Альберт Байкалов
Под грифом «Любой ценой»
Пролог
Салауддин Алиханов пришел в себя от металлического лязга. Некоторое время он не мог понять, что с ним и где он. Лишь когда с грохотом откинулась нижняя крышка бортовой двери, Салауддин наконец понял, что сидит в бронетранспортере. Щурясь от яркого света, он попытался разглядеть стоявшего снаружи человека.
Открыв люк, в образовавшийся проем протиснулся конвоир.
– Почему без команды выполз? – с ходу строго спросил его кто-то.
В ответ солдат пробурчал что-то нечленораздельное, но обратно не полез.
– Алиханов! – раздался голос.
Салауддин слегка подался вперед. В тот же момент сидевший сбоку здоровяк в маске с прорезями для глаз и рта положил ему на шею руку, пригнул и слегка подтолкнул к выходу.
Морщась от боли в плече, Салауддин выбрался наружу. Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемых забора и корпусов следственного изолятора он увидел покрытые лесом горы…
БТР стоял на извилистой каменистой дороге, подпираемый сзади «Уралом». Впереди захлопали дверцы, и Салауддин обернулся. Из «уазика» выбрались трое чеченцев в камуфлированных куртках без знаков различия. Нижнюю часть лица каждого покрывала густая щетина.
«Кадыровские собаки!» – зло плюнул он себе под ноги и отвернулся. Больше схвативших его русских Салауддин ненавидел предателей-земляков. Ничего, пройдет время, и он отомстит. У него хорошая память. Каждый из них навсегда остался в ней.
Между тем ехавшие в остальных машинах солдаты, выпрыгивая на землю, веером разбегались в стороны от колонны и занимали круговую оборону, а часть из них стали подниматься в гору. В действиях солдат чувствовалась слаженность. Салауддин тяжело вздохнул.
Сбоку от него вдруг раздались шаги.
– Ты? – удивленно воскликнул Алиханов.
Перед ним стоял Мухмат, его правая рука. Салауддин хорошо помнил, что, когда спецназ последний раз пошел на штурм, Мухмата буквально опрокинуло на спину взрывом разорвавшейся во дворе гранаты.
– Я тоже не ожидал тебя увидеть, – вымученно улыбнулся Мухмат. Его лицо было бледным, оттого черная как смоль борода смотрелась неестественно. Он и раньше не брился, даже живя в селе.
Теперь Салауддин понял: он действительно не ошибся, Мухмата точно ранило в грудь.
– Ты как? – спросил он своего помощника.
– Разговоры! – раздался окрик, и кто-то толкнул его в спину. Боль молнией ударила в плечо. Салауддин втянул через стиснутые зубы воздух и обернулся. Сзади стоял ехавший с ним в БТР солдат, держа в руках направленный ему в спину автомат.
«Сопляк!» – подумал Салауддин и спросил на чеченском:
– Интересно, что они задумали?
– Вперед! – скомандовал офицер.
Вся колонна направилась к горе и начала подъем. Вокруг Салауддина и Мухмата шли кольцом сразу четверо солдат.
«Неужели решили убить без суда?» – с тоской подумал Алиханов, морщась от боли, которая при каждом шаге отдавалась под лопаткой и в предплечье.
Вчера рано утром дом, в котором находились он, Мухмат и еще трое моджахедов, окружили сначала милиция, потом подъехавший спецназ. На предложение сдаться они ответили огнем. Но силы были неравные. Не прошло и нескольких минут, как был убит Аслан, потом Доку, тяжело ранили Хакима. Возможно, и Салауддин тоже умер бы, однако пуля попала в плечо, и он только потерял сознание. В себя Алиханов пришел от боли и собственного крика, когда двое спецназовцев, перевернув его на живот на грязном, усыпанном осколками битого стекла и обломками мебели полу, хотели связать за спиной руки. Ему надели на голову мешок из плотной ткани, бегом вывели из дома и усадили в машину. Долго куда-то везли.
А потом был допрос. Салауддин отвечал нехотя, тщательно обдумывая каждый ответ. Плотный майор с квадратной фигурой особо не усердствовал. Было видно: он хорошо информирован обо всех делах Салауддина. Поздно вечером Алиханова отвели в помещение без окон. Напротив двери были нары. Ему обработали рану, сделали укол. Сегодня разбудили, снова надели на голову мешок и куда-то повели. Салауддин не мог определить даже время суток. Потом он понял, что его загрузили в бронетранспортер. Сколько ехали, Салауддин не знал, потому что уснул. И вот привезли в лес. Солнце почти в зените. Значит, полдень.
Неожиданно он узнал это место и украдкой оглянулся по сторонам. Точно! Когда-то здесь неподалеку был лагерь. Возможно, их ведут туда для следственных действий. Салауддин успокоился.
Вскоре они спустились в овраг. На земле кое-где виднелись масляные пятна, они здесь оставляли машины. Летом не найти лучшего места, даже с вертолета их не видно. Росшие по кромке деревья смыкались над головой, прикрывая от чужих глаз все, что здесь прятали.
Они поднялись по склону и вскоре оказались на небольшой поляне.
– Пришли, – раздался голос.
Салауддин обернулся. Рослый военный в маске по-хозяйски огляделся. Следом за ними на поляне появились чеченцы, приехавшие на «уазике».
– Странно. – Алиханов посмотрел на Мухмата. Моджахед едва держался на ногах. Было видно, что подъем в гору дался ему с большим трудом. Лицо мокрое от пота, губы посинели. С двух сторон его поддерживали двое солдат.
– Одевайте их, – распорядился рослый военный.
Солдат подошел к Салауддину и протянул ему разгрузочный жилет.
– Бери!
Теряясь в догадках, Салауддин вставил в проем жилета здоровую руку и поморщился от боли.
– Сейчас, – подошел чеченец, осторожно взял его за запястье и помог надеть. Второй солдат принес автомат.
– Хотите устроить все так, будто застрелили нас в лесу? – попытался угадать Салауддин.
Его охватил животный страх. Сколько раз, убивая пленных, Алиханов пробовал понять, что испытывают они! Ему было интересно наблюдать за тем, с каким ужасом люди переживали последние мгновения своей жизни. Он смаковал и наслаждался этим, испытывая неописуемый восторг, граничащий с безумным ужасом. Невозможно передать словами ощущения человека, перешагнувшего черту, дозволенную только Аллаху.
– Просто нужно немного побыть фотомоделью, – объяснил рослый военный.
– Фотосессия! – добавил худощавый, с болезненным лицом, мужчина, единственный, одетый в штатское, отчего Салауддин сделал вывод, что это контрразведчик.
– Ага, – хохотнул военный в маске. – Для журнала «Плейбой».
– Что ты сказал? – нахмурился Салауддин.
Он знал, что это за журнал, и слова его оскорбили. Забыв про боль, он со всей силой размахнулся, и в тот же миг стоящий на расстоянии вытянутой руки чеченец толкнул его в грудь. Не удержавшись на ногах, Салауддин полетел на спину. Его словно молния ударила в плечо. От удара о землю в глазах потемнело, и он стиснул зубы, чтобы не закричать от боли.
– Джин, зачем? – раздосадованно спросил рослый в маске и обернулся к стоящему позади себя крепышу: – Банкет, помоги ему встать.
– Декорации готовы? – спросил кто-то.
Сделав глубокий вдох, Салауддин сел. В тот же момент его подхватили под здоровую руку и поставили на ноги.
Затем усадили на прорезиненный коврик у костра, разведенного на месте старого кострища. Рядом опустился чеченец, которого рослый военный назвал Джином.
Их тут же сфотографировали. Потом еще. Справа присел на корточки второй «кадыровец», позади заставили встать Мухмата.
– Зачем это? – нахмурился Салауддин. – Вы хотите показать, какой трофей попал к вам в руки?
Неожиданно его обдало жаром. Он вдруг понял, что все это значит. По всей видимости, ФСБ задумала внедрить к кому-то из полевых командиров предателей, которые будут утверждать, что воевали в его отряде.
От того, что его в очередной раз использовали, а он ничего не может сделать, Салауддин зарычал.
– Что с тобой? – испуганно спросил Мухмат.
– Эти шакалы… – вскочил Салауддин, отбрасывая автомат.
Договорить он не успел. В грудь словно влетела раскаленная игла, пробила его до самого позвоночника, сковав дыхание, и Салауддин полетел на спину…
Мухмат лишь удивленно посмотрел в сторону, откуда раздался выстрел. Следующая пуля попала ему в переносицу.
– Противник со стороны ручья! – раздался вдруг чей-то вопль, и вслед за ним сразу треснула автоматная очередь.
Рослый военный в маске поднес к губам станцию:
– Дрон, молодец… Отработал, уходи…
Глава 1
Ирочка Земляникина, по мужу Оутис, жгучая брюнетка с синими глазами, игриво вытолкнула язычком трубку, через которую сосала коктейль, и положила голову на плечо Мартынова.
– Я говорю тебе, у Жука кокс – отпад! – стараясь перекричать музыку, продолжал спорить обладатель худосочной фигуры в модной майке и джинсах.
Ирину воротило от этого «мажора», но ничего не поделаешь – назвался груздем, полезай в корзину. Никто не заставлял ее год назад подписывать контракт с Сэмом Кейро. Хотя, не поставь она тогда закорючку в каждом листе толстой пачки стандартных листов с едва различимыми глазом водяными знаками, не видать ей ни визы, ни сына, с которым уехал в Штаты супруг. В принципе, печать в паспорте о том, что она законная жена Оутиса, уже давно ни к чему не обязывала. Ирина познакомилась с Томасом на конкурсе красоты. Занявшая третье место девушка не могла и мечтать, что американский гость обратит на нее внимание, однако уже после второго прохода поняла, что он смотрит только на нее. Потом – ресторан, бурная ночь в гостинице, уроки английского и скромная свадьба, после которой Ирочка быстро поняла, что нужна средней руки бизнесмену лишь в качестве вывески. Он жил своей жизнью, не обращая на нее никакого внимания. Вскоре родился сын, однако это никак не укрепило их отношений. Нет, Томас души не чаял в наследнике, но после его появления и вовсе перестал замечать свою супругу. В довершение ко всему Ирочка узнала, что женщины Томаса никогда не интересовали. Связь с ней ему была нужна лишь для продолжения рода. Известие привело ее в ужас, который постепенно перешел в хроническую депрессию. На одной из презентаций Ирочка познакомилась с журналистом из небольшой газеты. Романа между ними не было, так, легкая интрижка. Но этого хватило, чтобы девушка оказалась за забором роскошного особняка без гроша в кармане. По сути, Томас только этого и ждал. Здесь ей и подвернулся Сэм…
– Я у Жука брал – фуфло! – растягивая слова и улыбаясь странной, резиновой улыбкой, вяло махнул рукой Хмурый. – Даже не заторчал.
– Да умойся, Мартын, бадяжит он его, – встрял в разговор изможденный, похожий на смерть Капа. Сложив на груди руки и натянув на голову капюшон худи, он до этого просто смотрел перед собой невидящими глазами.
«Господи, что я делаю среди этих уродов?» – с тоской подумала Ирочка и посмотрела на часы. Ее словно ударило током. Почти одиннадцать, а она назначила встречу на десять. Тихонов уже больше получаса мается в ресторане, в любой момент может психануть и отправиться домой. Ирочка огляделась и встала. Мартын ничего не заметил. Она уже не раз выходила, и он не придавал этому значения.
В туалете, в углу рядом с зеркалом, вытянув худые ноги, сидела похожая на Мальвину девушка. Лицо бледное как мел, с нижней губы на силиконовую грудь стекает слюна. Ирина со знанием дела тронула ее за шею. Жива. Не рассчитала, дуреха. Быстро прошла в кабинку, повернула никелированную ручку, закрыла крышку унитаза, поставила на нее сумку и сняла куртку. Быстро поменяла майку с белой на черную. Надела парик и очки…
Через пару минут, под шум воды из сливного бачка, из туалетной комнаты вышла совершенно другая девушка.
На улице было безлюдно. Ирина прошла на автостоянку.
– Где тебя черти носят? – с возмущением заговорил Сэм, когда она уселась за руль «Форда». – Ключи давай!
Она вложила в протянутую руку брелок, и он тут же вышел из машины.
Через минуту со стоянки плавно выкатил серебристый «Хаммер» и повернул в сторону Большой Черкизовской.
Ира остановила «Форд» на другой стороне улицы. Ресторан «Опера» был выбран Сэмом не случайно: парковка напротив него все время была занята, поэтому те, кто приезжал позже, были вынуждены оставлять машины, где придется. «Хаммер», за рулем которого сидел Сэм, уже притулился у обочины. Некоторое время Ирина со страхом разглядывала этого угловатого монстра, похожего в темноте на бронтозавра времен палеозоя, потом вздохнула и надавила на кнопку сотового.
– Ира? – с ходу раздалось в трубке.
– Да, Сережа, здравствуй, – заговорила она уставшим голосом. – Ты уже в «Опере»?
– Давно, – ответил парень.
– Можешь выйти?
– А что случилось? Ты где? – засыпал он вопросами.
– Напротив, через дорогу.
– Почему не зайдешь?
– Увидишь. – Она всхлипнула и отключила телефон.
Двери ресторана распахнулись, и на улицу выскочил рослый молодой мужчина. Оглядевшись по сторонам, он бросился через дорогу. Наперерез ему уже поехал «Хаммер».
Вот до тротуара остается несколько шагов. Еще немного, и Сергей на проезжей части. Теперь дозвон! Нужно отвлечь, как учил Сэм, иначе может отскочить. «Хаммер» надвигался, словно танк. Ирина надавила на кнопку сотового. Сергей посмотрел в сторону машины, но тут же схватился за карман и остановился.
«Услышал звонок», – догадалась она и зажмурилась. Хлопок и странный звук лопнувшей тетивы утонули в женском крике.
Ира открыла глаза. На том месте, где стоял Сергей, никого не было. Она глубоко вдохнула и тут увидела его. Как оказалось, мужчину отбросило на несколько десятков метров к автобусной остановке. Огни «Хаммера» на первом светофоре уплыли вправо.
– Теперь надо немного выждать и не спеша отъехать, – помня инструктаж Сэма, прошептала Ирина. – Иначе обратят внимание…
– Ты где была? – тяжело сопя, положил ей на плечо руку Мартын.
– Там уже нет, – брезгливо поморщилась она. – Носик пудрила.
– Ага, – хохотнул Капа. – Герычем!
– Мальчики, мне пора. – Ирина посмотрела на часы.
– Тебя довезти? – Мартын упер руки в диван и подался вперед.
– Я с обдолбанными не езжу, – она толкнула его кончиками пальцев в щеку.
– С каких это пор? – прокричал ей вслед Мартын.
Но Ирочка уже не ответила. Зачем? Страница перевернута. Больше он ее не увидит.
Уже светало, когда, свернув с шоссе и проехав через лес, она остановила машину перед воротами. Направив на столб с едва заметно мигающим светодиодом небольшой пульт, надавила на кнопку. Раздался щелчок, створки отъехали в стороны. Ира включила передачу, и машина плавно вкатилась во двор, посреди которого, в окружении сосен, стоял двухэтажный коттедж. Его арендовала для своих сотрудников американская компания, в которой Сэм числился каким-то клерком. Ира понимала, что это лишь прикрытие его основной деятельности.
Она открыла дверь своим ключом и вошла в дом. На ней уже не было легкомысленного одеяния. Она успела съездить на свою квартиру и переодеться. Убранные под шляпку волосы, длинный плащ и воздушный шарф вокруг шеи изменили ее до неузнаваемости. Одежду, в которой Ирочка была в ночном клубе, она выбросит. Пусть вместе с ней уйдет и страх воспоминаний об этом дне.
По лестнице, ведущей на второй этаж, кто-то медленно спускался, и Ира навалилась на стену плечом:
– Сэм?
– Кто может ждать тебя в этих стенах, кроме меня?
– Оперативные сотрудники ФСБ, – пошутила она. – Полиция.
– Все шутишь?
– Почему не включаешь свет? – Ира сняла с плеча сумочку.
– Так легче думается.
Ира щелкнула выключателем.
На Сэме была футболка и спортивные штаны. В этой одежде он выглядел убого. Впалая грудь, тонкие руки, покрытые черными волосками… Ни за что не скажешь, что разведчик. А может, и не разведчик вовсе? Он не рассказывал, она не спрашивала. Была обязанность выполнять все, что говорит Сэм, она выполняла. Даже более… Иногда Ирочка начинала ощущать себя вещью, которой безраздельно пользуется этот человек. Или не человек, как и Сэм Кейро? А впрочем, какая разница? В ее положении выбирать не приходится. Ничего не поделаешь, на карту поставлено самое дорогое – ребенок. Сэм однозначно заявил, что в случае возникновения любых проблем он сможет с ними разобраться, нужно только время. А вот она уже никогда не увидит своего сына. Поэтому Ирочке приходилось даже имитировать, будто Сэм ей интересен. Это было не намного легче, чем все остальное, тем более что в постели он не блистал.
Сэм подошел и помог ей раздеться, участливо заглядывая в глаза.
– Все нормально?
– А у тебя?
– О чем ты? – нахмурил он лоб. – Сколько живу в вашей стране, так и не понимаю многих предложений, везде какой-то двойной смысл.
– Мы человека убили. – Она отпила из стакана вина. – Разве может быть нормально?
– Хочу тебя успокоить: не убили, – он положил ей на запястье руку. – Он выжил.
– Слава богу! – Ира прижала стакан к щеке, но тут же встрепенулась и испуганно посмотрела на Сэма: – Но его так далеко отбросило… Наверное, ни одной целой кости?
– Ты почти права, – кивнул он. – Парень в коме. У него сломаны кости таза, руки и нога, травмирован позвоночник. Я уж не говорю о повреждении мозга. Все идет строго по плану. В ближайшее время врачи будут рекомендовать конструктору лечить сына в Израиле, а стоимость лечения окажется космической.
– Ты уверен, что врачи посоветуют Тихоновым везти сына за границу? – недоверчиво спросила Ира.
– За что же им завтра заплатят? – спросил он и сам же ответил на этот вопрос. – Ты появишься в больнице под видом любимой девушки. Пустишь слезу и попросишь об этом врачей. Скажи, что отец твоего любимого работает в закрытом институте и будет использовать любые причины противиться этому. Он – патриот, но тебе важнее живой жених. Правильно?
– Но как? – растерялась она. – До сих пор я считала, что больше не увижу его. Тем более наверняка проверили, с кем он говорил по телефону…
– Брось, – отмахнулся Сэм. – Звонок был сделан с другой трубки. К тому же, даже если он придет в себя, наверняка не будет помнить того дня.
– Послушай, Сэм… – Ира, не мигая, уставилась ему в глаза. – А что ты будешь делать, если вдруг он умрет?
– Еще лучше. – Сэм взял бутылку, снял с никелированного крючка стакан. – Если такое случится, я знаю, как действовать. Поверь, это мой хлеб.
– Но как ты тогда вынудишь Тихонова уехать из страны? – удивилась Ирина.
– Смерть сына обозлит его. Ты только представь себя на его месте…
– Не дай бог, – она постучала по стойке костяшками пальцев.
– Он знает убийцу и уверен, что это сделал Мартынов, а полиция будет вынуждена утверждать, что не он, – не обращая внимания на ее реакцию, увлеченно продолжал Сэм. – Самолюбие человека, внесшего огромный вклад в развитие оборонных систем, будет сильно затронуто. Он просто обязан возненавидеть свою страну.
– Сколько будет получать Тихонов, если согласится на твои условия? – спросила Ирина.
– Он ни в чем не будет нуждаться. – Сэм обошел стойку и положил ладонь на Ирино бедро. – Америка бережно относится к таким людям. Он гений.
Рука поползла выше.
– Не сейчас. – Она взяла его за запястье и отстранилась. – Нет настроения.
– Понимаю, – кивнул он. – Скоро это пройдет.
Дрон выглянул на дорогу. Чисто. Держа автомат направленным в гору, он перебежал на другую сторону, опустился на одно колено и поднял вверх сжатый кулак. Из зарослей поднялся Гайрбек Куциев и устремился следом. За ним – Гайнулин. Все происходило без единого звука. Как в немом кино.
Дрон надвинул нуристанку на лоб:
– Ну что, господа моджахеды, с богом?
Они стали быстро подниматься вверх по склону.
Со стороны могло показаться, что идут трое боевиков. Спецназовцы давно забыли про бритвы. Вместо привычного «вала» у Дрона был «АКМ». Голову Гайрбека, которого называли Габбро, украшала повязка с арабской вязью. Он был в самодельном разгрузочном жилете, надетом на кожаную безрукавку. Среди троих спецназовцев Габбро – единственный чеченец. Ринат Гайнулин, доктор группы, с позывным и кличкой «Москит», раздобыл для такого случая кепку с длинным козырьком и натовскую униформу. Вот с кроссовками – явный перебор, из-за молодой травы, покрывавшей склоны, они сильно скользили. Ничего не поделаешь, есть вероятность напороться на настоящих боевиков. Но больше спецназовцев волновало, чтобы свои не догадались, кто их обстрелял. Будут большие проблемы, если ответным огнем ранят, или того хуже, убьют кого-то. Цель «маскарада», как назвал эту операцию командир группы подполковник Филиппов, – убедительно сыграть роль боевиков, которые устранили находившихся в плену у русских полевого командира Салауддина Алиханова и его помощника Мухмата. Место выбрали не случайно. Они знали, что для следственных действий начавших давать показания бандитов привезут сюда. Рядом с блиндажом, в котором месяц назад пряталась банда, был устроен хитроумный тайник с взрывчаткой и тремя гранатометами. У него и было решено организовать ликвидацию ставших опасными свидетелями «братьев по оружию». Вся сложность заключалась в том, что, кроме офицеров спецназа, об этом никто не знал, поэтому на огонь наверняка ответят все, кто будет принимать участие в следственном эксперименте. А это – работники военной прокуратуры, комендантский взвод, сотрудники ФСБ и милиции…
– Пришли, – замедлил шаг шедший чуть сзади Габбро.
– Уверен? – зачем-то спросил Дрон и огляделся.
Москит посмотрел на часы:
– Осталось десять минут.
– Да, – кивнул Дрон и, нахмурившись, добавил по-чеченски: – Если ничего в пути не случится.
– Вася, у тебя такой акцент, что я с трудом понимаю, о чем ты говоришь, – не выдержал Габбро. – Еще ты слова меняешь местами. Лучше говори на русском.
– Хорошо, – улыбнулся Дрон.
Снизу раздался гул машин.
– Едут! – одними губами прошептал Москит.
– Ты туда, – показал ему рукой на заросли барбариса Дрон, – а я останусь здесь. Габбро, спустись ниже и правее. Сильно не маячьте на глазах и помните: у них патроны настоящие.
– Ты точно обоих успеешь положить? – недоверчиво спросил Габбро.
– С каких это пор ты мне не доверяешь? – Дрон ударил его в плечо: – Давай!
Они разошлись, каждый на свою позицию.
Дрон прошел к росшим от одного корня дубам, присел на корточки. До поляны, на окраине которой устроен тайник, не больше ста метров. Она с этого места хорошо просматривалась. Накануне, как только было решено, во избежание утечки информации, сразу после съемок уничтожить бандитов, он приезжал сюда с Филином. Они не только выбрали позиции для назначенных играть роль моджахедов спецназовцев, но и оговорили, на каких направлениях выставить охранение комендантского взвода, как в последний момент будут стоять Джин и Шаман относительно бандитов. Нужно было продумать каждую мелочь. Окажись кто-то на линии огня, и все пойдет насмарку. У Дрона почти нет шансов сменить позицию, его наверняка заметят. Нельзя было допустить, чтобы и за бандитами, которых он должен уничтожить, оказались свои.
Дрон вздохнул и лег на живот. Вынул из нагрудного кармана станцию, положил рядом и направил автомат на березку. Ее решили использовать как ориентир для Антона: он разместит бандитов и спецназовцев относительно этого дерева и тропы. Дрон прицелился, потом перевернулся на бок, убрал из-под себя веточку и снова лег.
Внизу захлопали дверцы, раздались голоса.
Вскоре на поляне появились двое бойцов. Озираясь по сторонам, они прошли выше по склону. Следом вышел Банкет. Оглядевшись, он задержал взгляд на деревьях, под которыми укрылся Дрон. Василий с трудом подавил в себе желание обозначить себя. Невысокого роста лейтенант с солдатом принялись разводить рядом с березой костер. Наконец Дрон увидел Антона. Командир был в маске. Стоя посреди поляны, он отдавал короткие команды, ни разу не посмотрев в его сторону. Вот появились и бандиты. Дружка Салауддина вели под руки. Дрон усмехнулся. Его усадили на прорезиненный коврик у костра, и Джин присел рядом.
Напротив опустился на одно колено офицер с фотоаппаратом и сфотографировал боевика в обществе переодетого спецназовца. Потом еще. Позади заставили встать Мухмата. Подошел Шамиль Батаев, черная борода капитана закрывала грудь.
Салауддин стал возмущаться:
– Зачем это? Вы хотите показать, какой трофей попал к вам в руки?
Мухмат спросил его о чем-то.
В этот момент Антон слегка приподнял край маски, открыв нижнюю часть лица. Это был условный сигнал. Дрон скосил взгляд на солдата, которого так некстати понесло в кустики. Он стоял между его позицией и ямой, в которой укрылся Габбро. Хорошо, если боец сразу после выстрела ляжет. А если нет? Тогда обязательно увидит Дрона.
Тем временем события принимали неожиданный оборот. Салауддин отбросил автомат и вскочил:
– Эти шакалы…
Дрону ничего не оставалось, как стрелять. Он прицелился в грудь и надавил на спуск. Короткая очередь заставила всех отшатнуться от бандитов в стороны. Салауддин полетел на спину…
Мухмат удивленно посмотрел Дрону прямо в глаза, и тот еще раз надавил на спуск. Автомат привычно ударил в плечо. Бандит упал.
– Противник со стороны ручья! – раздался вопль.
Ожила лежавшая рядом станция:
– Дрон, отработал, уходи!
– Аллах акбар! – крикнул Габбро.
Дрон вскочил и бросился вниз по склону. В этот момент треснули очередями автоматы Габбро и Москита.
Три, четыре…
Дрон прыгнул в сторону, упал на спину и стал разряжать автомат короткими очередями в небо.
Сбоку раздался шум бегущего вниз человека. Дрон повернул голову и увидел Москита.
– Олень! – улыбнулся он и оглянулся назад. Их никто не преследовал.
Дрон поднялся и устремился следом. Перебежав дорогу, они спустились к ручью и повернули вверх по распадку.
В течение часа быстрым шагом, стараясь не издавать ни звука, уходили на север. Потом повернули вправо, перевалили хребет, спустились вниз и двинули в обратном направлении, в сторону равнинной части.
– Кажется, ушли, – вытер рукавом пот со лба Габбро.
– Ага, – усмехнулся Дрон. – Ты про вертолеты забыл.
– Филин обещал, что не допустит этого, – напомнил Москит.
– Будем надеяться. – Дрон перепрыгнул яму.
– Не пойму, зачем понадобилось убивать Салауддина? – неожиданно спросил Габбро.
– Он мог рассказать про то, что его использовали для внедрения, – ответил Дрон. – К тому же видел Шамана и Джина.
– Можно было держать этого шакала отдельно от остальных заключенных, – продолжал стоять на своем Габбро.
– Везде люди работают, – цокнул языком Москит.
– Кроме того, не факт, что он сядет или не выйдет через год. – Дрон поднял автомат выше и перешагнул лежащее поперек дороги дерево.
– Разве такое может быть? – не поверил своим ушам Габбро.
– Ты хоть и бывший сотрудник милиции, а с правосудием нашим, видно, мало знаком, – усмехнулся Дрон.
– Это точно, – поддержал его Москит. – Педофилов через одного амнистируют…
– Еще неизвестно, когда этот материал понадобится. – Дрон придержал ветку, дождался, когда ее перехватит шедший следом Москит. – Столько времени прятать двоих бандитов тяжело.
– Тогда, конечно, лучше так, – согласился Габбро. – Списать на своих, и все… Но не по себе как-то… Другое дело – в бою…
– Пройдет, – заверил Дрон.
Они перешли через ручей и стали подниматься в гору.
Глеб Васильевич Тихонов сидел за дальним столиком бара и в одиночестве пил водку. Пузатый графинчик наполовину опустел, однако голова по-прежнему была ясной, а так хотелось забыться… Вообще подобные этому заведения он посещал исключительно редко. Глеб Васильевич не был любителем выпить, да и работа не позволяла. Просто сегодня позвонил человек, представился Эдуардом Аркадьевичем и сказал, что может помочь. Назначили встречу здесь.
Глеб Васильевич опрокинул внутрь еще одну рюмку и некоторое время сидел, размышляя, удобно или нет он поступил, напиваясь перед встречей.
Прошло три дня, как они с женой потеряли сон и покой. Их единственного сына, студента МАИ Сергея Тихонова, сбила машина. Несмотря на большое количество свидетелей, показания которых подтверждались записями нескольких видеокамер, следствие топталось на месте. А все потому, что за рулем злополучного «Хаммера» сидел не простой смертный, а сынок Мартынова, крутого бизнесмена и чиновника в одном лице. Нет, тот не отрицает, что машина принадлежит сыну. Более того, уверен, что наезд совершен именно на ней. Только не был его сын в этот вечер за рулем, а проводил время с такими же балбесами, как и он сам, в ночном клубе. Сразу придумали некую Таисию, которая будто бы была с ними и в этот период времени отсутствовала. На снимках, сделанных с записи камер видеонаблюдения, они все показали на одну и ту же девушку. Но она пришла в клуб задолго до того, как там появилась развеселая компания, а покинула его спустя час после трагедии. Молодые люди тоже пределов заведения не покидали. По крайней мере, об этом говорят факты. А они основаны опять же на показаниях свидетелей и видеоматериала службы безопасности клуба. Благо что на выходе из клуба видеокамеры. Но Глеб Васильевич не верил ни записи, ни заверениям Мартынова-младшего, ни показаниям «свидетелей», таких же «мажоров». Его давно удивляло отношение государства к так называемой элите. Дочь председателя избиркома сибирского города посреди дня сбивает на машине двух девушек – и получает условный срок. Сынок нефтяного магната, врезавшийся в стоявшую на перекрестке машину, которая отлетает и давит еще троих человек, становится в результате расследования всего лишь свидетелем дорожно-транспортного происшествия, а бедная девушка, оказавшаяся на его пути, получает срок и непомерные выплаты семьям погибших… Ни в одной стране мира нет такого. Даже в когда-то считавшейся дикой Африке.
Глеб Васильевич никогда не причислял себя даже к среднему классу, хотя был успешным инженером-конструктором секретного НИИ и имел в свои пятьдесят пять квартиру, дачу и машину. Правда, как выяснилось, до поры до времени.
«И как теперь жить дальше? Ради чего? – размышлял он. – Двадцать три года растили, лелеяли, учили быть порядочным, а какой-то Мартынов взял и покалечил. Просто так. Нет, я этого так не оставлю! – он стиснул зубы и ударил кулаком по столу, однако тут же сник. – А что я, собственно, могу? Только убить сына Мартынова. Разве это выход? Везде глухая стена. Сначала думал, что самая огромная беда – это сокращение штата лаборантов и помощников, в связи с оптимизацией бюджета на новые разработки. Оказывается, бывает еще хуже».
– Свободно? – раздался над головой чей-то голос.
– Занято, – покачал головой Глеб Васильевич.
– Кого-то ждете? – продолжал допытываться незнакомец.
– Какая разница? – Глеб Васильевич взял графинчик и налил себе водки.
– Есть разница, господин Тихонов, – сказал незнакомец, опускаясь напротив.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил Глеб Васильевич и тут же спохватился: – Так это вы?
Как он сразу не понял! Это и есть тот самый человек, который обещал помочь ему!
– С вашего позволения, я сяду, – уже расположившись на стуле, вздохнул незнакомец.
– Если мне не изменяет память, Курочкин Эдуард Аркадьевич? – Глеб Васильевич застыл в ожидании ответа.
– Не ошибаетесь, – кивнул мужчина и подозвал официанта.
