Александр Александрович Мишкин
Тайна Бермудского треугольника
– Второе устройство? Да?
– Так точно, Ук.
– Значит пока всё верно. Смотри ещё.
Самолёт исчез и на поверхности моря стали происходить странные вещи. Корабли, самолёты, авианосцы, всё стало появляться и исчезать с невероятной скоростью, но некоторые судна, которые я уже стал узнавать, проходили мимо моего экрана чаще и чаще, а затем всё остановилось, и я увидел…
Мне стало дурно. Я отошёл от экрана и чуть не упал. Старший Ук, увидев моё состояние, что-то завибрировал, и я услышал музыку. Она текла будто через меня. Я ощущал её всем телом, каждой частичкой себя. Стало тепло, легче. Я был спокоен, счастлив, бодр и здоров. Я был на пике блаженства, когда всё прекратилось. Я посмотрел на фигуры, одна из них, как мне показалось, стала блеклой, но на секунду. Старший Ук обратился ко мне:
– Джон, тебе хорошо?
– Хорошо, старший Ук, но что это было?
– Ум спел песню, чтобы тебе стало легче.
Я посмотрел на фигуры, стоявшие за старшим Уком. Они все были одинаковы.
– Спасибо, Ум. Мне очень хорошо.
Но ответа я не услышал. Только ощутил лёгкое покалывание на затылке.
– Почему ты ослаб, Джон?
– Это из-за того, что я увидел.
– Что ты увидел, Джон?
– Мне нужно посмотреть ещё, – сказал я и выдохнул.
– Смотри.
И я, подойдя к панели, стал смотреть.
Я видел войну. Но не ту войну, что была в начале моего века, или ту, что шла за ней. Нет, это не были морские баталии союзников и фашисткой германии, хотя кажется одно судно принадлежало последним. Это была война на выживание. Несколько десятков кораблей принадлежавшие, как я понял, различным годам моего века, вели бой между собой стреляя из всех орудий и убивая своих противников. Громадные линкоры шли на дно с людьми, которые маленькими точками падали с охваченных огнём гигантов из металла. Я видел, как эти мелкие человечки барахтаются в воде, хватаются за обломки, стараются выжить. Как многие из них идут на дно выпустив весь воздух. Как ликуют другие человечки на гиганте, чей корпус оказался прочней, а экипаж хитрее. Глядя на все эти ужасы, я понял, что породило эту отвратительную бойню. Люди попали в западню и выживали так, как они умеют, по принципу первобытного мира, где выживал сильнейший. Я отвернулся от экрана и закрыл глаза. Так я простоял несколько минут, пока опять не услышал приятную музыку.
– Не нужно, Ум, со мной всё в порядке.
Музыка прекратилась.
– Что это, Джон?
– Война.
– Что есть война?
– Самое страшное проклятие моего народа.
– Мы не понимаем тебя, Джон.
– Тот человек, которого вы показали мне вначале. Он был мёртв. Так вот, он был мёртв потому что, очевидно, не мог выплыть из треугольника и у него кончилась пища. Нам нужно потреблять других углеродных, чтобы жить. Мы умираем если не питаемся. Это… это сложно объяснить Ук, мне нужно рассказать тебе целый курс биологии, и я…
– Не нужно, Джон, я понял, что есть питаться, продолжай.
– В общем. Он умер естественно, хотя… неважно. Он умер сам по себе, прекратил жизненный путь из-за своей биологической особенности. Те люди…. Корабли… они убивали друг друга. Вели войну, чтобы выжить.
– Вы питаетесь друг другом?
– Что?! Нет! Конечно нет. Хотя в некоторых обстоятельствах. Боже… Вероятно у них были запасы, провизия, пища, углеродные годные для еды. Не у всех конечно. И за обладание этой пищей мой народ, попавший в вашу капсулу и отрезанный от мира, вёл войну, убивая себе подобных…
– Что делает?
– Убивает. Это как… как если бы ты, старший Ук, используя любое приспособление уничтожил кого-нибудь из своих братьев. Навсегда.
Фигуры завибрировали. Стали мрачнее.
– Твой народ показал нам войну?
– Они ничего вам не показывали! Они оказались в ловушке и пытались выжить! Они вряд ли понимали, куда угодили. Эти люди, они принадлежат моему веку. Век… это… к чёрту! Неважно. В общем я знаю, что они попали в треугольник, в капсулу, случайно и о вас они даже не подозревали. Это не демонстрация, в вашем представлении. Это борьба за выживание. Вот, что вы видели!
– Мы пленили твой народ, и они из-за этого были вынуждены воевать? Мы заставили ваш народ воевать?
– Нет, вы никого не заставляли. Точнее вы создали условия при которых мой народ решил прибегнуть к самому крайнему методу. Вы виновны, косвенно, да. Но мой народ… они могли не начинать войну, они могли попытаться… как-то приспособиться… Хотя они, наверное, пытались… Господи, какой ужас.
Старший Ук долго молчал. Я тоже. После он заговорил, мрачным, безжизненным голосом.
– Джон, посмотри ещё. Мы стали лучше понимать, спасибо. Но нам нужно ещё два ответа.
– Да, конечно, давайте.
Я снова окунулся в капсулу. Куча обломков, что могли находиться на воде, не одного корабля. Вдруг всё ускорилось и через несколько мгновений остановилось. Пару секунд ничего не происходило, а затем, на миг, мелькнуло что-то чёрное и ослепительно яркий свет заполнил весь экран. Я зажмурился. Ничего не было видно. Недолго. Дальше я заметил что-то странное. Какое-то серое пятно закрыло мне обзор. Оно было живым, клубы пара переливались, росли, исчезали. Я вспомнил совет Ука. Коснувшись экрана, я ощутил лёгкое покалывание и стал двигать руками. Я отодвинул серое нечто и увидел, будто бурлящую от невероятной температуры, воду. Я был слишком высоко над морем и вращая, по поверхности экрана, ладонями, пытался посмотреть на серую кляксу под другим углом. Я повторил движение, что делал, рассматривая человека в лодке, и вода приблизилась. Я изменил угол обзора и направил взгляд экрана примерно в ту сторону, где должно было находиться серое пятно. Высокий столб пара стоял над поверхностью моря похожий на гриб. В треугольнике взорвалась атомная бомба.
– Что ты увидел, Джон? – спросил старший Ук, через несколько минут моего молчания.
