Алекс Хилл
Почему нет?
– Лех, – серьезным тоном говорит Кирилл. – Успокойся, слышишь? Яр прав, ты драматизируешь.
– Если у Марины нормальные родители, уверен, они вам подсобят на первых порах, – задумчиво говорит Толя, потирая пальцами узкий подбородок.
– А мы можем снять себе двушку или небольшой дом в коттеджном поселке, – говорит Коля. – Вы с Мариной поживете сначала здесь, а потом, когда дом продастся, возьмете квартиру или еще что. Или мы поможем вам снять нормальную квартиру на первое время, а сами пока останемся тут. В общем, разберемся. Нас целая толпа. Думаю, с одним младенцем мы точно справимся.
Брови Леши комично изгибаются, как у клоуна, и он по очереди смотрит на каждого из нас. Неужели он думал, что мы его кинем? Кир, сидящий рядом, обнимает его за плечи и притягивает к себе:
– Ты станешь отцом, братан. Это же круто.
– А мы, получается, будем…
– … дядюшками?
– Фигадюшками, – смеется Леша.
– А Марина как? – спрашиваю я, потому что Леша не единственный, кому нужна поддержка. – Ты сказал, она не очень хорошо себя чувствует.
– Да, она… ничего, держится. – Он растерянно пожимает плечами. – Уже встала на учет, беременность, сказали, нормальная. Марина просто боялась приходить сюда, пока я вам все не расскажу.
– А вот это обидно, – хмурится Кир.
– Давай ты еще надуйся, – бросаю я, и он показывает мне средний палец. – Лех, тебе лучше к ней поехать. Скажи, что мы за вас рады и…
– А вы рады?
– А почему нет?
Леша снова проводит ладонями по волосам, а мы с парнями переглядываемся. Новость, конечно, неожиданная, но Леху мы точно не бросим и не станем судить – закон банды.
– Только не говорите Рише. Я хочу сам, – тихо произносит Леша, и из коридора доносятся шаги, заставляющие нас замолчать.
Через пару мгновений на кухне появляются Риша и Стас, держащиеся за руки.
– Уже закончили? – Лохматый Белецкий обводит взглядом комнату.
– Простите, – говорит Риша, опуская взгляд и сжимая в кулак край желтой футболки. – Я не хотела орать на вас. Точнее, хотела, но мне не стоило. Короче, вы поняли. Мне жаль и все такое.
Извинения всегда давались ей с большим трудом, но после встречи со Стасом она действительно стала чуть мягче. Мое внимание на несколько секунд задерживается на уровне ее живота, и шальная мысль пронзает висок. Что, если Риша тоже беременна? Я, конечно, знал, что рано или поздно нас будет ожидать этот период, но все-таки надеялся на отсрочку в пару лет. Встряхиваю головой, прогоняя догадки. Настроение Риши и без гормональных сбоев меняется шестьсот шестьдесят шесть раз в день, это не обязательно симптом появления новой жизни.
– Принято! – в один голос отвечают Коля и Толя. – С тебя пиво!
Риша показывает им язык, а Леша встает с места и подходит к ней.
– Риш…
– Забыли, бельчонок. – Она щиплет его за нос.
– Тогда я погнал.
– Надеюсь, завтра Марине будет лучше, – с искренним беспокойством говорит Риша. – Передавай ей привет, ладно? И скажи, что я помню про крем от солнца.
Леша кивает и коротко оглядывается на нас.
– Риш, – глухо произносит он. – Ты меня не проводишь?
– Эм-м-м… конечно.
Она бросает на меня встревоженный взгляд, и я одобрительно киваю. Риша и Леша уходят, а Стас непонимающе смотрит им вслед.
– Что-то случилось? – Он указывает за спину.
– Ничего плохого. Риша потом тебе расскажет, – отвечает Кирилл.
– Ладно. Мне, кстати, Влад звонил. Сказал, завтра будет у нас вторая машина с водителем.
– О!
– Огонь!
– А кто водитель? – уточняет Кирилл.
– Сестра Карины.
– Ясмина? – удивленно переспрашиваю я, мигом взбодрившись.
– Ага, – кивает Стас.
Замечаю на себе пристальный взгляд Кирилла и с предупреждением смотрю на него в ответ. Он сдержал обещание – про ту пятницу, кроме него, никто не знает. Пусть так и остается. Именно на такой случай я и попросил его помалкивать. За последние две недели, что я работаю в студии, Ясмина никак себя не выдала. Она определенно ничего не помнит, а если бы кто-то из наших случайно сболтнул лишнего, то пришлось бы объясняться. Ей было бы неловко, а это последнее, чего бы мне хотелось, ведь она и без того порой слишком нервно на меня реагирует.
– Так значит… она будет с нами? – задаю еще один вопрос.
– Этого не знаю. Наверное, – пожимает плечами Стас и подходит к окну, выглядывая во двор.
– А что, Яр? Уже соскучился по своей боссине? – дерзко лыбится Кирилл.
– Безумно, – в тон ему отвечаю я.
Коля и Толя язвительно посмеиваются, и я закатываю глаза, отворачиваясь. Вообще все это, конечно, интересно. На работе Ясмина не слишком разговорчива, если дело не касается непосредственно работы. Она уже многому меня научила, вчера даже похвалила, но в остальном… вокруг нее словно пузырь, не подпускающий никого ближе чем на метр. В ту пятницу она была куда понятнее, говорила пусть и загадками, но достаточно открыто, сейчас же – ничего, одни фантики. Может быть, завтра, в другой обстановке мне удастся…
– Эй, мечтатель… о чем задумался? – спрашивает Кирилл.
– Ни о чем.
– Да? Ну ладно.
Я прищуриваюсь, а Кирилл снова улыбается. И чего ему неймется? Занялся бы лучше своей личной жизнью.
– Стас! – раздается звонкий голос Риши со двора. – Мы идем домой!
– Да, моя королева! – резво отзывается Белецкий. – Ну все, парни, до завтра! Сбор в десять!
Провожаем нашу сладкую парочку до калитки, Коля и Толя возвращаются в дом первыми, а мы с Киром садимся на крыльцо, чтобы покурить.
Июньская ночь пышет теплом, воздух плотный и сладковатый, а вокруг… все такое родное. Эти деревянные ступени, потрескавшаяся дорожка, низкий железный забор у клумбы. Фонарные столбы у дороги, крыши соседних домов. Для всех нас «нора» не просто место, где мы живем. Это дом детства. Дом души. Настоящий дом, где каждый из нас знает – ему всегда найдется здесь место. Но дело не в здании, дело в нас. Мы и есть «нора». Мы все.
– Ты правда рад? – спрашивает Кирилл.
– За Леху? Конечно.
– Нет. Что боссиня с нами едет, – уточняет он, и я тихо усмехаюсь. Вот неугомонный.
– А почему нет? – поворачиваюсь, беззастенчиво глядя на друга. – Она классная.
– Это мы уже слышали. Ясмина круто бьет, красиво рисует… и вообще она просто супер-мега-мастер! Я о другом. Ты рад?
– Кир, к чему это все?
– К тому, что она, похоже, тебя зацепила. Может, она тебе даже нравится.
– Может быть, – отвечаю непринужденно. – Она правда классная. И красивая. Кому бы такая не понравилась?
– Ты ей прямо восхищаешься.
– Потому что там объективно есть чем восхищаться. Что в этом странного? Ясмина не первая девушка, которой я заинтересовался.
– То есть ты признаешь, что она тебе нравится?
– Признаю, что она мне интересна.
– Значит… ее ты отпустил? – Он кивает на закрытую калитку, и я прекрасно понимаю, о ком идет речь.
– А незаметно?
– Снаружи да. А внутри что?
– Кир, ну я же не идиот. И не мазохист. У меня уже давно нет иллюзий на этот счет. Она счастлива, и я рад.
– Как и мы, – серьезно заявляет он. – И за тебя тоже порадуемся.
– Ты сегодня такой романтичный.
– Отвянь, – усмехается он, затягиваясь, и выдыхает полупрозрачный дым в ночную тьму. – Знаешь, когда Леха сказал о ребенке, я прямо почувствовал, что назад уже не отмотать. Все меняется. И, наверное, ты был прав… это не так уж и плохо.
– Ну надо же! Мне больше нечему тебя учить, падаван. Теперь ты готов к взрослой жизни, – театрально произношу я.
– Пошел ты, мастер-фломастер хренов!
Кир с дружеской злостью хлопает меня по плечу и встает. Запрокидываю голову и наконец понимаю, откуда в нем сегодня эта дурная участливость.
– Как там Маша? – спрашиваю я, очень стараясь сдержать улыбку. – Вы снова общаетесь, да?
Кирилл тушит сигарету в металлической пепельнице, которая старше всех нас лет на тридцать, и поджимает губы. Маша не очень красиво отшила его на первом курсе, зато к середине третьего, похоже, осознала свою ошибку.
– Кто сделал первый шаг? – Моя очередь мучить его неудобными вопросами.
– Она, – сознается Кир. – Попросила пофоткать ее для блога.
– В белье? Дашь потом посмотреть?
– Только после того, как увижу твою боссиню в купальнике, – парирует он и заходит в дом.
Делаю долгую затяжку и поднимаю голову, глядя на звездное небо. Воображение рисует в голове картины завтрашнего дня. Ясмина в купальнике… да, было бы здорово. Заодно смогу убедиться, действительно ли у нее нет татуировок. Предвкушение слегка дурманит, и я улыбаюсь, позволив этому глупому моменту мечтательности стать частью воспоминаний, за которыми оживают и другие. Последняя девушка, что вызывала во мне искренний интерес, оказалась совсем не той, за кого я ее принял. Поучительный был опыт, всего пять недель, если считать с момента знакомства, но рассказов на полгода работы с психологом. Надо же, а ведь прошло уже больше полутора лет. Взгляд снова тянется к закрытой калитке, и память выбирает новые кадры из прошлого. Более важные, до дрожи ценные. Сколько всего здесь было: приветствий, прощаний, разговоров, ссор и… расставаний. Наша с Ришей романтическая точка тоже была поставлена именно тут.
Одиннадцатый класс, мы собрались у Лехи вечером воскресенья, чтобы вместе сделать домашнее задание, и к этому моменту напряжение между мной и Ришей можно было ножом резать. Я уже плохо помню, какие именно звучали слова, но вот чувства… их вряд ли забуду. Боль и вина. Страх. Печаль и растерянность, а потом снова боль и вина. Атмосфера давно минувших дней давит на грудь, но я не верю ощущениям. Они иллюзорны, они скоро пройдут. Это была первая любовь, первая попытка понять, что это вообще такое. Кирилл прав, нельзя отмотать время назад, нельзя вернуться туда, где было слишком хорошо, или исправить то, что стало кошмаром. Сожаления не помогут, только зря потраченные время и силы, именно поэтому я выбираю настоящее, а не прошлое. Всегда так делал. По крайней мере пытался.
Глубоко вдыхаю и поднимаюсь, бросаю окурок в пепельницу и хватаюсь за ручку двери. Свет фонаря озаряет мое запястье, где среди узоров затерялась небольшая надпись. Судьба ведь не ошибается. Главное – вовремя ей подыграть.
Глава 6
POV Ярослав
Солнце припекает макушку, от легкого ветра колышутся зеленые кусты и высокая трава. Выхожу на подъездную дорожку и осматриваю нашу компанию. Леша с Мариной укрылись в тени старого ореха, Кир вглядывается в экран мобильного, прикрывая его ладонью от солнечных лучей. Коля и Толя тихо спорят о чем-то, стоя у машины, а Стас и Влад укладывают вещи в багажник под пристальным взглядом Риши. На следующей неделе большая часть из нас разъедется, именно поэтому мы и решили устроить что-то вроде прощальной вечеринки.
– Ничего не забыли? – спрашивает Риша.
– Да вроде… нет, – отвечает Стас, закрывая багажник, и обращается к брату: – Что там Карина, роднуль? Не писала?
– Писала, – кивает Влад. – Они выехали двадцать минут назад. Скоро должны добраться.
По улице разносится хруст гравия, и я тут же поворачиваю голову. Белый внедорожник неторопливо тащится в сторону нашего дома, за лобовым стеклом виднеется пара силуэтов, и я не могу унять радостного предвкушения. Это что-то иррациональное, неудержимое и вместе с этим мягкое и приятное, как оттепель после долгих заморозков.
Кирилл, оторвавшись от телефона, подходит ко мне. Чувствую себя подопытной крысой, к которой ученый питает особый интерес, но это не то чтобы удивляет. Кир единственный из нашей шайки знает меня чуть лучше, чем остальные, а все потому, что пьем мы наравне и ложимся спать позже всех. Каждый в свою постель, разумеется.
– Нервничаешь? – насмешливо спрашивает он.
– С чего бы?
– Ты побрился.
– Я каждый день это делаю.
– Ну да, ну да…
Автомобиль останавливается прямо на дороге, распахивается пассажирская дверь.
– Привет! – звонко выкрикивает Карина, выходя из машины.
К ней тут же подлетает Влад и одаривает коротким поцелуем. Звучат приветствия, а затем начинается обсуждение, как нам стоит распределить места, но я не участвую. Искоса поглядываю в сторону и жду, когда покажется Ясмина, но она не торопится выходить, разговаривая по телефону. С кем? Рабочий звонок или личный? Любопытство буквально сжирает изнутри, а все потому, что за две недели я не узнал о ней ничего, кроме самого очевидного. И это, если честно, бесит.
– В любом случае, в одну машину придется запихнуть шестерых. Нас одиннадцать, – говорит Риша.
– Я, ты и Марина можем поехать с Ясей. Плюс еще кто-то, – предлагает Карина. – Остальные с Владом.
– Или парочки могут ехать в одной машине, а одиночки – в другой. Вы ведь все равно друг от друга не отлипаете. Поместитесь! – выдвигает свою версию Коля.
– Я за! – Толя поднимает руку.
– И я! – вторит Кир.
– Вы просто хотите ехать в большой машинке! – презрительно фыркает Риша.
– А что тут плохого?
– Вот именно!
– Яр, скажи ей!
– По-моему, все логично, – пожимаю плечами, ведь мне тоже хочется ехать с Ясминой, а если место для парня будет только одно, придется драться. – Машина Влада тоже немаленькая, ты со Стасом и Леша с Мариной отлично поместитесь на заднем сиденье вчетвером.
– Тем более что вы с Лехой в сумме как один Коля, – поддерживает меня Толя.
Риша и Леша одновременно вскидывают два средних пальца, а Стас и Марина с пониманием переглядываются. Тихо смеюсь, но тут раздается глухой щелчок, и мой подбородок сам дергается в сторону.
– Всем привет! Багажник нужен? – Ясмина неторопливо обходит машину и останавливается у капота.
Бегло скольжу взглядом сверху вниз, глубоко вдыхая жаркий воздух. Ее волосы немного влажные, отчего кажутся темнее, чем обычно. На глазах очки с круглыми желтыми линзами, которые плохо скрывают припухлость век. Похоже, Ясмина не так давно проснулась. Выглядит мило. Одета она в белый короткий сарафан: тонкие бретели, шнурок на талии, расклешенная юбка. Ветер подхватывает ее край, но не показывает ничего интересного. Черт! Это комбинезон, а не сарафан. Жаль, конечно, но, с другой стороны, это и не свободные брюки с футболкой, в которых она обычно приходит в студию. Порадоваться есть чему. Новая локация, новая Яся.
– Привет! – отвечает ей Влад. – Мы все ко мне уложили, так что с тебя только доставка пассажиров.
– Хорошо, – деловито кивает Ясмина, мимолетно полоснув по мне взглядом.
Ну вот опять эта пассивная враждебность. Не могу похвастаться, что нравлюсь всем без исключения, и все же обычно девушки реагируют на меня по-другому.
– Ребята, познакомьтесь, это Яся, моя старшая… – Карина принимается представлять сестру друзьям, та в ответ дружелюбно улыбается и кивает, но я вижу чуть больше.
Ясмине некомфортно. Она прячет скованность за легким высокомерием, но первое все равно просвечивается: руки за спиной, линия губ слишком жесткая. Так мы все ей не очень нравимся? А может, это просто защитная реакция? К чему эта дистанция?
Увесистый хлопок вдруг прилетает мне между лопаток, и рядом раздается дразнящий шепот Кирилла:
– Одежды на ней маловато. Думаешь, для тебя?
– Ну уж не для тебя точно, – отвечаю так же тихо.
– Не хочешь поклониться боссине?
– Не при свидетелях.
– … спасибо за приглашение, но я вас просто отвезу. Не могу остаться, дела, – улавливаю обрывок разговора.
Кирилл тихонько тянет дурацкую мелодию из комедийных фильмов, подчеркивающую разочарование, и я зависаю на пару мгновений. Значит, Ясмина нас только доставит, а сама уедет? Так не интересно. Шагаю к Коле и Толе, пока водители обсуждают, по какой дороге лучше поехать, и влезаю между двух крупных голов, понижая голос:
– Куплю вам по бутылке вискаря, если сможете уговорить ее остаться с нами хотя бы ненадолго.
Парни оборачиваются и заговорщически улыбаются. Как же хорошо, когда рядом есть люди, на которых можно положиться и ничего толком не объяснять.
– Принято, – отвечают они хором.
– А самому слабо? – спрашивает Кир.
– Нет, но я не хочу злить ее раньше времени, а их не жалко.
Кирилл одобрительно кивает.
– Ну все, по коням! – громко объявляет Риша.
Расходимся к машинам. Коля и Толя тут же забираются на заднее сиденье внедорожника, за ними Кир, а я распахиваю переднюю пассажирскую дверь, встретившись с Ясминой взглядом через желтые стекла ее очков. Улыбаюсь, выкручивая добродушие на максимум, но она лишь недолго мнется и садится за руль, нервно захлопнув дверь. Похоже, мое настроение Ясмина не разделяет, а еще ей не очень нравится, что я буду сидеть рядом, правда, озвучивать это она, по всей видимости, не собирается. Очень великодушно с ее стороны.
Сажусь в кресло и закрываю дверь с тихим щелчком. Ясмина пристегивает ремень безопасности и чуть шире расставляет ноги, нащупывая педали. Мой взгляд прилипает к ее обнаженным бедрам, и она этого не упускает, но, опять же, никак не комментирует, оставляя между нами только молчаливое недовольство. Да что я ей сделал? Чем не угодил? В ту пятницу она со слезами искала во мне подтверждение своей привлекательности, а теперь, когда я искренне это показываю… она этого не принимает? Что изменилось? Дело в нашем положении? В том, что я на нее работаю? Или все-таки трезвость прячет большую часть ее истинных желаний за разумностью? Как скучно. Даже прискорбно. Если для того, чтобы разрешить себе все, что по-настоящему хочется, тебе необходимы допинги – ты несчастный человек.
Поднимаю голову, глядя через лобовое стекло на то, как машина Влада медленно отъезжает от двора. Ясмина мягко надавливает на педаль газа и спрашивает:
– У кого-то из вас есть водительские права?
– Только у Ярослава, – отвечает Кирилл.
– У тебя есть машина? – не глядя обращается она ко мне.
Уже собираюсь ответить, но решаю подразнить ее немного. Мы ведь не в студии, могу себе позволить.
– А это важно? – беспечно отзываюсь я.
– Не особо. Просто хочу предупредить… вздумаешь учить меня водить, пойдешь пешком.
– У-у-у… – позади раздается хоровое завывание.
– Понял, – с улыбкой киваю я, и Ясмина слегка поворачивает голову.
Она смотрит на меня всего пару мгновений, но этого достаточно, чтобы почувствовать легкую тяжесть в груди и трепет на кончиках пальцев. Я уже не в первый раз ловлю себя на подобной реакции рядом с ней, но впервые мне хочется продлить этот момент. Правда, к сожалению, только мне одному. Ясмина возвращает взгляд за лобовое стекло, и мы выезжаем на асфальтированную дорогу, пристроившись следом за седаном Влада. Машина набирает скорость, и мое сердце тоже разгоняется. Ныряю на глубину ощущений, касаюсь рукой дна и чувствую жар. Я прекрасно знаю, что это значит, а в голове лишь одно – наконец-то. Пока не знаю, во что все это выльется. Не знаю, что с этим делать и что меня ждет, но… я скучал по этим ощущениям.
Ясмина включает кондиционер и музыку в радиоприемнике, будто услышала то, о чем я думал, и решила попытаться охладить и оглушить меня, но уже поздно. Она опоздала на две с половиной недели, и я даже не знаю… кто из нас теперь в большей ловушке? Меня заперли с ней? Или же ее заперли со мной? Упираюсь затылком в подголовник, чуть склоняя голову влево. Ясмина уверенно держит руль, обхватив его пальцами, следует правилам дорожного движения, но и на маневры способна – мигающий желтым светофор никак не останавливает ее от желания поскорее пересечь перекресток. Интересно, как давно у нее права? Есть ли собственная машина? И если да, то где она? Какая? Язык чешется расспросить обо всем, но приходится сдерживаться. Ясмина сегодня явно не в духе, и я не хочу это усугублять. Остается надеяться на Бибу и Бобу, которые обычно могут уболтать кого угодно на что угодно, но сейчас и они отчего-то сдают позиции. Их неловкие попытки завязать беседу проваливаются одна за другой.
Через двадцать минут табличка с названием нашего города остается позади, несемся по трассе мимо зеленых посадок и полей, а атмосфера в салоне автомобиля становится все более гнетущей. Ясмина продолжает держаться холодно и отстраненно, на вопросы отвечает не слишком охотно, своих не задает, на уговоры не реагирует. Коля и Толя, не справившись с заданием, переключаются на болтовню с Кириллом, и я сглатываю досадливый вздох. Миссия провалена.
Короткий сигнал мобильного, лежащего на панели, едва слышен за шумом ветра, что хлещет по металлу, и танцевальной мелодией, звучащей из колонок, но Ясмина мигом хватает телефон, будто только этого и ждала. Она бросает взгляд на экран. Всего доля секунды, и мобильный тут же отправляется на прежнее место. Ее губы сурово поджаты, руки напряжены. Она расстроена, а еще злится. Сильно. И дело не в нас, не в поездке. Здесь что-то другое. Что-то извне.
– Ты меня отвлекаешь, – тихо говорит она.
– Плохие новости? – спрашиваю, кивая на мобильный.
– Нет.
– Ты злишься, – подмечаю я.
– Потому что ты пялишься на меня, не прекращая.
– И это так сильно раздражает?
– Это отвлекает от дороги, – сухо бросает она и выжимает педаль газа, заставляя мотор зареветь.
Послушно отворачиваюсь к боковому окну, на языке появляется кислый привкус разочарования. Я-то думал, что после Риши никакие шипы мне не страшны. Видимо, ошибался. Шипы бывают разные, как и стратегии защиты. Наша Риша, например, лупит первой, не жалея себя и сил, так, чтобы противник испугался и сдался сразу, а Ясмина только отступает, сохраняя дистанцию и гордость. Она меня не подпускает. Совсем. Никак! И я могу ее понять отчасти, но от этого не легче.
Оставшаяся часть пути проходит в молчании. Даже не припомню, когда в последний раз я чувствовал себя таким потерянным. Идей нет. Ни одной. Все, что бы я ни сделал и ни сказал, будет зарублено на корню. Наблюдаю, как седан Влада въезжает на территорию базы отдыха, нырнув под поднимающийся шлагбаум, и легонько покачиваюсь от резкой остановки внедорожника.
– Приехали, – объявляет Ясмина. – Хорошего отдыха.
Парни рассыпаются в благодарностях, выпрыгивая из машины, я тоже выбираюсь на улицу. Закрываю дверь, оглушенный смятением, и через стекло вижу, как Ясмина берет телефон и смотрит на экран. Крупные очки совсем не скрывают гримасу боли, искривляющую ее лицо. А может, и опухшие веки совсем не показатель долгого сна? Она плакала. Много. Здравый смысл подсказывает, что стоит оставить ее в покое. Развернуться и уйти, не пытаясь навязать помощь и поддержку, но пальцы немеют, сжимая ручку двери, а ноги врастают в землю. Чаще всего люди прячутся только для того, чтобы их кто-то нашел. Вряд ли Ясмина сознательно выбрала бы меня на эту роль, но… что поделать, если нашел ее именно я?
Забираюсь обратно в салон автомобиля, поддавшись инстинкту. И это очень похоже на меня: желание помочь, утешить, дать совет, но сейчас все немного иначе. Ей все это не нужно, по крайней мере от меня. И я это понимаю, да вот только принять не могу. Не получается. Ясмина вздрагивает и опускает телефон, прижав экран к бедру. Жалость стекает холодком по моему горлу, лишая возможности заговорить первым. Мне не нравится видеть ее такой.
– Ты что-то забыл? – Ее голос подрагивает, голова опущена, а лицо скрыто за ниспадающими темными волосами.
– Нет.
– Ярослав, не стоит, – вымученно произносит она. – Я в порядке. Ты иди, друзья ждут.
– Ты не в порядке. И именно поэтому я не хочу уходить.
Ясмина облизывает губы. Между ее бровей появляется напряженный бугорок. Она с трудом сдерживается, чтобы не заплакать, и это кажется куда честнее, чем в пятницу. Куда откровеннее. Боль так сильна, что ее не унять даже силой воли? Да что там у нее случилось?
– Я могу чем-то?..
– Нет! – раздраженно рявкает она, но мигом смягчается, переходя на сбивчивый шепот: – Извини. Я сегодня не… мне нужно…
– Дела сильно важные?
– А незаметно?
Заметно. И меня волнует, куда она собирается направиться, чтобы решить свои дела. Одиночество часто переоценивают, когда речь идет о душевной боли. Разделить ее с кем-то – лучше, чем бороться в одиночку, потому что не у всех хватает сил на любовь к себе. Ненавидеть и винить куда легче, только последствия самобичевания обычно неутешительные.
– Встречаешься с кем-то?
– Хочу побыть одна.
– Вот это я точно заметил, – произношу вполголоса, вспомнив последние полтора часа.
– Прости. Я веду себя как сука, да? – пристыженно спрашивает она, и это совсем не то, чего я хотел добиться. – Наверняка теперь твои друзья будут считать, что начальница у тебя та еще змеюка.
– Не будут. Ты не…
– Ярослав, – перебивает она, и ее тяжелый вздох падает железной сеткой на мою грудь. – Спасибо тебе за поддержку, но… не нужно. Правда.
– А что нужно?
– Ничего.
– Так не бывает. Всем что-то нужно.
– Зачем ты… зачем это делаешь?
– А почему нет?
Ясмина ерзает в кресле, по всей видимости судорожно пытаясь придумать какой-нибудь железобетонный аргумент, чтобы отделаться от меня, но ничего не выходит. На самом деле она уже давно могла бы просто выпроводить меня и уехать, но что-то ее все-таки останавливает. Вот и зацепка. Она хочет остаться. Хочет, но боится признаться в этом даже себе. Ей нужна поддержка, правда, принять ее для Ясмины – значит проявить слабость. Да у меня тут девочка-самурай. И все же в первую очередь девочка, которой очень больно.
Жду еще пару секунд, а после тянусь немного ближе и заговорщически понижаю голос, чтобы дать ей понять – мы заодно:
– Знаешь… здесь есть одно местечко. Тихое и уединенное. Скамейка под ивами на краю базы. Хочешь, я тебя туда отведу?
– Чтобы я могла прорыдаться в приятной обстановке? – горько хмыкает она. – А ты будешь гладить меня по голове и говорить: «Все будет хорошо»?
– Да, могу, – отвечаю серьезно.
– Я пошутила.
– А я – нет.
Она приподнимает голову, бегает взглядом по моему лицу, и я замечаю, как учащается ее дыхание. Она волнуется? Или это я ее волную? Ей понравилась идея? Или же она в секунде от того, чтобы послать меня?
– Что за… что за геройство? – недоуменно хмурится Ясмина.
И снова мое поведение ее удивляет. Что там за друзья у нее были? Какие люди окружали? Почему обыкновенная доброта кажется ей странной?
– Хобби такое, – отвечаю, не сводя с нее взгляд.
– Спасать несчастных?
– Помогать тем, кто мне небезразличен, – уточняю я.
– А я здесь при чем?
– Мы ведь… – вот сейчас мне нужно быть очень осторожным, – работаем вместе.
– Бережешь менталку босса?
Испуганно замираю. Я ответил почти так же в тот раз, когда пошел за ней от бара. Она все-таки что-то помнит или же это просто случайность?
– Послушай, Ярослав… – Ясмина пользуется паузой, чтобы провести очередную черту.
– Перестань, – мигом включаюсь обратно в разговор, решив забить уже на ту пятницу. Неважно, что случилось тогда. Важно то, что происходит сейчас. – Яся, тебе плохо. Тебя что-то тяготит, и нет ничего зазорного в том, чтобы…
– Поплакаться в жилетку?
– Именно. Тебе нужен друг.
– У меня есть друзья, – оскорбленно заявляет она.
– Да, но не здесь.
– Как ты?..
– Пять лет в «Синей Бороде».
Ясмина поджимает губы, признавая мою правоту, но ненадолго.
– Здесь у меня есть сестра и семья! – Она растягивает губы в фальшивой улыбке, а вот я дарю ей искреннюю, выточенную из жалости и огорчения, потому что догадываюсь, что еще прячется за этой напускной стойкостью.
– И часто ты с ними откровенничаешь?
– Всегда, – отвечает она резво, но я чую ложь за версту.
Ясмина – первая дочь, старшая сестра. Что-то мне подсказывает, уровень ее придирчивости к себе и ответственности за всех вокруг просто зашкаливает, а перфекционизм на работе подсвечивает возможный синдром отличницы. Такие люди не жалуются, не просят помощи, не показывают слабости. Они привыкли справляться со всем в одиночку, но это не значит, что им это нравится. Скорее, они просто не верят в то, что кто-то сможет понять их лучше, чем они сами, не хотят доставлять неудобств, забывая, что забота и поддержка не всегда требуют усилий, а переживать за любимых – более чем нормально. Я вот не всегда понимал причины и мотивы поступков близких мне людей, но это ни разу не останавливало меня от того, чтобы прийти к ним на помощь и быть рядом, когда нужен. Тонкая нить на заштопанном сердце натягивается, напоминая о небольшой несостыковке, но я намеренно ее игнорирую, потому что сейчас меня волнует другое. Точнее, другая.
– Да? – ласково спрашиваю я. – То есть ты от них ничего не скрываешь, чтобы уберечь? Не храбришься, чтобы они считали тебя сильной? Не притворяешься, чтобы не переживали? Позволяешь им жалеть себя, заботиться?
Она открывает рот, и ее грудь приподнимается на глубоком вдохе, но слов так и нет. Я попал в яблочко, и сейчас у нас два пути: либо она вышвырнет меня из машины, после чего общаться нам станет еще труднее, либо подпустит ближе, уменьшив свой пузырь отчужденности. Кажется, я пошел ва-банк, сам того не заметив.
– Откуда ты знаешь? – Печаль делает ее голос еще глубже, низкие бархатистые нотки хватают за грудки.
– Рыбак рыбака…
– У тебя есть младшие братья или сестры?
– Пятеро, – тихо хмыкаю я.
Ясмина крепче стискивает телефон, вжимая его в бедро, и покусывает нижнюю губу, а я мысленно повторяю: «Ну давай же. Давай. Я тебе не враг. Я хочу помочь».
– Ясь, ты вправе считать меня доставучим козлом, которому нечем заняться, но я волнуюсь за тебя. Ты расстроена, вот-вот расплачешься. Нельзя ехать за рулем в таком состоянии в одиночестве, – добавляю немного неоспоримых фактов, лишая ее возможности легко отвертеться.
– Откуда столько внимания? Ты же… ты меня совсем не знаешь, – растерянно произносит Ясмина.
– Что, кстати, меня очень расстраивает.
– Что? О чем ты?
– О том, что я хотел бы тебя узнать. Может, даже подружиться.
– Тебе друзей мало?
– Друзей хватает, но это не значит, что есть какой-то лимит.
Она иронично выгибает бровь и мотает головой:
– Мне не нужны друзья.
– А кто нужен?
– Любовник!
– Так ты… – произношу задумчиво, добавляя еще одну деталь пазла к тем, что уже успел собрать, – все-таки замужем?
– Эй! – выкрикивает она возмущенно. – Ты должен был смутиться и отказаться, а не уточняющие вопросы задавать!
– А, да? – Я невинно хлопаю ресницами. – Ну тогда я смущен и отказываюсь. Так лучше?
Проходит секунда, еще одна. Губы Ясмины легонько вздрагивают, а после она заливается мелодичным смехом. Мой живот напряжен, по груди расползается тепло от гордости. Я заставил ее рассмеяться – это успех. Ясмина снимает очки, еще одна победа. Не явный, но жест доверия. Один барьер позади, и это придает сил и дарит надежду, от которой приятно урчит в ямочке под горлом.
– Да что с тобой не так? – Она склоняет голову, все еще хихикая, и внимательно смотрит на меня.
– Это очень личный вопрос, но… я расскажу, если останешься.
– Ярослав…
– Просто Яр.
– Яр, – кивает она, улыбаясь, – спасибо тебе, но… я сейчас плохой друг.
– Зато я хороший.
– И скромный.
– По необходимости.
– Это плохая идея. Правда. Я буду только портить всем настроение.
Ясмина огорченно вздыхает, и разговор вдруг теряет легкость, но я не готов идти на попятную. Не теперь. В конце концов, у меня черный пояс по уговорам, ведь это я научил Колю и Толю секретной технике, а у меня она не одна.
