Алан Чароит
Ветер Дивнозёрья
Ой, кажется, она слишком раскричалась. Белоснежная коловерша дернула ухом и подняла голову:
– Так. А это еще кто?
– Мама, я тебе сейчас все объясню! – заволновался Пушок. – Это Тая. Помнишь, я рассказывал.
– А, девочка из Дивнозёрья. – На Тайку смотрели внимательные желтые глаза. Ох и тяжелый был взгляд у Пушковой матушки. – Ну здравствуй, ведьма. Я Соль, старейшина этого племени.
– Погодите. А этот рыжий тогда кто? Солнышко сказал, что Пушка вчера избрали. Соврал, что ли?
– Бывшая старейшина, – спохватившись, поправилась Соль. – Ушла на покой по собственной воле. А мой старший сын теперь за нас всех в ответе. Я его живым уж не чаяла увидеть… Солнышко мое.
Впервые голос ее потеплел, и Пушок, перепрыгнув на мамину кровать, пояснил:
– Это меня когда-то звали Солнышком. Пушком-то Василиса окрестила, когда я в Дивнозёрье попал. Думал, все мои погибли. Мы ведь тогда с жар-птицами воевали так, что перья во все стороны летели. А их насылал сам Кощей, между прочим. Я пытался вернуться даже. Прилетел, а никого нет, только земля выжженная. Ух, и горевал я тогда. И рассказать некому было. Никто ж меня не понимал, как ты. Муркаешь, жалишься, а все без толку… Эх! В общем, оказалось, что они просто спрятались. Нашли эту пещеру, закрылись от птиц и от людей да так и жили. А когда старый Каштан помер, мама вместо него старейшиной стала.
– А с папой что сталось? – Вопрос сорвался с языка раньше, чем Тайка задумалась о его уместности.
– Это все жар-птицы проклятущие! – всхлипнул Пушок. – Ух, я бы им! Ну, глядишь, еще найду ту, которая…
Он замолчал, а мать погладила его лапкой по голове:
– Месть ничего не решает, сынок. Главное, мы теперь в безопасности. Живем скрытно, еду добываем под покровом ночи в соседних деревнях, и никто о нас не знает. Если, конечно, не считать твоей подруги.
Опять этот пронзительный взгляд. И нехороший такой – Тайка сглотнула.
– По-моему, я вам не нравлюсь.
– Я благодарна, что ты давала моему сыну приют и пищу, – сдержанно отозвалась Соль. – Он поведал мне о ваших приключениях, и я убедилась, что они поистине удивительны. И столь же опасны.
– Поэтому вы препятствовали нашей встрече? Боялись, что я его уведу навстречу приключениям?
Тайка сама не знала, зачем спрашивала эти очевидные вещи. Так-то все уже было понятно. Но Соль сумела ее удивить:
– По правде говоря, есть две причины. Одна – что ты теперь знаешь о нашем укрытии. Это плохо. Двуногим здесь не рады.
– О, не беспокойтесь, я никому не скажу! – Девушка повернулась к Пушку. – Скажи ей, что я никогда не нарушаю данного слова.
– Я за нее ручаюсь, мам, – кивнул коловерша.
Но, похоже, Соль это совсем не убедило:
– Рисковать племенем нельзя. Мне самой не нравится это решение, но выбора нет. Твоя подруга останется с нами, ее нельзя отпускать.
Тайку бросило в жар:
– Меня будут искать вообще-то!
– Кто? Твой воинственный друг? – Соль усмехнулась, показав зубы. – Не беспокойся, вас не найдут. Солнышко уже устроил обвал. Потому что мой сын нужен мне здесь, и точка!
– А ты так и будешь молчать и глазами хлопать? – накинулась Тайка на Пушка.
Тот скорбно пошевелил усами, опуская взгляд:
– Прости, Тая. Я очень тебя люблю. Но не могу же я бросить в беде родную мать?
Глава седьмая. Богатырь-коловерша
– Это нечестно! – выпалила Тайка. – Пушок, я все понимаю: хочешь остаться с родными – так оставайся. Но нас с Яромиром запирать – это уже перебор. К тому же совершенно бессмысленный! Есть магия, зеркала, сны, в конце концов. Рано или поздно дедушка узнает, где мы.
Соль, нахмурившись, запустила когти в подушку. Белая шерсть на загривке встала дыбом, и тут Пушок лихо свернул с опасной темы, затараторив:
– Тая, ну давай не будем ругаться, мы же друзья! Сколько плюшек вместе съели, сколько тайн раскрыли, как настоящие следователи! А помнишь, как мультики смотрели, когда ты маленькая была? Особенно тот, классный, про Джинджер и Рокки?
«Да что за пургу он несет?» – сперва подумала Тайка, но в следующий миг до нее дошло. Пушок намекал на «Побег из курятника». И наверняка это было завуалированное предложение удрать. А пока – помолчать и не нервировать маму.
– Да, хорошие были денечки… – Она с улыбкой откинулась на выложенную мхом стену, и Соль спрятала когти, но с опаской уточнила:
– А что такое «мультики»?
Ответить Тайка не успела: в нору ввалился запыхавшийся Солнышко и проорал:
– Мам, двуногий сбежал!
Белая коловерша, вскочив, зашипела:
– Но как?!
– Не зна-а-аю! – заныл младшенький. – Там ни подкопа нет, ничего. Обвал устроили как надо: я сам еле пролез. Не мог же этот дылда превратиться в дым?
– Он такое может? – прищурилась Соль, глядя на Тайку.
– Э-э-э… Нет, насколько я знаю, – ей даже врать не пришлось, да и Пушок поддакнул:
– Ерунда какая-то. Уверен, это Солнышко напортачил.
– А вот и неправда! – обиделся тот. – Ма-ам, ну сходи сама посмотри, если не веришь.
– Присмотри за ней. – бросила Соль через плечо, уже у выхода из норы, и Пушок закивал, словно игрушечный болванчик:
– Непременно!
Как только мать ушла, он бросился к Тайке, обнял ее крыльями и потерся щекой о щеку:
– Мр-р, Тая, до чего же я рад тебя видеть!
– Ох, Пушочек, мы так волновались, когда ты пропал.
– Ну, прости. Видишь, теперь нашелся.
Мурчание коловерши было таким умиротворяющим, а шерсть под пальцами – такой мягкой, что Тайке самой захотелось свернуться на подушках калачиком. Но Соль ушла ненадолго – и медлить было никак нельзя.
– Ну что, бежим, пока твоя мамка не вернулась? А то мы уже послезавтра в Навь отправляемся. Лис сейчас как раз настраивает зеркало. Давай, веди нас, Рокки!
– Я тебя провожу, а сам останусь… – вздохнул Пушок. – У мамы крыло сломано. Она мне по секрету призналась. Потому-то и случился весь этот фарс с выборами старейшины. Ей нужно сохранить влияние в племени, а калеку слушать никто не станет. Начнутся разброд и шатание. Они же те еще бестолковые пушистики, Тай. Хуже наших, дивнозёрских диких коловерш… Я думаю, что мог бы научить их смелости, вывести, так сказать, из тьмы средневековья. Но на это понадобится время…
Ага, вот, значит, какова вторая причина того, что Соль не хочет их отпускать.
– То есть ты пока будешь чем-то вроде подсадной утки, а заправлять всем продолжит мать? – Тайка покачала головой. – Прости, но это глупая затея. Правда рано или поздно выплывет наружу, и вам обоим хвосты надерут.
– Ну, не факт… Я постараюсь стать хорошим лидером, чтобы мама и остальные могли мной гордиться. – Пушок поежился: перспектива утраты хвоста его явно не прельщала. – Я просто хочу, чтобы у всех было все хорошо.
Тайка тряхнула его, чтобы мозги на место встали:
– Скажи честно!.. Всем добра – это понятно. А тебе-то самому чего хочется?
Коловерша огляделся и, убедившись, что их никто не подслушивает, зафырчал вполголоса:
– Ты не подумай, что я жалуюсь. Вообще-то я очень рад снова встретить маму. И друзей детства. И даже Тучку-вонючку. Столько лет мечтал об этом – и вот, сбылось! Брат у меня тоже клевый – ты не смотри, что лопух, он просто маленький еще. Но мне как-то не улыбается полжизни под землей прятаться. Особенно когда вы со дня на день отправитесь в Навь. Я ж с ума сойду! Но есть мои желания, а есть – долг перед семьей. Эх, была бы мама здорова, тогда другое дело…
Девушка взирала на Пушка с неприкрытым восхищением. Они с Никифором коловершу эгоистом считали, а он вон какой оказался. Только оставлять его тут нельзя: захиреет, сам себе хвост от скуки выщиплет. Но мама есть мама. Тайка свою ни за что бы не бросила, а ведь у той тоже сложный характер…
И тут ее осенило:
– Послушай, а что, если крыло еще можно вылечить? Твои сородичи вчера Вьюжку потрепали, а сегодня на нем уже ни царапинки. Раз Яромир его подлатал, то и твоей маме поможет.
Пушок, захлопав крыльями, просиял:
– Тая, ты гений! Она, конечно, будет сопротивляться, типа: «Фу, двуногий, руки убери!» Но мы же с тобой ее уговорим, правда?
– Конечно. – Девушка пригладила непослушный хохолок на рыжей макушке. – А будет артачиться, Лиса позовем. Он кого хочешь уболтает. Может быть, даже без магии. Но это не точно.
– Да тут все в обморок попадают, если узнают, чей он сын! – фыркнул Пушок. – Ты лучше о нем не упоминай. Пусть это будет план на самый крайний случай.
Вдруг скрипнула плетеная дверца, и обсуждения пришлось свернуть: Соль с Солнышком вернулись. Последний, похоже, получил хорошую трепку и теперь прижимал покрасневшие уши.
– Не нашли? – Тайке не требовался ответ, она все поняла по раздосадованному коловершьему взгляду. – Ну все, теперь ждите гостей.
А Пушок сложил лапки, состроил умильную мордочку, ну в точности как котик из «Шрека», и протянул:
– Ма-ам, прошу, выслушай нас… Мы придумали отличный план и можем вылечить твое крыло.
– Ну и зачем ты ей разболтал?! – прошипела Соль. – Сынок, я же просила! Р-р-р! С тех пор как мы тебя встретили, все пошло наперекосяк. Уж лучше бы Солнышко тебя вовсе не находил!
– Ах в-вот как? – У Пушка дрогнул голос.
И тут Тайка не выдержала:
– Простите, но это свинство! Нельзя такое говорить родному сыну. Он тут всем готов пожертвовать ради вас, а вы… Да вы его просто не заслуживаете!
– Я его мать! – Соль ощерила пасть.
– А мне он – лучший друг. И я не позволю, чтобы вы его тут заживо похоронили. Нельзя всю жизнь скрываться! Знаю, вам пришлось нелегко, но жар-птицы улетели, и их хозяин Кощей давно мертв. Теперь мы с друзьями воюем с его дочерью. Да, ваш сын тоже сражается. Он герой вообще-то! Как это по-вашему… богатырь-коловерша, во!
Пока Тайка это говорила, в нору влетела очень грязная летучая мышь и повисла под потолком.
– Война – это жутко, мерзко, отвратительно! Она несет страдания и смерть. – Соль вздыбила шерсть и прижала уши. – Мы не хотим в этом участвовать. И Пушок тоже не будет. Я защищу его!
– А может, дадите ему защитить вас? Он вообще-то уже взрослый. – У Тайки ломило костяшки пальцев, так крепко она сжимала кулаки. – Мы тоже не хотим воевать вообще-то. Но когда враг приходит, ему нужно дать отпор, а не прятаться.
– У нас неплохо получалось. Пока не явились вы!
– Значит, времена изменились. Не мы, так другие пришли бы, и тогда…
Большего сказать она не успела, потому что с потолка вдруг свалился… Яромир! Тайка его даже не сразу узнала: дивий воин был вымазан в грязи по уши.
Коловерши шарахнулись в стороны, а этот новоявленный Рэмбо недолго думая сцапал Пушка за шкирку, швырнул его Тайке в руки и крикнул:
– Бегите, я их задержу!
Меч в такой тесноте достать было нереально, поэтому Яромир выхватил из-за голенища нож. Соль задвинула Солнышко за спину и взмахнула когтистой лапой. Послышался треск ткани. Теперь на рубахе дивьего воина прямо поперек груди красовались четыре прорехи. От его выпада Соль увернулась, и нож вспорол подушку, вверх взметнулись гусиные перья: было даже красиво, как будто бы снег пошел…
– А ну перестаньте! – Тайка схватила кружку кваса и плеснула не глядя.
Досталось обоим драчунам. Соль зафырчала, отплевываясь от налипших перьев. Ее левое крыло грозно вздымалось над головой, а правое – волочилось по земле.
– Очумела, что ли, дивья царевна? Я тебя спасаю от этих летучих тигров, а ты! – Яромир размазывал по лицу грязь вперемешку с квасом.
– Ты и правда можешь помочь, но не так, – Тайка старалась говорить спокойно и твердо. – Прошу, вылечи ей крыло.
– Нет, ты точно рехнулась… – Осевший на волосах пух делал Яромира похожим на очень сердитый одуванчик.
Разъяренная коловерша снова замахнулась, но Пушок вдруг вырвался из Тайкиных рук и, растопырив крылья, встал между поединщиками. Острые когти матери просвистели в опасной близости от его глаз, но Пушок даже не моргнул. Ух ты, и впрямь богатырь-коловерша!
И смертоносная лапа опустилась, когти втянулись.
– Спятил?! – рявкнула Соль. – Я тебя чуть не убила!
– «Чуть» не считается. Может, это знак? Пора остановиться, пока не случилось чего-нибудь непоправимого.
– Отойди! – Ее голос уже не был таким уверенным.
– Мама, хватит! Ты сама сказала, что не любишь сражаться. Не будешь нападать, и тебя никто не тронет. Та старая война давно закончилась!
А Солнышко неожиданно поддакнул из-за спины:
– Братец дело говорит.
– Похоже, тут все против меня… – вздохнула Соль. В ее голосе сейчас слышалось больше горечи, чем злости.
– Наоборот! – Осмелевший Пушок лизнул мать в нос. – Пойми уже наконец: тут нет врагов. Мы все на одной стороне!
Воцарилось тяжелое молчание, показавшееся Тайке вечностью. Наконец Соль тихо вымолвила:
– Этот двуногий правда может вылечить мое крыло? Я смогу летать?
Казалось, язык с трудом подчиняется ей.
Дивий воин спрятал нож, буркнув:
– Этот двуногий и не такое может. Особенно если когтями у лица не размахивать. И не кусаться.
– Ты первый достал оружие, – насупилась коловерша.
– А ты устроила обвал.
– Кстати, как ты выбрался? – У Тайки в голове начало что-то складываться. Мышь-то на потолке тоже была грязная. А потом Яромир оттуда же свалился. Затихшие было подозрения всколыхнулись вновь.
– Потом расскажу. – Он отвел глаза. – Сперва дайте осмотреть крыло.
– Ты лекарь? – Соль все еще не решалась подойти.
– Вообще-то воин. Но знавал одну целительницу, которая меня кое-чему научила.
Яромир не назвал имени, но Тайка сама поняла, что речь идет об Огнеславе – его пропавшей невесте, – и поджала губы. Ну почему это каждый раз было так неприятно? Не ножом по сердцу, конечно. Скорее, как пенопластом по стеклу – сразу уши заткнуть хочется.
Она решила, что лучше заняться делом. Это отвлечет от всяких глупостей.
– Вам что-нибудь принести?
– Понадобятся бинты, чтобы сделать повязку. А в остальном придется справляться чарами – перелом, как я вижу, не очень свежий. Предупреждаю, может быть больно.
– Я не боюсь боли! – вскинула морду Соль.
А Солнышко, выудив из груды подушек и перьев мятую льняную скатерть, спросил:
– Подойдет? Мы ее в лоскуты подерем, если надо.
Пока Яромир занимался увечным крылом, Тайка наблюдала за ним исподтишка. Ну интересно же, как такие чары творятся. Может, пригодится потом. Она припомнила, как однажды дивий воин ловко убрал синяки и царапины с ее рук: это когда она у бабушки и дедушки из зеркала вывалилась. Правда, то было во сне, но наяву Яромир оказался лекарем ничуть не хуже. Его руки уверенно поглаживали крыло, губы что-то шептали. Соль морщилась, но терпела. Только когда кости вдруг затрещали, срастаясь, зашипела от боли. А дивий воин уже прилаживал повязку и давал наставления:
– Вот так. Не снимай два-три дня и постарайся побольше спать. Потом еще седмица покоя, а дальше можно разлетываться потихоньку.
– Хорошо, что тебя не убило обвалом, целитель, – потупилась Соль, а Солнышко шепнул:
– Я думаю, мама хотела сказать «спасибо».
Он прижал уши, готовясь увернуться от оплеухи, которой, к счастью, не последовало.
Белая коловерша со вздохом растянулась на лежанке:
– Простите за дурной прием. Мы слишком привыкли бояться. Но, пожалуй, это скверная привычка, от которой пора избавиться. – Она повернулась к Пушку. – Сынок, ты правда хочешь уйти?
От того, как это было сказано, у Тайки на глаза навернулись слезы. Пушок тоже хлюпнул носом.
– Я побуду с тобой, мам. До послезавтра. А потом буду часто прилетать в гости, обещаю.
– Ты уж нас не забывай, богатырь-коловерша. В подвигах будь осторожен. И помни, что мама тобой гордится. – Кажется, впервые за все это время Соль улыбнулась. – А теперь проводи гостей к выходу. И покажи им родник, где можно умыться и утолить жажду. Я же собираюсь выполнять наказ лекаря: спать. Кто разбудит, тому хвост откушу!
* * *
Весь обратный путь Яромир отмалчивался. Тайка уж и так и эдак пыталась его разговорить, а потом, отчаявшись, спросила прямо:
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– А? Что? – Дивий воин вынырнул из раздумий и глянул на нее так, словно с трудом вспомнил, что они вообще-то вдвоем летели.
Пока они гостили у коловершей, ночь перевалила за половину, луна сияла над головой как сумасшедшая.
– Ты обещал рассказать мне, как выбрался из-под обвала, помнишь?
– Давай как-нибудь потом. Сейчас момент неподходящий.
– А по-моему, как раз самое время. Мы летим домой, за нами никто не гонится, Вьюжка дорогу знает. Если ты боишься, что я испугаюсь правды, то поверь – я не из пугливых. И в принципе догадываюсь, что…
– Это не то, что ты думаешь, дивья царевна. – Яромир вздохнул, глядя на лунный диск, будто следовавший за ними по пятам. – Давай лучше поговорим, когда луна пойдет на убыль.
– Откуда тебе знать, что я думаю?! – взвилась Тайка.
Вот же мастер увиливать от ответов! Сам обещал и сам же теперь пошел на попятный.
– По-твоему, я не заметил, как ты еще по дороге туда меня за руки хватала, в рот заглядывала и пыталась сердце слушать: стучит ли?
– А раз заметил, так чего юлишь, как уж? Я волнуюсь, между прочим!
Она отвернулась, но знала, что дивий воин сейчас пристально смотрит ей в затылок. Казалось, даже чувствовала его дыхание – или, может, это ветер шевелил волосы на макушке?
– Потому что я сам до конца не разобрался, что со мной происходит. Но в одном будь уверена, дивья царевна: я скорее умру, чем причиню тебе вред.
– Дурак ты! Я не за себя волнуюсь вообще-то, а за тебя. – Ну вот, теперь и она это сказала.
Щеки полыхнули огнем. Дивий воин некоторое время помолчал, словно осмысливая услышанное. А потом молвил:
– Взгляни на меня.
Тайка, конечно, обернулась – чтобы увидеть, как Яромир достал из кармана зеленые перья дикого чеснока, на глазах у нее откусил кончик и прожевал (она очень внимательно следила, чтобы не сплюнул).
– Вот видишь. Не упырь я.
– А ну, дай сюда!
Она отобрала травку, принюхалась. Нет, никакого обмана. Чеснок, самый настоящий.
Уф! У Тайки, признаться, отлегло от сердца.
– Ну ладно, тогда я не буду волнова…
Хлоп! Яромир вдруг исчез. На его месте топырила крылья летучая мышь – белая, с очень знакомыми зелеными глазенками. Взгляд был ну очень виноватый. Зверек отчаянно цеплялся коготками за Вьюжкину шерсть, пытаясь удержаться.
Тайка отбросила бесполезный чеснок, недолго думая пересадила мышь на ладонь, и та щекотно обхватила ее пальцы.
Вьюжка продолжал полет как ни в чем не бывало. Ветер свистел в ушах, а пятна на луне казались ухмыляющейся рожей.
– Вообще не смешно, – сказала ей Тайка, крепче прижимая мышь к себе.
Она надеялась тихо прошмыгнуть во дворец и отнести Яромира в комнату, чтобы никто не увидел воеводу в этом нелепом облике, но не тут-то было.
Лапы симаргла едва коснулись дощатого настила галереи, а им навстречу уже бежали Лис и Радмила.
– Вот! А я предупреждал! – Кощеевич обличающе указал на мышь пальцем, а воительница всплеснула руками:
– Ох, братец-братец… Чего только ни придумает, лишь бы избежать серьезного разговора.
Она протянула руку, намереваясь забрать мышь, но Тайка не позволила. Сверкнула глазами:
– Приходите завтра!
И унесла Яромира в свою комнату.
Глава восьмая. Худой мир лучше доброй ссоры
Поутру оказалось, что Тайка заснула, не раздеваясь, – упала прямо поверх покрывала. И немудрено: с такого-то недосыпа!
Когда она проснулась, Яромира в комнате уже не было: то ли мышью улетел, то ли своими ногами ушел, когда в человека обратился. И никакой тебе записки с объяснениями, эх…
Судя по яркому солнечному дню за окном, время завтрака давно миновало, но Тайку будить не стали. За это, наверное, стоило сказать спасибо бабушке: та всегда старалась ходить тихо и не греметь кастрюльками, когда внучка отсыпалась на выходных после утомительной учебной недели, и на Пушка шикала, чтобы тот не клацал когтями по полу. Кстати, на столике прямо у кровати стояла тарелка с румяными пирожками, заботливо укрытыми полотенцем, чтобы не зачерствели. Наверняка тоже гостинец от бабушки.
Стоило Тайке взять один пирожок, как в дверь постучали. Ишь, будто следили, когда она проснется.
– Войдите!
Она ожидала увидеть царицу, царя или Яромира. Ну или, совсем на худой конец, Лиса, но не угадала – в комнату заглянула дородная девица в расшитом маками сарафане и с толстенной русой косой, уложенной венчиком вокруг головы.
– Изволила проснуться, царевна? Хорошо ли спала, душа-надежа?
– Да, спасибо. Можешь звать меня просто Тайкой. А тебя как зовут?
– Любава я, Жаворонкова дочь. – Ей очень шло это звучное имя. – Царица мя послала. Грит, спомоги царевне, Любавушка. Надоть в комнате прибрать, вещички постирать. Сарафанчик вот прислала голубенький, с ромашками, да рубаху. А ленты я уж от себя добавила – для пущей красы.
Тайка только сейчас заметила в руках у новой знакомой сверток:
– Ой, это все мне?!
– Ну а кому ж еще?
Ух ты! Наконец-то сбылась ее мечта о платье, сшитом по дивьей моде. Какое красивое! Камушками и речным жемчугом вышитое. Только как его надевать-то? Тут завязки какие-то…
– Я помогу, – улыбнулась Любавушка, верно расценив задумчивый взгляд. – Сымай свою одежу, Тайка-царевна. Ой, и чуднáя она у тебя, смех и грех! Косоньки давай тоже переплету. Чего ты их две-то носишь? Али сговоренная замуж уже? За нашего воеводу, что ль?
– Ни за кого я не сговоренная! – фыркнула Тайка. – У вас, может, две косы что-то и значат, а у нас просто так носят. Потому что удобно.
– Ой ли? А от кого на рассвете воевода вышел крадучись? Я все видала! – Любава погрозила ей пальцем. – Ладно-ладно, дела личные, нравы заморские. Только не обессудь, царевна, косу все ж в одну уплету, а то будешь добрых молодцев в заблуждение вводить. Коли жаниха не имеется, с одной ходить надоть.
– Делай как знаешь, – пожала плечами Тайка. – Я и хвост порой ношу. И распущенные…
– Ой, страсти рассказываешь! – Руки Любавы ловко разделили спутанные со сна пряди. И ведь аккуратно так: нигде не дернула, не потянула.
– А бабушка почему одну косу носит? Она ж замужем.
– А потому, что с царицей не спорят. – Любавушка, высунув язык, завязала пышный бант. Косица, конечно, получилась куцая, но хоть какая. – Мы чужие обычаи уважаем. И она наши тоже: кокошник же носит али венец. Мужней жене с непокрытой головой ходить не след.
– Ясно. А вот как у тебя – это что означает?
Тайке и впрямь было любопытно. Вот так не знаешь, а у людей серьезная дифференциация кос имеется.
– Энто просто шоб не болталась, – усмехнулась Любава. – А то я скачу тудой-сюдой, как мысь, и коса тоже – тудой-сюдой, тудой-сюдой… Несподручно.
Тайка улыбнулась: очень уж забавный говор был у Любавушки.
– Эх, что же мне никто раньше не сказал?!
Она вдруг подумала, что Яромир все это время тоже мог считать ее чужой суженой. Хотя нет, он же не дурак: видел, что в Дивнозёрье все как попало ходят. Да и чьей бы невестой? Шурика, что ли?
Любава же не поняла, что вопрос задан в воздух.
– Дык люди такие: в глаза не скажут, за спиной посудачат. А у меня язык без костей, я могу и за спиной, и в глаза.
– И в лоб! – не удержалась Тайка.
– Ну энто ежели кто заслужит. – Любавушка сжала внушительных размеров кулак. – Коль будет тебя забижать кто, мне сразу скажи. Ух я им! – Она одернула на Тайке сарафан, взбила попышнее рукава вышитой рубахи и закатила глаза. – Ой, все, краса – глаз не оторвать. Все жанихи в обморок попадают!
Сердечно поблагодарив Любаву, Тайка отправилась искать зеркало – то, что у нее в комнате было, и лицо-то еле вмещало. Да и напоминало больше отполированную медяшку. Но должны же были найтись в дедушкином дворце другие зеркала. Пока у мобилки еще немного заряда осталось, она бы хоть селфи на память сделала.
Поиски не увенчались успехом, и Тайка уже было думала отправиться в сад – хоть отражение в пруду сфоткать, но по пути заглянула в тронную залу: скорее уже от отчаяния – она ведь помнила, что еще позавчера никаких зеркал там не было. И на тебе – ошиблась. Теперь в углу у стены стояло одно: ростовое, в резной деревянной раме. Наверное, то самое, что царь для Лиса приготовил.
Тайка приподняла кисею, которой была прикрыта зеркальная поверхность, и ахнула: вот это да! Она саму себя едва узнала. Ну точно царевна из сказки сбежала.
Она достала из рукава мобильник и сделала несколько кадров. В школе потом покажет: дескать, на экскурсии была. А что, почти правда.
Тайка закружилась, чтобы юбка надулась воланом и ромашки стали еще видней. Ей даже присказка ко случаю припомнилась:
– Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех милее, всех румяней и белее?
Конечно, она пошутила. И вздрогнула, когда насмешливый голос из-за спины произнес:
– Ты, ты, успокойся. И не мучай зеркало, оно не так работает.
– Лис! – Вот же принесла нелегкая. – Ты за мной подглядывал?
– Сейчас – нет. Ну откуда мне было знать, что ты возле моего навьего зеркала крутишься? Как тебе, кстати? Я его вчера весь день настраивал, пока ты летучую мышку выгуливала.
– Вообще-то мы тоже важными делами занимались, – надулась Тайка.
– Ну да, ну да, – отмахнулся Лис. – Исследовали коловершьи норы.
– Откуда ты знаешь?
А вот это уже интересно. Тайка о пещерах еще никому не успела сказать, а Яромир вряд ли бы проболтался.
– Так зеркало же! Надо было проверить, работает ли оно, вот я за вами и наблюдал. Кстати, весьма польщен, что ты обо мне вспоминала.
– Тебе послышалось. – Девушка закусила губу.
– Ну а кто говорил: Лиса позовем, он кого хочешь уболтает. – Кощеевич, прищурившись, усмехнулся. – В общем, мы с Радмилой проследили ваш путь от и до. Не любопытства ради, а эксперимента для.
– Не смей больше так делать! – Тайка припомнила задушевные разговоры с Яромиром на обратном пути и покраснела. – Это, выходит, кого угодно можно подслушать?
– Увы, нет… – вздохнул Лис. – Только того, чей волос у тебя есть. На твоей подушке этого добра навалом было. Ты бы не зевала, ведьма. Я-то ладно, а если вдруг какому лиходею достанется? Ты вообще представляешь себе, сколько всяких злых чар по волосу навести можно?
– А кто говорил, что союзникам доверять надо? Вот я и доверяла. Как видно, зря, – нахмурилась она. – Никуда с тобой не пойду и Василису спасать не буду, пока все не отдашь до единого волоска!
– Не горячись, ведьма. – Лис протянул ей мешочек. – Вот, держи. Клянусь, твоих у меня больше нет.
– А чьи есть?
– Радмилы и Яромира. Небось хочешь узнать, о чем они толкуют? – Он придвинул лавку. – Присаживайся, я не жадный. Сам посмотрю, с тобой поделюсь и даже злата за просмотр не возьму. Это будет весело, как в кинотеатр сходить.
– Не стану я ни за кем подсматривать!
– Ну, как знаешь.
Лис пробормотал себе под нос какое-то заклятие. Зеркало затуманилось, пошло рябью и явило брата с сестрой. Радмила сидела на скамеечке и вертела в руках едва начатую вышивку, Яромир, сложив руки на груди, подпирал стенку. Лица у обоих были мрачные.
Тайка хотела выскользнуть из залы, но тут ей в спину донесся укоризненный голос Радмилы:
– Меня упрекаешь, что с Кощеевой кровью связалась, а сам-то! Носишься со своей девочкой из Дивнозёрья, как дурень с писаной торбой.
– Смотри-ка, нас обсуждают, ведьма, – усмехнулся Лис. – Точно не хочешь остаться?
– Эта девочка мне жизнь спасла! – вспылил Яромир в зеркале. – И тебя, помнится, от ворон отбила, когда ты калечной птицей по полям прыгала. А потом и облик человечий вернуть помогла.
– Я прекрасно это помню, хотя предпочла бы забыть. – Радмила вцепилась в пяльца.
– Тогда имей уважение, называй ее по имени!
– Сейчас не о ней вообще-то речь, – поморщилась воительница. – Давай раз и навсегда уговоримся: каждый волен водиться с кем хочет. Я тебе не указываю, ты мне не пеняешь, и все довольны.
– Да не будь твой жених врагом Дивьего царства, я бы тебе и слова не сказал!
– Мы с тобой сегодня популярны, ведьма! – Лис на радостях захлопал в ладоши.
Тайка закатила глаза и накрыла зеркало кисеей. Кощеевич издал недовольный звук: Пушок примерно так же квохтал, когда кто-нибудь переключал телевизор. Жаль только, что одной ткани оказалось недостаточно: голоса все равно продолжали звучать.
– Зря ты так, Мир. Он ведь тебя с поля боя вытащил и помереть не дал.
– Я его об этом не просил. – Голосом дивьего воина можно было замораживать реки. – Лучше было бы оставить меня там.
– Да что ты такое говоришь?! – ахнула Радмила.
Что-то стукнуло об пол: наверное, вышивка выпала из ее рук.
– Ты вчера сама все видела.
– Ну и что? Очень милая мышка. Да не скалься ты так, не то и впрямь подумаю, что мой брат упырем стал.
– Не в мышке дело. А в том, что была у меня судьба, а теперь нет.
– Это вообще как?! – опешила Тайка.
Она говорила шепотом, словно боялась, что Яромир с Радмилой могут ее услышать.
– Ну, это ты у Мары Моревны из Нитяного леса спроси – вы же с ней подружки.
– Это не шутки, Лис! – выпалила она с таким возмущением, что Кощеевич на всякий случай отодвинулся вместе с лавкой. Он скорчил гримасу:
– Что ж вы все орете-то… Знал бы – сказал бы. Пропала его ниточка, понимаешь? Должна была оборваться, а вместо этого просто исчезла. А плохо это или хорошо – да огнепеска разберет.
– Это-то ты откуда знаешь? – Тайка припомнила, что вроде в Нитяной лес только избранным вход был открыт и Лис к этим счастливчикам никак не относился. – Опять где-то подслушал?
– Ага, – Кощеевич на всякий случай принял покаянный вид. – Твои бабка с дедом обсуждали. Царь-то давно в курсе проблем нашего мышонка. А царица сама сказывала, что еще раньше нитки мотать помогала. Ну вот, она-то во сне и увидела, что нити больше нет.
– Ну, пустили козла в огород! – простонала Тайка. – Тебе тут что, реалити-шоу? Вот я дедушке пожалуюсь!
– И кто тебе тогда правду скажет, ведьма? Все ж молчат, словно воды в рот набрали. Оберегают тебя, маленькой считают. Ну и кто после этого козел?
Лис встал, обошел Тайку по дуге и сорвал с зеркала покрывало. Эх, пнуть бы его хорошенько, да юбка колоколом мешает. В джинсах все-таки удобнее было…
Пока они препирались, Яромир с Радмилой успели перескочить на другую тему. Теперь дивий воин навис над сестрой, как коршун, втолковывая:
– Бессмертные не умеют любить. Он такой же, как его отец, – змей поганый. Выбросит тебя, как старую шкурку, как только станешь не нужна. А даже если и женится, у них там по навьему закону можно хоть десяток жен завести. Как тебе такое? По нраву ли?
– Это не твое дело, Мир, – процедила воительница сквозь зубы.
– Я твой брат!
– Но это моя жизнь!
Они зыркнули друг на друга, совершенно одинаково набычившись: ну точно родная кровь…
– Послушай, – Радмила первая сбавила тон, – у нас много разногласий, и, возможно, я кое в чем была неправа…
– Возможно? Кое в чем?!
– Хорошо, я во многом была неправа. Но сейчас у нас есть общий враг, об этом мы должны думать. Сперва победим – а потом разберемся.
– Предлагаешь перемирие? – Яромир явно сомневался.
– А почему нет? Пусть разногласия и обиды подождут, пока мы сражаемся бок о бок. Как раньше, помнишь?!
