Алекс Кардиган
Брокингемская история. Том 22
Интересные разговоры о проблемах современной рекламы были грубо и бесцеремонно прерваны неожиданным телефонным звонком. Ротмилл очнулся от напряжённых раздумий, в которые был погружён на протяжении всей предшествующей беседы, и решительно снял трубку с аппарата, установленного на его столе.
– Крессуэй, это – вы? Что там у вас случилось? – произнёс он в трубку, – Ага, вот как? Ну что ж, тащите его сюда! До скорой встречи! – он положил трубку обратно, – Итак, в нашем деле появился первый задержанный, – известил он своих коллег из Центральной полиции, – Но это – не Гартсайд, а кто-то другой, – добавил он; в его голосе промелькнуло нечто вроде разочарования, – Гартсайда дома не оказалось. Не исключено, что он уже успел дать дёру на все четыре стороны… Крессуэй оставил у дверей его квартиры одного оперативника, а сам наведался по другому адресу – и там ему повезло больше. Этот адресок ему подсказали на «Торговом дворе»… Местные работники припомнили, как один из их знакомых негативно отзывался о ларьках и палатках по ту сторону их забора. Крессуэй решил проверить этого типа и нагрянул к нему домой. В его квартире были обнаружены некоторые предметы, похищенные из наших трёх ларьков… Разумеется, хозяин квартиры был немедленно задержан. Между прочим, Крессуэй сейчас приведёт его к нам для предварительного допроса…
– Ну что ж, этого и следовало ожидать, – глубокомысленно высказался Доддс, – К кому же ещё его вести на допрос, если не к нам?
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и помощник Ротмилла, одетый всё в тот же спортивный костюм, представил всеобщему вниманию задержанного им подозреваемого. Новый посетитель оказался чуть старше средних лет; одет он был не слишком изысканно, а вид имел довольно помятый. (Наручников на нём пока не было.) И хотя он изо всех сил пытался сохранить философское отношение к жизни, на его разочарованное лицо то и дело набегали тени глубокой досады на злодейку-судьбу…
– Его фамилия – Дрисколл, – объявил Крессуэй, – Когда-то он работал вахтёром на заводе, а после закрытия завода стал сторожем на «Торговом дворе». В его квартире мы обнаружили несколько пакетиков с батарейками из первого ограбленного ларька и несколько пакетиков с сувенирными магнитами из второго ограбленного ларька – а также… – он выдержал эффектную паузу, – …а также несколько кожаных накладок под ремни для наплечных сумок. На эти накладки приклеены этикетки с названием торговой точки. Это название соответствует третьему ограбленному ларьку – тому самому, который взломали позавчера ночью.
– А как насчёт самих сумок? – не удержался от вопроса Маклуски.
– Самих сумок мы на квартире у Дрисколла не обнаружили, – доложил Крессуэй, – Очевидно, накладки были сняты с ремней, дабы на сумках не осталось никаких упоминаний о торговой точке, которой они принадлежали до похищения.
– Благодарю вас за работу! – сдержанно кивнул младшему следователю Ротмилл, – Ну, Дрисколл, рассказывайте: Каким образом все эти предметы очутились у вас на квартире?
– Мне просто не повезло, – сокрушённо развёл руками задержанный после того, как Крессуэй усадил его на стул для посетителей, а сам занял своё прежнее место в дальнем углу кабинета, – Я так и знал, что эти дурацкие ларьки подведут меня под трибунал… Не стану скрывать: Я сразу невзлюбил все эти ларьки! – откровенно признался он, – Как только они появились по ту сторону нашего забора, я решил по-честному поговорить с этими ларёчниками. Я прямо так им и сказал: «Вам нужно нанять себе хорошего ночного сторожа, не то ваш товар в один момент разворуют грабители!» Но ларёчники всё отмахивались да отшучивались: «Нет-нет, зачем нам сторожа? Мы подключим свои ларьки к системе охранной сигнализации, и нам уже никакие грабители не страшны!» Вот они и доигрались со своей системой сигнализации… Первый раз это произошло чуть больше месяца назад, в ночь с субботы на воскресенье. Помню, как сейчас: Вылез я с заводской свалки и пошёл домой как раз мимо всех этих ларьков и палаток. А там…
– А что вы делали той ночью на заводской свалке? – осведомился Ротмилл.
– Как что? – Дрисколл в недоумении уставился на следователя уголовной полиции, – Проверял, нет ли там чего подходящего для домашнего хозяйства! Кстати, ничего незаконного в этом нет…
– Тогда почему вы полезли на свалку в ночное время? – поставил вопрос ребром Маклуски.
– Потому, что днём я был занят на работе, – объяснил бравый сторож, – И вот иду я мимо этих ларьков – и вдруг замечаю, что вокруг совсем темно, а ни одна лампочка сигнализации нигде не горит. «Ну вот, что я говорил!» – подумал я, – «Охранная сигнализация накрылась – и теперь эти ларьки сможет спокойно обчистить любой прохожий с большой дороги!» Решил я провести наглядный эксперимент. И вот двинул я осторожно в стекло первого попавшегося ларька своей доской…
– А откуда у вас взялась доска? – не понял Ротмилл.
– Я прихватил её со свалки для нужд домашнего хозяйства, – пояснил рассказчик, – И вот двинул я в стекло доской; стекло разбилось, но никакой сирены при этом не загудело… «Я был прав: Сигнализация совсем не фурычит!» – обрадовался я. Пошарил я в темноте наугад по прилавку, схватил всё, что подвернулось под руку, и потопал домой…
– Но для чего вы разбили стекло и похитили из ларька эту мелочь? – уточнил Ротмилл.
– Неужели это ещё требуется объяснять? – осклабился Дрисколл.
– Вы сделали это из хулиганских побуждений? – смекнул Крессуэй.
– Нет, в воспитательных целях, – опроверг Дрисколл, – Раз эти раздолбаи-ларёчники не заботятся о сохранности собственного имущества, их следует проучить. Вот я и устроил им небольшое ограбление!
– Что значит «не заботятся»? – поспешил вмешаться Ротмилл, – Они же подключили свои ларьки к системе охранной сигнализации; не так ли? И не их вина, что в ту ночь эта сигнализация внезапно вышла из строя ввиду обрыва на линии электропередач…
– Если бы их ларьки охранял живой ночной сторож, его бы уже никто не смог отключить ни от каких электропередач, – резонно заметил Дрисколл, – Так что пускай эти раздолбаи наглядно прочувствуют разницу между двумя системами охраны!
– Ах, вот оно что! – сообразил Доддс, – Владельцы ларьков отказались прибегнуть к услугам ночного сторожа (в вашем лице) – и вы в отместку решили причинить им мелкий, но демонстративный ущерб?
– Да-да, что-то вроде того, – подтвердил Дрисколл, – Я надеялся, что эти разгильдяи усвоят полученный урок… Но не тут-то было: Ровно через три недели они сваляли прежнего дурака. В ту ночь, с субботы на воскресенье, я опять возвращался домой с заводской свалки…
– Какое удивительное совпадение! – не преминул отметить Ротмилл, – Ваши походы на свалку почему-то происходят в те же самые ночи, когда на линии электропередач выходят из строя провода!
– Я залезаю на свалку каждую ночь с субботы на воскресенье, – пояснил бравый сторож, – Да и почти каждый будний день тоже… (На этой свалке столько всего навалено, что за один раз и не унесёшь!) И вот прохожу я мимо ларьков – и не верю своим глазам: Вокруг опять темным-темно, а сигнализация нигде не горит! У меня за пазухой удачно оказался небольшой молоток; я двинул им по стеклу в первом попавшемся ларьке, выгреб с прилавка весь мелкий товар и пошёл домой… Но даже после этого эти раздолбаи-ларёчники не взялись за ум! Прошло ещё пару недель – и вот в ночь с позавчера на вчера я снова проходил мимо ларьков по дороге со свалки до дома…
– А теперь-то вы чем разбили стекло: доской или молотком? – не удержался от очередного каверзного вопроса Маклуски.
– Теперь ничем, – ответил Дрисколл, – На самом крайнем ларьке уже было выбито лобовое стекло, а на прилавке было совсем пусто. Похоже, кто-то успел обчистить это заведение ещё до меня… На полу лежали только эти накладки под ремни. Я подобрал их и понёс домой… (Не уходить же из гостей с пустыми руками!) Вот и все дела! – невесело вздохнул он.
– Да-да, очень интересно, – кивнул головой Ротмилл, – То есть, к похищению кожаных сумок вы не причастны? За вами числятся лишь мелкие символические кражи, совершённые из идейных соображений? Но даже за них вы обязаны понести уголовную ответственность! – объявил он порядком приунывшему противнику охранных сигнализаций, – Надеюсь, вы осознаёте свои ошибки и раскаиваетесь в содеянном?
– Да, конечно! – охотно подтвердил Дрисколл, – Сам понимаю, что дурака свалял! Если бы я сразу оторвал от накладок эти бумажки, вы бы и не догадались, что я утащил их из того ларька… Но ничего: Урок пойдёт мне впрок! – заверил он.
– Вот и славно! – кивнул головой Ротмилл, – Крессуэй, вы хотите спросить задержанного о чём-то ещё?
– У меня остался только один вопрос, – оживился младший следователь, – На антресолях у задержанного были обнаружены ещё кое-какие предметы, которые не входят в перечень похищенных из трёх ларьков товаров…
– Значит, я приволок их домой со свалки, – заранее ответил на ещё не заданный вопрос Дрисколл.
– Шибко сомневаюсь, – скептически хмыкнул Крессуэй, – Это были меховые сапоги – причём совсем новые…
– Наверно, это те, что я купил в магазине для личного пользования, – высказал предположение задержанный.
– Непохоже, что для личного, – возразил Крессуэй, – Всего мы обнаружили две пары сапог: одна пара – женские, вторая – детские. На ваши ноги они вряд ли налезут…
– Всё, вспомнил! – хлопнул себя по лбу Дрисколл, – Этими сапогами торговала одна фирма на нашем «Торговом дворе». Когда она обанкротилась, у неё не нашлось наличных средств, чтобы расплатиться с нашей службой охраны – и тогда она выплатила мне задолженность по зарплате в натуральном виде, собственной продукцией… Сейчас, в мае, в меховых сапогах всё равно никто не ходит. Я временно закинул их на антресоли – ну а потом, осенью или зимой, подарю их каким-нибудь знакомым, у которых есть жёны и дети…
– Ваши меховые сапоги нас не интересуют, – прервал докладчика Ротмилл, – Если они не были украдены, полиция ими заниматься не станет… Крессуэй, уведите задержанного к себе и запишите его показания! – распорядился он, – Пожалуй, мы уже спросили у него обо всём, о чём собирались… Хотя нет, ещё не обо всём! – спохватился он в последний момент, – Дрисколл, известен ли вам некий Моубрей?
– Нет, – ответил задержанный.
– А некий Гартсайд? – поинтересовался Доддс.
– Никогда не слышал этой фамилии, – заверил пламенный борец с торговыми ларьками.
– Итак, наше расследование ещё немного продвинулось вперёд, – высказал сдержанный оптимизм Ротмилл, когда Крессуэй увёл задержанного для записи показаний, – Мы уже знаем автора взлома двух первых ларьков. Как выяснилось, они не имеют ни малейшего отношения к обрывам линии электропередач… Первые два раза Моубрей и компания просто переворачивали рекламные конструкции конкурентов – но к третьему разу они подготовились более основательно и решили заодно обчистить ларёк возле «Торгового двора». (Мотив я вам уже назвал: заставить хозяев ларька пожаловаться на энергетиков, чтобы те, в свою очередь, предъявили претензии компании Шейквелла, которой принадлежит перевернувшаяся конструкция.) Дрисколл наткнулся на уже обчищенный ларёк и по привычке прихватил из него какую-то мелкую ерунду – а крупная добыча в виде кожаных сумок была похищена до него людьми Моубрея. Они сняли и бросили в опустевшем ларьке лишь накладки для ремней… (Судя по всему, это было сделано ими из соображений конспирации – ведь на накладках были приклеены этикетки с названием ограбленной ими торговой точки.) И сдаётся мне, ко взлому этого третьего ларька приложил свои мозолистые руки наш загадочный Гартсайд… – он сосредоточенно забарабанил пальцами по столу, за которым сидел, – Похоже, в первые два раза он помогал другим членам банды переворачивать рекламные столбы; в третий же раз ему было поручено более важное задание…
– Но что вы, собственно, имеете против этого Гартсайда? – поспешил вмешаться Маклуски, – Одни лишь досужие домыслы Бачлера насчёт сквозящего из него (Гартсайда) снобизма?
– А вот я бы не спешил с порога отметать выводы Бачлера, – проявил взвешенный подход Ротмилл, – По долгу службы он привык общаться с различными людьми; он явно не обделён наблюдательностью и проницательностью; он способен по малейшим нюансам поведения подметить склонность человека к совершению правонарушений… К тому же, против Гартсайда свидетельствуют беспристрастные факты. Его отсутствие на трёх субботних бильярдных тусовках явно неспроста совпадает по времени с обрывами проводов и со взломами ларьков…
– Порой взаимосвязь тех или иных событий бывает настолько причудливой и трудноуловимой, что в них не под силу разобраться и целому полку следователей уголовной полиции – не говоря уже о скромном охраннике бильярдного клуба, – затейливо и витиевато высказался Доддс.
Ротмилл не успел высказать в ответ свои возражения – этому опять помешал внезапно зазвонивший телефон.
– Крессуэй, это – вы? – произнёс хозяин кабинета, поднося к уху снятую с телефонного аппарата трубку, – Ах, вот как? Вы его уже допросили? И что же он вам рассказал? – в кабинете временно воцарилось напряжённое молчание, нарушаемое лишь еле слышным стрекотанием далёкого Крессуэя из телефонной трубки, – Значит, вот как обстояло дело… – в задумчивости произнёс Ротмилл пару минут спустя, – Да-да, я вас понял… Ну что ж, оформите его показания и приобщите их к делу! Благодарю за работу! – он уложил трубку обратно на аппарат, – Вот и объявился наш Гартсайд! – известил он своих коллег из Центральной полиции, – Как оказалось, он вовсе не пытался скрыться, а всего лишь отлучился на полчаса в магазин. Когда он вернулся домой, его подкараулил у дверей квартиры наш оперативник и оперативно доставил к нам в участок. (Пока без наручников.) Гартсайд уже дал Крессуэю свои объяснения насчёт отлучек из бильярдного клуба. Их причина была до смеха проста: Наш Гартсайд всего-навсего работает электромонтёром в городской энергетической компании.
– Так вот оно в чём дело! – смекнул Маклуски.
– Мы с самого начала предчувствовали, что примерно этим всё и закончится! – блеснул запоздалой прозорливостью Доддс.
– Согласно графику дежурств, Гартсайд каждую субботу выходил на смену в дежурную бригаду, – продолжал Ротмилл, – Его дежурство обычно заканчивалось около одиннадцати вечера – а после этого он, хорошо отдохнув и отоспавшись на рабочем месте, отправлялся в бильярдный клуб и гонял там шары до самого утра… Но за последние полтора месяца его привычный распорядок был трижды нарушен неожиданными авариями на линии электропередач. Все три раза Гартсайду приходилось задерживаться на работе до самого утра, помогая дежурной бригаде устранять последствия аварии. Разумеется, посетить свой любимый клуб ему в эти три раза не удавалось… Неудивительно, что он с тех пор стал угрюм и раздражителен! Теперь он грозится скинуть с насыпи виновников всех трёх аварий, если их когда-нибудь удастся разоблачить…
– Пожалуй, вам стоит продиктовать ему адрес конторы Моубрея, – не поскупился на ценный совет Маклуски.
– Таким образом, Гартсайд не имеет ни малейшего отношения ко взлому ларьков возле «Торгового двора», – вынужден был признать Ротмилл.
– А как же предчувствия Бачлера? – осведомился Доддс, – Мы же выяснили, что он способен с одного взгляда распознать злоумышленника среди посетителей родного клуба…
– Ваш Бачлер – самонадеянный болтун, – сердито махнул рукой Ротмилл, – Торчит целыми днями в своей стеклянной клетке и даже не знает, что творится за её пределами! Гартсайд четыре месяца подряд приходил в его клуб – а он так и не распознал в нём профессионального электромонтёра? Вот вам и природная наблюдательность! Вот вам и глубокая проницательность! Сказать по правде, этот Бачлер своими нелепыми измышлениями лишь отнял у нас драгоценное время и сбил расследование с верного пути, – подосадовал он, – И теперь нам придётся начинать заново поиски сообщников Моубрея, взломавших этот несчастный третий ларёк с кожаными сумками… Это что ещё за звонок? – он автоматическим движением снял трубку с зазвонившего телефонного аппарата, – Крессуэй, это – вы? Что там у вас такое? Как это понимать? – опешил он, – Вы ничего не перепутали? Тогда докладывайте! – он снова замолк, прислушиваясь к докладу помощника, – Да-да, я вас понял, – произнёс он слегка изменившимся голосом пару минут спустя, – Снимите с них обоих показания, а далее поступайте по обстановке! Благодарю за работу! – он опустил трубку на рычаг, – Ну и дела…! – он вытер пот со взмокшего лба; его коллеги из Центральной полиции целиком обратились в слух, – Никогда не думал, что на свете бывают такие совпадения… А случилось вот что: Гартсайд явился в участок со своей новой кожаной сумкой через плечо. Наши сотрудники на всякий случай её проверили и установили, что она, судя по заводскому номеру, происходит из той самой партии, которая была похищена позавчера ночью из этого несчастного третьего ларька…
– Как это понимать? – не понял Маклуски, – Выходит, Гартсайд сам спёр все эти сумки, а сегодня пришёл с одной из них в полицию? Вот ведь дубина стоеросовая!
– Всё вышло гораздо занятнее, – уточнил Ротмилл, – Гартсайд заявил, что приобрёл эту сумку вчера, в воскресенье, на ближайшей барахолке. Он дал описание продавца сумки – и оно во всех деталях совпало с приметами Дрисколла… Крессуэй свёл этих двоих лицом к лицу – и Гартсайд признал в Дрисколле вчерашнего продавца сумки. По его словам, он уже много раз встречал Дрисколла на этой барахолке, где тот периодически приторговывал то сумками, то меховыми сапогами, то ещё какими товарами непонятного происхождения… Вот наше дело и прояснилось! – вздохнул с облегчением он, – Итак, три эпизода с обрывом проводов не имеют никакой связи с тремя ограблениями ларьков. Первым делом занимался Моубрей со своими приспешниками, а вторым – один Дрисколл… Как оказалось, наш предприимчивый сторож не только непрочь стянуть кое-что из охраняемого им самим имущества (типа меховых сапогов), но порой не брезгует и кражами со взломом. Ему трижды удалось воспользоваться отключением системы охранной сигнализации в ларьках возле «Торгового двора». Два первых раза он ограничился весьма скромной добычей – а вот в третий раз уже мелочиться не стал. (Как видите, я оказался прав: К третьему взлому злоумышленник подготовился куда более основательно!) Разумеется, украденные сумки он сразу же понёс на барахолку, но всё же догадался снять с них накладки с названием торговой точки, откуда они были украдены… К слову, он отнюдь не соврал нам насчёт того, что никогда не слышал фамилии Гартсайда – тот при покупке сумки не посчитал нужным ему представляться и предъявлять документы… Конечно, Дрисколл и в страшном сне не мог представить, что уже на следующий день совершенно случайно столкнётся со своим покупателем в нашем полицейском участке…
– Да, забавное совпадение! – согласился Доддс, – Мы тут всё гадали, каким же боком этот Гартсайд мог влипнуть в нашу историю – а теперь вдруг выяснилось, что он увяз в ней обоими боками! (Одним – в оборванных проводах, а другим – в ограбленных ларьках.) Ну и повезло же ему, нечего сказать…!
– Выходит, Бачлер всё-таки обладает каким-никаким профессиональным чутьём и природной проницательностью; не правда ли? – не преминул заметить Маклуски, – В конце концов, ведь это он посоветовал нам обратить внимание на Гартсайда…
– На мой взгляд, речь тут идёт не о проницательности, а скорей о случайном совпадении, – остался при своём мнении Ротмилл.
– А вот мы полагаем, что причина нашего успеха – совсем не в совпадениях, – возразил Доддс, – И уж тем более не в Бачлере… Всё понятно даже малолетним лоботрясам: Стоило нам с Маклуски присоединиться к вашему расследованию – и оно мгновенно пришло к благополучному завершению! Таким образом, основными творцами вашего успеха стали мы двое…
– Спорить с этим бесполезно. Против фактов, как говорится, не попрёшь! – поддержал коллегу Маклуски, – Ну что ж, Доддс, я вас от всей души поздравляю!
– А я – вас! – откликнулся Доддс.
И два прославленных детектива обменялись между собой крепким дружеским рукопожатием по случаю своего очередного закономерного творческого успеха.
CCXII. Дожди и перевороты
– С ним всё – в порядке, – успокоил визитёров охранник, заглянув в только что отпертую им дверь, – Вот он сидит в кресле и смотрит телевизор!
– Мы очень рады за него, – ответил первый из визитёров, с небольшим портфелем в руке, – Тогда прямо сейчас с ним и побеседуем! Между прочим, предстоящий разговор относится к категории повышенной секретности. Присутствие при нём посторонних лиц не допускается, – прозрачно намекнул он охраннику, – Так что заприте нас снаружи и погуляйте где-нибудь час-другой! Когда вы нам понадобитесь, мы сами вас вызовем…
– В случае чего, в камере имеется специальная красная кнопка экстренного вызова охраны, – сообщил для полноты картины охранник.
– Нисколько в этом не сомневаемся, – подтвердил второй из визитёров.
Два решительных гостя без тени сомнений переступили порог камеры-люкс одного из столичных СИЗО. Тяжёлая дверь тотчас захлопнулась за их спинами, а в дверном замке с наружной стороны несколько раз повернулся ключ.
Оказавшись в незнакомом помещении, оба посетителя с любопытством огляделись по сторонам. От внутреннего облика тюремной камеры на них повеяло давно забытым домашним теплом, уютом и добрыми ностальгическими воспоминаниями… Сразу за входной дверью с левой стороны располагался роскошный санузел с душевой кабинкой. Далее у той же левой стены стоял огромный фирменный холодильник, а ближе к окну – фирменная тюремная кровать, аккуратно застеленная полосатым одеялом. Замыкало перспективу большое окно, зарешеченное по самому последнему писку моды… У правой стены высился мощный суперсовременный цветной телевизор на четырёх длинных ножках; в данный момент по нему демонстрировался некий остросюжетный боевик с залихватскими молодецкими погонями и перестрелками. Напротив телеэкрана, в шикарном кресле на колёсиках, скромно и чинно восседал единственный зритель телебоевика – интеллигентный джентльмен чуть старше средних лет, одетый в полосатую тюремную робу… Заслышав скрип открывающейся двери, он с интересом повернул голову в сторону вошедших.
– Приветствуем вас, Пирсон! – произнёс первый из гостей, перекладывая портфель из правой руки в левую, – Ну как, узнали?
– Невероятно! – воскликнул заключённый, вскакивая с кресла, – Доддс и Маклуски? Вот так неожиданность! Чем обязан вашему визиту?
– Мы явились вас допросить – только и всего, – развеял неясности второй из гостей.
Два прославленных детектива с искренней теплотой пожали руку скромному нотариусу из Мэскота, задержанному несколько дней назад по итогам проводимой ими операции «Сюрприз».
– А я-то уж было подумал, что вы обо мне совсем забыли… – заметил к слову Пирсон.
– Как это забыли? – опроверг с горячностью Маклуски, перекладывая портфель из левой руки обратно в правую, – А кто же тогда дал указание перевести вас из обычной семнадцатиместной камеры какого-то задрипанного заштатного СИЗО в элитную камеру-люкс лучшего следственного изолятора Лондона?
– Так значит, это было сделано по вашей просьбе? – сообразил наконец заключённый, – А я почему-то подумал, что нам с Джонсоном и Хиггинботтомом по штату положено сидеть в подобных камерах, как особо опасным арестантам…
– Между прочим, ваши Джонсон и Хиггинботтом всё ещё продолжают ютиться в прежней семнадцатиместной камере, – пояснил Доддс, – В целях конспирации им было сказано, что вас в интересах следствия перевели в другую точно такую же камеру другого заштатного СИЗО. Они до сих пор уверены, что ваши условия содержания ничем не отличаются от их собственных.
– Разумеется, мы ни на секунду не забывали о вашем существовании, Пирсон! – заверил Маклуски, – Как только мы увидели вашу фамилию в списке задержанных, то тут же приняли решение вас навестить и допросить – а заодно и проконтролировать, в каких условиях вы содержитесь. И вот сегодня нам наконец удалось выкроить свободную минутку… Нам предстоит серьёзный и обстоятельный разговор, – сразу предупредил он, – Боюсь, вам придётся прервать просмотр телепередач и переключиться на более важные дела!
– Да-да, не беспокойтесь! – нотариус послушно выключил телевизор и даже выдернул его вилку из настенной розетки, – Честно сказать, я уже устал смотреть этот ящик! Чем больше пялишься на этот голубой экран, тем тупее становишься… Конечно, я с радостью отвечу на все ваши вопросы! Проходите и располагайтесь со всеми удобствами… Только вот где бы мне вас расположить? – он в растерянности завертелся по сторонам, – Кресло у меня в камере – только одно; а сажать вас двоих на одну койку будет как-то негостеприимно… Может быть, нам стоит нажать на красную кнопочку и попросить охранника притащить сюда ещё парочку кресел?
– Не будем понапрасну беспокоить вашу доблестную охранную службу, – проявил присущую ему неприхотливость Доддс, – Садитесь в своё кресло и ни о чём не волнуйтесь! Чтобы как следует вас допросить, нам никакие дополнительные удобства не требуются…
И Доддс скромно уселся на полосатую тюремную койку лицом к выключенному телевизору; Маклуски же, поставив свой портфель на широкий подоконник, сам сел на него рядом с ним. Гостеприимному постояльцу камеры не оставалось ничего другого, кроме как снова занять своё насиженное кресло, предварительно оттащив его к правой стене и развернув лицом к детективам.
– Чёрт бы побрал ваш СИЗО! В нём почему-то запрещено курение в камерах, – высказал недовольство Маклуски, – Едва мы с Доддсом прошли сквозь здешние вертушки, нам сразу попалась на глаза инструкция о мерах противопожарной безопасности, висящая на стене.
Пункт о недопустимости курения был специально набран жирным шрифтом… (Теперь мы уже не имеем морального права закурить во время допроса под предлогом якобы незнания местных порядков.) Ладно, приступим к делу! – призвал он всех присутствующих, мужественно отгоняя от себя все посторонние мысли, – Доддс, с чего вы предлагаете начать наш допрос?
– Да как-то не соображу, – ответил Доддс с тюремной койки.
– И я как-то тоже, – согласился Маклуски с подоконника, – Наш визит в ваш СИЗО произошёл настолько внезапно, что мы не успели как следует к нему подготовиться, – объяснил он по ходу дела Пирсону, – Ещё сегодня утром мы были убеждены, что весь предстоящий день проведём в другом СИЗО за допросом других подозреваемых – наших старых знакомых Бастинса и Милличипа из фирмы «Брандсбойт». (Именно об этом мы и доложили заму по кадрам, когда беседовали с ним в начале рабочего дня у него в кабинете.) Однако вскоре в наши планы пришлось внести срочные коррективы: Наш коллега из уголовной полиции Ченнон сообщил, что Бастинс и Милличип не смогут сегодня прибыть на допрос. (Оба они неожиданно были направлены в какую-то санчасть на какое-то важное обследование.) Ченнон вызвался лично наведаться в этот СИЗО и прозондировать текущее состояние дел… Ну а нам с Доддсом пришлось спешно подыскивать себе другое занятие на сегодняшний день. Созвонившись с другим нашим коллегой, Кристи (уже не из уголовной полиции, а из УБОПЭПа), мы узнали, что он как раз сегодня намерен посетить ваш СИЗО и вас допросить. Он охотно принял нас с Доддсом в свою компанию… (Все необходимые разрешения и согласования на ваш допрос уже были им получены накануне.) Так уж получилось, что мы прибыли к вам раньше Кристи – его задержали кое-какие дела в другом следственном изоляторе. Если не случится ничего непредвиденного, Кристи доберётся до вашей камеры час-другой спустя и тоже присоединится к вашему допросу… Вот таковы наши дела на текущий момент! – подытожил он.
– А ваши дела как обстоят, Пирсон? – обратился к заключённому Доддс.
– Пока неплохо, – не стал прибедняться Пирсон, – Как говорится, пытаюсь понемногу осваиваться в новой непривычной обстановке…
– Похвально, что внезапный поворот судьбы не вселил в вас уныния и чрезмерного пессимизма, – высказал одобрение Маклуски, – Но тогда, может быть, мы начнём наш допрос с заслушивания вашего отчёта о вашем задержании? – удачно сообразил он, – Было бы любопытно послушать, каким же образом вы с вашими хитроумными Джонсоном и Хиггинботтомом попались в нашу нехитрую ловушку…
– Да, попались мы в неё знатно и со всеми потрохами! – признал Пирсон, – Когда мы увидели в газете ваше объявление, никто из нас и не заподозрил, что оно может исходить от вас… Пользуясь случаем, спешу выразить восхищение вашей чистой высокопрофессиональной работой, – не поскупился на добрые слова он, – Уж на что Джонсон и Хиггинботтом собаку съели на всяких махинациях и надувательствах – но даже они не почуяли подвоха в вашем объявлении!
– Ничего удивительного! – заметил Доддс, – Так обычно и бывает: Самые закоренелые пройдохи почему-то легче других попадаются на чужие хитрости. Возможно, они убеждены, что умнее них никого на свете нет. Мысль о том, что кто-то другой способен додуматься до такой же хитроумной комбинации, как и они сами, им никогда в головы не приходит… Но в любом случае, вам следует высказать своё восхищение не нам, а нашему коллеге Кристи, когда он наконец доберётся до вашей камеры, – уточнил он, – Собственно, это он сочинил на нашу голову это дурацкое объявление и поместил его в газету…
– Мы прочитали его десять дней назад, в предыдущую субботу, – продолжил свой рассказ Пирсон, – Если вы запамятовали, я вам напомню: С прошлой осени мы с Джонсоном и Хиггинботтомом после отъезда из Алексвилла безвылазно проживали в Катершилдс, в здании фирмы «Билдбрейк»… Впрочем, термин «безвылазно» в большей степени относится ко мне одному, поскольку именно я за всё это время буквально ни разу не вылезал за пределы нашего убежища. Что касается Джонсона и Хиггинботтома, то они вели более свободный образ жизни и иногда даже совершали вылазки в ближайшие окрестности; меня же они удерживали в четырёх стенах под предлогом моей же безопасности. (Меня якобы немедленно арестует полиция по обвинению в убийстве старшего Стринджера, едва только я высуну нос из укрытия и покажусь на людях.) Лишь один раз, в ноябре прошлого года, мне удалось на пару дней покинуть Катершилдс и навестить родную нотариальную контору в Мэскоте… Меня неожиданно вызвал туда старший нотариус Морган. Самого Моргана я в Мэскоте тогда не застал… Мне до сих пор невдомёк, с какой целью он меня вызывал и связан ли был мой вызов с вашим желанием выйти со мной на контакт. На всякий случай я составил для вас очередное донесение – а на обратном пути, проезжая через Алексвилл, передал его в отделение полиции Алексвилла-2. Даже не знаю, дошло ли до вас моё послание…
