Надежда Шагаева
И все они жили в России

Полная версия

Соавтор Ахмад Амиров

Соавтор Иля Белкина

Соавтор Виктория Беляева

Соавтор Татьяна Зубрилина

Соавтор Ольга Ильминская

Соавтор Татьяна Карпеева

Соавтор Елена Кононенко

Соавтор Нина Лаврентьева

Соавтор Эллин Норд

Соавтор Эль Рахмат

Соавтор Александра Романова

Соавтор Евгения Ушенина

Соавтор Надежда Шагаева

Главный редактор Татьяна Зубрилина

Редактор Виктория Беляева

Редактор Мария Котова

Редактор Ольга Ильминская

Редактор Евгения Ушенина

Фотограф Нина Лаврентьева

© Нина Лаврентьева, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0059-1850-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В последнее время понятие «патриотизм» ассоциируется обязательно с чем-то агрессивным и военным. А эта книга хороша тем, что не говоря буквально и плакатно о патриотизме и любви к отечеству, открывает нам тот «тихий» патриотизм, который живёт в каждом из нас, и который мы обычно не замечаем ни в себе, ни в других. А в душу такие истории о людях западают глубже. Ведь фильмы «Любовь и голуби» или «Москва слезам не верит» не менее патриотичны, чем «28 панфиловцев». Потому что это просто наша жизнь. Жизнь наших друзей, знакомых, соседей. Жизнь России. Которую мы так любим.

Анатолий Сивушов, кинопродюсер «Бригада», «Крестоносец», «Звездочёт».

В эпоху, когда много говорят о строительстве мостов между государствами, часто забывают, что мосты нужно строить и от человека к человеку. Иначе происходит не только разрыв между отцами и детьми, но и рвутся связи внутри одного поколения. Книга, которую вы держите в руках, как раз наводит это переправы. Мы открываем мир разных людей и разных профессий, но всех писателей и героев объединяет одно – им не всё равно, что происходит с их Родиной. Яркие образы малых городов и сёл, русской природы, нового «маленького человека», хрустальный язык, сохранённый современными писателями в урагане всего наносного и дешёвого, – всё это делает книгу событием русской культуры. Возможно, когда-нибудь портрет нашего поколения будут изучать по этим страницам.

Максим Васюнов, писатель, режиссёр, обозреватель «Российской газеты».

И все они жили в России

С древних времён людей объединяет чувство ответственности за место, в котором они живут. Охранять и оберегать его – долг и честь на протяжении веков. Какие бы трудности ни наступали, люди находили и находят силы оставаться вместе на родной земле.

Пусть рассказы о любви, истории страны, семье, вере соединят вас с теми, с кем вы разлучены и сделают ближе к тем, кто рядом с вами.

С уважением, организатор сборника Иля Белкина с соавторами.

Ахмад Амиров

Детский хирург-стоматолог. Пишет рассказы несколько лет. Участник литературных марафонов, лонг-листов и сборников рассказов.

Эдельвейс

Весна превратила аул в большой сад. Благоухало всё – от полевых цветов до яблонь. Пение птиц и журчание горных родников разносились по округе.

Ахмад вернулся с отцом с охоты. Туши горных баранов свисали с коней. Навстречу выбежала Асия, обрадовавшись возвращению уставших мужа и сына.

В печке потрескивали поленья. Аромат горячего ужина обошёл весь дом. Вода сняла утомление мужчин. Абдула и Ахмад уселись за стол. Вечер прошёл за разговорами об охоте. Только под конец мама вскользь упомянула о женитьбе сына. Ахмад растерялся от неожиданной смены темы, но не подал виду. Жениться он и сам не против, но в тот момент растерялся. Абдула посмотрел на сына, не веря, что уже подходит время ему создавать семью.

Ахмад поднялся к себе в комнату. Он догадался, что родители ещё долго будут обсуждать этот вопрос.

Абдула рано потерял родителей. Единственное, чему успел научиться от отца, была охота. Хождение по горам за дичью, ночи у костра под открытым небом стали излюбленным делом. Учёбу пришлось оставить в девятом классе, но он не расстался с книгами. Проводил всё свободное время за художественной литературой и требовал этого же от сына.

Шесть лет назад Ахмад окончил школу. Охота сначала давалась тяжело, но у него был хороший пример. Отец научил сына многому: как выслеживать, какие ловушки ставить, как ведут себя животные в разные времена года. Стрельба из ружья и разделывание дичи стали для него отдельным видом искусства.

С утра Ахмад разделал туши и с отцом отправился на рынок. Ближе к обеду всё распродали, ведь мясо дикого зверя пользуется спросом. Перед тем, как вернуться домой, пошли по аулу к роднику через годекан* утолить жажду и напоить коней. По пути поприветствовали аксакалов*. Добравшись до воды, спустились и взяли за поводья лошадей. Те, подрагивая ушами, погрузили носы в источник.

Приятный женский голос послышался позади. Ахмад обернулся. К нему спиной стояла девушка в длинном платье и в платке цвета слоновой кости с изящным цветочным узором. Отец явно радовался встрече – общался с улыбкой.

– Ахмад, не стой как вкопанный, помоги девушке набрать кувшин, – Абдула взял из её рук сосуд и передал сыну. Красивая резьба на ручке и отчеканенный узор украшали кувшин. Даже быстрый взгляд говорил, что вещь старинная и явно имеет большую ценность.

Ахмад наполнил сосуд водой и передал отцу. Девушка стояла в стороне, ни разу не подняв взор. На предложение о помощи отказалась. Отблагодарив, не поднимая глаз, ушла.

Любопытство грызло, но сын не решался спросить у отца о незнакомке. Тот хорошо знал её семью, раз спрашивал о делах родителей – понял Ахмад.

Асия положила сушёное мясо и хинкал в глубокую тарелку, накрыв её сверху плоской, и обвязала платком. Двоюродный брат матери приболел, и Ахмад шёл его навестить. Солнце скрылось за высокими горами, окружающими аул, как неприступный бастион.

Дядя жил на краю села, и путь лежал через весь аул. Ахмад проходил по узким улочкам, обложенным вручную речным камнем. Стены сараев были облеплены кизяком. Он хорошо горит и служит прекрасным розжигом для дров.

Через невысокий забор дома дяди было видно, как животные готовятся ко сну. Бараны с ягнятами собрались в углу, тесно прижавшись друг ко другу. Коровы с телятами стояли по другую сторону. Коней высоко ценили, поэтому держали в отдельном хлеву. В горах они являются частью приданого на свадьбе.

В сакле* горел огонь, а значит, хозяева ещё не спали. На стук в дверь появилась тётя. Пожелав «Мира дому», Ахмад прошёл в дом.

Аксакал лежал на кровати, но по улыбке и настроению племянник понял, что тот идёт на поправку. Ахмад передал узелок с едой, приготовленной мамой. Дядя пригласил его на трапезу. Тётя разложила в глиняные тарелки сушёное мясо с хинкалом.

Время за разговорами пролетело незаметно. Когда Ахмад, обняв родственников на прощание, вышел из дома, уже стояла ночь. Звёзды походили на белый жемчуг, разбросанный по чёрному шёлку. Луна подсвечивала улицы.

Спускаясь, юноша видел всё село как на ладони. Вдали показался силуэт. Миновав пару домов, Ахмад разглядел знакомый узор платка. Спотыкаясь, он поспешил к источнику. Страх, что девушка пропадёт из виду, заставил сердце стучать сильнее. Пробежав пару улиц, из-за угла дома посмотрел на родник. Подойти вплотную не мог. Если их увидят вместе, сурового наказания не избежать.

Вода лилась из ущелья. Лунный свет играл с живительной влагой, превращая её в хрусталь. Только прикоснувшись, ты понимал, что это ледяная вода проходит через толщу земли и бьёт из скал.

Девушка ушла. Печаль парня разделяла лишь природа. Весь следующий день Ахмад следил в бинокль за родником, но девушка так и не появилась.

Несколько суток ожидания принесли результат. Солнце уже скрылось за горами, но ясная погода позволила лунному свету освещать всё вокруг. Знакомый платок появился у родника. Замирая, Ахмад побежал к источнику. На этот раз короткий путь обдумал заранее. Через пару минут юноша стоял у ближайшего к месту дома.

Девушка наполнила кувшин водой. Минуя одну саклю за другой, шла на окраину села. Ахмад словно тень следовал за Аминой через узкие улочки, мимо домов, сараев друзей и знакомых. С трудом подавлял страх внутри. В любой момент юношу могли увидеть, и тогда скандала не избежали бы.

Амина остановилась на холме у дикой груши. Оглянулась. Обойдя дерево, девушка направилась к дому. Прежде, чем зайти, она ещё раз обернулась, словно чувствуя, что за ней кто-то следит. Вгляделась в темноту. Никого не заметив, Амина отворила скрипучую деревянную дверь и вошла в дом.

От радости грудь Ахмада распирало так, что на черкеске заскрипели пуговицы. Теперь он знал, где живёт девушка.

Асию удивило окрылённое состояние сына. Любопытство брало вверх, но она воздерживалась от расспросов. Сын расцвёл и, казалось ничто в этом мире не сможет его огорчить.

Прошёл месяц. Ахмад словно жил во сне. Радовался каждому дню, носил цветы матери. Перестал даже заикаться об усталости.

В один из дней отец ушёл по делам. Сын с матерью остались наедине. Асия сидела у камина после ужина. Вечер выдался прохладным, и Ахмад накинул цветной плед на ноги матери и налил чай с горными травами. Кухню обволокла симфония лесных запахов. Мать будто почувствовала, что время пришло. Завела разговор о женитьбе. Увидела, как на лице сына проступил румянец стеснения.

– Ахмад, мы самые близкие друг другу люди, и если ты что-то хочешь сказать, не бойся, – Асия одобрительно смотрела на сына.

– Да, мам… Мне хотелось… с тобой поговорить, – длинные паузы между словами томили ожиданием мать. – Когда мы шли с рынка с отцом, я увидел красивую девушку. Она поздоровалась с отцом. Думаю, что её семья хорошо ему знакома. Недавно проследил за ней и узнал, что живёт на краю села, где растёт дикая груша, – он старался не пересекаться взглядом с матерью.

– Сынок, рада, что ты со мной откровенен. Но следить за людьми – это дурной пример. Я поговорю с Абдулой. Это хорошая семья ювелиров. По отцовской линии мы дальние родственники, – мать обрадовалась выбору сына.

Абдула, Асия и Ахмад сидели в саду. Опавшие лепестки вишни хлопьями лежали вокруг. Только изредка разговор перебивало щебетание птиц.

– Ахмад, выбор жены – ответственный шаг в жизни каждого мужчины. Это шаг во взрослую жизнь. Знай: если мужчина – это кинжал, то супруга – это ножны, – отца перехлёстывали эмоции.

Ахмад молча кивал. Аксакал понял, что решение сына серьёзное. Надев папаху и черкеску, отправился к товарищу.

Асия не находила себе места, переживая за сына. Даже несколько раз заварила зелёный чай на травах. Сын нервничал сильнее, чем в первую охоту на медведя. Животное бежало с жутким рёвом, и они с отцом еле уложили его тогда.

В ожидании парень попытался прилечь, но это не помогло. Волнение усилилось настолько, что казалось, сердце колотится на всю комнату. На мгновение даже допустил мысль украсть Амину. Вглядываясь через окно в даль, Ахмад представлял, как отец вёл ответственный разговор в сакле.

Солнце алым шаром нырнуло за вершины заснеженных гор, и в доме зажгли свет. Силуэт Абдулы так и не появился вдали.

Время шло к полуночи, когда в дверь постучали. Ахмад орлом полетел на первый этаж. В прихожей обошла мать и открыла дверь.

Войдя, Абдула хранил молчание. Казалось, что воздух накалился настолько, что матери с сыном стало жарко. Сняв папаху, отец попросил воды.

– Ну, что сказали? – глаза женщины превратились в горные озёра зимой.

– Долго говорили с Ибрахимом, о многом вспомнили. Молодость, наши свадьбы, – отец не спешил с ответом.

– Абдула! Не мучай меня, скажи, что они сказали? – голос Асии дрожал от ожидания и напряжения.

– Позвали нас в гости. Ибрахим и Хадиджа дали добро. Молодые должны увидеть друг друга. Последнее слово будет за Аминой.

– Ура! – мать крепко обняла сына. Ахмад от растерянности словно окаменел и походил на ствол дерева, пустившего корни глубоко в землю. – Ну, что стоишь как вкопанный? Такая радость, обними мать! – он машинально заключил её в объятия. Ахмаду казалось, что он тонет в мыслях, не осознавая до конца, что происходит.

– В конце недели мы идём в гости, нужно приготовить подарки, – Абдула обошёл стол и дал волю эмоциям – обнял жену с сыном.

Через несколько дней Абдула посадил Асию на коня, взял его за поводья и пошёл по аулу. Ахмад следовал позади. Отец выбрал длинный путь, давая сыну ещё раз всё обдумать.

Проходя по краю скалистого обрыва, они видели реку, извивающуюся змеёй между ухабистыми оврагами и скалами. Разделяясь на несколько мелких ветвей, она вновь собиралась воедино. Высокие горы бастионом окружали аул. Снег ещё лежал, окутывая верхушки скал словно папахой. Они в гордом молчании хранили истории человеческих судеб и пережили множество свадеб.

Впереди показалась раскидистая груша. Уже завязавшиеся плоды склоняли к земле ветви длинными кудрями.

Лёгкая дымка из печи спиралью растворялась в небе. Запах древесной смолы одеялом укрыл саклю.

Ибрахим в черкеске стоял у порога. Семья вошла во двор.

Супруг помог спуститься Асие с коня. Поприветствовав сватов, хозяин пригласил всех в дом. Мать ушла в дальнюю комнату к Хадидже и родственникам. Аксакалы со стороны Ибрахима сидели за столом. Абдула и Ахмад поприветствовали их и присоединились к остальным.

Угощения, превратившие стол в плотное одеяло, манили взгляд и желудок. Изобилие еды отнимало дар речи. Черешня, чуду*, бахух*, урбеч*, мясо, приправленное высокогорными травами и острой аджикой, пропитали комнату симфонией аромата. Ибрахим скрылся в соседней комнате и вышел уже с подносом хинкала – изобилием мяса и бульона. Казалось, что запах распространился по всей округе, заставив выть даже волков в лесу.

– Надо же, Абдулла, только вчера мы праздновали рождение твоего сына, а сегодня он вырос крепким юношей, – Ибрахим с улыбкой на лице смотрел на Ахмада. Тот практически всё время молчал. То ли от стеснения, то ли от волнения.

Асия и Хадиджа крепко обнялись. Чувствовалось, что радость переполняет матерей. Амина поздоровалась с матерью жениха. Её распирало от счастья, и она обняла девочку словно уже супругу своего сына.

Дом переполнился радостью, просачиваясь в каждый закоулок. Солнце обратилось в янтарный шар, когда первыми во двор вышли мужчины, следом женщины.

– Абдула, мы с тобой вдоволь наговорились, пусть и молодые поговорят, – тёплая улыбка озаряла лицо Ибрахима.

Отец передал сыну фамильную шкатулку, украшенную драгоценными камнями и узором из эдельвейсов. Ахмад отошёл к груше, где ждал Амину.

Последние лучи солнца, играя, проходили сквозь листву дерева. Попадая на шкатулку, свет оживил её, заставляя камни переливаться от ярко-алого до изумрудного.

Внутри Ахмада разыгралась буря. Ноги онемели и словно корнями вросли в землю. Сквозь силу он сделал шаг, затем другой. Чуть помедлив, протянул девушке фамильную драгоценность.

Молодые люди стояли рядом, не глядя друг на друга. Веки стали свинцовыми и посмотреть в лицо никто не решался.

Юноша увидел, как из-под длинного платка появилась рука цвета белого жемчуга. Амина робко взяла подарок. Лишь тогда Ахмад поднял глаза, и их взгляды пересеклись. Девушка едва слышно поблагодарила и пошла к матери.

Казалось, что более приятного голоса он не слышал никогда. Мир вокруг ожил и раскрасился яркими красками. Ахмад, словно слепой, неожиданно прозрел. Словно немой заговорил. Словно глухой услышал.

Солнце ушло за горы, и по небу вновь рассыпали бисер. Казалось, что тысячи маленьких солнц озаряли каждую травинку на холме.

Ахмад направился в дом и сел за стол молча. Он ощущал на себе взгляды присутствующих, с трудом успокаивая нахлынушие эмоции.

После той встречи прошло два месяца. Трижды ещё они побывали в гостях у невесты. В тот вечер Ахмад вернулся с хворостом из леса, свалил охапку у печи. Послышались быстрые шаги. Мать летела по ступенькам. Он и рта открыть не успел, как Асия чуть не сбила сына.

– Она сказала «да»! Амина сказала «да»! – она словно вулкан громыхала на весь дом.

Радость быстро перешла в слёзы. Мать с трудом верила в происходящее. Сын скоро женится. Казалось, что ребёнок только появился на свет, и уже наступает ответственный день в его жизни. Дату свадьбы назначили на начало следующего месяца. Горным туром весть прошла по аулу.

Едва ножны кинжалов успели сомкнуться, как наступил день свадьбы.

Ахмад с братьями, надев черкески, вышли из дома. Жених сидел на коне, неженатые братья держали поводья. Конь с горцами медленно шёл по аулу. Из каждого дома выходили мужчины и юноши, присоединяясь к идущим. Людей становилось всё больше и больше. Белоснежные папахи и поблескивающие на солнце кинжалы с ружьями приближались к дому невесты.

Старший из братьев Ахмада запел на родном наречии, толпа горцев подхватила песню. Из окон старых сакль выглядывали маленькие дети, восторженным взглядом провожая идущих. Песни громким эхом отскакивали от стен домов из речного камня.

На холме появился силуэт, за ним ещё один. Через несколько минут больше ста человек стояли на холме. Спустя мгновение к ним присоединились женщины и девушки, одетые в длинные платья и широкие именные платки, украшенные серебром и камнями. Остановились по левую сторону от мужчин.

Из толпы горцев вышел Абдула и взял поводья коня. Отец с сыном направились ко двору, где уже ждали аксакалы со стороны невесты. Поприветствовав хозяев и гостей, остановились напротив входа в дом. Внутри послышались шаги. Вышел Ибрахим, следом Хадиджа и Амина.

Ахмад спустился с коня. Родители с женихом и невестой пошли в сторону дикой груши. Там в тени дерева их ждал имам. Валий* стали отцы с обеих сторон. Жених и невеста зачитали слова свидетельства.

Лёгкий ветер играл с платком Амины. Развевал его и подбрасывал, пробегая между эдельвейсами. Погода словно радовалась браку влюблённых. Высоко в небе парили два орла, наблюдая за бракосочетанием среди облаков.

Речь Имам закончил словами: «Я вас поздравляю, теперь вы муж и жена». Ахмад и Амина повернулись к горцам в полной тишине. Амина скромно взяла Ахмада за руку.

Раздались крики радости и выстрелы в воздух. Песнопения разнеслись по округе. Молодые прошли вдоль горцев к столу. Родители обняли поженившихся детей.

Амина прошла в дом, Ахмад с горцами остались во дворе. Народ всё прибывал, из соседних аулов прискакали люди – близкие друзья отца и аксакалы.

Юноше как молодому главе семейства подарили породистого коня. Абдула вручил семейный кинжал сыну и продолжателю рода.

Комната Амины заполнилась подарками. Сундук с приданым уже не закрывался. Ковры, украшения и шкатулки с драгоценностями набили его до краёв.

Свадьба длилась до глубокой ночи. Последними покинули праздник орлы на закате и скрылись за горами. Покрикивая в знак радости рождения новой семьи.

*Годекан – площадь, на которой собираются мужчины для досуга и обсуждения насущных проблем.

*Аксакал – старейшина, глава рода.

*Сакля – крестьянский дом.

*Чуду – лепёшки с начинкой, обжаренные на сухой сковороде.

*Бахух – мучная халва с орехами, традиционно готовится на большие праздники и является обязательным на свадьбе.

*Урбеч – ореховая паста.

*Валий – опекун жениха или невесты, которым может быть отец, старший брат или брат отца.

Громов. МУР

– Павел Владимирович, моё почтение! – от мужчины отдавало перегаром и весёлым настроением.

– Опять ты! Обещал же, что больше не будешь, – милиционер пристально вглядывался в выпивоху.

– У меня друг умер, – речь выдавала, что рот выпивохи жгло жаждой.

– Какой ещё друг? – сотрудник на мгновение проявил заинтересованность.

– Четвероногий, даже не друг, а брат. А-ха-ха-ха, – смех заполнил помещение.

– Ума бы тебе, а не друзей. Уведите его, – Павел кивнул коллегам.

– Давай! Иди уже! Что встал в дверях? – милиционеры силой затащили человека в кабинет участкового.

Громов спустился по лестнице и вышел из отделения. Газ—24 завёлся с пол-оборота. Машина медленно плыла по городу, огибая бульвары и скверы. Водитель не терял бдительности, издержка профессии – быть всегда начеку. По служебному радио передавали ориентировки: задержания, правонарушения, распитие спиртных напитков, тунеядство. Машина остановилась во дворе советской пятиэтажки.

Бабушки мило улыбались гордости двора – Громову Павлу Владимировичу. Каждый знал квартиру героя. Четвёртый этаж, дверь прямо по лестнице.

– Павел Владимирович, можно к столу, – Вера погрела пюре с котлетой.

– Можно хоть дома без официальностей? – на лице мужчины читалась усталость.

Жена достала из авоськи огурцы. Через 5 минут вечерний стол дополнил салат.

– Как прошёл день? – супруга села напротив.

– На удивление без сложностей. Задержание нетрезвых граждан и мелкое хулиганство. Как твой день? – Павел наполнил стакан водой.

– Тяжеловато сегодня. Двенадцать перевязок и три операции. Мы с врачами еле на ногах стояли.

– Ты у меня самая сильная медсестра, – он подмигнул жене.

После ужина легли на диван. Сил для культурной программы не осталось – до полуночи смотрели телевизор.

С первыми лучами солнца сержант Громов вышел из квартиры с вечными попутчиками: табельным оружием, выглаженной формой и тройным одеколоном.

В 7:50 блюстители порядка отделения слушали отчёт в кабинете начальника за последние сутки.

– Все молодцы, всем спасибо. Не расслабляемся, работаем в том же темпе, – после дежурной фразы майора, милиционеры один за другим выходили из кабинета.

– Громов Павел, а вас я попрошу остаться, – начальник перебирал бумаги и, найдя нужную, положил на стол. – Павел, на тебя опять жалоба. Превышение должностных полномочий.

– Олег Николаевич, это вынужденная мера. Нетрезвый гражданин своевольничал в общественном транспорте. Противился аресту, – милиционер поправил фуражку.

– Я всё понимаю, Павел. Но граждане – народ пугливый. Убедительная просьба силу применять в крайних случаях и без фанатизма, – начальник подошёл и похлопал по плечу подчинённого.

– Разрешите идти? – милиционер выпрямился по стойке смирно и ждал ответа.

– Идите.

Павел вышел из кабинета. День только начинался, и никто не знал, какие сюрпризы он может преподнести.

У автомата с газировкой выстроилась очередь. Гранёный стакан воды спасал от жары. Трое крепких мужчин в трениках и сигаретами, зажатыми между зубами, обошли очередь. Помешать никто не решился. Парни, не обращая внимание на людей, налили напиток.

Толпа затихла в ожидании, когда к нарушителям подошёл мужчина в форме.

– Сержант Громов. МУР. Почему нарушаем общественный порядок?

– Кто? Мы ничего не нарушали. Наоборот, мы проверили: работает или нет.

– Ну и как? – Павел пристально смотрел в глаза хулиганов.

– Всё работает.

– Тогда в конец очереди, – сержант проводил взглядом мужчин. Очередь зашумела благодарностями Громову.

Автомобиль, рыча, завёлся, и сержант продолжил путь. Следующая остановка – общественная столовая. Гречка с подливой, овощная нарезка, стакан компота. Люди разных профессий и социального статуса были завсегдатаями заведения. Разговоры о насущном оживляли столовую.

Громов любил эту столовую за практически домашнюю вкусную еду. Закончив трапезу, Павел направился к машине. По рации передавали ориентировку: «Внимание! Совершенно нападение на девушку. Адрес Рокоссовского, 13».

Через пятнадцать минут сержант был на месте. Врачи оказывали девочке первую помощь. Наживой негодяя стали серьги. Мочки ушей оказались порваны и отекли, шея и подбородок в крови. Жертву посадили в машину скорой помощи.

– Средь бела дня, да ещё так дерзко! – Павла переполнила злость. Найти преступника стало делом чести. Образ испуганной и окровавленной девочки не покидал мысли.

Громов понимал, что если вор быстро скрылся, значит, хорошо знал улицу. Описать нападавшего толком никто не смог. Длинный плащ и шестиклинка – единственное, что удалось узнать.

Домой сержант вернулся за полночь. Вошёл тихо. На столе стоял остывший ужин. Супруга пристально наблюдала, как муж ходит на цыпочках, чтобы её не разбудить.

– Ты не спишь. Почему? – Павел ощутил пристальный взгляд жены.

– Моего мужа нет в одиннадцать ночи дома, как я должна заснуть? – голос Веры дрожал.

– Случилось жуткое преступление, – он хотел объяснить всю серьёзность произошедшего.

– Каждый раз одно и то же! – по её щекам потекли слёзы.

– Пойми, преступник должен быть наказан.

– Когда нас поймут? У нас даже жилья своего нет, – Вера отвернулась и разревелась.

Павел обнял жену. Чувствовал, как тёплые слёзы увлажняли форму. Супруги долго не могли заснуть.

Четверг – любимый день Павла. В столовой подают пюре с котлетой. Он был любимцем поваров, которые чуть не стали жертвами бандитов. Вовремя оказавшийся рядом сотрудник доходчиво объяснил хулиганам, что за еду надо платить.

– Здравствуйте. Сержант Громов?

Павел осмотрел с ног до головы юношу, стоящего у стола. Видавшие виды потёртые ботинки, изношенный фартук, залатанный на скорую руку, и выцветшая фуражка красноречивее слов говорили о профессии. Очки добавляли интеллигентности. Внимание милиционера привлекли часы «Заря» на правой руке.

– Да. Приветствую вас, – он мысленно попрощался с обедом, подумав, что нужна помощь.

– Видел, как вы проучили хулиганов у аппарата с водой. Разрешите поблагодарить? – парень вытащил руку из кармана брюк.

– Разумеется. Я просто выполняю свою работу, – сержант встал из-за стола. Мужчины обменялись рукопожатием, на удивление Павла достаточно сильным.

Милиционер подошёл к мойке, положил свой поднос к остальным немытым и остановился у зеркала причесаться. Чёрные волосы отдавали сединой и нервами у висков. Поправив фуражку, направился к машине.

Павел весь день провёл за рулём. Ничего экстренного по рации не передали, лишь мелкое хулиганство и безбилетники. Дело о девочке с серёжками стояло якорем.

До дома остались две улицы. Громов, будто что-то предчувствуя, медленно ехал, оглядываясь по сторонам. Из арки, ведущей во двор, раздался резко оборвавшийся крик.

Не заглушив машину, Павел бросился на помощь. Свет уличного фонаря не доставал до арки. Из темноты доносились звуки борьбы.

– Стоять, милиция! Стрелять буду! – сердце милиционера билось, как отбойный молоток.

С плачем на свет выбежала девушка в порванном платье и с растрёпанными волосами. По шее стекала кровь.

Громов водил пистолетом, не понимая, где преступник.

– Сдавайся! Тебе некуда бежать, – Павел старался дышать тише, прислушиваясь к звукам.

Острая боль. Звук бьющего стекла. Это последнее, что произошло прежде, чем потух свет в глазах милиционера.

– Не сегодня, сержант! – прозвучал насмешливый басовитый голос.

Проснулся Громов уже в госпитале от ужасной головной боли. Супруга, прикрыв ладонями лицо, сидела у кровати.

– В-е-е-ера-а… – он еле выговорил потрескавшимися сухими губами.

– Паша… Я сразу приехала, как узнала. Ну что за работа у тебя? А если бы он тебя убил? Не о себе, так подумай хоть обо мне. Героями не становятся, ими умирают. А мне муж нужен, – Вера разрыдалась. На плач подошёл дежурный врач.

– Пожалуйста, идите домой. Он получил колото-резаную рану и сотрясение средней степени тяжести. Ему необходим покой, – доктор проводил супругу пациента к выходу.

На пятые сутки сержант смог встать. В зеркале на него смотрел незнакомый человек. Отёкший левый глаз размером с игольное ушко казался расщелиной между веками. Швы пульсировали от середины лба до виска.

«Знатно приложились», – прошептал Павел, с трудом покачивая головой.

Громов, несмотря на запрет, покинул госпиталь. Даже устрашающие прогнозы травматолога его не остановили. Жена, коллеги и бабульки на лавочке обрадовались возвращению Павла. Все попытки начальства оставить его на больничном оказались тщетны.

Преступник совершил ещё пять нападений. Это лишь усилило головные боли Громова. Коллегам не так много удалось узнать со слов жертв. Среднего телосложения, физически сильный. Время нападений ночное, вечернее. Добычей преступника становились ювелирные украшения и содержимое бумажников.

Рассматривая фотографии потерпевших, обратил внимание на отличительную черту. Гематомы и кровоподтёки находились с левой стороны лица, шеи, рук. Павел не мог просто сидеть и перебирать бумаги. Закрыв кабинет, он направился на места преступлений.

Громов не рискнул садиться за руль и воспользовался общественным транспортом. Все нужные ему улицы находились на пересечении двух районов. Лица, так или иначе попадающие под подозрения, уже опрошены и имели железное алиби.

Казалось, преступник водил сотрудников за нос. Находясь у всех на виду, играл с ними в прятки.

– Сержант Громов. Добрый день, – Павел обернулся, вглядываясь в лицо человека и перебирая в памяти места, где они могли встречаться.

Дворник обронил метлу. Наклонился за ней, и с лица парня упали очки. Сержант успел поймать их в сантиметрах от брусчатки:

– Пустая оправа?

– Да, привыкаю к очкам, – парень быстро их надел, взяв из рук милиционера.

– Вы серьёзную травму получили при задержании преступника?

– Ничего серьёзного, издержки профессии.

– Ладно, мне надо идти, ещё две улицы убирать. Рад был вас увидеть, выздоравливайте.

Мужчины пожали руки при расставании.

За день сержант обошёл места преступления в попытке найти хоть какую-то зацепку. Ничего. Громов вернулся домой в одиннадцатом часу вечера. Тишину комнаты нарушил голос Веры, лежащей в кровати.

– Всё думаешь об этом неуловимом бандите? – на удивление Павла, она говорила спокойным тоном.

– Нет. Решил, что работа должна оставаться на работе, – супруг разделся и лёг рядом в кровать.

– Громов… Как бы я хотела, чтобы это было наяву, а не на словах. После произошедшего с тобой, я поняла: счастье – оно в мелочах. Не в квартире, которую ждём, не в телевизоре или шубе. Главное, здоровье и то, что мы есть друг у друга. Радоваться каждому совместно прожитому дню, – она не сводила своих глаз нежно-зелёного цвета с перебинтованной головы мужа.

– В мелочах… – Громова словно поразила молния прозрения.

В голове начала собираться картина из маленьких кусков пазла. Крепкое рукопожатие, левая рука постоянно в кармане, стеклянная бутылка, знание улиц и дворов, постоянно рядом, но где-то в тени.

– Вера, ты моё сокровище!

От резкой смены настроения она вскрикнула.

– Павел, может тебе обезболивающее дать? Меня пугает твоё поведение, – Вера не понимала, что происходит, и от этого паниковала ещё сильнее.

Несколько дней Павел провёл в слежке. Безрезультатно. Преступник чувствовал неладное. Часто оглядывался по сторонам.

Громов знал, что жажда наживы даст о себе знать. Нужно только ждать. Грабитель создал идеальный образ хищника, притворяющегося жертвой. Но рано или поздно, должен выдать себя. Отблеск золота манил его. Провожал взглядом каждую девушку. Нанизанная шестиклинка и пустая оправа очков. Он скрывался за маской, придающей робости, но никто не знал, какой зверь прячется за ней.

Сержант стал тенью зверя, находился всё время поблизости. Столовые, таксофон, парки и скверы. Надев гражданку, скрывался за новым выпуском «Правды».