Альбина Рафаиловна Шагапова
Для тебя моя кровь
Но одиночество и ощущение собственного ничтожества в кругу знакомых оказалось ничем, по сравнению с тем, что я испытывала сейчас среди вампиров. Безумно красивые, опасно сильные, невероятно надменные, они обратили свои божественные взоры в мою сторону лишь в тот единственный момент, когда мы с Вилмаром вошли во двор дома Арвида – министра поставок, отца Адамины, несостоявшегося зятя и очень, ну просто, чертовски злого на моего мужа, вампира.
Хозяева дома не просто любили огонь, они его почитали. Во дворе не росло ни одного деревца, ни одного кустика, ни единой травинки. Его пространство было голым и пустым, словно ладонь великана, и гладь этой ладони, покрытая мелкой чёрной глянцевой плиткой, отражала дикую пляску огня, который был повсюду. Он бесновался запертый в плафонах фонарей, расположенных по всему периметру, подрагивал на прозрачных столбиках многочисленных свеч, украшающих стол, прыгал и метался в чашах, висевших под крышей широкой веранды, где и собрались гости.
Под руку с Вилмаром мы подошли к столу, за котором уже сидело несколько вампиров. Среди них была и каштановая– маг воздуха и чернявый маг земли и старуха Илва.
Синее вечернее небо, тающая полоска заката, стройные высокие женщины в лёгких платьях, широкоплечие мускулистые мужчины в светлых рубахах, расстёгнутых до середины груди и таких же светлых брюках. Все, как один повернули голову в нашу сторону, обжигая укоряющими взглядами.
Мне захотелось съёжиться, провалиться сквозь землю. Что я делаю здесь? Почему не осталась дома? Они меня не примут, никогда, если только в качестве закуски. Я для них – человечка, которая должна валяться в специальной ванне. Быть равной им? Нет! Этого никогда не будет! Я могу, сколько угодно, говорить себе, что люди – победители, что у этих напыщенных индюков нет никакого права смотреть на меня с высока, что без нашей крови они никто. Но факт остаётся фактом, я на их территории, их много, они опасны, и это мне предстоит вливаться в их общество. Только нужно ли мне всё это? Нет, не нужно, это необходимо Вилмару.
– Ты сошёл с ума, Давин? – первым своё недовольство решил проявить хозяин дома. – Какая наглость притащить в мой дом источника.
– Арвид, ты сам позвал всех со своими вторыми половинами, разве не так? – голос Вилмара был спокоен, но от чего – то от него по спине побежал неприятный холодок. – Я пришёл с той, с кем соединил свою ауру, но если тебе неприятно наше присутствие, мы уйдём.
Вампирши, сидящие за столом, ахнули, а вампиры нахмурились.
Повисло неприятное молчание. Министр поставок и его подчинённый смотрели друг на друга, прожигая взглядами.
Гадливость, вот что все они ко мне испытывают. Как же это унизительно! Неужели Вилмар не понимает, насколько это унизительно? Он же ощущает мои эмоции, почему же не плюнет на всё и не уйдёт, почему заставляет меня сгорать от стыда под насмешливыми брезгливыми взглядами?
– Вилмар, – пропела рыжеволосая Адамина, встав из за стола и направляясь к моему мужу. Её розовое платье длинное, пышное прошуршало по траве. – У нас есть ванна, ты можешь…
Нежная белая рука с тонкими пальчиками и острыми бежевыми ноготками коснулась его щеки, усмиряя, успокаивая. И взгляд Вилмара потеплел, мышцы лица расслабились под этой еле уловимой ненавязчивой лаской.
Я сейчас взвою! Не выносимо! Если бывшая пассия моего супруга хотела меня растоптать, унизить, причинить боль, то ей это удалось. Она указала мне на моё место, дала понять, кто я для них всех.
– Ванну я бы посоветовал принять тебе, Адамина, – с язвительной полуулыбкой ответил Вилмар. – Чтобы смыть с себя ничем не оправданную спесь.
Радость затопила, оглушила и ослепила на мгновение. Не поддался мой вампир чарам этой рыжей ведьмы, встал на мою защиту. Адамина же, капризно поджала губки и вновь уселась за стол, подле матери.
– Я бы попросил в моём доме… – вступился за дочь министр, но в спор вмешалась Илва.
– Давайте не будем забывать о правилах приличия, – проскрипела она. – Мы с Вилмаром работаем уже много лет, и я уверена, что в случаи опасности, он прикроет мою спину, он вытащил меня, да и некоторых сидящих за этим столом тоже из застенков лабораторий СГБ. Так почему же мы сейчас проявляем своё неуважение к нему и его выбору? Кто дал нам право решать, с кем ему соединять ауру.
Я заметила, как Адамина посмотрела на мать, сколько обиды и злобы было в этом мимолётно брошенном взгляде. Меня же, она одарила широкой, белозубой улыбкой, не предвещающей мне ничего хорошего, улыбка заклятого врага, уверенного в своей силе, предвкушающего победу.
– Освободите место за столом для Вилмара и его спутницы, Брунгильда, Гуннар, вас это касается в первую очередь! – приказала старуха.
Маги подвинулись, предлагая нам с Вилмаром сесть.
Обилие всевозможных яств на столе аппетита не вызвало. Жаренное на костре, наверняка магическом, мясо не радовало, не был интересен и салат из груш и ореховой капусты, не прельщала нарезка золотистой рыбы, да и к фруктам рука не тянулась.
Никому ненужная, всем неприятная гостья на чужом празднике.
Так зачем меня сюда притащил Вилмар? Надоело проводить время в моём обществе? Разве тот, кто любит подвергнет своего любимого подобным унижениям?
С трудом, сдерживая слёзы, я сидела между Вилмаром и Брунгильдой, не вслушиваясь в весёлую, шумную речь вампиров, в их смех. У них свои воспоминания, свои шутки и байки, как и у любой компании, ни раз собирающейся за одним столом. А я – чужачка, самозванка, прицепившаяся к Вилмару. Пожалел он меня, подарил жизнь, а теперь испытывает неудобства оттого, что друзья и начальник смотрят косо и готовы закрыть дверь своего дома, что мать не желает появляться в гостях у сына, по причине моего присутствия.
– Нет, сынок, даже не проси! Я не могу переступить через себя, понимаешь? – мягко говорила она. Её красивое лицо на мониторе компьютера, стоящего на столе Вилмара выражало скорбь. – Люди убили твоего отца, того, кто столько для них сделал. Убили зверски, с изощрённой жестокостью.
– Его убила не Инга, мам, – резко отвечал Вилмар.
– Она, такая же, как все люди, а люди неблагодарные, жадные, тупые твари. Девчонка погубит тебя, сынок, погубит так же, как это сделала Ольга.
После слов, брошенных матерью, разгорелась ссора. Хёрдис обвиняла сына в слабости, наивности и ослином упрямстве. Кричала, что она, не только мать, но ещё и верховная жрица храма воды, и водная гладь показала ей умирающего от магического истощения сына. Вилмар же, довольно грубо предложил женщине заткнуться и не молоть языком, а затем прервал связь. Мать ещё несколько раз пыталась дозвониться до своего чада, но Вилмар делал вид, что не слышит, как компьютер издаёт звуки, которые мне в тот момент казались жалобными.
Приставать к мужу с вопросами я не стала, видя, как сходятся его брови к переносице, как вспыхивает ярость в зелёных глазах, почти на физическом уровне, ощущая, как от него исходят волны гнева, обиды и раздражения. Всё ждала, когда он поделится сам. Но Вилмар открывать мне душу не спешил, ходил мрачный, отвечал односложно, и я, опасаясь разозлить его, старалась реже попадаться на глаза. Наши завтраки и ужины проходили в напряженном молчании, утреннее купание в море, совершались без радости, будто не плавали, а надоевшую работу выполняли. Так продолжалось три дня. И вот, когда я по – обыкновению устроилась с книгой в беседке, Вилмар решил заговорить. Сердце лихорадочно забилось, зашумело в ушах. Он остановился на пороге, закрывая собой солнечный свет, смотрел на меня, гладил взглядом, словно не решаясь подойти и дотронуться.
И я, невольно, подумала, что свет солнца он затмил для меня не только в прямом, но и в переносном смысле. Ни кому и ни чему не удавалось занять все мои помыслы, запасть в душу так, что весь мир отодвигается на задний план, ведь имя моему миру Вилмар. Что это? Любовь, о которой пишут книги и снимают фильмы, какую я мечтала встретить? А может последствия обряда? Как уж я там говорила: « Я согласна соединить свою ауру с твоей и принадлежать тебе без остатка»?
– Ты стала очень плохо есть, малыш, – сказал он, усаживаясь рядом со мной.
В груди, в животе, затрепетала тысяча бабочек. Тиски, сдавливающие и сердце, и голову и всю мою душу ослабли. Он заговорил со мной! Он не винит меня ни в чём? За эти проклятые три дня, я чего только не передумала, как только не накрутила себя. Извелась в поисках причин, оправданий, то ненавидела себя, то его, то Хёрдис, ведь охлаждения наших отношений пошло после её звонка.
– А тебя волнует только это? – спросила я, стараясь не выдать своей радости. Муж он мне или не муж, соединены наши ауры или нет, но поступать так со мной он не имеет никакого права. У меня тоже есть гордость, мне тоже бывает больно и обидно. – Хочешь крови, но боишься, что она окажется недостаточно вкусной?
Я постаралась вложить в свои слова, как можно больше яда, специально вызывая в себе чувство обиды, мне оно представлялось мутно– серым, клубящимся, плотным и густым, словно шерсть.
– Прости меня, девочка моя, – лёгкий поцелуй в висок, голос нежный, тёплый. Его золотые искры прорывают серый туман, клочья которого съёживаются, распадаются, тают под натиском золотистых лучей.
Приятная слабость разливается по телу, и больше ничего не хочется, лишь прижаться к широкой груди, чувствовать жар больших и таких ласковых ладоней у себя на затылке, спине, на всей поверхности тела.
– Я не хотел тебя обидеть, моя дорогая. Я просто забыл, что с вами, людьми, нужно разговаривать, вы не видите ауру, не чувствуете эмоций. Мать меня очень разозлила, ударила по больному. Я видел, как ты изводишь себя, но ни чем не мог помочь, боялся нечаянно передать тебе свою черноту, злобу. Но сейчас всё прошло.
– Ты поругался с ней из – за меня? – я тонула в его тепле, захлёбывалась в океане нежности, упивалась наступившим покоем.
– Если она любит меня, то смирится с моим выбором.
Я залипала, запутывалась, увязала в нём, как в трясине, как в зыбучем песке. Знала, что так нельзя, что нужно бы задать некоторые вопросы, например о том, каким образом я могу погубить Вилмара, но не могла, или, вернее сказать, не хотела. Теряла волю, теряла способность мыслить.
– Твой проект– утопия, Адамина, – долетел до меня голос Вилмара. – Мы очень мало знаем о людях, а тем более о человеческих детях. Да, комарик принесёт кровь такого подростка, ты отправишь в их государство отряд, и всё, миссия провалилась. А знаешь почему? Потому, что мы не знаем, чем дышат современные дети, что им интересно. Взрослым можно пообещать работу, денег, любовь. Мы знаем, как их заманить, как с ними разговаривать.
– И детей можно завлечь, – горячо спорила Адамина.
– Попробуй, – подал голос Гуннар. – Ты вон Ингу предложила посадить в ванну, так как даже не имеешь представления о том, какие люди на самом деле. Для тебя они лишь живые сосуды с кровью, мала ты ещё, Адаминочка, чтобы во взрослые игры играть.
– Но решать проблему надо, – промурлыкала своим чарующим голоском Брунгильда. – Источники в ваннах хороши для насыщения, для работы со стихией, но как быть с бесплодием? Мы через пару тысяч лет вымрем вовсе!
Да уж, жаль, что я не доживу до того времени. Сколько бы проблем тут же исчезло и не только бы моих лично, но и человеческого государства в целом.
– Вот вам Адамина и говорит, что нужна кровь мыслящих людей, которые испытывают эмоции, любят, ненавидят, доверяют и боятся. Для рождения ребёнка нужны гормоны, дофамин – гормон удовольствия, оксетацин– гормон доверия и привязанности. А источник, лежащий в ванне, пусть даже истинный, не рождённый здесь, мягко говоря, тупеет. Адреналин он выделять сможет, а вот оксетацин– не уверен.
Министр назидательно стучал указательным пальцам по столу в такт своим словам.
– А чья кровь насыщена гормонами? В ком яркий букет всевозможных эмоций? – янтарные глаза Адамины сияли, на щеках играл румянец. – Конечно, в подростках. Да, я родилась после войны, и мой опыт общения с людьми довольно мал…
– Его у тебя просто нет, – хохотнул Гуннар. – Жадное высасывание крови из сидящих в ванне – не в счёт.
– Но мой проект можно доработать, довести до ума, – рыжая, казалось, не слышала слов мага земли.
– Не переживай, дочка, – ласковая рука министра легла на худенькое плечико девушки. – Королевский совет министров рассмотрит твоё предложение. А эти дураки из службы поставки ничего не решают.
– Этим дуракам достанется вся грязная работа, – копируя интонацию Арвида проговорил мой вампир.
– Прекратите свою ругань! – рявкнула старуха. – Лучше спойте. Вилмар, вы же с Адаминой так чудесно пели.
Сидящие за столом тут же принялись упрашивать Вилмара и Адамину исполнить какую– то песню, скорее всего, самую любимую в этой компании.
Самозванка, приблудная псина, вот кто я. Не могу ни разговора поддержать, ни спеть, даже уйти тихонечко и то не могу. Да, беседа их довольно интересная, опасная для моей страны. Вот только чем помочь своему отечеству? Как предупредить о нападении врага?
Илва принесла инструмент, похожий на гитару, но вместо струн на ней светились разноцветные точки. Синие, красные, зелёные, жёлтые, они были разбросаны по всей поверхности в беспорядке, случайно. Но так казалось лишь мне, ни чего не смыслящей в вампирской музыке. Остальные же, увидев странную гитару в руках старухи, восторженно загомонили.
Вампирша заиграла на инструменте уверенно, нажимая пальцами то на одни точки, то на другие, извлекая невероятной красоты музыку. Она лилась, струилась, кружила голову, заставляя затаить дыхание в предвкушении чего– то необыкновенного. В это же время, белокурая тоненькая служанка подала Вилмару чашу с водой, а Адамине зажженную свечу. Илва играла, и все замерли, с нетерпением глядя на прекрасного статного блондина и удивительную огненную красавицу, с пухлыми, сочными чувственными губами, тонкими чертами лица, гладкой кожей и горящим взглядом янтарных глаз.
Я с горечью подумала о том, что они очень подходят друг другу, красивая пара сильных магов, им есть о чём поспорить, о чём посмеяться, что спеть. Я занимаю чужое место. Ощущение зыбкости своего положения накатило гадким ознобом и тошнотой. Меня без сожаления сбросят с чужого стула, как в трамвае, когда ты садишься на место кондуктора и надеешься, что доедешь сидя до своей остановки, с жалостью поглядывая на стоящих угрюмых пассажиров, зевающих и раздражённых. Но вот появляется кондуктор, и тебе приходится встать, влиться в ряды хмурых граждан, дышать кому – то в затылок, чувствовать, как дышат в затылок тебе.
Полилась песня. Густой баритон сливался с мягким, обволакивающим меццо сопрано Адамины. Бурный океан и восход солнца, ливень, барабанящий по крыше и гостеприимный свет домашнего очага.
Вода из чаши поднялась и превратилась в серебристую бабочку, она беспечно порхала над столом. На её прозрачных крыльях мерцало отражение, появившихся на вечернем небе, жемчужин звёзд, от неё веяло прохладой и свежестью. Но вдруг огонёк свечи в руках Адамины начал расти, колыхаться и обратился цветком. Его лепестки дрожали, призывно тянулись к бабочке. А та, кружила над огненным чудом, хищным, опасным, но таким манящим, медленно сокращая расстояние. И вот, когда цветок был готов сомкнуть свои лепестки, чтобы схватить и похоронить в себе прозрачную красавицу, бабочка обратилась в пантеру. Грациозная, гордая, она выгибала спину, мягко, как и следует кошкам, скользила. Цветок же рассыпался искрами и тут же собрался, но уже не цветком, а ланью. И вновь смертельный танец охотника и жертвы, опасное кружение, осторожность и ожидание провала. В момент нападения пантеры, лань подпрыгнула и на её месте возникла девушка, стройная, изящная, как сама Адамина. Пантера же обернулась воином на коне. Огненная девушка кружилась в танце, вскидывая вверх руки, волосы её развивались, поднимались пышные юбки, обнажая тоненькие лодыжки, а воин скакал на своём коне вокруг неё, пока девушка не подпрыгнула и не уселась в седло, позади него.
Я заворожено смотрела на действо, слушала песню на незнакомом древнем языке вампиров. Два голоса, две противоположные стихии, в них и гармония и противостояние, и слияние и борьба.
Но песня оборвалась, волшебство рассеялось, и на смену восхищения в мою душу чёрным потоком хлынул страх. Страх потерять Вилмора, страх поражения перед Адаминой.
Аплодисменты, заверение в том, что их песня была прекрасна, оживлённый разговор о каких– то вампирских пустяках, которые мне чужды и неведомы. Я же, неподвижно сидела, отгородившись от всего и от всех стеной отчаяния. Уйти, скорее уйти. Но Вилмар уходить не собирался, веселье только началось. Вампиры устраивают праздники исключительно в тёмное время суток, когда все расслаблены, когда ни на кого не давят дневные заботы. А день– для официальных визитов, торжественных приёмов, деловых встреч.
Вампирские танцы так же отличались своеобразностью. Во время танца, земля для них не существовала, Все свои па они выполняли в воздухе. И здесь магам– воздушникам не было равных, а вот маги земли хорошими танцорами не считались. Но несмотря на это, в плясках участвовали все без исключения, кроме глупенькой, никому не нужной человечки.
Мужчины и женщины под, то ритмичную, будоражащую кровь , то под медленную, заставляющую замирать сердце, мелодию взлетали в небо. Кружились, сплетались телами, стремительно падали в низ и, не долетая до земли, взмывали под звёздный купол южного неба.
Весёлый смех, звенящие голоса женщин, тарелки с недоеденной пищей, опустевшие места за столом, ночь, обнимающая меня мягким теплом, ароматом цветов и морского бриза, боль в сердце, резкая, неприятная, с горьким привкусом полыни. От чего? От счастливого смеха Вилмара? От того, что он сейчас без меня? Без меня танцует, смеётся, наслаждается звёздной ночью? А может оттого, что вот сейчас сжимает в объятиях Адамину, сплетается с ней в страстном танце. Вздымается яркий факел её рыжих волос, падая Вилмару на лицо, щекоча шею. Руки моего вампира лежат на её тонкой талии, так обыденно, по– собственнически.
Можно и всплакнуть, никто не заметит, никому до меня нет дела.
– Прости меня, моё сокровище, – Вилмар, пьяный от веселья, полёта, обнимает меня сзади, накрывает своим запахом, топит в волнах обаяния, обездвиживает ощущением дикой радости от его близости, оттого, что вновь соединились одинокие осколки чего– то целого. Как же мне его не хватало! Как же я истосковалась по нему.
« Не слишком ли часто ты стал извиняться?» – промелькнуло юркой рыбкой у меня в голове. Промелькнуло да исчезло, не оставив следа. Неважно, ничего не важно, он рядом.
– Потанцуем? – спросил он. А бесенята в зелени его очей уже принялись отплясывать.
– Ты издеваешься? – рассмеялась я.
Как хорошо. Властитель вселенной, как же хорошо! Только бы не потерять, не упустить , не отдать это счастье. Он со мной, и больше ничего не нужно. Я готова смеяться над любой глупостью, радоваться всему, даже вот этим тарелкам с объедками, лишь по тому, что здесь, за моей спиной стоит мой Вилмар.
А нахальный вампир подхватил меня за талию и устремился в тёмную высь.
Мы кружили под чёрным ночным пологом неба, усыпанным светящимися крупицами звёзд, под нежную плавную музыку, от которой хотелось толи плакать, толи кричать о своей любви. Над нами огромное полотно небес, под нами языки огня. А мы кружимся, и я ощущаю на коже лёгкие поглаживания ветра, вдыхаю полной грудью запахи ночи, с трудом осознаю, что всё происходит со мной, не в мечтах, не во сне, а наяву.
Глава 15
В пещере голоса звучат гулко, пахнет сырым камнем и мхом. Темно, лишь слабым фосфорическим светом мерцает мох, покрывающий стены и пол, лишь изредка вспыхнет и тут же погаснет тельце, проползающего мимо, красного слизня, да кое– где ровным розовым свечением рассеивают мрак разбросанные тут и там грибы.
Мы сидим на пушистом моховом ковре у чёрного, как самая непроглядная ночь, озера. От него тянет прохладой, и мы смотрим на воду, такую тихую, неспешную. Здесь некуда спешить, здесь царит покой.
– Тут тоже проводят обряд соединения? – голос мой прозвучал жутко, разнёсся эхом по пещере, ударяясь о каменные стены.
– Это храм магов земли, и здесь проводятся те же обряды, что и в храмах других стихий, – рука Вилмара гладит мои волосы, касается шеи, лопаток, пробегает по спине, обвивает за талию.
– Ну, а если невеста является магом воды, а жених– магом земли или воздуха, в какой храм они идут?
– Тогда им необходимо получить одобрение обеих стихий.
– Хорошо, что ты оказался магом воды, а не огня и не земли.
Моя голова на его плече, наши переплетённые пальцы. Он тихо смеётся, целует меня в висок, и по телу пробегает разряд тока. Муж осторожно пытается опрокинуть меня на траву, но я отталкиваю его и отодвигаюсь. Коврик из фосфоресцирующего мха и, то и дело, мелькающие в нём слизни, не прельщают. Вилмар хохочет. Его мощный смех мечется, бьётся о стены и свод пещеры, продолжает звучать пугающим уханьем в самых отдалённых её уголках.
– Нет! – взвизгиваю я, когда Вилмар пытается притянуть меня к себе. – Только не здесь!
– Да не бойся ты, – мужа забавляет мой детский страх, лукавые бесенята в его глазах отплясывают и корчат рожицы. – Ну иди сюда, скажу кое– что.
Я недоверчиво придвигаюсь к нему, прижимаюсь всем телом к его горячему боку.
– Помнишь, ты говорила, что хотела бы заняться чем– то полезным? Ну, так вот, есть одно дело, которое требует твоей помощи.
Я с надеждой и благодарностью посмотрела на Вилмара. Что бы он не придумал, какое бы задание мне не поручил, я приму его с радостью и сделаю всё возможное, чтобы выполнить его. Да, мне было хорошо в его доме, с ним, но всё чаще и чаще накатывала тоска, ощущение собственной непричастности к этому миру, я словно находилась вне времени, будто цветок, зажатый между страницами книги. Пройдёт лето, осыплется с ветвей золотыми и медными монетами осень, коварно подкрадётся зима. А цветок, ни о чём этом не зная, будет высыхать, терять былые краски и в конце концов раскрошится, превратится в пыль.
– И что нужно сделать? – не скрывая своего нетерпения, спросила я.
Лёгкий поцелуй в лоб, щёки, кончик носа. Сияющие глаза в темноте, беспечная мальчишеская улыбка. Как же я люблю его! Как же я раньше жила, не зная, что на этой планете есть Вилмар? Не жила, существовала, словно бесплотная тень.
– В высшей магической академии хотят ввести курсы человековедения. Я предложил твою кандидатуру в качестве преподавателя. Вампирская молодёжь очень мало знает о людях. Нужен кто– то, кто бы смог побольше о них рассказать. Что любит, чем интересуется современный человек, что сейчас модно, особенности речи. Но так как твоей аудиторией будут студенты, молодые вампиры, то им интересно было бы послушать о человеческих подростках.
Я с визгом бросилась на шею мужа. Какой же он у меня замечательный, лучшего подарка и придумать было бы нельзя. Нет, столько счастья не бывает, это нереально, это сказочно! Это слишком много для меня! Я же сейчас лопну, взорвусь на тысячу частиц!
– Инга, милая, – Вилмар не без труда оторвал меня от себя, усадил напротив, взял мои ладони в свои. – Но не всё так просто. Совет министров, который принимает все решения, касаемые нашей страны, будь это образование или здравоохранение, внешняя политика или промышленность, разделился на два лагеря. Одни говорят, что о людях знать необходимо, ведь компьютеры, сотовые телефоны микроволновые печи– ваши изобретения, а значит, молодое поколение должно знать о тех, кто подарил нам всё это, благодаря чему мы не растрачиваем столько магической энергии, как было задолго до появления людей. Другие же, заявляют, что вы просто еда и от вас требуется только кровь и ничего более. И через несколько минут мы отправимся на день рождения к одному влиятельному вампиру, чей голос на совете может стать решающим.
– К королю?
– Что ты, – Вилмар вновь рассмеялся. – Какой же ты ещё ребёнок, Инга! Где я, а где король. Мы идём поздравлять с восемсотпятидесятилетием министра здравоохранения, он некогда был другом моего отца, и думаю сможет мне помочь.
Да уж, безоблачного счастья не бывает, просто не существует в природе. Что– то обязательно его омрачит. Идти в гости к ещё одному вампиру, наделённому властью, решительно не хотелось. Мне и министра поставок с его огненной клеткой хватило. Да и вечеринка в его доме радостных воспоминаний не оставила. Вновь брезгливые взгляды, высокомерный тон, моё желание провалиться сквозь землю.
– Может, ты один туда сходишь?– робко предложила я.
– А ты меня здесь подождёшь?
Весело ему, улыбка широкая, хулиганская, в глазах озорной огонёк. Небось, специально притащил меня в эту пещеру, чтобы у меня выхода не осталось. Не ждать же мне его, в самом деле, сидя в темноте, среди слизняков и светящихся грибов?
– Инга, – две тяжёлые ладони легли мне на плечи, изумрудные глаза впились в лицо. – Тебе нужно привыкать к тому, что мы с тобой не одни в этой стране. Тебе необходимо появляться в обществе, приспосабливаться, заводить знакомства.
– А как быть с тем, что твои соплеменники не горят желанием знакомиться со мной? – стало обидно. Неужели он не понимает, что дело не в моей замкнутости, а в отношении его земляков ко мне. – Ты же сам сказал, что люди для вампиров просто бурдюк с кровью и не больше.
– Вот и постарайся доказать обратное, – Вилмар поднялся, протягивая мне руку. – Пойми их, ты – представитель вражеского государства, ты– нечто выходящее за рамки морали. В кругах высших вампиров, меня прозвали Вилмар– безумный, а всё потому, что только я додумался соединить ауру с человеком. Я в их глазах выгляжу извращенцем. Но пройдёт время, и все привыкнут и к тебе и к нашему мезальянсу. Просто будь собой и знай, что я рядом.
Я тоже встала, и мы направились к выходу, оставляя позади сырость и жуткий полумрак.
– А курсы человековедения как– то связаны с тем проектом, о котором говорили Адамина и министр поставок? – спросила я, когда мы вышли на луг, порыжевший в свете догорающего заката. Диск солнца, ярко– красный, похожий на сгусток крови, лениво опускался за массивные спины лиловых гор. Пахло сухой травой, нагретой за день, почвой, горечью полыни и сладостью медуницы.
– Не думай об этом, – прошелестел родной голос.
Тёплая ладонь скользит по передней поверхности шеи, по ключице, проникает в круглое декольте платья, охватывает грудь. Тело обдаёт жаром, кожа плавится. Мысли путаются, словно разноцветные нити, образуя клубок, дыхание перехватывает от восторга, от неукротимого желания, и мы падаем в траву.
Мы вновь опоздали. Гости уже сидели за столом и произносили поздравительные тосты. Я отчего– то вообразила оживление, множество приглашённых, надменных и чопорных, вышколенных официантов, подающих напитки и хмурую охрану.
На самом же деле, всё оказалось куда аскетичнее, двухэтажный дом, расположившийся в горном ущелье, стол на веранде, несколько гостей, среди которых я узнала Гуннара, Брунгильду и Арвида с его огненным семейством. В ущелье гулял ветер, и я тут же поёжилась. Я не вампир, подстраивать температуру тела, на своё усмотрение, не умею, так что простуда мне обеспечена. Громадные горы, поросшие кустарником подпирали темнеющее небо, периодически раздавалось, то уханье совы, то плач шакала.
Это место пугало своей дикой красотой, завораживало суровой жутью.
– Магом, какой стихии является хозяин дома? – спросила я мужа, когда мы подходили к жилищу министра.
– Он– маг воздуха, разве не чувствуешь, как сквозняк гуляет?
– Я себе по– другому представляла торжественный приём у министра.
Домик, с длинной верандой, запах жареного мяса, долетающий с ветром, чей– то звонкий смех, всё это больше походило на семейный ужин, нежели на торжественный приём крупного чиновника. А где же сияющие огни, видимые издалека, грохот музыки, толпы народу около входа в жилище юбиляра, папарацци, вспышки фотоаппаратов?
Горы с лева, горы с права, тёмно– зелёные в вечерних сумерках,
– Пышное торжество, много вина, слуг, охраны и нежеланных, но таких нужных гостей?
– Примерно так.
– Так любите праздновать вы. Мы же, зовём на свой день рождения только тех, кого хотим видеть, не путая, не смешивая празднование и деловые встречи. Праздник – ночью, дела– днём и никак иначе.
Мы могли бы долететь до домика, скромно примостившегося у подножия горы, но Вилмар почему– то медлил, будто бы не решался приблизиться, и по этому шли пешком, держась за руки. И мне хотелось, чтобы дорога не заканчивалась. Пусть дом министра так и мерцает светом в окнах где – то там, вдалеке, окутанный клубящимися густо– синими вечерними сумерками.
– А как же подарок? – спросила я. – Или вы подарков не дарите?
– От чего же? Дарим, конечно. Только вот вручили мы этот подарочек три дня назад.
Ну, как я уже говорила в начале, мы с мужем появились на празднике последними, за что удостоились взгляда, полного укоризны, со стороны Арвида и его доченьки. Та, как раз, произносила какой– то замысловатый тост, как я позже убедилась, вампиры большие любители произносить длинные, пространные тосты за столом, больше похожие на поучительную сказку, чем на пожелание. Ещё бы, жить столько лет и не набраться мудрости, не отточить ораторское искусство до совершенства. Да и спешить им некуда, впереди века, сиди себе, болтай, рассуждай да умничай. Это у нас, у людей каждая минута на счету.
Хозяин дома – статный шатен с пронзительно– синими глазами подошёл к нам. Улыбка мягкая, радушная, волосы собраны в небрежный хвост, движения плавные, лёгкие. Он весь казался домашним, уютным, простым, словно плюшевый медведь.
– Вилмар, мальчик, как долго мы не виделись! – произнёс он, обнимая моего мужа и хлопая его по плечу. Голос звучал тепло, искренне,
– Здравствуй, Рикард, – отвечал Вилмар. – Я тоже очень рад тебя видеть. Познакомься, это Инга.
Синие глаза министра обратились ко мне. Но от этого взгляда, от улыбки, которой он меня одарил, не хотелось ни сбежать, ни провалиться. Напротив, возникло желание улыбнуться в ответ, что я и сделала.
– Ты очень похожа на свою прабабушку, – сказал он, поднося мою руку к губам, от чего щёки мои вспыхнули. – Я очень рад, что этот болван вас нашёл. Присаживайтесь, милое дитя, за стол, не стесняйтесь и ничего не бойтесь. В своём доме, я гарантирую вам полную безопасность.
– А есть чего опасаться? – задала я вопрос, убивая тем самым сразу двух зайцев. Во– первых– нужно же как– то поддержать разговор, а во– вторых– не мешает разведать обстановку.
– Как вы трогательно– наивны, милая Инга! – Рикард уже накладывал мне на тарелку куски мяса и какие– то овощи. – Вокруг вас вампиры, прошу принять к сведению, а вы– человек, первозданный, с хорошей свежей кровью.
