Алекс Кин
Мантра тысячи смертей
ПРОЛОГ
Красный песок забивается в ноздри, мешая дышать. Она пытается подняться, но тело отказывается двигаться. К этому бою невозможно было подготовиться, как ни старайся. Очередная ловушка, хитрый обман. Она потеряла бдительность, может быть даже слишком расслабилась и теперь вынуждена платить за свой просчет.
Удара она не чувствует, просто тело, ее тело, лежащее на песке, поднимается в воздух и отлетает в сторону. Доносится знакомый рев толпы. Зрители жаждут крови: так всегда бывает, когда она выходит на арену. Но в этот раз всё немного по-другому. Кроме яростных криков и пожеланий ее гибели есть и другие. Своими боями она начала завоевывать их почтение. Особенно тем, последним боем. Девушка улыбается. Она не должна была зайти так далеко – если выиграет сейчас, власть распорядителя арены вновь пошатнется. Ей удалось пройти почти половину пути, а дальше ждет самая сложная часть. Она не собирается сдаваться, но что если она просто не сможет победить?
Ее тело встречает твердый и колкий, противный и мерзкий, ненавистный красный песок. Она проклинает его из-за обрывков воспоминаний, не оставляющих ее в покое, не в силах отказаться от прошлого, которое у нее отняли. Пытается вспоминать о тех днях, когда мир вокруг был другим, хотя все это уже не имеет значения, как и ее прошлая жизнь. Есть только сегодняшний бой и будущее, которого она страстно желает, и которое с каждой секундой ускользает все дальше.
– Перестань уже ныть, так ты не победишь, – знакомый голос возникает среди ее собственных мыслей. Яркой, настойчивой вспышкой пролетает в сознании, заставляя обратить на себя внимание. Она улыбается, чувствуя, как с уголков губ слетают песчинки.
Очень хочется дышать, но легкие отказываются выполнять ее просьбу. Губы разбиты и почти не двигаются, а ноздри бесполезно раздуваются, не захватывая необходимое количество кислорода. Фиолетовый свет тянется к ней, заключая в объятия. Это предзнаменование – скоро очередная атака захватит ее тело, ломая и отбрасывая. Сегодняшний противник сильнее всех, с кем ей приходилось сражаться. Она не сможет победить, просто не видит возможности. Любой сценарий в ее голове заканчивается гибелью. Нулевой шанс.
– Если только ты не придумаешь что-то новенькое, – этот голос всегда вызывает улыбку, она просто ничего не может с этим поделать.
Придумать что-то. Легче сказать, чем выполнить. Она уже не тот новичок, что впервые ступил на красный песок арены. И даже тогда выиграть ей помогла лишь случайность. В этом бою случайностей не будет.
– Гильотина, – слышит она название страшной техники. Не стоило попадать под нее первый раз, тогда шанс повернуть бой в свою пользу был бы более реальным. Теперь ей остается просто лежать, не поднимаясь и не пытаясь увернуться.
Фиолетовое свечение окутывает все тело. Принимать смерть лежа – плохая перспектива. Она так долго сражалась не для того, чтобы ее запомнили слабаком, не способным достойно встретить свой финал.
– Нужно подняться, – она переворачивается на живот и упирается руками. Силы нет ни в плечах, ни в локтях. Девушка утыкается лбом в песок и яростно кричит, раскидывая остатками воздуха в легких песчинки под собой. – Почему сейчас? Мне просто нужно подняться, слышишь!
– Я слышу тебя, но до сих пор не могу понять, почему ты просто не используешь мою силу, – насмешка никуда не уходит, но теперь, вместо улыбки, она вызывает только ярость.
– Да потому что твоя сила бесполезна! Мне нужно контролировать собственное поломанное тело, а не… – знакомая фиолетовая вспышка дергается перед глазами. Девушка с трудом наклоняет голову и видит свечение, окутывающее руку. – Хм.
В сознании слышится веселый, приветливый хохот. Она закрывает глаза и концентрируется. Так использовать свою технику она еще не пробовала. Перед мысленным взором раскрывается поле битвы. Ее оппонент имеет 100% шанс на победу. Вот он уже совсем рядом, замирает, готовый нанести финальный удар. Девушка взывает к силам и приказывает им измениться, перестроиться, трансформироваться в новую технику.
Цифры, указывающее вероятность ее победы в этом бою, мигают, дергаются и выдают новое значение: 75%. Девушка улыбается.
РОДОМ ИЗ ТРУЩОБ
Вокруг было очень темно, но ей удавалось кое-как двигаться. Наощупь, не думая, не разбираясь. Просто двигаться вперед, потому что так ей сказали делать. Она послушная, не задает лишних вопросов, никогда не переспрашивает. Совсем недавно научилась говорить, а уже такая смышленая. Они всегда здесь играли, в этом темном коридоре, спрятанном за шкафом в ее комнате. По этому коридору было легко попасть почти в любую комнату замка, нужно было только точно знать, куда идешь.
Коридор был недостаточно высокий и слишком узкий, поэтому женщина, ползущая следом, двигалась намного медленнее, все же нагоняя девочку, которая время от времени останавливалась, хватаясь за голову и пугаясь громких, резких звуков.
– Еще немного, Аша, прошу тебя, – говорила женщина, аккуратно касаясь спины и подталкивая ее вперед. Маленькие ножки семенили по темному коридору. Она точно знала, куда идет.
В просторном зале горело достаточно свечей, девочка выбралась из-за массивного шкафа и тут же побежала вперед, увидев отца. Он развернулся на звук маленьких частых шажков, подхватил дочь и поднял вверх, прижимая к себе, сжимая огромными руками, способными гнуть стальные прутья и раскалывать камни. Он прижимал ее, стараясь защитить, уберечь, спасти. Для него она была главным сокровищем во всем мире.
– Здесь небезопасно, нам нужно бежать, – быстро проговорила женщина, касаясь плеча ее отца. Тот продолжал сжимать дочку, не собираясь так просто отпускать. Наконец благоразумие взяло верх и он аккуратно поставил девочку на пол.
– Кто-то предал нас, – с тихой злобой проговорил мужчина.
– Это мог быть кто угодно, у тебя слишком много врагов, – устало ответила женщина, пожав плечами.
– Но не таких, – отец взмахнул рукой, яростно указывая на массивные двери, из-за которых слышались звуки ожесточенного сражения.
– Когда-нибудь это должно было случиться, – женщина печально улыбнулась, дотрагиваясь до его щеки. – Ты взлетел слишком высоко, они не могли не заметить.
– Раджни у них, – зубы отца скрипнули, а в черных глазах сверкнули огни первозданной ярости.
– Значит, ее уже не спасти, – женщина отступила, печально отводя взгляд в сторону. Девочка заметила тонкие струйки слез, бегущие по ее невероятно красивому лицу.
– Как я рад вас видеть, господин! – из тайного лаза показался загорелый, коренастый мужчина, что держал в руках заплаканного мальчика. Он был одного возраста с девочкой, только намного менее смышленый и часто плакал.
– Они забрали Раджни, – сказал отец вместо приветствия.
– Это моя вина, – опустошенно проговорил мужчина, бережно опуская малыша на пол. Девочка тут же взяла друга за руку и притянула к себе. Как только малыш увидел любимую подругу, тут же улыбнулся и крепко обнял ее, поглаживая по спине. – Я готов понести наказание.
Смуглый мужчина опустился на колено перед своим властелином, но отец девочки только махнул рукой.
– Здесь нет твоей вины, друг мой, нас предали, разве ты не видишь? Наверху бушуют дэвы, это не простая междоусобная война. Это конец всего!
– Дэвы? – захрипел могучий воин, поднимаясь. – Это их рук дело? Тогда позвольте сражаться с вами бок о бок, господин.
– Мне понадобиться помощь, старый друг, – отец положил руку на плечо верному соратнику. В этот самый момент двери распахнулись и десятки ужасающих существ, лишь отдаленно напоминающих людей, хлынули из тьмы коридора.
Каждый из них искрил яростным красным пламенем. Они кричали и размахивали отвратительными конечностями. Женщина отпрыгнула, подхватывая детей и отбрасывая их в сторону, в дальний угол зала. Дети схватились друг за друга и больно ударились о стену. Полчища уродливых воинов навалились на отца и его друга, в слепой попытке уничтожить, растерзать их как можно быстрее.
Эти монстры были людьми, скрывающие свою истинную природу за кривыми и острыми железными пластинами доспехов, которые делали их похожими на демонов, сошедших с древних гравюр, что держат в темницах, чтобы пугать пленников. Их всех окружал слабый красный свет и они без разбора нападали, размахивая острыми когтистыми лапами, пытаясь разорвать того, кто был ближе. Женщина двинулась наперерез одному из таких монстров. Девочка заметила, как ее красивая белая кожа покрылась черным непроницаемым узором. Кривые когти ударили по телу и отскочили в сторону, разрывая лишь одежду. Женщина усмехнулась и схватила нападавшего, легко заламывая руку и выдирая ее одним умелым движением, а потом ударила ногой, проламывая кошмарную броню и разбивая на две неровные половины.
Она встала перед детьми, заграждая путь к ним, высокомерно взирая на демонических воинов, застывших на мгновение. Такой красивой и сильной свою тетю девочка еще никогда не видела. Несколько осмелившихся воинов попытались повторить атаку, но их ждала та же незавидная участь.
В центре зала сражался ее отец. Его глаза сверкнули уничтожающим блеском, вокруг шеи образовалось холодное голубое свечение. Мускулистый смуглый воин рядом загорелся зеленым огнем, но его свет не шел ни в какое сравнение с возможностями господина. Великий воин ждал подходящего момента, всецело полагаясь на своего друга. Тот будет сдерживать атаки захватчиков достаточно долго, пока вокруг их не станет так много, что господин сможет одним ударом закончить их бессмысленную атаку. И этот момент настал.
Отец взмахнул руками вокруг себя, одновременно выдыхая воздух, что копил все это время. Дыхание сорвалось с его губ, превращаясь в холодные, синеватые струны, подчиняющееся движению умелых, тренированных пальцев. Отец собрал пальцы в сложную конструкцию, запуская вокруг себя несколько тонких волн чистой энергии, что, подобно заточенным до совершенства саблям, разрубили на части окружающих их людей, закованных в демоническую броню. Эта броня не могла устоять перед могуществом отца, противно визжа и разлетаясь в стороны, открывая плоть для еще одного мимолетного удара магической волны.
Технике отца потребовалось не больше трех секунд, чтобы усеять пол зала разрубленными телами. Отец остановил движение и смертельный вихрь тут же растаял. Ни один из нападавших не выжил: все лежали грудой дымящихся доспехов на полу, изредка подрагивая. Он подбежал к детям и схватил девочку, поднимая на руки:
– Слушай меня, Аша. Ты должна будешь спрятаться. Тетя Лелани возьмет тебя и малыша Амита с собой. Вы попытаетесь скрыться, а я даю тебе слово – задержу тех, кто угрожает нам так долго, как потребуется. Вы будете в безопасности, но ты должна кое-что обещать мне, дочь. Никогда не забывай, что ты была рождена для великих свершений. Никогда не пытайся спрятать себя от этого мира! Сияй так, чтобы мы с твоей мамой могли гордиться. Даже если нас уже не будет в живых, ты должна знать, Аша – ты для нас – целый мир. Живи и будь счастлива, никогда не останавливайся. Я знаю, тебе удастся вырвать у этого мира невероятную судьбу. Я люблю тебя, дочка. И горжусь.
Он горячо поцеловал девочку в лоб, обнял ее так сильно, что Аша чуть не задохнулась, а потом передал Лелани. Подхватил плачущего на полу мальчика и уверенным жестом заставил сестру взять обоих детей на руки.
– Выжить с двумя будет сложнее, – Лелани плакала, не желая уходить. Ей хотелось сражаться бок о бок с братом, и встретить смерть в бою, если придется.
– Ты справишься, – проговорил отец, устало улыбаясь. – А теперь бегите. Я чувствую – они уже рядом.
– Спасибо вам, – проговорил смуглый воин. По его щекам хлестали слезы благодарности. Его сына не оставили умирать, даровали призрачный шанс на спасение. – Я буду сражаться с вами до самого конца.
– Беги, – прокричал отец.
Лелани развернулась и бросилась бежать, выбивая плечом двери, ведущие в тоннель, расположенный в священных горах. Всего один вход и тысячи выходов. Они не смогут поймать их, если пройдет достаточно времени. Отец медленно поднял руку, прощаясь с любимой дочерью, а потом резко развернулся, возвращая то самое свечение. Он собирался сражаться до последнего вдоха, пытаясь уничтожить богов, что посягнули на его существование.
Всего через несколько секунд Аша с ужасом увидела, как по тоннелю расползается грязно-розовый свет, от которого пахло болью, страданием и смертью. Он преследовал их, желая поглотить и уничтожить.
Девочка резко проснулась, открыла глаза и вскрикнула, поворачиваясь на бок. Место на кровати не хватило и она грохнулась на пол, больно ударившись спиной. Язвительный смех не заставил себя долго ждать. С соседней кровати свесился озорной мальчишка, смеющийся во всю силу своих легких. Девочка ошалело смотрела по сторонам, оглядывая небольшую лачугу, в которой оказалась.
Простая деревянная мебель, одноцветные одеяла, сваленные друг на друга, чтобы не замерзнуть ночью. Несколько стульев, уже давно покосившихся, но все еще сносных. Пол из прогнившего бруса, который мог только жалобно скрипеть и замерзать в самые холодные дни так сильно, что казалось, будто ходишь по настоящему льду. Крыша тоже была не из лучшего дерева. Широкие дырки, закрытые сверху стенками коробок, которые удалось найти в мусорных ямах, оставшихся после очередного дня на базаре.
– Аша, Амит, бегите есть, еда давно стынет! – послышался ворчливый женский голос из глубины лачуги. Девочка осторожно посмотрела на мальчика, все еще не решаясь встать.
– Где мы? – прошептала она, не ожидая услышать достойный ответ.
– Мы – в трущобах. Ты – Аша. Моя сестра, – засмеялся мальчишка, спрыгивая вниз и подхватывая сестру с пола. – Пойдем, а не то еда остынет и превратиться в помои.
Мальчик засмеялся и потащил за собой сестру. Буквально вытянул ее из комнаты и посадил за стол, усаживаясь рядом. Какое-то время девочка смотрела в одну точку, пытаясь вернуть нормальное осознание мира после странноватого сна.
Аша немного ошарашено смотрела на тетю, которая сноровисто раскладывала порции неказистого завтрака по грязноватым тарелкам. Грязь в них была не новая, а запекшаяся, исторически сложившаяся на поверхности глиняной посуды. Брат сидел рядом, весело раскачиваясь на скрипучем стуле, с трудом сдерживая смех. Что так сильно забавляло мальчика, сестра понять не могла. Но все вопросы отошли на второй план, когда перед лицом оказался завтрак.
Даже несмотря на то, что порции выглядели как бесформенные жижи не самого приятного цвета, от них разносился наваристый аромат, заставляющий живот скручиваться и протяжно требовать еды. Аша аккуратно облизала губы кончиком языка, предвкушая трапезу.
– Ешьте, пока не остыло, – строго наказала женщина, выставляя глиняные миски перед детьми. – И не забудьте помыть за собой посуду, – пригрозила она, качнув в воздухе увесистой поварешкой.
Девочка подхватила деревянную ложку и жадно накинулась на то, что местные жители называли «блюдо-из-всего». Рецепт его был до невозможности прост: собираешь все съестные продукты, которые не успели стухнуть от жары или покрыться плесенью, сдабриваешь дешевым соусом и готовишь на медленном огне. Получалось довольно сносно, особенно если съесть достаточно быстро и не дать блюду затвердеть.
Их тетя, Лелани, была уже в таком возрасте, когда нельзя с точностью сказать, молодая она или старая. Тетя была асурой, хоть и выглядела почти как обычные люди, если не считать маленького аккуратного рога, торчащего изо лба там, где начиналась линия длинных, грязных и спутанных черных волос. Когда-то она была красива, Аша всегда это чувствовала, а увидев в сегодняшнем сне уверилась по-настоящему. Ее красоту можно было довольно легко рассмотреть под лохмотьями, заменяющими ей одежду, и грязными волосами, растрепанными резким ветром и засыпанным песком. Руки женщины не утратили изящества, сохраняя грациозность во всех ее быстрых, хоть и усталых движениях, а в полупотухших черных глазах можно было попытаться разглядеть некогда яркую искру.
Она слишком отвлеклась, рассматривая Лелани по-новому. Ей так хотелось расспросить ее обо всем на свете, но девочка знала – тетя вряд ли ответит. Лелани редко говорила с детьми о прошлом – воспоминания давались ей очень тяжело и она быстро уставала, прерывая рассказ и уходя в свою маленькую, скромную комнату. Брат в очередной раз едко хихикнул и девочка заметила, что еда понемногу начала стыть, одновременно теряя вкус и превращаясь из сносного блюда в безвкусную массу. Но голод никуда не уходил. Аша зажмурила глаза, подхватила тарелку двумя руками и проглотила остатки, поднеся тарелку ко рту. Мальчишка тут же разразился хохотом, тыча пальцем в скривившееся лицо сестры.
– Нечего было по сторонам глазеть, – тетя развернулась и не смогла сдержать улыбку. Девочка тут же засмеялась в ответ. У Лелани была чарующая, невероятная манера улыбаться.
– Спасибо, – прошептала, скривившись от ужасного вкуса, девочка.
– Не забудьте помыть посуду и марш на улицу, нечего штаны дома просиживать. Займитесь чем-нибудь дельным! – Лелани нахмурила брови и ее поварешка вновь угрожающе зависла в воздухе.
Дети спрыгнули со стульев и побежали к небольшому умывальнику, куда с помощью насосного крана выливалась мутная жидкость синеватого цвета.
– Ты качаешь, я мою, – скомандовал Амит, выхватывая у сестры миски. Аша согласно кивнула, хватаясь за кран. Брат с легкостью начистил посуду желтоватым порошком, смывая мутной водой, затем вытер руки о тряпку, висевшую рядом на крючке.
– До вечера не возвращайтесь! – полушутливо прикрикнула тетя, буквально выталкивая их из дома.
Вот и все. С едой было покончено, за спинами закрылись прохудившиеся двери лачуги и дети оказались на знакомых пыльных улицах трущоб. Место, где они жили, никак не называлось. Его не было на картах и местные не собирались придумывать заковыристые названия. Одни приезжие торговцы называли его «помойка», другие «оазис обреченных». Для Аши и Амита это был единственный дом, который они знали, поэтому дети называли его просто «трущобы», ведь именно ими и было это место, когда-то давно появившиеся посреди красной пустыни. Грязные низкие дома в дырах, с просевшими крышами и цветными коробками, заменяющими стекла в окнах. Тут всегда воняло нечистотами, в подворотнях текла кровь, а заработать можно было только занимаясь самыми гнусными делами. То, что их маленькая семья могла худо-бедно выживать, не скатываясь в пучину грязи и преступности, всецело было заслугой тети Лелани. Дети не догадывались, чем занимается их опекун и откуда приносит корявые, почерневшие монеты.
– Как же здесь все-таки отвратительно, – пробормотала Аша, вдыхая полной грудью неповторимый запашок трущоб.
– Чего это ты? – рассмеялся Амит, обнимая сестру. Он всегда был чуть слабее ее, чаще болел, был худым и высоким, до беспамятства любил Ашу и готов был отдать ей последнюю рубаху в холодный вечер. Они не были родными и оба знали это, но уже давно решили, что в их жизни другой семьи нет, а потому даже не думали о том, что у них разные родители. Жили как настоящие брат с сестрой, хоть и были совсем не похожи друг на друга.
Загорелый Амит со светлыми волосами, голубыми глазами и теплой улыбкой. Аша же была чуть ниже, бледная, почти белая кожа, кривая ухмылка, тонкая, почти бесцветная линия губ, и залитые чернильно черным цветом глаза. Местные дети называли ее «байна», что на местном языке означало примерно «младшая дочка страшной женщины». Тетю Лелани из-за рогов тоже нарекали страшной, демонической и падшей.
– Да так, странный сон приснился, даже не знаю, как описать, – отмахнулась она от вечно хихикающего Амита.
– Ясно, – мальчишка задумался на несколько мгновений, а потом схватил ее за руку и потащил за собой, – побежали, я тебе кое-что покажу.
Они неслись по узким улочкам и Аша в очередной раз с содроганием рассматривала родные трущобы. После сегодняшнего сна в ней что-то изменилось, она по-другому смотрела вокруг. Неожиданно, знакомые с детства улицы стали для нее совсем узкими, будто пытались задушить ее, захватить в своих кривых поворотах и навсегда оставить внутри. Поглотить без остатка, стирая саму историю об Аше. Ей впервые в жизни захотелось выбраться отсюда, убежать, скрыться, оставить трущобы далеко позади и никогда не возвращаться. Дети и раньше говорили о побеге, но это были всего лишь слова, никто из них не обдумывал действия всерьез, да и не могли они покинуть грязные трущобы посреди красной пустыни – ведь во внешнем мире такие, как они, были никому не нужны. Единственным способом вырваться из этого захолустья для детей вроде Аши и Амита было участие в кровавом турнире, только вот чтобы попасть на него, нужно для начала найти учителя или хотя бы спонсора, готового выставить их на бой. Ни учителей, ни спонсоров в трущобах, конечно же, не было.
– Пришли, – Амит раскинул руки, словно гордясь покосившимся трехэтажным зданием, перед которым они оказались.
Что-то спалило его изнутри, выжигая дотла. Остался только почерневший каркас да пара деревянных балок, которые только чудом сдерживали основу дома, не позволяя разрушиться.
– И что это? Твой сгоревший замок? – усмехнулась Аша, переводя дыхание. Удивительно, как прожив столько лет в этих трущобах они умудрялись иногда находить все новые и новые постройки.
– Нет! Это мой смотровой пост! Отсюда открывается отличный вид на великолепное царство грязи и боли! За мной, – он махнул рукой и тут же устремился наверх, резво прыгая с одной выступающей балки на другую.
Амит был не самым сильным мальчишкой в округе, зато был поразительно ловким, быстрым и гибким. Брат вытянул руки в стороны и ловко вскарабкался по стене, размахивая руками и ногами, цепляясь за небольшие уступы и сколы. Двигался, будто гигантский паук, одетый в грязные лохмотья и хохочущий что есть мочи. В отличии от брата, Аша всегда была грустной девочкой, недовольной, надменной и немного злобной. Мало что помнила о своем прошлом, но всегда чувствовала, что с ней случилось что-то такое, что оставило неизгладимый след. Она смотрела на других жителей свысока, будто была важнее и главнее их всех. За это Аша частенько получала увесистых тумаков и подзатыльников. Правда боли девочка почти не чувствовала, а любые ссадины быстро заживали. Лелани говорила, что у Аши особая кровь, доставшаяся по наследству. С ее помощью девочка могла бы достичь невероятных высот, если бы только родилась в другое время. Девочка много раз просила тетю объяснить, что та имела ввиду. Вместо этого Лелани только гладила девочку по волосам и прижимала к груди, аккуратно обнимая.
Ловкости брата Аша всегда завидовала, а потому никак не могла стерпеть очередного поражения. Вскарабкаться на этот дом будет проще простого, нужно только разбежаться посильнее и не думать о том, что можешь упасть. Аша закрыла глаза, очистила разум от лишних мыслей и побежала. Рядом со стеной она резко прыгнула вверх, вытянула руки и со всей силы впечаталась лицом в почерневшую стену. Боль обожгла щеку, вышибая из глаз слезы. Голова закружилась и она шлепнулась на спину, ударившись о мелкие камни, раскиданные по земле.
– Ой, а ты не умеешь лазать, да? – рассмеялся Амит, успевший забраться на крышу. – Подожди, тут есть веревка, я тебе скину.
Девочка надула губы, схватилась за щеку и гладила спину, испепеляющим взглядом сжигая смеющегося Амита все то время, пока он тянул ее вверх. Больно ей не было, но вот гордость была уязвлена куда глубже. Наконец с позорным подъемом было покончено и брат затащил Ашу на крышу.
– Понятно, почему ты не можешь лазать – весишь целую тонну, – рассмеялся мальчишка.
– Ах ты поганец, – Аша дернулась вперед, стараясь схватить брата за шиворот, но тот легко увернулся.
– Непревзойденная ловкость, – рассмеялся он, притворно кланяясь. – Ладно, стой, стой, – он увернулся от череды неумелых атак, – успокойся. Какая-то ты сегодня бешеная.
– Ты меня взбесил, – буркнула Аша, останавливаясь. – Говорю же, кошмар приснился, а ты не выслушал, потащил меня куда-то еще и с дома скинул.
– Это гравитация тебя скинула и неуклюжесть твоя, – мальчик засмеялся, ловко отпрыгивая от очередного удара. – Ладно, давай на мировую? – Амит протянул руку.
– Как скажешь, – Аша угрюмо улыбнулась, принимая рукопожатие, но тут же торжествующе закричала, захватывая ладонь брата и резко притягивая к себе. Она дернула головой и ударила лбом прямо в нос. Амит вскрикнул, оступился и неуклюже грохнулся на спину. – Вот тебе и непревзойденная ловкость, – хихикнула Аша. Баланс был восстановлен.
Сестра оставила его валяться на крыше, а сама подошла к краю и аккуратно присела, не решаясь придвинуться ближе и свесить ноги. Вскоре он присоединился, вновь хитро улыбаясь и легко сел на самый край, потирая нос.
– Интересно, если ты свалишься, сломаешь себе что-нибудь? – неожиданно спросил Амит, глядя вниз.
– Проверять я это точно не стану, – усмехнулась Аша, хотя ей это тоже было немного интересно. Чем старше она становилась, тем прочнее было ее тело. Всего несколько дней назад она помогала Лелани на кухне и случайно резанула себя по руке острым ножом. К ее удивлению, на месте пореза остался только небольшой шершавый рубец, даже кровь не выступила. Тетя на это только хмыкнула, принимая чудесную крепость кожи девочки как обыденный факт.
– Так о чем был твой сон? – спросил брат, после того, как они несколько минут просидели в тишине. Они часто так делали. Могли просто сидеть вдвоем и молчать, глядя на ясное небо Паталы и на кроваво-красное солнце, что ожесточенно пекло, сжигая не привыкшую к такой жаре кожу.
– Я видела Лелани, она плакала, – начала Аша. Брат тревожно оглянулся, подсел поближе, положил руку на плечо, прижимая к себе сестренку, та не стала сопротивляться. – И с ней был другой мужчина, я никогда его раньше не видела, но они были чем-то похожи. Она что-то говорила, спорила с ним, но он не слушал, а потом развернулся и заговорил со мной, – Аша высвободилась из объятий брата, серьезно глядя ему прямо в глаза. – Он сказал, что я должна выбраться отсюда, покинуть трущобы, пока еще не поздно. Предупреждал, что злые люди будут искать меня.
– И кто этот мужчина? – задумался Амит, с тревогой рассматривая сестру.
– Я думаю, – голос запнулся, к горлу подступил комок и она отвела глаза, стараясь не смотреть на брата. – Мне кажется он мой отец, Амит. И он предупреждал меня об опасности.
– Ну дела, – выдохнул Амит, качая головой. Аша не стала рассказывать ему о битве, которая произошла во сне дальше. О горящих красным огнем воинах и о том, как мужчина и Лелани сражались с ними, легко побеждая. И о том последнем, грязно-розовом свечении, которое прекратило ее сон. – Думаю, нам стоит рассказать об этом Лелани. Она редко вспоминает о прошлом, а если что и говорит – то это россказни, смысла в которых не больше, чем в ложке вечернего супа.
– Почему ты думаешь, что в этот раз все будет по-другому? – неуверенно спросила Аша. С братом она была полностью согласна: без рассказа тети они тут не обойдутся.
– Противные мальчишки! – ответ Амита прервал громкий голос, доносящийся откуда-то снизу.
Брат с сестрой аккуратно перегнулись через край и заметили старика, валяющегося в пыли. Вокруг него кружили десять мальчишек, издалека похожих на красноватых бесов. Одна из невероятных рас Паталы, которых называли «кримзиты». Они разговаривали отрывистыми фразами, часто фыркали, постоянно ругались и встревали в неприятности. Невысокого роста, очень ворчливые и всегда норовящие влезть в очередную драку. Этих детей брат с сестрой уже не раз видели на улицах трущоб. Кримзиты плодились, как насекомые, рождаясь по десять-пятнадцать за раз. Хуже вечно недовольных вспыльчивых кримзитов были только сладжи, но их не пускали даже в трущобы. Аша слышала, будто они прятались в подземельях, выходя на улицу только ночью, но это было скорее страшной сказкой, чем реальностью.
Кримзиты подпрыгивали, корчили рожи и бросались камнями в старика. Один, чуть ловчее других, извернулся и метнул камень ему прямо в висок. Тот закричал и упал навзничь, продолжая причитать, но детей это не остановило, а наоборот – подзадорило, они продолжали обзываться и пинать старика.
– На помощь, на помощь, – жалобно кричал старик.
– Мы должны ему помочь, – Амит поднялся. Издевка пропала из его голоса, осталась только уверенность и решимость.
– Зачем? – удивленно проговорила Аша.
– Ты что, не видишь, как он одет? Одежда, хоть и старая, не порванная и не грязная, да и выглядит как костюм из сказок, а не лохмотья, вроде наших. Он явно родом не из трущоб. Спасем его – можем рассчитывать на награду, – глаза брата сверкнули алчным блеском.
Аша вгляделась в бедного старика, но не сумела заметить особой одежды. Все было в пыли и грязи, плюс рядом с ним кружились ненавистные кримзиты, но раз уж Амит что-то углядел, то сомневаться в этом не стоило. Зрение у ее брата было феноменально острым, как у самого настоящего сокола.
– Давай не отставай, – кивнул Амит, раскидывая руки и ловко спрыгивая с крыши, скача по перекладинами и ловко цепляясь за уступы.
– Ну уж нет, второй раз я не попадусь, – хмыкнула Аша. Она поспешила к той самой веревке, с помощью которой брат позорно поднял ее наверх, обмотала вокруг крепкой балки и начала аккуратно спускаться вниз.
Какое-то время все шло хорошо, она даже расхрабрилась и принялась понемногу отталкиваться ногами, осторожно отпуская веревку и хватая ее вновь. Девочка обвязала конец за пояс, а потому чувствовала относительную безопасность. Аше так понравилось спускаться вниз, что она позволила себе улыбнуться, что делала не так уж и часто. Улыбка слетела с губ, когда до нее донесся характерный хруст, с которым перегибается, а потом лопается веревка. Аша успела выругаться, в очередной раз машинально отталкиваясь от стены.
– Эй! – крикнул Амит, когда сестра с огромной скоростью пронеслась вниз и с грохотом приземлилась, поднимая облако пыли и раскидывая неровные камни.
Дети остановились, старик чуть приподнялся на локтях. Амит завис где-то на уровне первого этажа, раскачиваясь на очередной перекладине, как обезьяна. Маленькие красные демонята схватили камни и приготовились напасть на неожиданного гостя.
– Прочь, – в растворяющимся облаке пыли блеснули ровные белые зубы. Дети увидели девочку, на чьем белом теле появились неровные черные пятна, которые, словно живые, расползались по всей коже, соединяясь друг с другом и образуя страшный, диковатый узор.
Аша грохнулась плашмя, просто распластавшись на земле, но успела подняться до того, как спала пыль от удара. Она набрала полный рот камней и песка, из-за чего зубы скрипнули потусторонним, железным лязгом. В облаке оседающей пыли, с камнями и песком, вываливающимися изо рта, черной кожей, просматриваемой через грязные ошметки порвавшейся одежды и темными глазами, Аша действительно напоминала самого настоящего сказочного падшего, сошедшего со страниц детских страшилок.
