Александр Афанасьев
Силовой вариант
Афганистан, воздушное пространство. Севернее Кабула. Тяжелый штурмовик «Скорпион-5». Ночь на 15 июня 1988 года
Огромный самолет, переделанный из тактического транспортника Ил-76 в тяжелый штурмовик Скорпион – парил над ночным Афганистаном на высоте около шести километров. Невидимый с земли, он, тем не менее, на земле видел все, так же хорошо, как днем. И не только видел – но и мог стереть с лица земли.
– Экран, Экран – я Скорпион, вышел на исходную, прием.
– Скорпион, я, Экран, подтверждаю, видим вас на радарах отчетливо, прием.
– Экран, я Скорпион, вас понял, прошу обозначить цели, прием.
– Скорпион, я Экран, цель одиночная движущаяся, войдет в твой квадрат через десять минут, через десять минут.
– Экран, я Скорпион, понял, продолжайте.
– Скорпион, я Экран, применять оружие по цели запрещаю, повторяю – не стрелять по цели. Нам нужно только наблюдение, прием.
– Экран, я Скорпион, применять оружие по цели запрещено, подтвердите.
– Скорпион, я Экран, подтверждаю, применять оружие по цели запрещается до особого распоряжения. Нам нужно, чтобы вы проследили за целью, доклад – каждые десять минут, как поняли?
– Экран, я Скорпион, вас понял, слежение, и доклад каждые десять минут.
– Скорпион, я Экран, верно, ожидайте…
Огромных размеров черный четырехдвигательный самолет выровнялся, заложил широкий вираж – восьмерку, удерживаясь в заданном квадрате.
Самолеты типа Скорпион, первый из которых был испытан в Афганистане в начале восемьдесят восьмого – теперь производились серийно в особом цехе Ташкентского авиационного производственного объединения имени В.П. Чкалова. Их было семь – семь переделанных в авральном порядке мелкосерийных самолетов, летающих над Афганистаном в основном ночью и сеющих смерть на караванных путях. Их было семь, и они были черными. Ни один самолет советской авиации не был черным: гражданские были в основном белыми, военные – либо серые, либо цвета хаки. Эти штурмовики были черными как смоль, это делалось как для затруднения визуального обнаружения, так и для затруднения обнаружения радиолокационного. Это была специальная краска, разработанная в каком-то НИИ в Москве – при ее нанесении, они снижала радиолокационную сигнатуру[35] более чем в два раза.
Этот Скорпион относился к категории М, то есть модернизированные, с этой литерой шли машины, начиная с пятого самолета. Вооружение было полностью перекомпоновано, двадцатитрехмилиллиметровая установка убрана, теперь на самолете было две доработанных мотор-пушки Грязева – Шипунова калибра тридцать миллиметров. Вместо переделанной гаубицы Д30 в качестве крупного калибра было установлено экспериментальное орудие 2А80 с унитарным боеприпасом, увеличенной вдвое скорострельностью и увеличенным вдвое могуществом осколочно-фугасного выстрела. Вдобавок – прорабатывался вариант установки на этот самолет новейших ПТУР «Штурм», которые только-только внедрялись в производство для ударных вертолетов нового поколения. Но на этом самолете – крепление для подвесок Штурма хоть и было – но пустовало. Не были пока установлены и ракеты Р-73 – для самозащиты.
Каждую ночь над Афганистаном находились по четыре, иногда даже по пять машин. Действуя ночью, нанося удары неожиданно и с больших высот, просматривая огромную территорию – они почти полностью прекратили грузопоток из Пакистана в Афганистан. Количество грузов, поступающих с караванами, сократилось на порядок, теперь грузы доставлялись мелкими партиями на склады, расположенные у самой границе, и оттуда же, их развозили буквально поштучно. Ни о каком поступлении минометов, ракетных снарядов речи теперь не шло, максимум – это снаряды к РПГ, взрывчатка и небольшое количество Стингеров. Все это перевозилось на одиночных ослах и машинах и днем, потому что любой караван ночью с большой вероятностью подвергался удару с неба. Моджахеды были вынуждены перемещаться не ночью, а днем, выбирать для транспортировки боеприпасов известные дороги – что приводило к задержаниям, перестрелкам на блок-постах, огромному расходу денег на взятки. Стало большой проблемой снабжать укрепленные районы, которые постоянно громили и обстреливали и днем и ночью, днем артиллерия, ночью – эти самолеты, которые послал сам шайтан из тяжелых орудий. Стало огромной проблемой скрываться в горах – потому что ночные охотники видели костры и наносили удары по ним, видели все перемещения. Эти самолеты ни много ни мало – отняли у моджахедов ночь, отняли чувство уверенности в себе и своей земле, поселили в сердцах страх. Не раз и не два их пытались сбить из ПЗРК – но, ни разу не было такого, чтобы сбили. Потому что ночью, черный самолет, летящий в небе на большой высоте – с большой вероятностью заметит тебя и нанесет удар прежде, чем ты нащупаешь его в небе системой наведения.
Сейчас над Афганистаном был пять ударных самолетов, один направлялся на восток для того, чтобы нанести внезапный удар по обнаруженному спецназом укрепленному району моджахедов, еще четыре – охотился на караваны. Шестой проходил техническое обслуживание – а седьмой, резервный, заказанный по звонку из Москвы – вместо того, чтобы заниматься нормальной боевой работой – выделывал восьмерки к северу от Кабула в ожидании какой-то подозрительной машины. Самолет этот привлекли в качестве платформы слежения исключительно потому, что ни одно другое разведывательное средство группировки не могло следить за машиной ночью и в течение длительного времени.
– Разведка, давайте займемся делом – сказал старший офицер, исполняющий роль офицера управления огнем – одиночная цель, идет со стороны Кабула, мы уже должны ее увидеть.
– Управление огнем… у нас что-то есть на радаре. Одиночная цель, движется… кажется по бездорожью… и медленно движется.
– Радиоканал – захват
– Есть радиоканал захват… захват произведен.
В отличие от беспилотников и самолетов ретрансляторов, где сопровождение цели обеспечивалось только умелой работой оператора – на этом самолете существовала система автосопровождения целей, поэтому один раз обнаруженная цель – вряд ли уже смогла бы куда-то скрыться…
– Визуальный канал, максимальное увеличение. Дайте изображение на мой экран.
– Выполнено.
Захваченная системой автосопровождения одиночная цель отразилась на экране, видно было плохо – но все же видно. В зеленой мути прицела машина выглядела светлой – значит, либо белая, либо желтая. Точно не УАЗ, какой-то внедорожник… гражданский.
– Экран, экран, наблюдаю одиночную цель – светлый внедорожник, движется на… северо-восток, избегая дорог. Мы прямо над ней.
– Скорпион, это цель, вы наблюдаете цель.
– Подтверждаю, цель захвачена. Приказа об атаке нет. Других отметок нет.
– Товарищ майор, еще одна машина. Только что вошла в квадрат. Идет с юго-запада.
– Экран, поправка. Еще одна цель, неопознанная, идет с юго-запада на северо-восток, получается, за целью. Дистанция?
– Примерно три километра, товарищ майор. Три сто, три сто пятьдесят.
– Экран, дистанция между машинами три сто – три сто пятьдесят километра, как поняли?
– Скорпион, вас понял, цель классифицируйте как неопознанную. Продолжайте наблюдение за обеими целями.
– Экран, вас понял, веду наблюдение
ППД «Экран-1» ВСН МО СССР
– ХАД?
– А х… их знает! – в сердцах выругался ночной начальник операторской смены, этого только не хватало на нашу голову – Скорпион, Скорпион, вы слышите меня?
– Экран, мы вас слышим.
– Вы можете определить тип транспортного средства?
– Экран ожидайте… тип транспортного средства… легковая автомашина повышенной проходимости типа Нива, темного цвета. Повторяя – легковая машина повышенной проходимости типа Нива темного цвета.
– Вас понял, Скорпион, ведите наблюдение.
– Так точно.
– Будить москвича? – спросил посыльный, лысый и крепкий солдат первогодок, назначенный в ночное дежурство за то, что пытался соорудить в трехлитровой банке самодельное вино.
– Бегом. Мухой!
Москвич, прикорнувший прямо на раскладушке в коридоре, накрывшись старой шинелью, появился почти сразу, протирая красные от недосыпа глаза. Все время, пока шла операция Сеть, он спал урывками, по паре часов, на раскладушке, на стуле, где придется. Все его называли за глаза «москвич», как называли бы любого другого высокопоставленного офицера, прибывшего с проверкой в часть – но для москвича он был на удивление хорошим человеком. Не орал матом, не пытался никого строить, не возмущался меню в столовой.
– Что тут у нас?
– Еще одна машина. Дистанция чуть больше трех, идет за первой как привязанная. Нива, темного цвета.
– Она все еще там?
– Скорпион, это Экран, подтвердите наличие второй машины.
– Экран, это Скорпион, видим вторую машину, курс и скорость прежние. Первая машина проехала кишлак, контактов не было.
– Скорпион, вас понял, продолжайте наблюдение.
– ХАД?
Москвич зевнул
– Я пойду, позвоню. Если что-то будет еще – зовите немедленно.
Афганистан, севернее Кабула
Они дождались ночи – и двинулись в путь. Двинулись осторожно – но Шифт видел, что захватившие его не опасаются контроля на блок-постах. Возможно – у них машина с русскими номерами и вездеходом – так назывался специальный прямоугольный пропуск с красной чертой наискосок как на папках с секретными документами. Будучи подвешенным на стекло, он запрещал проверку машины на блок-постах.
Шифт теперь сидел, стекла были занавешены – но лобовое то стекло никак не занавесишь. ОН увидел, что на улице темно, и что они уже выехали из Кабула. Машина продвигалась по неровной, ухабистой дороге, взревывая двигателем.
– Куда вы меня везете? – задал вопрос Шифт
– Рафик командон хочет поговорить с тобой, бача – откровенно ответили ему – он же решит, что с тобой делать.
Пока все подтверждалось. Рафик командон, рафик афсар – это обращения, принятые друг к другу в регулярной армии, товарищ командир, товарищ офицер. Моджахед сказал бы «эмир» или «эфенди» и никогда не употребил бы слова «рафик», так говорили только коммунисты. Или – бывшие коммунисты.
– И сколько вас?
Нафар с автоматом на переднем сидении усмехнулся
– Зачем тебе это знать, американец?
– Мы хотим знать, с кем нам предстоит иметь дело. С кучкой офицеров – или с движением?
– Шурави, когда пригрели на груди эту ядовитую змею Кармаля, не задавали таких вопросов. Им было наплевать, что за Кармалем никто не стоял.
– Я не шурави. Я задаю такие вопросы. И мне не наплевать – сказал американец, проясняя свою позицию.
Он уже точно понял, кто это такие. Парчамисты, бывшие, а возможно и действующие офицеры. В Афганистане наступил полный бардак, халькисты, парчамисты – смешались настолько, что ведущий сотрудник по Афганистану в ЦРУ лишь приблизительно смог объяснить, в чем разница между этими двумя то ли партиями, то ли фракциями одной партии. Видимо, разница была как между Лениным и Троцким – как бы они не расходились во взглядах, но оба были комми, и этим все было сказано. Единственно, что помнил Шифт – разногласия между этими двумя партиями обернулись кровью. Очень большой кровью.
– Много. Нас много, американец.
– Сколько – много?
– У нас есть подпольные ячейки в армии. Туда входят те, кому не все равно, что дальше будет с Афганистаном.
– И сколько таких ячеек существует?
– Рафик генраль расскажет тебе об этом, американец. Когда мы приедем.
За окном пробирающейся по бездорожью машины – была беспросветная ночь…
ППД «Экран-1» ВСН МО СССР
– Группам захвата – проверка готовности! – отрезал москвич, снова появившийся в зале боевого управления – что там происходит?
– Скорпион, Скорпион, я Экран, доложите, что происходит?
– Экран, обе цели продолжают движение. Неопознанных целей не наблюдаю…
– Скорпион, вы можете установить точнее автомобиль Нива?
– Экран, отрицательно, в ночное время мы можем только уничтожить его.
– Скорпион, Скорпион, отрицательно, не стрелять, повторяю – не стрелять.
– Экран, вас понял…
– Что там у вас за вторая машина?
– Товарищ генерал-майор, неопознанная машина типа Нива преследует цель. Дистанция три. Вне пределов прямой видимости. Идет без огней.
– Как же она преследует первую машину?
– Непонятно, товарищ генерал-майор. Возможно маяк.
– ХАД?
– Непонятно, товарищ генерал-майор.
ХАД, несмотря на чистки, несмотря на укрепление кадрового состава – продолжал играть в свои игры, в него пришли люди Масуда – а сам Масуд был очень и очень непрост, хоть на словах и заявлял о приверженности социалистической ориентации. Все-таки он был из богатой семьи, феодала и полковника королевской армии.
Видимо, это судьба всех спецслужьб – играть в игры, и кусать хозяйскую руку, если тот не успеет ее отдернуть. И дать нерадивому псу палки.
– Поднимайте наземную группу! – решил москвич – пусть выдвигаются в поле, не теряя времени. Наводите со Скорпиона.
– Так точно! Ефрейтор – живо поднимай дежурную группу, мухой. Сориентируешь их. Скорпион, Скорпион, это Экран.
* * *
– Тревожная группа подъем! Боевая тревога!
Тревожная группа спит в одежде, для нее выделено специальное помещение, там кровати не в два ряда, а в один, рядом металлические шкаф для оружия и снаряжения. Грохот, топот, лязг, шум, отрывистый лай команд…
Бронежилет на себя, шлем – на голову, автомат – в руки, рюкзак РД-54 – за спину. Бегом, бегом, во двор, там, где уже прогревают моторы «Муромцы». Муромец – это машина для перевозки личного состава, рама Урала и полностью бронированный кузов. Они производятся на муромском тепловозостроительном – потому и Муромцы.
– Бегом, бегом! Мать вашу!
Никакого построения, времени нет – сразу в машину. У этой машины ход удобный, не как в бронетранспортере – огромная дверь сзади, в полный рост входить можно. Внутри – сидишь не спиной к бортам, посередине кузова проходит мощная стальная плита, к ней – крепятся сидения…
Автомат с лязгом ложится в бойницу – как в БМД. Через триплекс днем то ни хрена не видно, но то что ночью – но если машина разом огрызнется из шестнадцати стволов – мало не покажется никому…
– Товарищ капитан, погрузку закончили!
С лязгом захлопывается дверь.
– Можно.
Ближайший к кабине солдат изо всех сил стучит сапогом в бронеперегородку, отделяющую водительский отсек от салона. Можно отправляться…
Афганистан, севернее КАБУЛА
По некоторым признакам – Шифт понял, что они въехали в деревню. Был какой-то шум… а потом кто-то заорал, да так, что испугались и его похитители…
– Ля иллахи илла ллаху[36]… – пробормотал тот, кто был ближе всего к нему
– Чуп ший[37]! – одернул кто-то
– Хварл! – проговорил кто-то – длта дуй[38]!
Их машина проехала еще какое-то время по улице – а потом резко свернула и остановилась. За спиной их – кто-то закрыл ворота.
Моджахеды пролезли из машины.
– Саламуна.
– Салам, вроу. Тол амрикан ди[39]?
– Кхо, кхо[40].
Джекоба Шифта вытащили из машины, подтолкнули в спину.
– Вранди. Вранди тли, амрикан[41].
Они вошли в какое-то здание, с неровными, кривыми стенами и очень низким входом. Джекоб Шифт ударился головой об притолоку, выругался. Моджахеды рассмеялись. А может – это были и не моджахеды…
– Вранди.
Один из моджахедов зажег фонарь, чтобы можно было идти в темном коридоре. Фонарь был хороший, мощный. Или аккумуляторный, или только батарейки сменили.
– Кии лас та, амрикан[42].
Джекоб Шифт не понял – и тогда его придержали рукой и толкнули в нужном направлении. Дверь он открыл сам.
Это была мужская половина дома – потолки здесь выше, но все равно даже здесь не слишком высоки. Джекоб Шифт не ощущал запаса пространства над головой, потолок давил. Довольно примитивная обстановка – мебель, сколоченная из ящиков, что-то вроде лежанки в углу, большой и широкой, стол. В углу – телевизор с маленьким экраном, непонятно, то ли работающий то ли нет и мощный коротковолновый радиоприемник, включенный на какой-то англоязычный канал. Освещение – две керосиновые лампы, в начале девяностых годов бидон керосина был одним из самых желанных подарков для афганца, равно как мешок муки и пара крепкой, желательно армейской обуви. На столе стоял чайник, исходящий парком, чашка чая и рядом прямо на столе лежал автомат АКМС со смотанными синей изолентой магазинами.
Человеку, который сидел за столом – он был одет как моджахед, причем кадровый – что-то вроде военной формы без знаков различия и платок – шемах на голове было тесно в этой комнате. Впрочем, это была не его комната и не его дом.
– Я рад приветствовать вас в моем доме.
Это был бывший президент Афганистана, точнее – бывший генеральный секретарь ЦК НДПА Мухаммед Наджибулла.
Тяжелый штурмовик «Скорпион-5»
– Внимание на цель. Внимание на цель. Объект въехал во двор и остановился…
– Подтверждаю, объект остановился…
– Скорпион, что там у вас, докладывайте.
– Экран, я Скорпион. Цель остановилась. Микроавтобус РАФ заехал во двор и остановился. Наблюдаю движение. Двое выходят из машины. Двое выходят из дома. Трое выходят из машины. Четверо выходят… Пять человек вышли из машины, два человека вышли из дома.
– Скорпион, нам нужно опознание.
На экране – один из тех, кто вышел из дома – положил оружие на плечо картинным жестом, как в кино.
– Внимание! Наблюдаю оружие. Повторяю – наблюдаю оружие, они вооружены. Максимальное увеличение…
Картинка на экране поплыла.
– Товарищ майор, больше не можем. Будет одна муть с помехами.
Самолет шел кругом, по широкому радиусу – поэтому картинка почти не двигалась с места.
– Наблюдаю восемь человек, пятеро вооружены автоматическим оружием. Внимание… один человек, кажется, связан… восемь человек движутся к дому, они движутся, один из них по виду заложник, идет первым, впереди всех. Да, один из них заложник.
– Скорпион, принято, вопрос – заложник вошел в дом?
– Экран, подтверждаем, заложник вошел в дом, вооруженные люди вошли в дом, вооруженные люди в доме, как минимум пять вооруженных людей в доме. Вооруженные люди предположительно духи.
– Скорпион. Это Экран. Информация принята, оставайтесь над целью и ждите дальнейших оказаний. Запрос – проверьте муравейник[43] и окрестности в таком радиусе, в котором сможете. Мы ждем от вас любую информацию, какую вы только сможете нам дать.
– Экран, вас понял, приступаю.
– Скорпион – отбой.
Населенный пункт, севернее Кабула
– Приветствую вас, саиди раис, – сказал Джекоб Шифт
– Ты знаешь наши языки, американец?
Президент подозрительно смотрел на него – и Джекоб Шифт вдруг понял, что его жизнь повисла на волоске.
– Я знаю языки, Саид раис, потому что я родился в Советском Союзе, в Ташкенте. Но я давно уехал вместе с родителями в Израиль, мы бежали от ужасов большевизма. Мои родители живут в Израиле, а я сам живу в Соединенных Штатах. Я американец.
– Еврей… – с недовольством в голосе сказал президент
– Я американец, – настойчиво повторил Шифт, – я американец и гражданин Соединенных Штатов Америки.
Президент странно цокнул языком, потом указал на топчан напротив него.
– Проходи, и присаживайся, еврей, нам есть о чем с тобой поговорить.
На сей раз, Шифт не стал спорить, что он не еврей. Он знал, что согласно обычаям теперь его не убьют, по крайней мере, до того, как он не выйдет из дома. Если хозяин дома предложил преломить хлеб – значит, он считает его гостем, а убить гостя, с которым ты преломил хлеб – тягчайший из грехов…
Подали на стол. Подавал босоногий бача, по какой-то причине не женщина. Возможно, женщин в этом доме – и вовсе не было. На стол подали какое-то блюдо с мясом, немного остывшее – но все равно вкусное. Если не думать о холестерине и ожирении – оно становилось безумно вкусным.
Подали на стол и водку. Русскую водку, настоящую – плохо оформленная, простая бутылка, но сам напиток хороший, чистый. Одним из последствий русской оккупации было то, что в Афганистане от русской водки теперь не отказывались и многие правоверные.
Президент ел прямо руками, как это принято в народе. Замахнул стакан водки – но больше не стал. Для человека такого веса и комплекции, да под жирное мясо – это все равно что слону дробина.
Стакан был один. Как только президент выпил – Шифт налил себе, чтобы немного согреться – и телом и душой, хотя бы постараться избавиться от леденящего душу страха.
– Ваше здоровье господин президент.
– Ты и в самом деле рос в России, это видно, еврей. Но я не президент больше и не надо так меня называть.
– Вы единственный законно избранный глава государства Афганистан.[44]
Сказав это, Джекоб Шифт даже не задумался над тем, какую дикость он только что сказал. Политика Соединенных Штатов Америки в отношении Демократической Республики Афганистан базировалась на том, что США не признавали афганскую власть, не считая ее народной и законно избранной. Сказав то, что он сказал, Джекоб Шифт перечеркнул всю внешнеполитическую линию своего государства. Впрочем – Америка, а равно ее эмиссары всегда умели быстро ориентироваться в обстановке и менять ориентацию на 180 градусов. Не первый раз – и уж точно не последний.
Президент глодал мясо сильными, крепкими клыками, некоторые куски мяса были аж на кости.
– Кого это волнует…
– Нас, господин Президент.
– Это ничего не значит. После того, что произошло – вы изгои.
– Сэр, мы все потерпели поражение, и мы это признаем – осторожно сказал Шифт.
Президент выплюнул кость на скатерть, взял еще кусочек мяса. Мясо было жестким как подошва.
– Я – пока нет. Как бы то ни было – племя останется со мной часть пуштунов – тоже останется со мной. Что бы ни произошло – у нас на первом месте племенные интересы, на втором – все остальное. Когда я был во главе страны – я помогал своему племени, как мог – и теперь эти люди помогают мне. Но вы – теперь изгои навсегда и для всех. Пешавар будет первым, что вспомнит любой, к кому вы обратитесь. Вспомнят и то, как вы предали меня.
– Мы предали вас?!
– Вы не оказали помощь и позволили русским надругаться над Афганистаном.
– Русские взорвали в Пешаваре атомную бомбу! Погиб весь штаб! У нас сбили несколько самолетов над Афганистаном! Вы считаете – этого мало?
– Мало. Надо было сбросить атомную бомбу на русских. Это здесь поняли бы. На удар надо отвечать ударом.
Джекоб Шифт даже не нашелся, что ответить. Первое, что он подумал – если бы они были столь глупы, то сейчас Америка была бы похожа на Афганистан – точнее, то, что осталось от Америки.
– Мы не можем вести себя как русские. Мы страна цивилизованного мира.
– Вот поэтому вы и проиграете?
Президент почему-то перестал есть мясо – молча сидел, смотрел на своего гостя. Шифт брал мясо руками, облизывал пальцы и думал – сколько у него шансов выйти из этого дома живым.
