Александр Черевков
Забытые истории
– Вот именно из-за этой "хорошей" дороги нас и занесло на границу. – пояснил ему. – В нескольких местах дорога разрушена. Нам пришлось искать объезд. Совсем забыл про границу Союза Советских Социалистических Республик. Там были просто холмы возле реки Пяндж и больше ничего.
Мы поговорили несколько минут за нашу совместную работу по восстановлению пострадавших объектов.
Насыров приглашал меня за стол обедать, но отказался, сославшись на усталость за прошедшие сутки, которые едва не лишили меня жизни, а позже лишили моего покоя и едва не лишили свободы.
– Ну, ладно! Настаивать не буду. – согласился Сухроб. – Но без рюмки армянского коньяка тебя не отпущу домой. Нам надо с тобой выпить за твоё благополучное возвращение. Какой ты всё-таки везучий! При нашей совместной работе, ты несколько раз выходил из самых разных затруднительных положений.
"Ты ещё не знаешь о моем присутствии на Варзобском озере." – подумал сам. – "Когда с твоей помощью погибали Салмаевы Мадина и Анвар, а моя остался жить. Выжил только благодаря такому моему везению."
– Благодаря тому, что ты такой везучий и спас мои деньги, – сказал в заключении Сухроб, – сам увеличиваю твою ставку. Бери эти деньги и отдыхай с достойно. После сессии жду тебя на работу.
Насыров протянул мне две пачки сторублёвых купюр, которые он вытащил из пакета. Принял деньги, как должное, за свой риск, который мне пришлось пережить за эти сутки. Хозяин проводил меня до калитки своего дома.
Закрыл двери калитки на засов, пошлёпал обратно в огромных тапочках на босую ногу. В это время Мирзаев вырулил свою ржавую "Волгу" к воротам дома Насырова. Посмотрел в сторону ушедшего Сухроба. Сразу сел в машину, которая спасала нас от погони.
– Теперь только домой. – облегчённо вздохнув, сказал, водителю. – На сегодня все дела наши закончились.
Через минуту наш автомобиль вырулил на трассу Душанбе – Кофарнихон. В это время небо заволокло серыми тучами и потихоньку начал срываться мелкий осенний дождь, который постепенно усиливался и перед лагерем заключённых "Кирпичный завод", дождь стал проливным с крупным градом.
По ржавой коробке машины застучали льдинки с голубиное яйца. Сквозь дырочки от автоматной очереди потекли внутрь автомобиля струйки холодного дождя, который стал протекать нам за шиворот, на сидение и после распространился по всему салону машины. Даже сидения стали мокрыми от дождя. Сидеть в луже неприятно.
– Ты обязательно зашпаклюй эти дырки. – подсказал, водителю. – Иначе мы будем каждый раз промокать.
– У меня дома есть банка автомобильной шпаклёвки. – сказал Мирзаев. – Замажу все дырочки.
Дворники на переднем стекле автомобиля беспомощно дёргались во все стороны и ни давали никакого результата. Дождевая вода так сильно заливала переднее стекло, что водителю приходилось всматриваться в пелену дождевой массы, чтобы как-то видеть просвет дороги, которая напоминала бурлящую реку.
"Мы действительно с Вахибом везучие люди." – подумал сам. – "Если бы такая погода нас вчера застала в пути. У нас было бы много проблем. Едва ли смогли куда-то добраться на этой машине."
Не доезжая до Кофарнихона, дождик так сильно полил, что вода по асфальту текла сплошным потоком, словно это была ни дорога, а русло горной реки.
Рядом с дорогой, по склону холмов, прямо на трассу стекал поток глиняной массы, готовой в любой момент превратиться в селевой обвал, способный на своём пути снести все окружающее – машины, деревья, животных, людей и постройки.
Водитель едва успевал лавировать с машиной между селевой массой и едущими в обе стороны машинами. Прямо перед самым Кофарнихоном, из-за плохой видимости и грязи, автомобиль занесло.
Едва не проскочили мимо моста прямо в бурлящий грязевой поток самой реки Кафирниган. Автомобиль выпрыгнул на бордюр моста и с ободранным правым боком об бетон бордюра, шлёпнулся на середину моста, едва не зацепил проскочившую через мост легковую машину.
Водитель сохранил устойчивость машины. Крепко удерживая руль, машина проскочила по мосту через реку. Проскакивая поперёк городской площади, мы выбрались на улицу Гагарина в направлении моего дома. Автомобиль помчался без особых помех по начисто вымытым улицам Кофарнихона.
В конце улицы Гагарина мы повернули на улицу Ватан к моему дому.
– Возьми что-нибудь себе из моих подарков. – предложил, водителю, когда мы подъехали к моему дому. – Ради бога, только не стесняйся. Ты ни девочка, а мужик, который заслуженно работает у меня водителем.
Мирзаев отложил в бардачок машины бутылку "Столичной водки" и два банки тушёной говядины. Затем помог мне перенести все ящики и пакеты в мою квартиру на четвёртый этаж.
Предложил водителю остаться у меня дома, чтобы высушить одежду, но он сослался на то, что живёт близко ему лучше ехать домой. На этом мы с ним попрощались до понедельника. Когда поеду на занятия в университет.
3. Полет над горными хребтами.
Сейчас позади все мои беспокойства по учёбе и работе. Зачёты, контрольные работы и экзамены на сессии в университете за четвёртый курс сданы успешно.
Запас необходимых материалов на два месяца завезён на мой склад. Черкасова Александра поставил в курс всех его работ на время моего отсутствия.
Остаётся сдать в библиотеку книги за четвёртый курс и получить новые книги на пятый курс исторического факультета.
Но когда у нас начнётся археологическая экспедиция в горы, нам никто не говорил. Сегодня среда 1-го июня 1988 года. Мы в последний раз всей группой собрались в здании государственного университета.
– Пройдите, пожалуйста, на кафедру археологии и этнографии, за своими вещами и снаряжением. – сказала нам секретарша с кафедры археологии и этнографии, когда мы были в библиотеке. – Там есть семь картонных коробок, подписанных на ваши фамилии. Надо сделать примерку, чтобы вы знали, как вам одеваться.
Мы поблагодарили секретаршу и тут же отправились за своими коробками, которые стопкой лежали в кабинете археологии. Возможно, что все остальные участники археологической экспедиции давно получили свои вещи и снаряжения, а нас не хотели беспокоить во время экзаменов?
Когда все экзаменационные переживания позади, можно готовиться к археологической экспедиции. Надо нам научиться одеваться. В больших картонных коробках альпинистский тёплые костюмы ярких цветов, чтобы нас хорошо было видно в горах на белом снегу и в серых скалах.
К тёплым костюмам прилагались ботинки с шипами ходьбы по снегу и камням. Небольшие, но широкие лыжи. Больше пригодные к ходьбе по снегу, чем езды по горам.
Лыжи очень похожи на снегоступы, которые применяются в русской тайге и в тундре, передвижения по глубокому снегу. Выходит, что наша археологическая экспедиция будет где-то высоко в горах.
Где много снега даже в жаркое время года. Так что тёплую одежду нам не зря положили в коробки. Две пары повседневных альпинистских костюмов яркой раскраски и спортивная обувь для ходьбы по горам. Три пары нижнего белья в виде спортивного трико.
На дне коробки находились комплекты альпинистского и археологического снаряжения и большой альпинистский рюкзак, в котором были туалетные принадлежности и водонепроницаемые наручные часы с будильником.
На всей одежде и на рюкзаке было столько много различных карманов, что мы вначале растерялись от этого изобилия карманов, но после разобрались по нашивкам на них.
Каждый карман соответствовал своему назначению во время археологической экспедиции в горах. Таким образом, когда мы переоделись в разных кабинетах в свою одежду, то между собой обсудили назначение нашего снаряжения, которого раньше никогда не видели.
Никто толком не мог разобраться в снаряжении. Одежда на нас была свободного покрова. Она не стесняла нас и не свисала мешками. Вся одежда и снаряжение были заранее подобраны согласно нашим размерам, мерки которых у нас брали в прошлом году.
– Мы теперь, в этой одежде, словно жёлтые цыплята из птицефабрики. – подметил нам, Никифоров Сергей.
– Вы теперь, в этом снаряжении, единая археологическая команда. – поправил Ахтам Бабаевич Бабаев. – С этого дня мы переходим на "ты", так принято обращаться во всех международных экспедициях. Если у вас нет никаких претензий по снаряжению и одежде, то положите все обратно в картонные коробки. Встретимся здесь через пять дней.
В понедельник 6-го июня в восемь часов вечера. С собой брать загранпаспорта. Надевать на себя самую ненужную одежду, которую не жалко оставить тут или выбросить на улицу.
Вся одежда и снаряжение, которые находятся в ваших картонных коробках, после археологической экспедиции в горах, останутся у вас, как подарок от ЮНЕСКО.
Девушкам необходимо взять с собой женские гигиенические средства. Запрещается брать с собой парфюмерию и украшение. Не забывайте, что вы отправляетесь ни в Париж на показ мод, а в горы на археологическую экспедицию.
Всё! Встретимся вечером в 6-го июня. Все пять дней был занят определением своих сынов в пионерские лагеря. В доме, кроме жены, никто не знал о моем отъезде.
Не хотел сыновьям говорить о своём отъезде по той причине, чтобы они следом не сбежали из пионерского лагеря за пределы нашей республики или куда-то в горы, куда их постоянно тянуло каждые летние каникулы, а то и в учебное время.
Надо было сынов держать все лето на отдыхе в разных пионерских лагерях, чтобы им не надоело быть на одном и том же месте. Так их не потянет к побегу.
– Когда поедешь в гости к сыновьям, – сказал, своей жене, – то скажи им, что отец сильно занят работой и приедет, как только освободиться. Если не приеду ко второму заезду в пионерские лагеря, то договорился со своим водителем, Мирзаевым, он наших сынов перевезёт в другой пионерский лагерь, без заезда домой. Ты заранее подготовь им смену одежды и не забудь водителю отдать путёвки в пионерский лагерь.
Можешь сама с ними съездить в новый пионерский лагерь, чтобы ты не беспокоилась за них.
– Лучше сама вместе с твоим водителем отвезу детей в другой пионерский лагерь. – ответила Людмила. – Так будет спокойнее. Чтобы знала, что наши дети переданы в надёжные руки, а не сбежали вновь по дороге.
– Папа! Знаю, что ты уезжаешь в горы на археологическую экспедицию. – сказала Виктория, перед уходом в детский садик. – Слышала, как ты разговаривал с мамой. Мне хочется, чтобы ты не скучал без меня в горах. Вот, возьми моё зеркальце.
Когда тебе будет скучно, то ты посмотри в моё зеркальце и там увидишь меня. Ведь мы с тобой, так сильно похожи друг на друга. Не забывай о нас. Мальчишкам ничего не скажу.
Виктория протянула мне своё зеркальце и крепко, крепко прижалась ко мне. Мы поцеловались с дочерью, и она пошла в детский садик.
Остался дома один. Решил разобраться с документами по новым объектам и просмотреть фор-эскизы на новый конкурс, который пройдёт без моего участия.
На офисы восточных гостей были подготовлены четырнадцать фор-эскизов, по культуре и стилю орнаментов зарубежных стран Востока. Не знал, как заказчики на нашу работу отреагируют.
Но был уверен, что мои художники учли их интересы. Так как прежде чем готовить фор-эскизы, переговаривал с заказчиками в присутствии своих художников, которые позже выполняли представленные на конкурс четырнадцать эскизов, из которых предстояло выбрать всего половину.
Поэтому был уверен в успехе конкурсного отбора наших фор-эскизов. Решил уехать из дома до прихода жены с работы, а дочери из детского садика.
Мне не хотелось видеть детских слез расставания. Тем более что мы с дочерью попрощались утром перед её уходом из дома. Ровно в пять часов вечера вышел на улицу.
Ржавая "Волга" с двигателем японского джипа стояла у дома. Мирзаев проволокой прикручивал капот автомобиля. Наверно, боялся, что капот отвалится в дороге?
– Давай, хотя бы сегодня, будем ехать медленно. – сказал, водителю. – Иначе ты до моего отъезда растеряешь весь кузов машины. Ни пора бы тебе сменить ржавый кузов машины на совершенно новый кузов?
– Нет! Ещё рановато. – ответил Вахиб. – У многих моих друзей украли новые машины, а на мою ржавую "Волгу" никто не зарится. Даже друзьям не говорю, что у меня в машине двигатель от японского джипа. Иначе бы и мою машину давно украли. Так что новый кузов подождёт, пока у нас наладится мир.
– Ладно! – согласился с ним. – Главное, чтобы колеса были. Остальное, не главное в машине. Особый комфорт мне не нужен. Знатные гости с Востока могут также ездить и на машинах Исполкома Душанбе.
Скрипя ржавым кузовом, автомобиль развернулся и медленно стал выезжать на проезжую часть улицы. Попросил водителя, чтобы он специально поехал в объезд улицы Гагарины.
Мне не хотелось травмировать психику дочери, которая, возможно, сейчас ждёт у ворот детского садика, когда её заберут домой мама или бабушка?
Детский садик дочери как раз находиться через квартал от нашего дома на улице Гагарина, которая выходит на окраину нашего города к площади у моста через реку Кафирниган.
Поэтому мы поехали в объезд по улице Ленина к мосту через реку Кафирниган. Дальше была главная трасса до Душанбе. Мне совершенно не хотелось говорить с водителем.
Всё многократно раз сказано насчёт моего отъезда и насчёт того, что водитель вместе с ржавой "Волгой" переходит в распоряжение Черкасова Александра.
Мирзаев толковый парень. Ему не надо напоминать о его обязанностях. За время его работы со мной Мирзаев Вахиб ни разу не подводил меня.
Тому пример его поведения вовремя нашей поездки через Нурек, Дангара, Куляб и Курган-Тюбе. Тогда Вахиб ни только много раз там спасал свою и мою жизнь, но и не разу не сказал ни словом о взрыве заправочной станции на Дангаринском перевале, где погибли его знакомые и кто-то из других людей, которых мы так и не узнаем никогда.
Тогда даже прессу ни стал читать о трагедии на Дангаринском перевале, чтобы, случайно, где-то не проболтаться о своём участие в этой трагедии.
Если бы кто-то узнал, что мы там были, то нас затаскали бы по милициям и судам. На университетский "островок" мы приехали в начале седьмого часа вечера.
Сам ни стал давать Мирзаеву никаких указаний. Мы просто попрощались с ним, как друзья, а ни как начальник и подчинённый. Никогда не показывал себя перед своими рабочими, что начальник, а они подчинённые.
Так у нас лучше налаживались взаимоотношения и люди доверяли мне во всех делах. Никогда плохо обо мне не говорили. Когда ржавая "Волга" скрылась за поворотом у зоопарка, сразу почувствовал, что остался один в полной тишине.
На всём университетском «островке» нет ни единой души. Словно все люди и животные, отделённые от огромного города, спрятались куда-то и отсиживаются в своих норках.
Вот и на кофейный бар, который был ограблен в прошлом году бандой Хайратова Ахмеда, поставили железные двери и железные решётки на витринные окна.
Весь интерьер бара полностью изменили. Даже стойки поставили на колёсики. Как только работа в баре заканчивается, так все сразу завозят и заносят в кладовое помещение.
Теперь, чтобы ограбить бар, нужно ломать, изнутри и снаружи, двое железных дверей, которые охраняются современной сигнализацией и вооружённой охраной изнутри здания, так что нет ворам смысла грабить этот бар.
– Ты, как всегда, первый. – сказал Гиясов Морис, подошедший сзади. – Всё спешишь куда-то? Мало времени.
– Пытаюсь наверстать упущенное. – ответил, пожимая Морису руку. – Но вот куда ты спешишь?
– Мне не хочется отставать от старших. – ответил Гиясов. – Ведь ты не уступишь мне место своё?
– У каждого из нас своё место. – напомнил, Морису. – Что намечено судьбой, то мы и получаем.
– По-твоему можно подумать, что все само собой получается. – возразил однокурсник. – Не согласен с таким выводом. Так можно не стремиться к намеченной цели. Если все предначертанное судьбой известно.
– Нет, почему же, – не согласился, с таким определением Гиясова Мориса. – Свою судьбу нужно заслужить, хорошими или плохими делами. Как говориться, что ты посеешь, то пожнёшь. Ни так ли все это?
– Опять вы оба спорите. – прервал наш спор Алишеров Хамит. – Вам ни надоел этот бесконечный спор?
– Лишь в споре рождается истина. – напомнила нам, Мулукандова Сара. – Это все должны знать постоянно.
Ни прошло и двадцати минут, как наша группа вся была в сборе раньше намеченного времени. Баратову Матлюбу подвёз на белой "Волге" её отец.
Никифоров Сергей и Касымова Зухра приехали вместе на рейсовом автобусе. С трагедии прошлого года, когда Зухра была ранена, а Сергей постоянно находился рядом с ней, между ними сложились серьёзные отношения.
Никифоров Сергей и Касымова Зухра, такие разные люди, нашли взаимный интерес и полюбили друг друга. Кто мог раньше подумать, что Касымова.
Такая красива девушка и отличница в нашей группе, вдруг, влюбиться в Никифорова, троечника и балабола, который и в университет поступил только благодаря тому, что служил в Афганистане.
Приняли его на заочное отделение без экзаменов, так же как Кильдяшева Володю, который тоже служил в Афганистане. Они оба учились с большим трудом.
Кильдяшев был контужен с войны, а Никифоров со школьной скамьи был таким. В аттестате у Никифорова одни тройки. Мы парней, буквально, перетягивали из одного курса в другой курс. Постоянно помогали им учиться.
– Раз вся группа в сборе, то время тянуть не будем. – сказал нам Ахтам Бабаев, как только вышел из своей машины. – Сейчас переоденемся в форму археологической экспедиции и поедем в аэропорт. Надо мне позвонить в аэропорт, чтобы за нами прислали автобус и вооружённую охрану сопровождения до аэропорта.
Брат Ахтама Бабаева сел за руль его машины. Машина развернулась и вскоре скрылась в сумерках наступающей ночи. По прыгающим лучам фар автомобиля, в густых сумерках наступающей ночи, можно было определить продвижение автомобиля Ахтама Бабаева в сторону зоопарка.
Вскоре машина скрылась. Ахтам Бабаев подошёл к главной двери здания университета и нажал на кнопку звонка. Прошло около минуты, прежде чем дверной глазок мелькнул огоньком из-за двери, чей-то глаз посмотрел на удостоверение Ахтама Бабаева и на его лицо.
Щёлкнул замок, дверь стала медленно открываться. Нас встретили трое парней вооружённых автоматами. Один стоял прямо напротив дверей и двое стояли по обе стороны двери.
Парни были в форме солдат вневедомственной охраны и спецназа. Они внимательно стали разглядывать нашу группу. Убедившись, что мы без оружия, парни сразу расступились и лишь только после этого пропустили всю нашу группу в внутрь здания государственного университета Таджикистана.
Мы стали подниматься на третий этаж. Охранники закрыли входную дверь и разошлись по своим местам, внизу, на первом этаже хозяйственных помещений и библиотеки университета.
Возможно, что там у них был пульт управления видеокамерами с экранами дисплеев? Может быть, они просто отдыхали в тех комнатах? В огромном учебном корпусе гуманитарных наук пусто и свежо.
Вокруг такого акустика, что наши шаги барабанной дробью звучали по всему огромному зданию. В случае какой-то проблемы с нами, охранникам даже не требовалось подниматься за нами, так как нас прекрасно слышно отовсюду.
Если бы что-то подозрительное произошло внутри учебного корпуса, то охранникам сразу стало бы слышно в любом месте. Мы прошли на кафедру археологии и этнографии, там, с картонными коробками, наполненными одеждой и атрибутами археологии.
Разбрелись по пустым учебным кабинетам и стали быстро переодеваться. Тем временем, профессор Ахтам Бабаев позвонил в аэропорт, чтобы за нами приехали на автобусе.
Не прошло и пяти минут, как все были готовы к выходу. Чтобы не обременять себя домашней одеждой, каждый положил домашнюю одежду в картонный ящик со своей фамилией и ящики поставили обратно в кабинет археологии, где ящики лежали до нашего прихода сюда.
Мы могли свои вещи взять после экспедиции. Когда мы вышли из здания университета, то автобус аэрофлота в это время подруливал на стоянку машин.
Мы сразу направились к автобусу. Едва дверь автобуса открылась, мы всей группой поднялись в автобус. Кроме водителя, в автобусе было четыре человека вооружённой охраны и сам автобус сопровождали мотоциклисты милиции ГАИ.
Два мотоцикла впереди автобуса и два мотоцикла сзади автобуса. Такая охрана не была нашим капризом. Так нужно было в опасное время, которое переживал Таджикистан.
Несмотря на то, что со времени погромов в Душанбе прошло больше года, напряжённая обстановка, в общей сложности, в Таджикистане, оставалась опасной.
Каждый день пресса сообщала о грабежах, насилии и убийствах в разных уголках республики. Эти события были не массовыми, как в феврале 1987 года, но от этого не легче. Вся республика была в напряжении. Часто в горах проходили бои с аппозицией, которая постоянно меняла свой политический цвет и направление.
То это были исламисты с зелёным цветом своего флага. То выступали демократы со знаменем голубого цвета. Иногда, в лице аппозиции появлялся красный цвет флага социалистов и коммунистов.
Основная масса народа не признавали никаких политических цветов. Людям хотелось обыкновенного мира в доме семьи народов Таджикистана.
Но, гражданская война в Таджикистане, постепенно, набирала силу. До комендантского часа улицы города забиты людьми. Каждый человек старается запастись продуктами впрок, бегают из магазина в магазин.
Государственные магазины находятся под усиленной охраной, а работают только до восьми часов вечера. Частные магазины и лавочки, закрылись до начала сумерек.
Хозяева честной торговли уехали по своим домам вместе с товарами, чтобы завтра рано утром вернуться обратно на свои торговые точки. Если они дождутся своих хозяев.
Так как, часто, торговые точки уничтожаются конкурентами или бандами, которые разным способом принуждают частную торговлю быть их "крышами".
Вот и сейчас, пока мы ехали по проспекту Рудаки, видели в нескольких местах толпы милиции, солдат, машины скорой помощи и рядом просто толпы любопытных.
Вывод один, опять в городе прошло частное происшествие. Грабёж, насилие, убийство, драка, поджог и так далее. Что ещё можно перечислить из криминальных событий?
Это только то, что мы увидели из своего усиленно охраняемого автобуса. Но стоило бы нам в таком ярком "параде" ЮНЕСКО выйти на улицу, как нас тут же разодрали бы на "сувениры" отпрыски нарождённого криминала от современной демократии.
Поэтому, лично, часто вспоминаю о хороших днях построения социализма. Какие бы минусы не были в эту эпоху, но плюс был в том, что люди могли спокойно передвигаться по огромной территории земного шара и не опасаться за свою жизнь, которая охранялась не только милицией, но и совестью самих граждан огромного государства.
Так в народе считалось весьма неприлично оскорбить человека, тем более приезжего, которого всюду считали своим гостем и всячески старались угодить своему гостю.
Особенно, заметно было такое внимание к приезжему в республиках Кавказа и Средней Азии. Где, гостеприимство к приезжему, считалось честью для каждого гражданина Кавказа и Средней Азии.
Чего нельзя сейчас сказать в этих самых республиках бывшего социалистического государства. Всюду на пост советском пространстве, появились рассадники насилия. Автобус подрулил вплотную к центральному входу в служебную гостиницу персонала аэропорта.
Прямо из автобуса наша группа прошла в фойе гостиницы. Мы расположились со своими рюкзаками по всему залу фойе.
Дальше нас встретил дежурный администратор гостиницы и руководитель охраны гостиницы.
– У мужчин номера гостиницы на втором этаже в левом крыле. – сказал администратор, раздавая ключи с брелоками и номером на брелоке. – Женщинам отводятся номера в правом крыле здания на втором этаже. В девять часов вечера у всех вас будет ужин в буфете третьего этажа. Затем у вас отдых перед полётом.
Несмотря на объявленное равноправие между студентами и преподавателями на время нашей археологической экспедиции в горах, нам достался номер в гостинице на четырёх человек, в то время, как Ахтам Бабаев поселился в своём номере один.
Но мы были не против такой разницы. Нам никак не хотелось чувствовать себя принуждённо рядом с преподавателями университета и руководителями археологической экспедиции.
Мы заранее уговорили Ахтама Бабаева, чтобы во время экспедиции нашу группу не разлучали. Мы хотели всюду быть вместе, даже чтобы жили в одной палатке.
Всё равно намечали ставить палатки пятиместные и десятиместные. Так что такое расположение мест было удобно всем.
Так как сам Ахтам Бабаев говорил, что раскопки будут проводиться группами в одиннадцать человек.
Семь человек студентов-рабочих и четыре руководителя-археолога. Таким образом, получается, что руководители-археологи будут жить четверо в пятиместной палатке и семь человек студентов-рабочих в десятиместной палатке.
Нам было просторно и руководителям свободно. Тем более что всюду каждый будет таскать свою палатку. На этот случай нам предоставят специальные упаковочные мешки под палатки, которые можно будет носить, как одному человеку, также вдвоём, в зависимости от того, где будет экспедиция передвигаться.
По пересечённой местности или в долине, где археологические раскопки. К этим целям у нас будут лёгкие тележки. На третьем этаже в буфете стоял длинный стол, за которым собрались все участники предстоящей археологической экспедиции в горах.
Вокруг стола стояли ровно двадцать пять стульев. Именно столько, сколько говорил нам Ахтам Бабаев, когда рассказывал нам о нашей поездке.
Руководителем нашей группы от Таджикистана был назначен Муртазов Максум, секретарь корреспондент ЮНЕСКО от Таджикистана.
Всего из учёного совета археологии Таджикистана было десять человек, включая Муртазова Максума. Восемь человек было студентов дневного отделения, четыре парня и четыре девушки.
Раньше мы их никого не знали. Так как наши занятия в университете никогда не пересекались с дневными.
– Не буду отнимать у вас время на отдых. – сказал Муртазов Максум, с вступительной речью. – У нас будет достаточно времени, чтобы хорошо познакомиться вовремя нашей совместной международной археологической экспедиции. Руководить совместной экспедицией будет профессор сэр Роджер, который примкнёт к нам с другими участниками экспедиции за пределами Таджикистана. Начнём археологические раскопки в районе горного массива Гиндукуш. Точнее, это Ваханский хребет у истока реки Пяндж. Наши археологические раскопки рассчитаны на исследовании памятников культуры бывшей бактрийской эпохи.
– Какая же это заграница? – шепнул Никифоров Сергей. – Если у истоков реки Пяндж. Это тут совсем рядом.
– Вылетаем мы из Душанбе ровно в пять часов утра. – закончил свою речь Муртазов Максум. – Так что желаю вам хорошо выспаться и в половине пятого утра собраться в фойе гостиницы на регистрацию.
Ужин у нас был по-домашнему. На первое блюдо суп лагман. Второе блюдо жаркое из говядины и третьим блюдом был традиционный зелёный час.
Из хлебных продуктов круглый ржаной хлеб, каждая буханка на пять частей. Никаких крепких напитков и вин не было. Из напитков на столе холодный лимонад и соки.
Без пяти минут десять мы уже укладывались в свои постели. Предварительно, все завели свои наручные часы с будильниками на четыре часа.
Мы ни стали обсуждать никакие проблемы. Каждый понимал, что нам нужно хорошо выспаться до четырёх часов, так как четыре часа, это самое лучшее время сна для человека, а нам именно в это время надо вставать и быть бодрыми.
Возможно, что позже мы так не сможем отдыхать? Наручные часы-будильники запищали так, словно армейская тревога. Мы разом вскочили и по-армейски, за сорок пять секунд, были готовы к выходу.
Тут же спустились вниз в зал фойе гостиницы. Но там никого не было. Мы расселись на стульях в фойе и стали ждать всех остальных. Вскоре в фойе собрались все.
– Свои вещи оставьте в фойе под охраной. – сказал дежурный гостиницы, который пришёл с солдатами охраны. – Поднимитесь на третий этаж в буфет. Там вас ждёт лёгкий завтрак в дорогу и сухой армейский паек.
На столе в зале буфета стояли стаканы наполненные горячим какао с молоком и рядом в блюдцах лежали булочки с котлетой из говядины.
На стульях были пакеты с сухим армейским пайком, который нам некогда рассматривать. Мы ни стали даже присаживаться и съели свой лёгкий завтрак стоя.
Взяли пакеты с сухим армейским пайком и стали выходить. Когда мы выходили из буфета, то нам навстречу шли наши девчата, которые сейчас проснулись.
Обменявшись приветствиями с девчатами, мы обратно поспешили в зал фойе гостиницы. Открыли двери на выход. Рядом на площадке стоял автобус с вооружённой охраной. Когда все позавтракали и вошли в автобус, то нам предстояло на автобусе пересечь площадь аэропорта, чтобы пройти на международный таможенный досмотр.
Проверка документов и наших вещей заняла не больше двадцати минут. Общий список билетом и наши паспорта находились в руках Муртазова Максума. Он поочерёдно представлял каждого проходящего контроль.
Мы тут же проходили в общий накопитель. Все свои рюкзаки с табличками по номерам в билетах и с бирками фамилий мы поставили на конвейер.
Больше своих вещей мы не касались. Наши вещи сразу отвезли на электрокаре до самолёта, который находился рядом с таможенной проверкой.
Всего метров тридцать от нас. К самолёту мы шли пешком. Стюардесса пригласила нас к посадке на самолёт. В лайнер мы входили сзади по опустившейся площадке в виде ступеней лестничной площадки в жилом доме, а точнее, как по эскалатору.
Едва лестничная площадка самолёта закрылась, как стали заводиться двигатели. Самолёт осторожно вырулил на взлётную полосу аэродрома. Стюардесса объяснила нам, как вести себя на борту самолёта.
Сказала пристегнуть ремни. Объявила маршрут и номер рейса самолёта. Мы уставились в иллюминаторы в ожидании полёта. Маленький лайнер, словно птичка, легко оторвался от земли.
Развернувшись над городом, взял курс навстречу восходящему солнцу. Душанбе был погружен в темноту. Высоко над землёй самолёт освещали яркие лучи восходящего солнца.
Солнце осторожно поднималось из-за огромных белоснежных вершин Памира. Куда нам предстояло лететь чуть больше часа. Если бы это был большой лайнер, то это расстояние от Душанбе до Хорога, мы преодолели бы и за сорок минут.
Но ЯК-42 был подобно воздушному трамвайчику, который плавно плывёт по небесным волнам. Полет нашего лайнера был почти не заметен по скорости его движения.
Самолёт словно птица парил в облаках. Горные хребты медленно меняли свою панораму. От зелёных возвышенностей, постепенно, горы переходили в серые отвесные скалы, которые с набором высоты начинали перекрашиваться в бело-голубой цвет, всюду покрытые вечным снегом.
