому, чтобы люди добровольно спускались из Майаны в нижнее царство.
Аранель потрясенно моргнул. Хотя Торанический Закон препятствовал недостойным возноситься – горький урок, который Аранель усваивал каждый раз, когда пытался пройти в Парамос, – он не ставил никаких барьеров на обратном пути. Торана была предназначена для того, чтобы свободно спускаться в нижние царства. Именно так Хранители могли посещать Совет в Майане. Так же как и Самарель мог бы, если бы, конечно, захотел, навестить Аранеля в Кирносе.
Вот почему Айна вела себя так неподобающе. Прошлый разговор Аранеля с ней расставил все на свои места. С такими печатями на торанах она могла лишь заставить Торанический Закон изгнать ее.
Однако балансиры умели использовать торану для спуска. Зенира нашла способ обойти печати, и это заставило Совет насторожиться.
– Если эти печати больше не действуют, нам нужно принять какие-то меры! – Представитель Амаратира хлопнул себя по бедру. – Чтобы остановить эту еретичку и ее глупый культ…
Он осекся, когда встал человек с серебристыми волосами и кейзой, сияющей, будто солнце. На лице мужчины не было каких-либо опознавательных знаков – Аранель заподозрил, что он скрывает свою хитроническую силу, – однако в глубине его глаз читалась многовековая мудрость. А одеяния цвета слоновой кости выдавали в нем одного из Хранителей.
Несмотря на свой статус, Хранители оставались безмолвны на протяжении всего Совета, предоставляя майани решать все самим, давая советы только в том случае, когда к ним обращались. Это был первый раз, когда Хранитель заговорил без просьбы.
– Что вы можете предложить? – спросил Хранитель. – Спуститься в Мэлин и напрямую встретиться с балансирами?
В зале воцарилась гробовая тишина. Была причина, по которой Торанический Закон отделял верхних Майаны от нижних Мэлина, так же как и была причина, по которой каждое писание предостерегало от добровольного спуска. Майани не смогли бы противостоять такой тьме.
– Прошу простить меня, лорд Сейрем. – Мужчина из Амаратира глубоко поклонился Хранителю. – Я не это имел в виду… Конечно, печати были отличным решением…
– Выпрямись, юноша! – приказал лорд Сейрем. – Тебе нужно кланяться только богам.
– Богам, старикам и Хранителям, – сказал амаратири.
– Следи за языком, – предупредил лорд Сейрем, но от уголков его глаз пробежали морщинки. – Мне нравится думать, что я перестал стареть пару веков назад. – Мягкий смех наполнил зал и разрядил обстановку.
Лорд Сейрем кивнул представителю Амаратира.
– Этот молодой человек приводит веские доводы, – сказал он, обращаясь к залу. – Самые сильные печати Хранителей не в состоянии противостоять экстраординарному мастерству хитронов Зениры, что не дает нам никаких шансов предотвратить вербовку балансиров, кроме как самим спуститься в Мэлин, что, по нашему общему мнению, является ужасной идеей.
Аранель кивнул вместе с остальными. Он не понимал одержимости советника балансирами. Судя по слухам, они редко занимались делами Мэлина, не считая вербовки пары майани раз в несколько лун.
– Но мы должны что-то предпринять, – сказала женщина-тахамури, – чтобы наставить этих глупцов на путь истинный, предначертанный законами вселенной. Разве это не наш долг перед народом майани?
Лорд Сейрем раскинул руки, и рукава с серебряной каймой заиграли на свету.
– «Не судите тех, кто сбился с пути, – произнес Хранитель. – Пусть воля освещает каждому свой путь».
Представительница Тахамура растерянно моргнула, но Аранель сразу же понял, о чем идет речь.
– Ария Вознесения, – выпалил он. – Стих восемнадцатый.
– Точно! – Лорд Сейрем хлопнул в ладоши и с улыбкой посмотрел на Аранеля. – Меня радует, что столь юный человек так хорошо знаком с нашими древними писаниями. А теперь скажи мне: что означают эти слова?
– То, что не нам привлекать их к ответственности за свои поступки, – предположил Аранель. – Они не отвечают ни перед кем, кроме Торанического Закона.
– Ты прав. – Хранитель снова повернулся к советнику. – Мы уже пытались указать им путь с помощью печатей, делали все возможное, чтобы удержать от безрассудства. Но в любом случае они сами ответственны за свои судьбы. Если они все еще хотят нарушить Торанический Закон и спуститься вниз, нам остается только молиться, чтобы Азяка сжалилась над их душами.
* * *
Аранель покинул дворец, как только Совет завершился. Он спрыгнул со скалы на золотые верхушки деревьев, ветви которых извивались под его хитронами. Он был уже на полпути, когда почувствовал чье-то приближение.
Сквозь шелест листьев послышался хриплый голос:
– Твой ченнелинг значительно улучшился с тех пор, как я видел тебя в последний раз, Аранель из Кирноса.
Аранель едва не свалился с ветки при виде улыбающегося лорда Сейрема.
– Насколько я помню, твоя первая попытка клаудсерфинга оказалась полным провалом, – продолжил лорд Сейрем, подойдя к Аранелю. – Ты упал вниз, словно камень. Твой брат побежал за тобой и поймал тебя за мгновение до того, как ты разбился бы.
Аранель прижал кулак ко лбу в знак приветствия:
– Прошу простить мою грубость, но мы уже встречались, лорд Сейрем?
– Конечно встречались! Тебе тогда было всего четыре года, так что, возможно, ты и не помнишь этого. Я близок с твоей семьей, Аранель. Мы с твоим прадедом давние знакомые, а на прошлой неделе я обедал с твоими родителями. Твоя матушка подала чудесный бузинный пирог.
– Вы видели моих родителей? Они здоровы? А что с моей кузиной Тарали?
– Твои родители в полном порядке. Они построили прекрасное поместье с великолепным видом. Там есть свободная комната для Самареля. И для тебя.
– О, – сказал Аранель с удивлением. – Как… как это чудесно. – Он перевел взгляд на сигил, который украшал одежду лорда Сейрема: четыре переплетающихся кольца из золотых нитей.
– Перейду к делу, Аранель, – сказал лорд Сейрем. – Твоя семья скучает по тебе. Они с нетерпением ждут твоего вознесения. Подозреваю, что после ухода Самареля ты скучаешь по ним еще больше.
– Я… – Аранелю было слишком стыдно признаваться об этом вслух.
Чтобы оставаться в Майане, нужно просто быть добрым. Однако души парамоси безгрешны. Совершенны. Они неслись вперед с огромной скоростью, подпитываемые различными добродетелями и не отягощенные пороками. Судя по яркости кейзы Аранеля, ему предстояло пройти весьма долгий путь.
– Возможно, существует способ, как вознестись намного быстрее. – Слова лорда Сейрема прервали мрачные мысли Аранеля.
Подавив волнение, юноша выпрямился:
– Правда?
– Обычно я не советую так делать, но это именно то, что нужно и тебе, и Хранителям. Считай, что за этой высокой наградой стоят высокие риски.
– Высокий риск за высокую награду?
«Добрые дела не осветят твою душу, если совершать их исключительно ради награды», – раздался в голове голос, и похожий, и непохожий на голос матери.
– Что-то вроде тайной миссии, – ответил лорд Сейрем. – Очень важной для Хранителей и для будущего всей вселенной. Об этом деле я не стал бы говорить даже советникам.
– Тайной миссии? – спросил Аранель. О чем это говорил лорд Сейрем? И почему выбрали именно Аранеля, а не какого-нибудь майани, состоящего в Совете?
– Ты из хорошей семьи, Аранель, – сказал лорд Сейрем, словно прочитав его сомнения. – Я наблюдал за твоими успехами со стороны. Ты искусный ченнелер.