Александр Афанасьев
Силовой вариант
Наджибулла усмехнулся.
– Ты еще спрашиваешь, мушавер? Ты его убил…
Аскеров покачал головой.
– Я не убивал Кулакова.
– Как знаешь – легко согласился Наджибулла – но и мы его не убивали. Не убивали мы его. Ищи у себя, кроме ваших – некому.
– Найдем. Как часто вы контактировали с Птицыным после конца восемьдесят третьего?
– Часто. Как и раньше. Он ведь мне платил.
– То есть как – платил?
– Так и платил, мушавер. Деньгами.
– Сколько?
– Семь… десять тысяч.
– Долларов США в месяц?
– Их самых. Долларов США в месяц.
Шайтан… как же просто. И какие мы все-таки дураки… Как облажались… с Амином, с Кармалем, со всеми. Никому просто в голову не приходило, что лояльность этих брехунов, рассуждающих о коммунизме как дикарь о высокой кухне – стоит ни много, ни мало – десять тысяч долларов США в месяц. Гнали сюда… стволы, муку, машины, строили им заводы на халяву. Но всё, что они стоили, все вместе, всем их головотяпистым кагалом – это десять тысяч долларов США в месяц.
Уму непостижимо.
– Кому еще кроме вас Птицын приносил деньги?
– Это не знаю, мушавер. Про себя знаю – скажу. Про других – не знаю.
Им же цена всем в базарный день – смятый трешник…
Генерал Аскеров вспомнил своего отца – тот после того, как пришел с войны устроился в милицию, дослужился до начальника РОВД. Вспомнил, как тот искреннее плакал, несколько дней плакал и скрипел зубами, и был чернее тучи, так что домашние боялись подойти – когда одного из его подчиненных поймали на взятке. Помнил радость отца и опасливое восхищение соседей, когда он, ефрейтор пограничных войск, прибыл на десятидневную побывку к себе на родину. Зеленые петлицы, значок отличной боевой и политической…
А эти… Тот же … товарищ Наджиб, как он себя называл. Когда Кармаль бежал из Афганистана – этот был послом в Иране. Тоже бежал – но не забыл с собой кассу посольства прихватить. Все – проститутки дешевые… э, кутарингесси джаляб…
Некстати подумалось – хорошо, что отец так рано умер, да простит Аллах такие мысли. Он умер с гордостью за своего сына. Он не пережил бы позора, если бы узнал, что его сына, тогда уже полковника КГБ посадили в тюрьму, он не принял бы его дома, он просто не понял бы – что ему не говори. Хотя нет… он умер бы от горя, увидев своими глазами что творится в стране…
– Сменим тему. Вопрос – назовите пункты, через которые проходил контрабандный транзит героина. Это был Ташкент?
– Какой Ташкент, мушавер… ничего то ты не знаешь. Ташкент слишком часто проверяли. Это был аэродром в Оше, там какие-то ваши авиаполки базируются. Оттуда дальше.
– Куда – дальше?
– И этого я не знаю. Я знаю, откуда ваши борты приходили. Дальше – не знаю, ищи там, мувшавер.
– Найдем. Следующий вопрос. Про кого еще из советских военнослужащих, советников, иных лиц с советским гражданством вы знаете, как об участниках схемы наркотранзита.
– А вот этого – не скажу, мушавер.
– То есть, как – не скажете?
– Так. Выполни то, что обещал – тогда поговорим.
– Запись прерывается …
Генерал Аскеров нажал на кнопку. Наджибулла старался не смотреть допрашивающему его мушаверу в глаза.
– Играешь… – неопределенно сказал москвич
– Мое дело. Пока семьи не увижу – ничего не скажу. Мне все равно – что жить, что умирать, мушавер. Если надо – так и расстреляйте меня за то, что я сделал. Семье жить дайте. Об одном прошу, мушавер, семье жить дайте. Как братьев вас прошу…
Генерал спрятал диктофон в карман, поднялся со стула.
– Вовремя ты о братстве сейчас вспомнил. Козел.
– Подожди! – Наджибулла остановил генерала у самой двери.
– Ну?
– Ты кое-что не понял, мушавер. Кое-что очень серьезное не понял. Ты думаешь, это мы все затеяли: я, Кармаль и несколько нехороших людей в командовании контингента и КГБ? Нет, мушавер, это не так. Все с верха шло, с самого верха. С вашего верха. Кармаль в Афганистан приехал – он про это уже знал, готовился это делать.
– Бред какой-то.
– Это так, мушавер, хлебом клянусь. Рафик Кармаль при мне ругался, говорил, что Советы войну затеяли и нас втравили.
– Не только он это говорил. Вы все это говорили.
– И я говорил, мушавер, но дело не в этом. Вы и в самом деле эту войну – сами затеяли. Ты сейчас пойдешь звонить – подумай хорошо, кому ты будешь звонить. Как бы не получилось так, что ты позвонишь самому злейшему врагу.
– Назови мне их, чтобы этого не произошло.
– Не могу, мушавер, да я и знаю то их не всех. Но семью в Москву привезешь – назову. Кого знаю.
– Тогда сиди. Жди. И молчи.
Генерал вышел из комнаты, аккуратно закрыл дверь.
– Никого к нему не пускать, никого. Следите, чтобы он не совершил самоубийства. Если ему принесут еду и воду – требуйте, чтобы тот кто принес, попробовал все это сам. Обыскивайте каждого, кто входит, и никакого оружия.
– Нам довели при постановке на пост… – сказал один из охранников.
– Сохраните его, ребята. Сохраните – За отвагу получите, только за то, что несколько часов тут стояли. Нет – в дисбате сгниете…
Когда генерал ушел, охранники переглянулись. Потом один из них кратко высказал все, что думает по этому поводу. Нецензурно.
* * *
Генерал зашел в центр связи базы. Когда он шел сюда в голове мелькнула мыслишка, а что если и… Но тут же – он упрекнул себя. Человек, который его сюда послал – он же его считай и из тюрьмы вытащил, и не только его – многих. Он его сюда послал и задание дал… не может быть, чтобы и он… Не на себя же охотиться.
– Покинуть помещение! – приказал генерал– Аскеров, когда настроили связь с Москвой – всем, включая дежурных операторов.
– Но… не по инструкции же…
– Кто из дежурных знает азербайджанский?
– Никто, товарищ генерал.
– Хорошо, дежурные остаются, все остальные – вон. Быстро!
Про себя он решил – если говорить на азербайджанском, те, кто будет слушать – должны будут сначала найти переводчика, потом все это перевести. Переводчика найти не так то просто. Так он выиграет хоть пару часов…
Когда лишние с поста вышли – он прервал связь, набрал на терминале другой номер. В ожидании ответа нервно постукивал пальцами по краю стола. Сейчас, сегодня – многое решится. Пан – или пропал.
Наконец – с той стороны ответили…
– Бу, Гейдар-эфенди[68]
– О мэнэ[69]? – в трубке послышался знакомый голос Председателя Президиума Верховного Совета СССР, хриплый, приглушенный аппаратурой космической связи.
– Бэли кох. О ади адлари хазирдир. Бютюн адлари[70].
– Сабит калишмишдир. Кох яхши. Мэн хошбэхт одлум. Сиз бир сей лазимдир[71]?
– Бэлитэяре вэ киса заманда. Бу, кох тэклюкэлидир[72].
– Тэйяре дерд саат сизэ оласак. Она оф онун гёзлери алмак емтеиб[73]
– Мэн хэр шэи баса дюшдюм, Гейдар – эфенди[74].
– Мэн Москвада сизин юшун беклиёрум. Эхсен[75].
Генерал Аскеров положил трубку. Машинально вытер руку об костюм – трубка скользила в мокрой от пота руке…
* * *
Самолет прибыл через четыре часа. Это был не Ан-12 или Ил-76 как можно было ожидать. Это был старый Ил-18 Салон, самолет командующего Туркестанским военным округом. Лететь – предстояло с полным комфортом.
Генерал Аскеров с удовлетворением отметил, что когда он зашел в комнату с четырьмя автоматчиками – Наджбулла дернулся. Думал, что расстреливать… мелкие они все. Как-то так получается, что на нашей стороне оказывается всякая рвань. Аскеров лично знал Масуда и был уверен – этот – не сдаст.
– Время переодеваться, Саид раис. Давай, не тяни время. Самолет ждать не будет.
Бывший генеральный секретарь снова переоделся – на смей раз в типичную для спецназа «эксперименталку», которую бывалые предпочитали всем другим видам формы. На голову – натянул шапочку с прорезями для глаз, раскатал до шеи. Поверх – накинул бронежилет.
– Дай ему – кивнул Аскеров
Один из солдат подал бывшему президенту свой автомат, тот не взял.
– Да не бойся ты, саиди. В автомате патронов нет, это чтобы ты как он был. А он – как ты – вот и посмотрим – кто кого.
Играть президента Наджибуллу – четко осознавая, что на пути к самолету он может стать мишенью для снайпера – вызвался рослый уроженец Новосибирска. Не за медаль.
Президент перехватил автомат, проверяя его на вес – а вдруг.
– Пошли.
В коридоре – не протолкнуться, парные посты, оружие у всех до единого. Генерал Аскеров идет первым, дальше – пятеро, четверо, и в центре еще один. Президент идет впереди – слева, и никто, даже те, кто сейчас стоит на постах, не знают, кто из этих пятерых – бывший президент Наджибулла.
Генерал выругал себя – он просил охрану, но никак не думал, что найдут столько свободных от работы обормотов, чтобы поставить на каждом углу. Он уже отчетливо понимал, с чем имеет дело, и какова глубина пропасти, в которую ему и его группе приходится смотреть. Пропасть, из которой не выбраться, пропасть, в которой может сгинуть и страна и весь народ. В стране растет количество наркоманов, появились героиновые наркоманы, агентура доносит о появлении в среднеазиатских республиках сетей оптового распространения наркотиков, подпольное тестирование показало, что наркомания проникла и в систему МВД. Если Наджибулла назовет имена – появится возможность накрыть если и не всю сеть разом – то, по крайней мере, ее существенную часть, выбить из цепи самое важное ее звено – советский участок транспортировки. И уничтожить всех тех, кто к этому причастен.
Они спускаются вниз. У выхода из штабного здания – попыхивает мотором БТР-80, боковой люк, чертовски неудобный – открыт.
Один за другим – все они залезают внутрь, машина с утробным ревом начинает двигаться, катится по бетонке аэродрома к посадочной площадке.
У самолета – поставлен трап, это одно из наиболее уязвимых мест сейчас – на трапе человек беззащитен от выстрела, нет никакой возможности для маневра, и если правильно выбрать позицию…
– Сидеть и ждать…
Генерал выбирается из бронетранспортера, не выключающего двигатель. Крупнокалиберный пулемет уставился своим раструбом в сторону гор. У трапа – двое, с автоматами.
– Идите отсюда. Вы нам не нужны.
– Товарищ полковник приказал…
– А я приказываю – шагом марш отсюда! Доложите полковнику, что это мой приказ.
– Есть…
Генерал осматривается по сторонам. Машины на бетонке… аэродром живет своей жизнью, идет боевая работа нельзя просто так остановить целую военную базу, ключевую в регионе.
И любой – вон хоть тот тэчист[76] у вертолета, перебирающий двигатель – любой момент выстрелить. Никто не знает – сколько людей замешано во все это. Сколько? Кто они? Как, на чем их взяли? Кто сейчас – контролирует цепь.
Генерал наклоняется к люку.
– Идем в том же порядке. По одному. По моей команде. На трапе не задерживаться. Первый пошел.
Первый – один из назначенных телохранителей – бежит. Перепрыгивая через ступеньку по трапу. Он уже понял – что дело неладно.
– Второй пошел!
Эта цепь… Не может быть, чтобы наркота шла только в Союз, в Союзе просто нет столько потребителей под нее. Наркота и в самом деле шла за границу, и те кто ее поставлял – уже перекуплены. На корню перекуплены, до последнего, они может и сами не понимают, что счет в заграничном банке – это крючок, с которого не сорвешься, всю губу раскровенишь, а не сорвешься.
– Третий пошел!
Третий – Сам. И тоже дурак. Дурак набитый, хотя… мы сами виноваты. Мы все это допустили, а афганцы… они просто не такие циничные как мы. Это сейчас они… научились, и даже нас переплевывают.
Наджибулла скрывается в салоне самолета
– Четвертый пошел!
И все-таки как легко все продаются и покупаются. Правильно Гейдар-ага тогда говорил, на дне рождения, правильно. Пьяный был – а правильно говорил, как никто правильно. Мы все – никогда не ели досыта, любого из нас купить – за кило сосисок. Поляков… генерал… Аллах, что он получил за предательство. Набор инструментов американских? Какую-то утварь? Телевизор, магнитофон? Это генерал ГРУ![77] За что людей покупают? Да ни за что, за мечту, за мишуру покупают, за дрянь всякую.
Что-то надо делать. Пока не развалилось все – окончательно. Но что?!
– Пятый пошел!
Чем берут американцы? Да очень просто – он сам в зоне шпиона встретил – мало успел сдать, да и не знал почти ничего ценного – потому не расстреляли, пятнаху сунули. Все просто – приезжаешь в Нью-Йорк, в торгпредство, и первое что ты видишь – это супермаркеты в посттаможенной зоне. А там – ассортимент, какого в наших Березках не было никогда, хоть за право пользоваться Березками – ты кому только задницу не вылизывал. Машину? В СССР ты в очереди на нее стоишь, унижаешься перед профкомом – а тут на каждом углу магазин, надо – зашел и купил. Квартиру? Какая квартира, тут в квартирах нищие живут, на митинги на машинах приезжают. А нормальные американцы в собственном доме живут.
Так и пришел – сам пришел, никто его не вербовал, за руку не тянул. Пришел в ФБР, сдал всех, кого знал, сказал, что будет работать на американскую разведку, только бы получить американский паспорт и семью перевезти. Когда – такое было у нас, когда – кто-то переходил вот так вот к нам? Не перебегал – а добром переходил. И не упомнишь… после войны еще, говорят, бывало. А у нас – как в зоне, противопобеговые мероприятия, по КГБ и ГРУ собирают людей в актовом зале и зачитывают сов секретный приказ, что мол смертные приговоры Верховного суда СССР будут исполняться в том числе и за границей. Это что – а?
Все. Теперь самому. Ступеньки… одна, вторая. Только не дернуться, только не побежать.
Прошел.
Генерал, он же Москвич – прошел в салон. Наджибулла, не снимая маски, пристегивался к креслу.
Генерал посмотрел на часы. Несколько минут… черт, что так долго.
Еще двое – тоже в масках ввели в салон самолета третьего, в маске и с наручниками. Расстегнули наручники на одной руке, приковали к креслу. Потом – сорвали маску. Человек с забинтованной головой, которому успели оказать медицинскую помочь – испуганно озирался по сторонам.
– Куда мы летим.
– В Ташкент, – ответил генерал. На душе было скверно – как плюнули.
Яков Шифф возвращался домой.
– А… а что мне будет? Меня… расстреляют?
– Пряников дадут … – сказал генерал, и добавил вполголоса – да кому ты нахрен нужен, ограш[78] такой.
– Взлетаем, товарищ генерал? – в салоне появился второй пилот.
– Взлетаем. И как можно скорее.
* * *
– Вышка, я ноль семьдесят первый, рулежку закончил, предполетные выполнил, прошу разрешения на взлет.
– Ноль семьдесят первый, я вышка. Взлет разрешаю. Ветер северный, слабый. После взлета уходите в северном направлении, занимайте эшелон четыре тысячи. Сектор свободен.
– Вас понял, спасибо.
Командир самолета Ил-18 Салон, возившего командующего Туркестанского военного округа, опытный и много повидавший подполковник – довел РУДы до нужной точки – и отпустил тормоза. Самолет покатился по бетонке Баграма, набирая скорость.
* * *
– Неладное дело…
– В чем неладное, Герасименко?
Один из офицеров спецназа, стоящих в тени ангара – отвернулся, зло сплюнул на землю.
– Товарищ полковник, добром все это не…
– Смотрите!
Самолет командующего Туркестанским военным округом уже взлетел, он уже заходил на вираж, чтобы выйти в сектор набора высоты – как вдруг что-то полыхнуло, что-то маленькое и яркое – и самолет этот – вздрогнул, как живой, как гусь, подстреленный дробью на охоте. Было видно, что все четыре двигателя работают – но из фюзеляжа – валил дым, тянулся за самолетом.
– Твою мать!
– Герасименко! Что рот разинул – тревожную группу в ружье и бегом к вертолету! По местам, по местам!
Было видно, что самолет ранен не смертельно, что экипаж пытается сделать все возможное, чтобы развернуть и посадить машину. Ему почти удалось это сделать – все-таки самолеты старых моделей делались прочно, рассчитывались на самые экстремальные условия – и даже взрыв в салоне Ил-18 выдержал. Ему уже почти удалось развернуться, на поле выли сирены, срочно освобождали все полосы, в экстренном порядке прервали заправку заправляемых бортов, навстречу уходящим в укрытия заправщикам катились, полыхая огнями сирен аэродромные пожарные машины. Но видимо – все было предопределено – Богом, или теми, кто не хотел, чтобы бывший генеральный секретарь ЦК НДПА Мохаммед Наджибулла добрался до Москвы. Самолет сорвался в самый последний момент, уже нацелившись носом на полосу – вместо более-менее плавного скольжения, он вдруг сорвался в штопор и пошел вниз, все сильнее кренясь на левое крыло.
И ударился об землю, вспыхнул погребальным костром – на виду у всей базы Баграм. Кто говорит, что рукописи не горят – горят и еще как. Рукописи, дневники, компромат и его носители – все равны перед пламенем…
Те, кто скрывал правду – добились своего. Пока.
* * *
Указ Президиума Верховного Совета СССР
О присвоении звания Героя Советского Союза
генерал – майору госбезопасности Аскерову Эльхану Абдуловичу
За успешное выполнение заданий по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм присвоить звание Героя Советского Союза (посмертно):
Аскерову Эльхану Абдуловичу – генерал-лейтенанту.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
Г. АЛИЕВ
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
Т. МЕНТЕШАШВИЛИ.
* * *
Листовка
Правоверные! Несколько дней назад на многострадальной земле Афганистана был задержан жид Яков Шифф. Этот человек тоже приехал в Афганистан для того, чтобы делать джихад и сеять смерть. Сначала на афганскую землю незваными приходили правоверные – из Саудовской Аравии, Ирана, Алжира, из других стран. Потом незваными стали приходить безбожники – из Китая, Америки – и они говорили, что ведут джихад. А теперь на многострадальную афганскую землю вести джихад приходят уже жиды! Видано ли это, был ли когда раньше такой позор и оскорбление ислама? Разве есть в джихаде место жидам? И разве не лжецы и вероотступники те, то приглашают на афганскую землю жидов, чтобы сеять смерть?
По решению временного правительства в городе Кандагаре будет проведен суд над жидом Яковом Шиффом, который посмел явиться в Афганистан, чтобы шпионить.
Правоверные! Только от нас сейчас зависит, будет ли Афганистан жить в мире, или по-прежнему на его земле будет литься кровь. Объединяйтесь! Вступайте в отряды самообороны! Изгоняйте с вашей земли иностранцев, многобожников и жидов! Только мы, народ Афганистана, имеем право решать судьбу своей Родины!
Аллаху Акбар!
Председатель временного правительства Афганистана
А.Ш. Масуд.
Лэнгли, штат Виргиния. 17 июня 1988 года
Первая информация о провале операции в Афганистане пришла с большим опозданием: у ЦРУ в Афганистане не осталось нормальных источников, активов. Точнее – они то были, просто с ними не было нормальной связи, нужно было послать человека, который бы восстановил контакт с источниками. Его послали – как на Луну и без обратной связи. О том, что произошло – информацию передал агент, работающий в Москве, который вышел на связь с американцами совсем недавно, работал за обещание перевезти его и всю его семью в Штаты и которого не успели разоблачить. Он сообщил, что в Афганистане сотрудниками КГБ СССР при привлечении частей специального назначения (спецназ) отслежен и взят живым высокопоставленный сотрудник ЦРУ США и бывший генеральный секретарь ЦК НДПА Мухаммед Наджибулла. И тот и другой – взят живым и до сих пор находятся на советской военной базе в Афганистане.
Кстати, про инициативника. Опытный волк разведки серьезно бы задумался над ситуацией. Только что– в Штатах был арестован некий Олдридж Эймс, начальник отдела внутренней контрразведки ЦРУ, выдавший КГБ всю разведсеть в странах Восточного блока. Об этом – большую статью под названием «Охота на ведьм» написала Правда, где естественно – Советский союз открестился от каких-либо контактов с Эймсом. Но профессионалы с обеих сторон железного занавеса понимали суть игры: статья – это предупреждение тем, кто готовится предать и оплеуха врагам, мол, если у вас человек, профессионально занимающийся борьбой с проникновением в аппарат разведки шпионов сам становится шпионом – то вся ваша структура сгнила насквозь. При таких обстоятельствах, появление инициативника, да еще старшего офицера ПГУ КГБ выглядело сомнительным: он не мог не знать, что произошло и нужно было быть либо отчаянным смельчаком, либо редкостным кретоном, чтобы идти к американцам. Но в ЦРУ США работали тоже люди: они разом лишились всех своих источников, и им нужно было хоть что-то, чтобы оправдать существование гигантского департамента по борьбе с советской угрозой. Инициативника наскоро проверили: наполовину еврей (по матери, фамилия русская), обойден при продвижении по службе – есть мотив предать. Значит, сойдет. Агента назвали Трубадур и взяли на контакт.
В условиях холодной войны существовал цивилизованный способ решения проблем, подобной той, которая сейчас встала перед американской разведкой. В федеральной тюрьме томился Олдридж Эймс, советский агент – идеальный кандидат для обмена с советским КГБ, баш на баш и никаких обид. Такое делалось не раз, и не два, существовала целая процедура подобного рода действий, излюбленным местом для обмена была либо венгерско-австрийская граница, либо Западный Берлин. Но увы – только что специальным помощником директора ЦРУ был назначен некий Гас Авратакис а он при подобных случаях – разве что кипятком не писал. Узнав о том, что произошло одним из первых в ЦРУ – через секретаря Заместителя директора по анализу – Гас Авратакис приказал срочно собираться всем своим – оперативной группе по Афганистану.
* * *
– Какой придурок додумался послать туда еврея? Мать вашу, у кого хватило ума послать туда еврея?!
Гас Авратакис, руководитель специальной группы по Афганистану в ранге специального помощника директора ЦРУ в бешенстве ходил по своему кабинету на седьмом этаже здания в Лэнгли. Благодаря своей дружбе с исполнительским персоналом – ему удалось получить кабинет больше и удобнее, чем у директора. Директор сидел в угловом, зимой он продувался и по конфигурации он был неудобным.
– Сэр, это был единственный подходящий человек – робко возразил Марк Миллер – нужные языки, в том числе русский, таджикский, опыт жизни в России, и…
– Господи, он еврей! Вы можете это понять – еврей! У вас мозги совсем отказали, а? Теперь – с этим евреем, пойманным на джихаде, поднимется такая буча! Русские это знают, как вы думаете, почему они не расстреляли его, а устраивают открытый суд?!
Сам Гас Авратакис в то время, как несколько придурков устроили операцию с посылкой еврея в зону боевых действий – находился в поездке по странам Ближнего Востока, восстанавливал старые связи, завязывал новые и смотрел, что уже успели обосрать. Для того, чтобы противостоять русским, вооруженным тяжелыми штурмовиками и новыми вертолетами – нужно было принципиально новое оружие.
– Это послужило вам уроком?!
– Да, сэр – ответил Миллер, который, по правде и был во всем в этом виноват
– В таком случае, давайте подумаем, как будем вытаскивать нашего парня из лап русских…
Одной из отличительных черт Авратакиса было то, что он довольно лояльно относился к подчиненным. Его карьера была полна взлетов и провалов, и он считал, что если человек делает дело – провалы неизбежны, их не бывает только у тех, кто ничего не делает. Главное – чтобы человек искренне переживал за дело, стремился сделать его как можно лучше – и если это есть, то простить можно многое. Почти все.
Судя по виду сотрудников оперативной группы – никто из них не желал лично отправиться в Афганистан на помощь попавшему в беду агенту. Да и сам Авратакис этого не желал… он был смелым, даже храбрым – но не сумасшедшим.
– Так, парни… Мне думается, нам потребуется тяжелая артиллерия. Мне нужно два толковых парня, чтобы съездить с ними в Пентагон. Возьмите с собой все материалы по этому делу. Они нам пригодятся…
* * *
В Пентагоне – на стоянках как всегда не было место, это означало, что русские в очередной раз что-то замышляют. Приткнуть машину удалось только за КП, в неположенном месте – под стеклом оставили карточку, чтобы не нарваться на штраф. Документы у них проверили дважды: первый раз на входе, второй раз – перед входом в сектор, занятый командованием USSOCOM. Там была своя охрана, пусть из военных полицейских, как и везде – но выглядела она весьма внушительно.
Марка Вебера, один из офицеров USSOCOM, который входил в комиссию по Афганистану, и к которому всегда можно было обратиться с маленькой просьбой – они нашли в ситуационной комнате, он разговаривал с каким-то бригадным генералом внушительного вида. Авратакис подождал, пока он в очередной раз по привычке осмотрится, махнул рукой. Вебер кивнул, плавно закруглил разговор, и через несколько минут уже подошел к ним, поднявшись по лестнице.
– Что тут у вас происходит? Выглядит как улей, в который ткнули палкой
– Получены новые сведения. Русские собираются сбить американский самолет американским же ракетным комплексом Стингер в одной из стран Залива. Мы сейчас активируем все, что у нас есть, чтобы прикрыть аэропорты. А у вас что?
– У нас есть пропавший агент. Слышал?
– Да… – Вебер помрачнел
– Какого черта его никто не прикрывал?
– Это не так просто.
– Черт возьми, а что там сложного?! – взорвался Авратакис – выделить пару крепких парней на подхвате?
– Эй, а как эти парни, по-твоему, должны работать в Афганистане! Не зная языка, не имея даже нормальной исходной информации. Там сейчас осиное гнездо! По нашим данным, русские сейчас создают дивизию специального назначения. Дивизию! Люди Масуда видели многих из нас, они учились в наших лагерях и знают, как мы работаем. Черт возьми, а почему бы вам не замочить Масуда, как русские замочили уль-Хака?!
– Извини – Гас похлопал маленького спецназовца по плечу – извини.
– Да ничего. Я понимаю, что это проблема, но не надо винить в ней только нас.
– Я и не виню. Найдется кофе?
В кабинете Вебера – кофе нашлось, и даже в достаточном количестве. В углу – на стене, на пыльном пуштунском ковре, который хозяин кабинета купил на приграничном рынке западнее Пешавара в восемьдесят седьмом – висел автомат АК-74, подаренный моджахедами. Скорее всего – ни одного из дарителей этого уже не было в живых.
– Я слышал, это был еврей?
– Эмигрант из Израиля – неохотно подтвердил Авратакис – местные евреи уже трясут задницами по кабинетам.
– Почему бы им не отправить туда Саарет Маткаль[79]?
– Очень смешно…
Гас одним глотком допил кофе, стукнул бокалом об стол, намекая, что не отказался бы от еще одной порции.
– Что есть у вас? Мне надо знать?
– Немного. У нас есть кое-какие независимые от вас контакты, в частности в Карачи. Прошла информация, что в Афганистане был очень серьезный бой и захвачен американец. Живым.
Авратакис наклонился вперед
– Ты уверен, что живым?
– Ни в чем нельзя быть уверенным сейчас. Но парень, который говорил об этом – сказал, что русские взяли кого-то живьем.
Это было очень важно. Информация, которая пришла из одного источника не может считаться информацией. Для того, чтобы она считалась информацией, нужно хотя бы одно независимое подтверждение. Сейчас у Авратакиса их было два – информацию московской станции ЦРУ подтвердили источники военных и китайская резидентура в Пакистане. После того, как русский медведь проснулся и рассвирепел – Китай имел все основания опасаться за собственное будущее и шел на сотрудничество с американцами.
– Что ты хочешь от нас?
– Этого парня надо освободить. Мы слишком часто стали проигрывать.
– Как ты себе это представляешь?
– Как? Возьми несколько крутых парней, которые просиживают здесь штаны и качаются как культуристы и направь их туда. Как в Рэмбо – III.
– Это не фильм. И в Мэриленде – найдется куда больше ублюдков, без толку протирающих штаны.
– Уровень Е[80] никогда не пойдет на это.
– Тогда Управление поставит вопрос о том, какого черта специальные силы подчинены местным пердунам и для чего они созданы, если мы боимся их использовать.
Вебер внимательно посмотрел на наглого ЦРУшника. Нельзя сказать, что у них были плохие отношения, они делали одно и то же дело и стремились к одному и тому же – разрушить Советский союз. Более того – они работали в одной команде. Но сейчас – Вебер был раздражен наглым напором гражданского, ЦРУшника. Пусть и знал его не один год.
– Ты уверен, что президент встанет на вашу сторону?
– Черт возьми, Макс, о чем мы говорим вообще! – взорвался Авратакис – я тебя не узнаю! Красные трахают нас, как хотят, а мы боимся дать им как следует по морде!? Наш парень в плену и я хочу его оттуда вытащить! Вот и все, что я хочу, я пришел сюда не торговаться за бюджет или ради другой подобной хрени. Просто помоги мне, вот и все!
Майор Вебер задумался
– Есть здесь один парень… На одну ступень выше меня, но толковый офицер. Он здесь в командировке… я его приведу и потолкуете. Может быть, придется слетать в Форт Брэгг или в МакДилл[81]. Есть пара свободных дней?
Авратакис улыбнулся
– После вояжа на Восток – хоть неделя…
– Тогда он тебе позвонит. Но не сегодня.
* * *
Получив в Пентагоне скользкий и уклончивый ответ от Макса Вебера, занимающего гораздо более высокую реальную должность, чем та которая значилась в ведомости на выдачу жалования, Авратакис не пошел на кольцо Е. За то время, пока он занимался афганской проблемой он поднаторел в обхождении бюрократических рифов в Вашингтоне и знал, что это ровным счетом ничего не даст. В блоке Е обитают важные птицы – генералы, мундир которых свободно может сойти за бронежилет во фронтальной проекции, для них сотрудник ЦРУ – это нечто среднее между скунсом и хорьком, нечто такое, что стоит держать от себя подальше. Но все эти ребята, которые обожают дорогостоящие игрушки – чертовски сильно зависят от парней на Капитолийском холме, которые каждый год утверждают им бюджет. И любого из двенадцати конгрессменов, сидящих в комиссии по бюджету – они готовы носить на руках и целовать им ботинки. Вот почему – Гас Авратакис сел в полагавшийся ему по должности темно-синий бронированный Олдсмобиль-98 и отправился на Капитолийский холм, где засел главный идеолог и приводной мотор войны в Афганистане – конгрессмен от второго избирательного округа Техаса Чарли Уилсон.
В середине дня – в центре Вашингтона движение весьма затруднено, припарковаться тоже негде, и лучше было бы спуститься в метро – но Авратакис не хотел бросать машину. Пока водитель нервничал и, цедя через зубы ругательства рывками, как пехотинец от укрытия к укрытию, продвигался по запруженным транспортом вашингтонским улицам – Гас Авратакис думал. И мысли его – были весьма невеселые.
Русские предложат обмен, это к гадалке не ходи. Тот идиот, которого послали в Афганистан – он знал немного, и только по Афганистану, для русских гораздо важнее сейчас выручить Эймса. Они ткнули рожей в лужу все ЦРУ – интересно, кстати, откуда этот полурусский козел Гейтс узнал имя Эймса – а теперь ткнут еще раз. Освободив Эймса и вывезя его в СССР, они дадут всем ясный сигнал: на нас работать можно! Мы никого не оставим в беде и выручим нас в любой ситуации[82]! Так что – привычно пойдя на обмен, ЦРУ только усугубит ситуацию с предательством Эймса, дав сигнал всем остальным, что предавать можно.
