Александр Беляев
Берлин в 1925 году
Всеобщая женская повинность дала возможность заполнить те должности, которые не заменишь автоматом. Пока ничего, справляемся.
– Скажите, пожалуйста, – спросил я его, – что за странную процессию я видел сегодня утром? По улице ехал целый автомобильный поезд, наполненный маленькими детьми. Откуда и чьи они?
– Это государственные дети, – ответил мой собеседник, – разве вы не знаете? Для скорейшего пополнения убыли населения у нас установлена материнская повинность. Дети воспитываются за счет государства. К 1957 году мы предполагаем иметь население чуть не вдвое больше того, которое могло бы быть даже без войны при обычном проценте рождаемости.
– Но не находите ли вы, что такое разрешение вопроса слишком затрагивает частную жизнь?
– Её интересы неотделимы от интересов государства. Нас не спрашивали, когда посылали на войну, угодно ли нам жертвовать своею жизнью.
– Кто же вас заставлял? Простите, ваша политическая программа?
– Я – социал-демократ. Кто заставлял? Отечество! Так, по крайней мере, мы думали тогда. Правда, мы с самого начала наступали, а не защищались, но нас уверяли, что защищаться можно только наступая, и что Антверпен, Лувен, Варшава, Вильна, – все это только базы для организации самозащиты. А то, что уже взято дорогою ценой, трудно отдать добровольно; так, незаметно, война превратилась из оборонительной (в наших глазах) в завоевательную. Но как только она стала и для нас завоевательной по целям, она, увы, превратилась в оборонительную по существу… Такой круг совершили мы. Конечно, лучше бы его не совершать.
Однако, мне пора!
Мой собеседник, с тою же холодной вежливостью, приподнял шляпу и ушел.
