Александр Александрович Чечитов
Сборник тёмных рассказов
– Ты не из местных сынок? – подняла к Руслану тяжелую, седую голову бабушка.
– Проведал деда своего. Давайте я вас к дому провожу?
– Спасибо милый человек. Уж больно стара стала. Не те ноги теперь.
– Что ж вам дети не помогают, не хорошо стариков забывать.
– На погосте все они лежат. Муж, сестра моя и детки. Одна я.
– Как же такое могло произойти, что ни одной живой родной души не осталось?
– Уже как почти двадцать три года прошло, как они пропали. Вот хожу к пустым могилкам. Умру так и не узнаю, что с ними случилось. Да что это с тобой сынок? Почему ты плачешь? – запричитала бабушка, взглянув на красные глаза Руслана.
Большой, широкий ковш экскаватора коснулся проржавелой крыши автомобиля. Сердца двух людей стали биться быстрее.
– Кажется их машина, – подтвердила бабушка, держась за руку Руслана. Он еще долго просил прощения, но бабушка отговаривала его.
– Ты подарил мне успокоение сынок, и больше ничего не нужно говорить, – улыбнулась она.
Осенние листья, играли красно-желтыми красками на высоких холмах, когда поезд с Русланом отправился в обратном направлении. Руслан дышал, поной грудью. Сознание было абсолютно ясным, и не один голос, его больше не тревожил.
Голова мухи (История No4).
Мягкие, желтые листья отчаянно держались за ветви большого, массивного дуба, не желая падать в грязь. Крупные, холодные капли дождя хлестали по верхушкам высокого леса, стекая по их стволам тонкими, прозрачными нитями к земле. Деревья раскачивались, поскрипывая кое-где старыми, деревянными телами. Их облезлые, длинные пальцы-ветви ерзали по крыше серого двухэтажного дома. И оказавшись внутри, можно было подумать, что под крышу забрался неповоротливый великан, которому не спалось. Нина весело засмеялась, увидев взгляд Ромы. Ему еще не приходилось бывать у нее, а приехав сюда, он подумал, что более странного дома он еще не встречал. Было обстоятельство, отметавшее прочь все его страхи. Перед ним, была самая красивая девушка их университета. На что только не пришлось идти, чтобы привлечь внимание Нины. В сладостном предвкушении он, притянул ее тонкую талию к себе. Нина, остановила его на половине пути, пообещав страстное продолжение в спальне. Она ласково поглаживала висевший на шее небольшой кулон в форме головы мухи. Толкнув высокую, хлипкую дверь Рома заскочил внутрь старого дома. Последнее что ему удалось увидеть, это тонкую улыбку на лице Нины. Послав воздушный поцелуй, девушка быстро отступила к машине. Через две минуты, криков и стенаний, дом выплюнул остатки мужской одежды. Голова мухи на металлической цепочке на мгновение засветилась ярко зеленым цветом. Собрав окровавленное тряпье, Нина сожгла его в железном ведре у входа. Поискав очередной номер в записной книжке, она позвонила другому однокурснику.
3,14
– Ты ведь этого не сделаешь, правда?
– Это единственное, что мне осталось.
– Но выход есть всегда! Остановись, тебе никогда не исправить последствий от совершенного.
– Нет. Это окончательное решение.
– Подожди хоть минуту, для тебя это ничто, а для меня почти вечность.
– Так и быть, ещё одна минута и все.
Высокий, смуглый юноша поднял руки к серо-черному небу, рассыпающемуся на миллиарды стеклянных, мокрых брызг. Ему хотелось запомнить каждую секунду, впитать кожей, уходящее от него время. Сквозь толщу воды разрезающую сырой воздух, ему удалось разглядеть в здании напротив, своё искривленное отражение. И без того худые, обветренные ноги, исказились приняв форму закрученных петель. Голова и верхняя часть тела расплылись, приняв неестественно выпуклую форму. Он повернулся. За спиной сине-зеленые небоскребы, слепленные из зеркальных панелей, прижимались друг к другу, напоминая промокших под дождем бродяг. Их высокие, металлические тела, громоздились на крохотном, возвышающемся над водой куске скальной породы. Взгляд юноши беспомощно остановился на босых ногах ветхого старика удерживающего его на мушке.
– Твоя минута прошла Тьяго!
Юноша зажмурил глаза. Его дыхание остановилось на секунду, а голова, отяжелев, закружилась.
– Давай! – протяжно завопил Тьяго, не в силах больше терпеть ожидание.
– Старик медленно потянул спусковой крючок. Ему не сразу удалось попасть в Тьяго, от чего он недовольно заворчал беззубым ртом.
Горячая волна пронзила грудь юного Тьяго. От мощного, хлесткого удара, парень отлетел на пару метров, встретившись с полупрозрачной стеной здания.
Старик Хорхе устало опустил раскаленный ствол на камень. Скрестив длинные, когтистые пальцы он очертил крест в воздухе. Каждый новый раз он нервничал и ужасно огорчался неудаче. Теперь он беспрестанно протирал маленькие, воспаленные глаза. Неловко переставляя закостенелые ступни, старик Хорхе поплелся в сторону выстрела.
Тщательно оглядев засыпанный мелкой каменной крошкой тротуар, он оскалил рот в довольной улыбке.
– В этот раз у нас получилось, – поглаживая грязную, спутанную бороду, отчитался старик Хорхе.
– Расскажи нам все!
Груда обросших, смуглых оборванцев с веселым гоготом обступила хромоного, сгорбленного Хорхе.
Не упустив даже маленькой детали, старик долго объяснял, чем закончился последний выстрел.
– Ты хорошо осмотрел место? – спросил носивший ожерелье из зубов, невысокий, толстый парень.
– Да.
Родившиеся после мировой катастрофы дети, еще немного умели читать, научившись этому на жалких остатках книг. Некоторые даже пытались изучать элементарные науки. Следующие поколения стремительно деградировали, быстро опускаясь до развития первобытных людей. Как и следовало, появлялись вожди, а великое прошлое человечества передавалось из уст в уста как мифы и легенды. С самого раннего детства Хорхе Мендес отличался от сверстников. Не удавшись в физической силе, Хорхе обладал поразительно точным, изобретательным умом. Это было одновременно наградой и наказанием. Он вырос без родителей, питаясь отбросами и падалью, но другого выхода не было. Когда произошёл апокалипсис, большая часть человечества погибла. Адское пламя пожаров сменилось, потопом, сметавшим все живое на своем пути. Когда-то новый, блестящий город, построенный высоко в горах, по счастливой случайности уцелел. Территория в пару квадратных километров стала последним убежищем для нескольких сотен счастливчиков. Как водиться, без законов и правды одни уничтожали других в борьбе за пропитание. Наконец истребив большую часть уцелевших, оставшиеся выжившие, успокоились. Власть в свои руки взял толстяк Себастьян. Он был жесток, и жаден. Он знал о каждом почти все. Его слабостью был сахар, запасов которого к тому моменту почти не осталось. Еще он любил слушать истории о мире до катастрофы. Молодой Хорхе, часто по приказу Себастьяна приходил вечерами и рассказывал то, что знал. Глаза убого правителя наполнялись алчным светом, когда он в очередной раз слышал о прелестях погибшего мира. Однажды в его голове родилась мысль, прожившая с ним до конца дней.
– Ты должен найти способ вернуть нас в прошлое, – воодушевленно поделился своими размышлениями Себастьян.
– Мне не под силу это, – ответил робко Хорхе.
– Тогда я буду убивать по одному из толпы. И начну с твоей жены. Потом будет твой малыш. Скоро на острове совсем не станет еды, так что я не сильно опережу судьбу.
Конечно, Хорхе согласился, в надежде хоть немного оттянуть неизбежное. Он дни и ночи делал расчеты, падая без сил от изнеможения. Состарившийся правитель требовал Хорхе поторопиться. Отправленные с ним для испытаний островитяне, как правило, не возвращались, падая замертво от теплового удара выпускаемого изобретенной Хорхе пушкой. Для них это был шанс выжить, но единственное что их спасало, это осечки. Отправить в прошлое хоть одного человека не получалось. Опечаленный новой, бесполезной смертью, Хорхе подолгу сидел в своей комнате на седьмом этаже безжизненного небоскреба. Остальные жители острова не видели испытаний временной пушки. Первобытный страх её силы парализовал их сознание, и большинство из них предпочли бы голодную смерть здесь, туманной надежде оказаться в лучшем месте. Однажды жена Хорхе умерла от инфекции, и они с сыном остались одни. Хорхе смотрел на мальчика, не зная как уберечь от жуткой смерти, неизбежно ожидающей каждого на этом проклятом острове. Неудачи надломили Хорхе. Ему были ненавистны расчеты и чертежи. Но страх заставлял трудиться с прежним упорством.
Скошенный болезнью Себастьян так и не дождался осуществления мечты. Перед смертью, он заставил сына пообещать добиться от старика Хорхе закончить работу и отправить оставшихся в прошлое.
Вернувшийся с берега, где обычно он испытывал пушку, Хорхе стоял перед наглым, жирным сыном Себастьяна по имени Педро. Старику не дали присесть, требуя рассказать подробности.
– Заряда хватит только на два выстрела, – скорбно опустив уголки рта, тихо произнес старик Хорхе.
– Не будем тратить времени. Сейчас же отправляемся на место.
Выдернув из небольшой кучки оставшихся в живых людей молодую девушку, Педро приказал ей встать перед небольшой пушкой Хорхе. Старик поднял трясущуюся руку, приготовившись выстрелить.
– Подожди, – властно приказал Педро, – подтолкнув оставшиеся шесть человек к стоящей под прицелом девушке. Старик Хорхе выставил на корпусе пушки значение 3.14.
Педро завизжал от радости, когда на его глазах исчезли семь человек. Он с размаху ударил по плечу вспотевшего Хорхе.
– Молодец Хорхе! – весело закричал толстяк, потрясая обвислым животом. Окруженный своими помощниками, Педро бросил последний взгляд на старика.
– Не тяни Хорхе,– затряс кулаком один из приближенных к Педро.
Собравшись в небольшой круг, загорелые оборванцы вместе с Педро затаили дыхание.
Старик Хорхе не обманывал. Заряда действительно должно было хватить ещё на один выстрел. Подняв ослабевшие кисти, Хорхе выставил ствол вперед. Перед самым выстрелом, Педро услышал слабый щелчок. Палец Хорхе мгновенно переключил, значение на 5.14 и выстрелил.
Старик Хорхе присел на большой, остывший к вечеру булыжник. Ему было по своему жаль дурака Педро и его дружков. Их искорёженные тела лежали в паре метров от него, уже к этому времени успев немного раздуться от полуденной жары. Он не мог рисковать жизнью сына, отправляя вслед за ним этих безумцев. Хорхе утешал себя единственной мыслью, что его Тьяго там, в далеком прошлом будет счастлив. К тому же с ним должны быть те семь счастливчиков, которым повезло выжить. Старик Хорхе до последнего дня приходил на каменистый берег, посмотреть на лучи заходящего солнца. Однажды, когда сил встать уже не нашлось, Хорхе засмеялся в последний раз.
– Я всю жизнь боялся смерти, – сказал он весело, – что забывал жить.
Оказавшись в густом, яблоневом саду Тьяго зарыдал. Терпкий запах цветов кружил его юную голову, вокруг него воздух наполняли тысячи разных незнакомых ароматов. Вслед за Тьяго между деревьев появились семь перепуганных человек. Их одежда истлела, а тела покрывала прилипшая пыль. Этот день стал началом их новой жизни.
Проснись в четверг
Белый столб раскаленного пара стремительно вырвался из тонкого носика старого чайника. Микроскопические частицы горячего воздуха медленно поползли в остальные части квартиры.
– Ты что решила свариться здесь? – погасив синеватое пламя под чайником, возмутилась пришедшая с работы Виолетта. Повернувшись от плиты к младшей сестре, девушка хотела сказать, что-то ещё, но осеклась.
Сегодня её отпустили раньше, и она рассчитывала убежать на свидание. Это событие откладывалось целую неделю, и наконец, все совпало. Понедельник обещал быть удачным днем. Закопавшись в беспорядочном ворохе мыслей, Виолетта, как правило, мало обращала внимание на детали. Окружающая обстановка в такие моменты представляла собой беззвучный фон.
– Хватит дурачиться Ева, – произнесла по буквам смущенная Виолетта.
Подперев острый подбородок тонкой, бледной ручкой выходящей из рукава махрового халата, Ева сидела не шелохнувшись. Ни один мускул не дернулся на её лице, которое приобрело матовый оттенок белого мрамора.
– Да что с тобой сестренка?! – задрожал слабый голос Виолетты.
Теплые руки сомкнулись за спиной маленькой Евы. Всем сердцем Виолетта молила небеса, чтобы все обошлось. Она не могла понять, почему юное, сильное тело Евы отвердело, как если бы оно было вырезано из камня. Вытерев слезы, Виолетта прислонила ухо к груди Евы. Громкие, четкие удары гулко звучали внутри. Виолетта подняла голову. Неподвижное, безразличное лицо Евы, было направлено в сторону окна, а устремленный к небу взгляд застыл.
Когда Виолетте было двадцать лет, погибли их с Евой родители. Крошка Ева долгое время не говорила, и почти не отходила от старшей сестры. Виолетта стала для Евы всем. Пока Виолетта трудилась в типографии, сестренка заканчивала школу. Их быт в небольшой двухкомнатной квартире со временем наладился и Ева, потихоньку возвращалась к жизни.
Виолетта прибежала из спальни. Расстелив большое одеяло, она прижала Еву к себе, и попыталась опустить сестру на пол. Безуспешно. Даже на сантиметр ей не удалось сдвинуть малышку Еву, кажется приросшую к стулу.
– Нужно позвонить в скорую помощь, – вспомнила растерянная Виолетта.
В следующее мгновение веки Евы дернулись, и она шумно выдохнула из легких горячий воздух.
– Ты с ума сошла Ева! – закричала Виолетта, – что с тобой? Зачем ты так делаешь?
– Пожалуйста, Веточка не волнуйся, – улыбнулась нежно Ева.
– Что это было? Я чуть не посидела из-за тебя?
– Ты не представляешь, какое чудесное место я нашла.
– Психушка?
– Да нет же Ветка. Это просто чудо.
Голос Евы, звучал немного грубее обычного, но Виолетта не придала этому особенного значения.
– Ну, рассказывай, не томи!
– По дороге из школы, я, как обычно, заглянула на площадку между больших домов. Ты же знаешь Веточка я люблю покачаться на качелях, слушая любимую музыку. Покатавшись, я решила сократить путь домой, пройдя через дворы. Так, вот у железного контейнера для мусора, на глаза мне попалась сгорбленная старушка. Она копошилась в больших, полиэтиленовых пакетах, совершенно не обращая ни на кого внимания. Кажется, я отвлеклась на пару секунд, чтобы переключить мелодию в плеере. Когда я подняла голову, старушки уже не было. Это почти безлюдный двор. Я посмотрела по сторонам. Не единого человека. Куда она могла деться, я не могла знать. Немного преодолев страх, я пошла к тому месту, где в последний раз видела бродяжку. Пакеты в баках были разорваны, и кое-где валялись остатки кусков хлеба. Я уже подумала, что мне все это показалось. Собравшись уходить, я наступила на небольшой шар. Его прозрачные стенки светились изнутри, каким то особенным цветом, потому что я долгое время не могла оторвать от него взгляда. Оставшуюся дорогу я то и дело вынимала из кармана эту странную вещицу, чтобы посмотреть еще раз, и чем чаще я это делала, тем труднее было отказаться. Оказавшись в квартире, я накинула халат и принялась рассматривать шарик. Это было похоже на наваждение. Его теплый, искрящийся свет проникал в мою голову и приятно растекался по всему телу. В какой-то момент я поняла, что нахожусь в другом месте. Это нельзя назвать каким-то определенным словом. Насыщенные цвета фиолетового оттенка, лежали на всех поверхностях неведомого мира. Деревья, цветы и даже животные странным образом стали единым целым, как будто безумный художник вылил на свою картину банку краски. И я бродила по бескрайним просторам, неведомого мира. Во мне не было и толики страха, что вдруг какой-то встречный человек может сделать зло. Я видела там много людей. Как и в нашем мире, они были абсолютно разные. Большие и маленькие, все они трудились на полях, возделывая фиолетовую кукурузу или что-то похожее.
