Алекс Делакруз
Варлорд. Путеводная звезда. Том II
– При чем здесь Польша?
– При том, что часть территорий, входящих сейчас в Речь Посполитую, исторически являются неотъемлемой частью Галиции и Волыни. К примеру, тот же Лемберг – думаешь, если русская армия туда вошла, она оттуда самостоятельно уйдет?
– То есть князь Григорий Разумовский, который потерял все земли и власть в Вольнице, изначально действует по договоренности с русским царем, а в перспективе приобретет взамен потерянному здесь в Речи Посполитой?
– Определенно. Но наверняка не сразу. Предполагаю, что это следующая часть разыгрываемой партии.
Некоторое время помолчали. Глядя на горящий город, я думал о том, что, будучи занят интересом к своей персоне, часто задумывался, почему российский царь хранит молчание, появившись лишь однажды. И почему не вмешивается в столь громкие и масштабные разборки. А оказалось, что «громкие» разборки для него, в моменте, – ничего не значащая возня на окраине интересов Империи. И сам царь в это время решал более глобальные вопросы. Заплатили за решение которых обычные солдаты, рядовые одаренные, наемники и мирные жители – посмотрел я на горящий разрушенный центр города.
Для того чтобы не сказать лишнего, я даже поднял кулак и прикусил указательный палец. И ведь разыграна эта часть партии идеально – по результату. По получившемуся результату. Потому что я ведь еще не знаю, появившаяся в долине Инферно Орда – это часть плана или, как предположил Андре, чья-то ошибка. И перстни Юсуповых, импланты неасапиантов Некромикона и нашивки пленников могут стать весомым аргументом. Вот только аргументом в споре кого с кем?
Вопрос этот для меня сейчас определенно вопрос жизни и смерти.
– Единственный не очень понятный мне глобальный момент – это каким образом участвует во всем происходящем клан Юсуповых, – произнес между тем Власов. – Они ведь полностью остались в стороне.
Вспомнив разрушенный круг контролеров, созданный одаренными клана Юсуповых, я только усмехнулся. Вот он и ответ, почему ранг создававших защитный купол был относительно невысок. Потому что вся верхушка клана, как понимаю, от управления в результате «отставки», выполненной зеркально с отставкой князя Григория Разумовского, также самоустранилась и наверняка также в ближайшее время переезжает в Галицко-Волынское княжество.
В сказанной только что фразе Власова меня, кстати, что-то царапнуло.
– Глобальный момент? – переспросил я, с небольшим опозданием осознав, что именно зацепило.
– Да.
– А есть еще момент не глобальный?
– Конечно. К примеру, мне не совсем понятно, зачем здесь они, – отдалил панорамное изображение города Власов, так что голограмма превратилась в рельефную карту местности. И бывший князь сейчас указывал на город Бобринец, расположенный менее чем в полусотне километров от Елисаветграда.
– Они – это кто? – ровным голосом спросил я, видя обозначения частного воинского подразделения. Подлетное время которого, исходя из метки тактической сети, до усадьбы составляло семь минут, до центра города – десять.
– Псы, – пояснил Власов. Он сделал легкое движение рукой, и у пометок с расположением частной армии инквизиторов появилась знакомая эмблема – белый глаз с веками из черных языков пламени.
– Прибыли в Бобринец сегодня ночью одновременно с началом атаки, но в сражении за город участия не принимали, – договорил Власов. – Что? – переспросил он, не услышав сразу мой тихий комментарий.
– Пока не принимали, – негромко повторил я. – Михаил Сергеевич.
– Да.
– Помните, когда-то давно вы участвовали в нападении на усадьбу, едва не увенчавшемся успехом.
– Да.
– Помните, в ходе последующего разговора вы сказали мне, что подозреваете кого-то в том, что на меня натравили низшего демона незадолго до состоявшегося нападения.
– Да.
– Кто это был, по-вашему?
– Предполагаю, ваш на тот момент мастер-наставник Максимилиан Иванович фон Колер.
– Почему вы так думаете?
– Я, как вы напомнили, участвовал в нападении на усадьбу. Мои действия были скоординированы по времени с атакой союзных иных сил. И координация эта происходила именно через барона Максимилиана Ивановича фон Колера.
– И он же якобы открыл портал для демонов… – задумчиво протянул я.
– Для демонов? – переспросил удивленный Власов.
А у меня в этот момент полностью сложилась картинка происходящего. И я понял, что именно меня тревожило все это время. Та самая деталь, которую я никак не мог зацепить, оформилась пониманием именно тогда, когда я перестал думать в предполагаемую сторону, сосредоточившись совершенно на другом.
И вот он тот самый цепляющий момент, что не давал мне покоя, но при этом не попадаясь в силки ищущего разума. Воспоминания у алтаря, пережитая смерть Варвары Островской – и безликие, белесые тени ее палачей. Словно высвеченные. И ослепление после взрыва купола – я ведь потерял зрение после вспышки света!
Во время нападения на усадьбу озаренная Елена Николаевна наложила на меня Щит Света. На меня, одержимого. Который – Щит Света, помог мне избежать внимания прибывших на огонек фээсбетменов.
И ведь после действий озаренной я даже не подумал, что Свет и Тьма могут действовать вместе. Так почему же не могут действовать вместе Люцифер и Баал? Объединившись против Астерота, который в этот мир пришел определенно против их воли, пожелав диктовать здесь свою волю?
Псы Господни, цепные псы инквизиции, ожидают сейчас на расстоянии в семь минут. И, если бы демоны хлынули через портал, давным-давно бы уже были здесь, подобно Воинам Света защищая этот мир от инородной темной заразы.
Как все просто – нападение демонов, такое массовое, в первую очередь выгодно озаренным. Потому что позволит сразу и качественно избавиться от конкурентов из числа одержимых.
Власов между тем говорил что-то еще, но я прервал его взмахом руки.
– Уходите.
– Что? – не понял проглотивший окончание так и не услышанной мною фразы бывший князь.
– Уходите отсюда, и как можно скорее, – произнес я ровным голосом. И только сейчас почувствовал чужое присутствие позади.
Как я не услышал открытой двери? Как она вообще преодолела системы защиты?
С последним понятно как – это ее усадьба, она здесь главная. Она и лишила меня управленческого доступа. Но вот почему я не почувствовал ее приближения?
Обернувшись, столкнулся взглядом с Еленой Николаевной. Озаренной, которая сейчас смотрела на меня вполне обычными человеческими глазами. Зелеными, кстати. Очень красивыми.
И еще Елена Николаевна улыбалась. Обычной человеческой улыбкой. В которой, правда, не было ни грамма веселья. Но улыбки – это ведь не только про приятные чувства и эмоции. В ее улыбке читались настоящая грусть и сожаление.
В тот момент, когда наши взгляды встретились, глаза Елены Николаевны заволокло белесой пеленой, тут же налившейся внутренним сиянием. А я понял, что упустил момент закончить все не начиная. Потому что сейчас уже быстро и превентивно ее убить у меня не получится.
Глава 2
Взгляд белесых, подсвеченных сиянием глаз Елены Николаевны был направлен на меня. Но первое ее движение нет. Легкий взмах рукой, и Власов исчез в фокусе яркой вспышки света.
Я в этот момент уже действовал, при этом наблюдая происходящее со стороны. С долей удивления – просто не ожидал, что озаренная атакует не меня. Ощущение, как будто впустую размахнулся; краем глаза я увидел, как бывший князь стоит с поднятым крестом, словно стараясь защититься им от нестерпимого, выжигающего все сияния. Кожа Власова, в скольжении мне это было хорошо и подробно видно, покраснела и вздулась пузырями ожогов, словно пластик под сильным жаром. Его истошный, впечатавшийся в сознание крик невыносимой боли стоял у меня в ушах еще несколько долгих мгновений после того, как я уже покинул кабинет.
Да, выходил я из кабинета не через дверь, во время гибели Власова сделав одновременно две вещи – левой рукой, безоборотным броском снизу, запустил в озаренную самую простую огненную стрелу. Правой же швырнул кукри, вкладываясь в бросок и разгоняя его скольжением. Вот только кукри полетел не в сторону озаренной противницы, а в стену. Пробив перекрытие, тяжелый нож оказался в спальных покоях Анны Николаевны. В них я никогда не был, но знал по плану здания, что они здесь располагаются.
Едва материализовавшись в полете после телепортации, я уже бросил клинок в следующую стену, стараясь как можно быстрее удалиться максимально дальше от озаренной. Но не успел – в тот самый миг, когда рукоятка сорвалась с моей руки, в преддверии вспышки света в помещении появился первый, только формирующийся луч, встающий на пути клинка.
«…!» – только и успел выговорить я, когда все вокруг заполнило обжигающее сияние. А потом пришла боль, выжигая все мысли и чувства. Свет заполнил все вокруг, став единственной частью мира, целой вселенной, а после вдруг скругляясь, и наконец сконцентрировался в совсем небольшом участке – и я понял, что стою невредимый в кабинете, который только что покинул. Глядя в белесые глаза, в которых сейчас осталось выжигающее за миг до этого все вокруг сияние Света.
Взгляд наполненных сиянием глаз Елены Николаевны снова был направлен на меня, а живой Власов стоял рядом. Озаренная, только что убившая и его, и меня, сразу после этого вернувшая течение времени вспять, в этот раз действовать сразу не начинала, а выждала целую секунду. Давая мне время осмыслить произошедшее. При этом она внимательно смотрела на меня и определено чего-то ждала.
За эту лишнюю, отличную от прошлого раза секунду Власов успел выхватить пистолет из набедренной кобуры. Сделал он это, скорее всего, машинально, просто кожей чувствуя разлившуюся в воздухе опасность. Уже знакомый легкий взмах рукой, и бывший князь опять исчез в фокусе яркой вспышки света, из которой вырвался истошный крик боли.
Озаренная действовала быстрее меня. Намного быстрее – как я буду действовать против одержимого-новичка, только-только освоившего первый уровень техники скольжения, ускорения времени.
Но лишний миг, когда Власов, захлебываясь криком, исчезал во вспышке сжигающего света, у меня был. Снова левой рукой, безоборотным броском снизу, запустил в озаренную огненную стрелу, а правой швырнул кукри, вкладываясь в бросок и разгоняя его скольжением. Снова клинок пробил стену и снова оказался в спальных покоях Анны Николаевны. Я повторял всю уже раз выполненную последовательность действий, и после второго броска на пути кукри так же возник рождающийся луч света.
Повторять одно и то же действие в ожидании изменения результата – глупо. Поэтому тянуться к клинку я и не стал. Так и продолжал движение – а появившись в комнате, я бежал в сторону широкой кровати с балдахином. Даже более того, ускоряясь насколько можно, я рыбкой нырнул вперед, словно прыгающий головой на низколетящий мяч футболист. Извернувшись кульбитом, схватился за кровать и вместе с ней, поднимая ее словно щит, ломая изящные держатели балдахина, врезался в стену.
Яркая вспышка ударила даже сквозь закрытые глаза. Кровать серьезной защитой для всесжигающего Света не стала – обратившись в пепел праха практически сразу. Но я опять успел в самый последний момент. Сформировав огненный шар, швырнул его себе прямо под ноги. Комок огня, сжигая все вокруг себя, взорвался, разлетаясь хлопьями раскаленной лавы. Не причинявшей мне вреда, как владеющему стихией. И вместе со сгоревшими перекрытиями я рухнул вниз, в небольшой обеденный Красный зал. Где меньше чем полгода назад впервые ужинал с «новой семьей» – Анной Николаевной, Анастасией и младшими Николаем и Александрой.
Рухнул вниз, скользя по стене, собирая развешанное холодное оружие и щит с гербом Юсуповых-Штейнберг. Щитом этим, кстати, и укрылся – сверху, еще шире пробивая дырку в перекрытиях этажа, рухнул сияющий молот, сотканный из белесого живого огня.
– Да что за… – только и выкрикнул я, вновь оказавшись среди сияющего и обжигающего света. Слезала прожигаемая до костей кожа, пропало зрение, а истошный вопль так и остался в сожженном горле. И утих вместе с выдохом, когда я вновь осознал себя стоящим в кабинете Анны Николаевны, глядящим в пустые белесые глаза ее озаренной сестры.
– Ты уверен, что в следующий раз не умрешь по-настоящему? – ровным голосом произнесла она, легко пожав плечами. – Ты же знаешь, что нужно делать, – после короткой паузы пугающе безэмоционально улыбнулась озаренная.
Я действительно знал. И уже инстинктом, тем самым глубинным разумом предков понял, что живу в растянутом во времени моменте смерти. Озаренная сейчас как крутящий пластинку диджей может раз за разом возвращать время к этому моменту, закольцевав событие в ленту Мебиуса.
Для того чтобы вырваться из этого круга, у меня была очевидная возможность – потянуться к Тьме. К силе, противоположной Свету и от этого максимально сейчас действенной. Но тем же самым инстинктом и глубинным разумом, памятью ДНК, я понимал, что этого делать нельзя ни в коем случае.
Нет, не только инстинкт и глубинный разум – меня практически незаметно удерживало от этого касание ангела-хранителя. Незаметное и неощутимое – если бы я сейчас не стоял на самом пороге смерти, с обострившимися до предела чувствами, я бы его и не ощутил.
Вдруг загремели выстрелы, взвились в воздух золотистые гильзы – Власов выпустил весь магазин своего автоматического пистолета одной очередью. Конечно, безо всякого эффекта – небрежно поднятая рука, и все восемнадцать пуль остановились, сплющиваясь о невидимую стену щита. Остановившая в полете пули Елена Николаевна посмотрела на меня и вдруг фирменным жестом рода вопросительно подняла левую бровь. Так делали и Анна Николаевна, и Анастасия – но у них этот жест выходил естественным. На лице же потерявшей человеческое обличье озаренной подобное выглядело страшно. Страшнее, чем все вместе взятые фильмы ужасов, созданные мировой культурой.
– Охлади свое траханье, углепластик, – неожиданно даже для самого себя ответил я одаренной.
От этого произнесенного вслух, древнего как шерсть якутского мамонта мема из игры ГТА из другого, моего мира, по-моему, удивилась даже сама местная кора мироздания.
Вновь синхронный бросок огненной стрелы и кукри, снова мелькание падающего балдахина в спальне Анны Николаевны и очередное падение вниз, в «Красный» обеденный зал. Только в этот раз в падении за щит Юсуповых-Штейнберг я не хватался. Но падающий сверху напитанный сиянием молот рухнул неотвратимо и, по-моему, даже быстрее, чем в прошлый раз.
Опять меня обожгло всесжигающим светом, начала плавиться и лопаться пузырящаяся от ожогов кожа, и рванулся из груди крик боли. Но вырвался он только тогда, когда я возник в алтарном зале и врезался в камень алтаря, рухнув в резервуар с чистой энергией.
Когда Елена свет Николаевна обрушила на меня сияющий светом молот, я в падении – за миг перед ударом, успел метнуть кукри. Только перемещался этим броском не в пространстве короткой телепортации, а потянулся к маяку алтаря.
Блаженство избавления от боли было настолько сильным, что я едва не лишился сознания. И на этом моменте потерял целый миг, с трудом взяв себя в руки, понимая, что прошел по самому краю. Выскочив из резервуара, я встряхнулся, приводя мысли и чувства в порядок, но даже так не в силах был избавиться от состояния кратковременного, но самого настоящего счастья.
Выжил. И выбрался из одной ловушки.
– Не в этот раз, – даже произнес я от избытка чувств.
Отсрочил неизбежное я, впрочем, совсем ненадолго. И сейчас, чувствуя, как уходят ценные мгновения, лихорадочно думал, что делать. Что делать, если не получится убежать снова.
Вариант первый – дать себя убить. Вот так просто. Дать себя убить и уйти в Изнанку. Вот только я не знаю, смогу ли возродиться после сжигающей все вокруг себя силы Света – для меня, как одержимого, она может быть истинно смертельна.
Вариант второй – вернуться в начало событий и самому себя убить. Пистолет в руке Власова – отличный вариант, главное успеть. И, оказавшись в Изнанке, я смогу подождать сколь угодно времени и после возродиться у алтаря рода. Который – тут же мелькнула мысль, может взять под долговременный контроль озаренная.
И вариант третий – попробовать убить противницу с помощью моих способностей.
Но этот вариант я отбросил сразу, на интуитивном уровне. Использовать Тьму против озаренной я не собирался ни в коем случае. Мои это мысли были или внушенные определенно находящейся сейчас совсем рядом Елизаветой, ангелом-хранителем, я не знаю. Но даже если эти мысли в моей голове вложены чужой волей, я не могу допустить, чтобы все, кто умер сегодня ночью на плато в Инферно, погибли зря.
Даже если у меня получится убить озаренную, это станет лишь прелюдией – не зря псы инквизиции сидят на расстоянии семи минут подлетного времени. Они здесь затем, чтобы остановить прорыв демонов. Свершившийся по вине, как, предполагаю, скажет официальная версия, увлекшихся освоением темных искусств одержимых.
Прорыва демонов нет, но Тьму инквизиторам получить нужно. Если я сейчас попробую использовать свое умение в темных искусствах, то для того, чтобы на равных противостоять озаренной, мне нужно будет шагнуть далеко за предел своих возможностей.
И даже если я смогу после этого сохранить не только разум, но и человечность, для того чтобы ее разобрать, мне придется устроить тут филиал ада. Здесь в любом случае, при любом исходе нашего поединка окажется просто море Тьмы, чистой и первозданной. Которая оставит слишком «громкие» следы – это не пара клинков Тьмы, которыми я оперативно делал двери в стенах небоскреба Некромикона, когда мы принесли туда праздник вместе с Валерой.
И эти следы, я уверен, будут не просто замечены, а тщательно задокументированы еще до того, как в дело сможет вмешаться Николаев, который сейчас находится на стадионе «Санкт-Петербург» в Санкт-Петербурге, где проходит финальный матч турнира на приз принца Ольденбургского. Если Николаев вообще имеет намерение в происходящее вмешаться.
Прорыва демонов здесь сегодня не случилось, и именно поэтому в дело вступила озаренная Елена Николаевна. Которая либо меня убьет – сделав со стороны Люцифера то, что не удалось совсем недавно Баалу, либо вынудит использовать против себя силу Тьмы.
Этот вариант я отмел, но понимал, что без использования темных искусств против озаренной мне будет определенно кисло. Поэтому, приняв решение, погрузил руки в алтарь рода и потянул в себя стихийную силу.
Возможности одаренных ограничены размером Источника – именно поэтому у Анастасии на спине татуировка с живым драконом, в которую она может закачивать силу дополнительно. И именно поэтому я думал сейчас, что черпну из хранилища алтаря совсем немного. Немного, но хоть что-то – победа иногда слагается из мелочей. Но как оказалось, объем моего Источника уже превышал все мыслимые значения – резервуар алтаря просто осушился, а вся накопленная в нем энергия оказалась у меня.
– Воу-воу-воу, – выдохнул я, ощутив себя буквально плавающим в океане силы. И чтобы не быть захваченным потоком эйфории, серьезное усилие мне понадобилось, чтобы взять себя в руки.
Зачерпнутая сила бурлила в энергетических каналах, просясь наружу. И, если бы не мой уровень контроля, отточенный при занятиях темными искусствами, я давно бы превратился в огненного аватара и сжег бы сам себя.
Когда выскочил в кабинет Петра Штейнберга из двери с четырехлучевой, путеводной звездой Люцифера, я был полон сил и энтузиазма, но еще не знал, что делать – сражаться или убегать.
Впрочем, выбора у меня особого и не было – озаренная уже оказалась рядом. Я ее не видел, но чувствовал присутствие. Буквально кожей. Елена Николаевна приближалась по широкому коридору, ведущему в холл особняка. И, предваряя ее появление, двери кабинета вышиб сияющий молот, сметая не только створки, но и часть стены.
Это было быстро и смертоубийственно. Но я уже не был ягненком на заклании – инициатива нашего первого столкновения была озаренной утеряна, а вместе со мной была сила иссушенного родового алтаря. И пусть озаренная по-прежнему двигалась быстрее меня, но она уже не опережает мои действия на целый шаг.
Мы уже почти на одном уровне – и пусть я чуть медленнее, но все же могу что-то ей противопоставить. Как в футболе, когда, каким бы быстрым нападающий ни был, защитник – если умеет видеть поле и выбирать позицию, всегда может его остановить.
Другое дело, что поля я не видел, да и с выбором позиции проблемы, так что мне оставалось полагаться только на удачу. И не останавливаться. Поэтому, когда створки двери вылетали, я уже выходил прочь вместе со стеной кабинета, вынеся ее огненным метеоритом. Запущенным прямо в пустое выцветшее место на стене – туда, где раньше висел портрет Петра Алексеевича, который сначала надолго сняли, после ненадолго повесили и недавно снова сняли.
Вылетая в обломках кладки и штукатурки, среди бушующих языков пламени, я проскочил мимо стены с оружием. И машинально схватил буквально просящийся в руку клинок – кавалерийскую шашку с вороненым клинком и золотым рисунком златоустовской гравюры. Именно она и привлекла мое внимание – шашка походила на саблю, которой мы пускали себе кровь вместе с Эльвирой и Валерой во время ритуала Кровавого союза.
Мне сейчас нужен был якорь для огненной плети, и длинный вороненый клинок подходил как можно лучше. Огнем я владею далеко не так хорошо, как Тьмой, и концентрацию без привязки к своему телу удерживал хуже – пустой, сотканный лишь из стихийной силы Огненный клинок, аналог Клинка Тьмы, у меня пока не получался должным образом.
С якорем же в виде шашки все получилось отлично. Конструкт удался на славу – огненная плеть обратным ударом сорвалась с клинка, утолщаясь и не замечая ни стен, ни перекрытий на своем пути. Потолок в кабинете Петра Алексеевича обвалился, брызнув через пролом в стене клубами пыли. Но это уже случилось далеко позади меня – преодолев барьеры еще из нескольких стен, пробиваясь через помещения в огне и дыму, я вырвался в главный зал здания поместья.
Ослепительный молот света, догоняя, пролетел мимо, срубая сразу три колонны, поддерживающие галерею. Брызнула гранитная крошка, полетели на пол крупные куски. Второй молот света врезался в парадную лестницу, складывая ее как карточный домик. Нижний пролет лестницы скрылся во вспышке льющегося как лава пламени света, обрушилось еще несколько колонн, и почти сразу с гулким грохотом галерея второго этажа рухнула на блестящий мраморный пол.
Я, за это время выполнив сразу два зигзага телепортации, как раз вышел из третьего и увидел прямо перед собой исказившийся в крике череп, сформированный уплотняющимся по подобию пламени светом. Аналог стрелы Тьмы, только стрела Света.
– Да jobs two you match! – выкрикнул я в бессильной ярости, понимая, что эта песня была хороша, но нужно начинать сначала, а прямо сейчас мне снова станет очень больно.
Не стало: рвущийся ко мне череп вдруг исчез, как не было. Его остановили вырвавшиеся из пола ледяные шипы, стеной выросшие на пути запущенного озаренной конструкта. Да, стена льда ударом Света была пробита почти сразу, раскидав ледяные глыбы по всему залу, но лишнее мгновение я получил. И, отскочив в сторону, замер на груде гранитных обломков, оставшихся от поддерживающих рухнувшую галерею колонн.
На несколько долгих секунд, буквально выжигающих линию в ощущении времени, движение в зале замерло.
Застыла в проеме коридора озаренная Елена Николаевна, окруженная защитной аурой света. В напряженном ожидании замер я на куче гранита, сжимая объятую лоскутами Огня вороненую саблю, готовый в любой момент к действиям. И в проеме парадных дверей, одна из которых была сорвана и висела криво, с громким скрипом понемногу заваливаясь, замерла Анастасия. С горящими ледяным сиянием глазами, объятыми голубоватым свечением ладонями, с бледной до белизны кожей и распущенными черными как смоль волосами она напоминала познавшую эмоции снежную королеву.
Елена Николаевна вдруг резким движением руки убрала светящуюся защитную ауру. Моргнув, она посмотрела на племянницу обычным человеческим взглядом.
– Анастаси, ты здесь лишняя, – неестественно спокойным и пугающе добрым голосом произнесла озаренная.
– Это я здесь лишняя?! – полыхнули ледяным пламенем глаза Анастасии.
Подобное обращение к ней со стороны родственницы, пусть и играющей в высшей лиге на уровне, близком к архидемонам и прочим князьям Света и Тьмы, определенно было ошибкой. Кого-кого, а авторитетов Анастасия не признавала никогда. Тем более что я помнил, как она без раздумий поставила на кон свою жизнь только из-за того, что… «Это. Моя. Земля», – как она тогда сказала. Будучи даже еще княжной с неясными перспективами, сразу после ареста матери имперской Канцелярией.
Сейчас же она уже княгиня, полноправная хозяйка поместья, глава рода и будущая королева Юга. И живет в парадигме, что хоть озаренная тетя, хоть царствующий император, да хоть сам спустившийся с небес Господь Бог не вправе ей, на ее земле, указывать, что делать и куда идти.
И все это в ее мировосприятии наложилось на «ты здесь лишняя», прозвучавшее с пренебрежительным оттенком обращения взрослого к ребенку.
– Все предопределено, – в ответ на вспышку Анастасии еще более спокойным и умиротворяющим голосом произнесла Елена Николаевна. – Сегодня умрет или он, или я.
– Вопрос только как, – прервал я озаренную на полуслове. – Сюда ведь уже летит кавалерия инквизиции, для того чтобы засвидетельствовать применение темных искусств. Не так ли?
В ответ на вопрос Елена Николаевна вежливо и по-доброму мне улыбнулась. У нее по-прежнему не было защиты и по-прежнему смотрела она обычными человеческими глазами.
Вот только убить я ее сейчас не мог – потому что тогда приобрету врага уже в лице Анастасии. Да, она сейчас плохо понимает происходящее, явно – судя по сиянию ледяного пламени в глазах, разъярена разрушениями своей усадьбы. Но если я сейчас убью беззащитную озаренную, вряд ли Анастасия сможет после этого воспринять непредвзято мои аргументы. И убравшая из взора силу Света Елена Николаевна это наверняка понимает.
Может быть, даже специально провоцирует. Вот только в провокации и я умею. Тем более что искусство поджигать чужие задницы, тасуя факты, отточил до остроты воспетого фантастами одномолекулярного лезвия.
– А самое главное, – повысил я голос, перебивая собравшуюся что-то сказать Елену Николаевну, – твоя озаренная родственница забыла тебе сказать, что это именно она открыла портал, из которого…
Фразу я не договорил и «…выбрались атаковавшие нас демоны» произнести не успел. Защитная аура озаренной вернулась, и в меня полетела очередная стрела света.
– Нет! – услышал я крик Анастасии, когда в меня ударило сияющее белое пламя.
Сам я в этот момент был уже в другом месте. Выполнив только что прием, который уж точно может претендовать на присвоение звания магистра. Почерпнутая во мне сила бурлила настолько сильно, начиная сжирать энергетические каналы, что я просто в момент обращения к человеческому облику озаренной шагнул назад, уходя в изнанку и оставляя в этом мире сотканного из энергии своего двойника-аватара. Который сейчас и сгорел в пламени Света. Я же шагнул из пограничной пелены обратно в истинный мир и сразу увидел второй молот света, летящий в лицо.
Так никто в этом мире не умеет. Это просто нереально, и этого не может быть – вот так запускать без кулдауна, без паузы на перезагрузку умений плетения сразу два одинаковых конструкта. Ну, вернее, я и вся изучающая магию наука об этом до этого момента просто не знали.
Выругаться в этот раз я не успел. В голове мелькнули мысли, умру я прямо сейчас или озаренная вновь отыграет время вспять, вернув к моменту своего появления в кабинете. И с этой мыслью я, машинально, отбил отправленный в меня молот света объятой пламенем вороненой шашкой. Причем отбил действенно – так, что сияние ушло в сторону, разрушая сразу ряд стен и перекрытий слева.
Не тратя времени на удивление, я запустил клинок в озаренную – а следом, практически одновременно, полетела цепная плетка из клинков кукри. Оба удара – на которые я, если честно, рассчитывал, озаренная легко отбила. И, срывая с себя, толкнула свой светящийся сиянием щит ауры, направляя его в меня словно огромный таран. Потянуться к клинку кукри я не успевал – он все еще был размножен в цепную плетку в моменте времени, – уйти в сторону тоже.
Спасла Анастасия – вокруг меня возник ледяной, сотканный из голубого пламени купол. Который, правда, до конца погасить удар не смог – ледяная поверхность поддалась под натиском и, разгоняясь, ударила мне в лицо, разбивая нос и губы в кровь. Ощущение, как будто с разбега прибежал в стеклянную дверь. Даже руками заслониться не успел – и, оглушив на мгновенье, меня бросило назад, как пушинку.
Громко заскрежетало – сотканный Анастасией защитный купол раскололся на глыбы. Но скрежетал лед и в том месте, где стояла Елена Николаевна. Там сейчас возникали ледяные шипы, бессильно разбивавшиеся о вновь созданную озаренной защитную ауру света.
Озаренная, нехотя отвлекшись от меня, взмахнула рукой. Анастасия успела закрыться, отточенным движением спрятавшись в глыбе льда. Не очень действенно – глыба тут же брызнула осколками, а юная княгиня в ореоле сияющей защитной ауры упала на пол. Вместе с остатками стремительно таящей глыбы Анастасия проскользила по засыпанному штукатуркой и каменной крошкой полу, остановившись только врезавшись в стену.
По пути ее скольжения остался не только широкий мокрый след, но и расплывающаяся на нем полоска крупных алых клякс – все лицо и кисти девушки были в крови.
Отбросившая Анастасию озаренная уже повернулась ко мне. Лицо ее, несмотря на пустые белесые глаза, исказили злые эмоции. Страшное зрелище. В этот момент ко мне пришло стойкое понимание, что весь свой запас удачи и сторонней помощи я исчерпал, – причем понимание этого пришло мгновенно.
Выполнив серию телепортаций, уклоняясь сразу от очереди преследующих меня вспышек света, я оказался на опасном пороге решения потянуться к Тьме. Уже все громче зудела пораженческая мысль том, что гораздо лучше, когда тебя судят двенадцать незнакомых людей, чем несут четверо лучших друзей. Тем более – нашептывала мне воля к жизни, что на кону уже и жизнь Анастасии, которую озаренная готова убить без раздумий. Во имя, как обычно, ведомой ей великой цели.
К счастью, проверять себя еще раз – не смогу я или право имею, не пришлось. Светящийся щит, вместе с приготовившейся меня добить Еленой Николаевной, снесло в сторону монстром, сотканным из ледяного пламени. По ушам стегануло резким девичьим криком – это гибким прыжком поднявшаяся на ноги Анастасия использовала свою силу последнего шанса, призывая спрятавшегося в татуировке дракона.
