Александр Черевков
Забытые истории
– В армии нас кормили, как поросят на убой. – пошутил, о пище. – Поэтому мы там резво бегали на марш-броске. Мне, откровенно, не приходилось много бегать на марш-броске за время службы в Батуми.
– Зато за вас всех отбегался в Афганистане – вспомнил Никифоров Сергей. – Весь северный и восточный Афганистан под моими ногами. Так от Термеза до Кабула и от Кабула до Файзабада.
– У них тоже есть Файзабад? – удивлённо, спросил Алишеров Хамид. – Прямо, как в Таджикистане!
– То же, мне, историк! – возмутился Гиясов Морис. – Мы с первого семестра проходили города Афганистана.
– Вот тебе бы только прицепиться! – пресекла Мориса, Баратова Матлюба. – Мы здесь не на сессии!
– Хватит вам ругаться! – успокоил всех, Ахтам Бабаев. – Обед остывает. Мы скоро едем дальше в горы.
Вся группа дружно застучала алюминиевыми ложками в своих алюминиевых чашках, запивая еду традиционный зелёным чаем, которого было у нас в полном достатке, только без сахара.
Но мы давно привыкли к такому чаю. Все знали, что зелёный чай без сахара хорошо утоляет жажду и укрепляет дыхание, которое нам нужно было высоко в горах с разряженным воздухом.
Горячий зелёный чай согревал нас изнутри. На обед и на отдых ушло ровно час. Едва наши наручные часы пикнули два часа дня, как командир роты объявил "по машинам" и колонна медленно стала вытягиваться с маленького плато на горную дорогу.
Постепенно все стало на своё место. Следом за нами всё также болталась на прицепе полевая кухня, в которой не было обеда. Солдаты залили на половину водой котлы полевой кухни.
Кухня хлюпала водой во все стороны. Таким образом, мылась на халяву солдатская кухня, с которой на первом же пятиминутном привале слили всю воду и обратно залили чистой водой, предназначенной к нашему будущему ужину.
Котлы закрыли плотно крышкой, чтобы не выплёскивалась из котлов вода, а вовнутрь котла не попадал мусор. Дальше путь проходил далеко от памиро-алтайского тракта.
Вначале возле русла реки Гунт. Затем колонна машин повернула строго на юг. Мы стали ехать по каменистому плато, в стороне от которого за совершенно голой без растительности округлой вершиной, словно мираж вырисовывался пик "Таджикистана".
Время летит в горах очень быстро. Мы даже не заметили, как на нашу колонну обрушилась ночь. Только тогда обратил на это внимание, когда свет сзади едущей машины ослепил мне глаза. Сразу все утонуло в полной темноте. Куда-то исчезли маленькие горные кишлаки Памира и редкие развалины старых поселений ещё со времён древней Бактрии-Тохаристана.
Давно закончилась нормальная дорога. Мы болтались в кузове машины во все стороны. Каждый в душе проклинал тот день, когда согласился на поездку в международную археологическую экспедицию далеко в горах.
Ноги и бока болели так сильно, словно их побили палками. Говорить о заднице просто неудобно. Мне казалось, что мой зад о деревянные скамейки скоро со трётся до костей.
Возможно, что по этой причине нам дали столько много сменной одежды? Но при такой езде по горным дорогам, нам не хватит надолго комплекта одежды.
По крайней мере, штанов. Придётся сэру Роджеру заказывать в ЮНЕСКО нам дополнительную партию запасных штанов. Иначе, придётся нам голыми задницами пугать снежных барсов на Гиндукуше.
Говорят, что там этого зверья хватает. Если барсов не постреляли за последнюю войну в Афганистане. Хорошо, что сейчас нет войны в Афганистане.
Когда мы были полностью истрёпаны по горным дорогам в машине, колонна остановилась.
Не дожидаясь команды на привал, мы стали вываливаться из кузова машины и плюхаться на землю, покрытую мелкой травой.
У нас даже не было силы двигаться куда-то. Мы отползали в сторону от машины, чтобы не угодить под её колесо. Развалившись на траве, ждали дальнейшего указания.
Нам было всё равно, лишь бы только больше никуда не двигаться в дорогу. Можно было прямо на поляне хорошо выспаться до самого утра.
Лежал на траве и смотрел в небо. Меня поразило то, что звезды были так близко, словно сам смотрел в огромное окно обсерватории с увеличительными стёклами.
Была такая красота, что позавидовал космонавтам, которые любуются такой красотой за время своей работы в космосе. Вот бы слетать в космос.
– Солдаты! По машинам! – услышал, сквозь своё раздумье, машинально вскочил и сел обратно на траву.
Всё было понятно. Раз команда солдатам, то мы остаёмся на этом месте. Машины заревели своими двигателями и поползли куда-то в сторону гор, ослепляя окружающую местность светом своих фар.
Сам подумал, что мы даже не поблагодарили солдат за поездку и за вкусный обед. Как-то нехорошо получилось. Возможно, что мы нигде с ними больше никогда не встретимся?
Приятно было коснуться армейской службы. Машины уехали, только тут увидел, что рядом с нами стоят несколько ярких палаток. Вероятно, что это сэр Роджер со своей экспедицией разместились в палатках?
Сейчас нам надо будет ставить свою палатку на семь человек, как мы договорились в Душанбе, в университете, что будем жить всегда вместе.
– Товарищи-господа! Подъем! – скомандовал Муртазов Максум. – Идите в свободные палатки. Через двадцать минут встречаемся в столовой-палатке за ужином. Туалет и умывальник рядом. Двигаться быстро!
Муртазов Максум показал нам, где находятся столовая, туалет с умывальником и жилые палатки. Весь полевой лагерь археологической экспедиции освещался лампочками изнутри и у входа.
Было хорошо видно место между палатками и можно было ориентироваться на местности. Никифоров Сергей сразу побежал занимать место в палатке рядом со столовой.
Возможно, что он был любитель покушать или просто хотел как-то порисоваться перед Касымовой Зухрой, от которой он не отходил ни на один шаг?
Лишь в туалет Касымова Зухра пошла без сопровождения Никифорова Сергея. За это время Никифоров Сергей подготовил место в палатке себе и своей Зухры.
Остальные просто побросали свои сумки в палатку, пошли умываться. Меня удивило то, что только в одной палатке с другой стороны столовой были люди.
Все другие палатки были пустыми. Значит, что этот палаточный лагерь разбили специально нам. Может быть, мы опередили другие группы экспедиции? Будем ждать другую группу пару дней. Мы хорошо отдохнём на свежем воздухе.
– Так думаю, что вы никогда не были в групповых турпоходах в горах. – сказал, своим однокурсникам, когда увидел, что они замешкались в выборе места ночлега в палатке. – В турпоходах принято спать попарно девушке и парню. Ни для того, чтобы заниматься любовью, а для того, чтобы согревать друг друга теплом. Вам, возможно, известно, что разноимённые тела создают температуру даже через спальные мешки? Так что бросим жребий, кто будет первым, кто вторым. Естественно, что кроме Никифорова Сергея и Касымовой Зухры, которые давно определили свою пару. Поэтому мы их оставим в середине палатки, а сами разберёмся по обе стороны этой пары. Думаю, что все согласны с моим предложением, мы бросим жребий.
Мы бросили жребий. Гиясов Морис оказался в паре с Мулукандовой Сарой. Алишеров хамит в паре с Баратовой Матлюбой. Мне пары не оказалось.
Так как было нечётное число. Но не был в обиде. Мне самому было бы неудобно находиться с молоденькой девушкой, которая мне почти в дочки годиться.
К тому же все мои однокурсники были холостыми, лишь был женатым. Быть в паре с дамой, пускай даже в отдельных спальных мешках, всё равно, как-то неприлично женатому мужчине.
Поэтому мне лучше спать где-то с краю от молодёжи. Но в одну линию мы никак не помещались. Палатка была квадратной. В любом положении помещались лишь две пары. Третья пара, и один, мы никак не вписывались в размер нашей палатки.
– Давайте мы ляжем веером. – предложил Алишеров Хамит. – Пара в середине, головой к стенке палатки. Две пары по сторонам. Александр ложится между двумя парами. Пространство между парами и по краям заполним нашими вещами. Так будет тепло и уютно всем. Края палатки снаружи мы прижмём камнями.
Все согласились с таким предложением. Принялись подготавливать палатку ко сну. Девушки занялись обустройством палатки внутри, а мы пошли собирать камни в окрестных местах и обкладывать камнями края палатки снаружи.
Едва мы успели всё сделать, как нас позвали на ужин. Наша группа не заставила себя ждать. Мы первыми вошли в палатку-столовую, где находились Ахтам Бабаев, Муртазов Махсум и пять человек иностранцев.
Мы это сразу определили по разговору на другом не знакомом нам языке, а также по акценту, когда люди стали говорить на русском языке.
У них даже манера держаться сильно отличалась от нашей с вами манеры. Сразу было видно, что они никогда не были в России и общались с русскими мало.
– Как мы договорились ранее. – сказал Муртазов Махсум, когда столовая заполнилась до предела. – Мы не будем отличаться друг от друга титулами, а назовём друг друга только именами. Перед вами ваши коллеги из ЮНЕСКО, это Роберт Байер, Джордж Гибсон, Ян Робинсон, Томас Мартин и Ван Ли. Сэр Роджер поручил им сопровождать нас до штаба международной археологической экспедиции в горном массиве Каракорум. Мы завтра утром вылетаем двумя вертолётами погранвойск России за Ваханский хребет в расщелину между горными массивами Гиндукуш и Каракорум. Дальше нас заберут вертолётами ЮНЕСКО к притокам реки Инд, на границу Индии и Афганистана, где находится штаб международной археологической экспедиции. Там мы разделимся на несколько групп и оттуда займёмся поисками археологических раскопок в горах.
После короткой речи Муртазова Махсума, мы принялись за ужин, который составляли мясное рагу из говядины с кусочками хлеба и чёрный чай с пирожным.
Всё было в фирменных упаковках. На столе также лежали разные сухие фрукты на блюде и заморские сладости. Мы так сильно устали за время своего пути в горах, что хотелось быстрее пойти спать в палатку.
Посмотрел на свои часы. Было всего только десять минут девятого ночи, а мне казалось, что уже давно за полночь. Но это не давало нам повода расслабляться, так как улетали мы рано утром.
Нам не было известно, сколько перелётов у нас будет до места штаба экспедиции. Поэтому свой ужин быстро уплетали за обе щеки, чтобы быстрее идти спать в палатку.
Сразу после ужина мы отправились в свою палатку. В палатке стало уютно после того, как наши девчонки подготовили место ночлега. Чувствовалось всюду тепло женских рук.
Тонкие шерстяные одеяла, которые входили в комплект каждого, лежали на траве в палатке и краями упирались в полотно палатки. В спальных мешках вверху подложена наша запасная одежда, которая была в место подушки.
Между парами и у входа в палатку лежат наши рюкзаки. В палатке тепло от воздушных электрообогревателей. Прямо как в хорошем домике с отопительной системой.
– Может быть, вы выйдите из палатки? – попросила Касымова Зухра. – Дамам надо переодеться перед сном.
– Конечно! Конечно! – согласился за нас Гиясов Морис, выталкивая парней из нашей палатки. – Мы выйдем.
Мы вышли из палатки. Девчонки задёрнули вход в палатку и стали переодеваться в одежду для ночлега. При ярком свете внутри палатки отчётливо были видны девичьи фигуры.
Парни увлечённо разглядывали фигуры переодевающихся девчонок. Тоже имел грех следить за движением обнажённых фигур девчат, что естественно, то не безобразно.
Почему бы и не полюбоваться красотой изящных фигур. Тем более что мне, как художнику, это было полезно видеть, как знатоку искусства.
Как мужчине, мне никем не запрещено любоваться женской красотой. Ничего особенного нет. Это всего лишь силуэты обнажённых фигур и все. В этом нет измены собственной жене
– Входите! – сказала из палатки Баратова Матлюба. – Можете потушить свет, если вы тоже стесняетесь нас.
Гиясов Морис щёлкнул выключателем у входа в палатку. Внутри палатки стало немного темнее. Лампочка наружного фонаря тускло освещала нашу палатку, но внутри палатки видно хорошо, чтобы раздеться и лечь спать в свои спальные мешки.
Мы быстро сняли с себя верхнее белье и забрались в спальные мешки. Видимо усталость в дороге и приятное ощущение комфорта сразу охватили нас. Мы все быстро заснули.
2. В сердце Кушанской империи.
Видимо, это наши девчата перестарались с уютом в палатке. К утру в палатке было так жарко, что проснулся больше из-за душного воздуха внутри палатки, чем от своего пробуждения ранним утром.
Открыл глаза и удивился, тому, что палатка была освещена солнечными лучами и нас никто не поднял. В палатке было настолько душно, что на полотне палатки находились капельки испарения от нашего дыхания.
Лишь в тонкую щель из входа в палатку, едва ощутимой струйкой, проникал свежий горный воздух. Девчонки расстегнули свои спальные мешки до самого пояса и сквозь промокшие от пота ночные рубашки были видны разовые соски девичьих грудей.
Вся наша группа беззаботно спала. Возможно, это вчерашняя поездка нас так всех измотала, что люди никак не могут выспаться? Даже руководители группы археологов не проснулись в своих палатках.
Вокруг была такая тишина, что можно было подумать об отсутствии звука в природе. Чтобы не разбудить своих однокурсников, осторожно взял свою верхнюю одежду, планшет с картой и выбрался из палатки.
Снаружи прохладно и свежо. Из всех щелей нашей палатки струился лёгкий пар. Словно была не жилая палатка, а парилка русской бани или парник по выращиванию каких-то сельскохозяйственных культур в горах Памира.
В других палатках пара не было видно. Может быть, они специально сделали вентиляцию в своих палатках? Ведь у археологов давно имеется огромный опыт в экспедициях.
– Доброе утро! Уважаемый господин. – услышал, чей-то голос сзади себя. – Как спалось сегодня ночью?
– Доброе утро! Мистер Томас Мартин. – ответил, протягивая руку худощавому мужчине, которого легко было запомнить по внешнему виду. – Меня зовут Александр. Рад вас видеть рядом в прекрасное утро.
– Очень приятно познакомиться. – пожимая мне руку, ответил Томас Мартин. – Александр Македонский не успел покорить Индию, умер совсем молодым. Теперь другой Александр стоит в самом сердце бывшей Кушанской империи и сегодня, мирным путём, проникнет в самое сердце Индии. Поздравляю с победой!
– Спасибо за комплемент! – улыбаясь, ответил ему. – Но мне очень и очень далеко до славы Александра Македонского. Тем более, что меня назвали ни в его честь, а в память великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Меня тоже зовут по отцу Александр Сергеевич, но фамилия у меня Черевков и до великого русского поэта, мне также очень и очень далеко будет. Так что самый обычный Александр, как и другие.
– Тем более что ваш русский великий поэт, – подметил Томас Мартин, – своим родовым происхождением, ближе к африканскому народу, чем к русскому. Ведь его предок был негром. Родом из Африки. Так же это?
– Вы правы, Томас Мартин. – подтвердил его выводы. – Александр Пушкин и чертами лица больше похож на негра, а не на русского. Однако Александр Пушкин родился в России и воспитан на русской культуре. Отсюда, его величают великим русским поэтом. Ведь у него поэзия о России, так об Африке он нигде не вспоминает.
Несколько минут мы разговаривали с Томасом Мартином на темы истории и культуры. Был приятно удивлён тому, что этот иностранец так прекрасно знает культуру нашей страны.
В области археологии, даже за несколько минут, узнал от Томаса Мартина больше, чем нас учили в университете. Томас Мартин, в короткой форме, рассказал мне, что цель нашей археологической экспедиции, поиски древних мест бывшей Кушанской империи, которая находилась на среднеазиатском и индийском пространстве.
Мы должны проникнуть в само сердце бывшей Кушанской империи и средством археологических раскопок познать историю древнейшей культуры.
Ведь это так мало знают люди об истории этой таинственной империи в этих местах. Моего собеседника позвали из соседней палатки.
Остался один на территории нашего лагеря. Огляделся по сторонам и только сейчас заметил, что рядом с нами находится погранзастава, куда вчера ночью отправились армейские машины нашего сопровождения.
На территории погранзаставы стояли четыре вертолёта. Марки двух военных вертолётов МИ-8 мне не были известны, но зато другие два вертолёта были хорошо известны.
Это вертолёты МИ-38 гражданской авиации разных модификаций. На таких вертолётах летал пару раз во время службы в армии. Один раз летал на вертолёте в горах, когда был в командировке на Кавказе от военного завода из Перми.
На каком вертолёте теперь буду лететь? Возможно, что на этих вертолётах нас будут перебрасывать за Ваханский хребет? Оттуда нас заберут вертолёты ЮНЕСКО.
Дальше нас переправят другими видами земного транспорта или мы сами будем идти пешком. Сам достал из планшета географическую карту Афганистана и сам определил место нашего пути.
– Ты давно выбрался из нашей душной палатки? – спросил меня, Гиясов Морис, выбираясь из палатки.
– Там устал наблюдать блаженство молодых пар. – пошутил над ними. – Вот и покинул раньше всех нашу палатку.
Гиясов Морис ничего не ответил на мой прикол. Накинул себе на шею махровое полотенце пошёл к умывальнику. Тоже последовал его примеру, так как в это время в погранзаставе протрубили подъем и подаваясь зову армейской трубы, из наших палаток стали выбираться парни.
Мы примкнули к армейской мойке. Через час нас пригласили в армейскую столовую, которая находилась в длинном домике барачного типа.
Столовая была рассчитана, примерно, на пятьдесят мест. Так что наша группа в тридцать человек свободно разместилась за двумя длинными столами армейской столовой, в которой побывали солдаты, так как в посудомойке лежала куча грязной посуды.
К нашему приходу столы были накрыты белыми скатертями и сервированы не по-армейски. Возможно, что это солдаты постарались к приёму нашей экспедиции с иностранными гостями или наоборот?
Иностранцы постарались к нашему приёму, так как на столах были признаки зарубежной рекламы. Различные угощения в ярких обёртках.
Однако цветы местного происхождения. Это уже, точно, что пограничники постарались с полевыми цветами к приёму девчат нашей экспедиции.
Наш завтрак в армейской столовой был похож на сытный обед. Из этого можно сделать вывод. Сегодня весь день, будем жить на сухом пайке.
Заночуем где-то в горах. На этот случай нас решили плотно накормить. Завтрак был похож на международную кухню. Суп харче по-грузински. Таджикские манты с луком и мясом.
Жаркое с говядиной по-русски и чёрное кофе по-турецки, сваренное на раскалённом песке с камушками. Бисквит и разные сладости были заграничные, в ярких разноцветных упаковках.
Хлеб горячий – солдатской выпечки. Даже посуда была не армейская из алюминия, а фаянсовая разноцветной окраски. После сытного завтрака мы сдали свои документы на проверку офицерам погранвойск.
Сами пошли собирать свои личные вещи, свёртывать палатки нашего временного прибытия на границе Советского Союза. В это время солдаты меняли свои посты караула на границе.
Нас никто не сопровождал к нашему палаточному лагерю, который находился всего сто метров от погранзаставы. Нам надо собрать свои вещи.
Ждать дальнейшего указания на посадку в вертолёты, механики которых проводили технический осмотр двигателей и заправку горючего.
Так в это время солдаты пограничной заставы разошлись по своим постам. В восемь часов утра вся наша археологическая группа была готова к вылету.
Мы сидели на своих вещах на самой середине полянки. Впервые за время нашего знакомства сам обратил внимание, что никто из моих коллег по археологической экспедиции не курит.
Может быть, это было простое совпадение или нас специально подобрали в отряд не курящих? Лично мне, это даже хорошо, так как у меня сильная аллергия на различные синтетические запахи, на шерсть животных и на табачный дым, от присутствия которых у меня раздувается лицо и поднимается высокое давление.
Позже, от аллергии, начинают опухать руки и ладони покрываются волдырями, которые начинают лопаться, с ладоней лохмотьями сползает кожа, как у змеи.
Много кратно обращался с этой проблемой к врачам, но они мне говорили, что это у меня защитная форма от не нужных организму веществ.
Мне нужно только не контактировать с подобными веществами и можно жить много лет без проблем. Эта аллергия никак не влияет на общее состояние организма человека.
– Быстро прошли на посадку в вертолёты! – распорядился Муртазов Максум, который шёл к нам. – Каждая группа, как ехали в машинах, также садится по вертолётам. Прицепа армейской кухни у вертолёта не будет.
Все засмеялись на шутку Максума, сказанную в адрес Никифорова Сергея. Сергей с кислой миной у лица развёл руками и поплёлся следом за Ахтамом Бабаевым в ближайший вертолёт.
Мы тоже всей группой последовали за ними. К нам присоединились трое иностранцев, это Роберт Байер, Джордж Гибсон и Томас Мартин.
Теперь нас получалось ровно по пятнадцать человек в каждую группу. Две группы на два вертолёта и по три человек экипажа на каждый вертолёт.
При посадке в вертолёты к нам присоединились по два солдата вооружённые автоматами Калашникова, гранатомётами "муха" и с двумя ящиками сухого пойка.
Свободные места в вертолёте заполнили археологическим реквизитом и оборудованием. Вертолёт долго трясся и раскачивался, покамест, наконец-то, оторвался от земли оглушая нас своей трескотней, медленно стал подниматься вверх.
Летели строго на юг в сторону Ваханского хребта, который выделялся вдали своими огромными остроконечными белыми вершинами, покрытыми многочисленными ледниками и вечным снегом.
Наш полет был настолько низким, по сравнению с полётом на самолёте до Хорога, что отчётливо было видно громады скал со всех сторон. Вертолёт, словно стрекоза, бросал отражение своих крыльев-пропеллеров то на одной, то на другой стороне ущелья, которое постоянно меняло своё направление рельефа гор.
Мы летели, словно в туннели. Над нами огромные горы с заснеженными вершинами. С обеих сторон стены отвесных скал громадного ущелья, а в самом низу, кое, где мелькала извилистая полоска неизвестной нам речушки.
Иногда появлялись небольшие полянки с зелёной травой и редкие заросли деревьев хвойных пород, которые обратно куда-то исчезали и вокруг нас появлялись карнизы серых скал и крутых впадин.
Под нами протянулась огромная каменная страна высоких гор, глубоких ущелий и больших долин. Бесконечная трескотня вертолёта и броски в разные стороны, до такой степени измотали нас, что друг на друга было страшно смотреть.
У нас был такой вид, словно из нас добывали сок или жир, методом выкручивания наших тел. Солдаты погранвойск спокойно дремали на своих местах, словно ничего необычного не происходило рядом с ними.
Возможно, что именно здесь у них был настоящий отдых от постоянных подъёмов по тревоге и дежурства на этой бескрайней границе Союза Советских Социалистических Республик?
Вполне возможно, что ещё немного полёта, мы начнём рвать в свои пакеты, которые нам выдали при посадке в вертолёт? Пройдя через извилины горного ущелья, вертолёт, наконец-то, завис где-то между двух скал и оперся колёсами в какую-то твёрдую площадку на скале.
Нам ничего не было видно, так как на уровне вертолёта стоял густой туман, которых своей пеленой покрывал все, что было ниже вертолёта и сам вертолёт сел на площадку, как в белую сметану густого тумана, дальше которого нам ничего не видно.
"Если под нами такой туман," – подумал сам, – "то там будет тепло. Мы легко переночуем туманную ночь."
Пару минут, как целую вечность, мы ждали полной остановки вращения пропеллеров вертолёта. Затем пилот вертолёта открыл дверь и пригласил нас к выходу на площадку.
Первыми вышли девушки. После стали выходить те, кто был ближе к выходу из вертолёта. Когда наступила моя очередь выхода из вертолёта, то едва не вывалился на площадку, так, как не рассчитал на ступеньках, которые скрыты туманом от моих глаз.
Ну, прямо, как на сцене под ногами певицы Аллы Пугачёвой, когда поёт песню про айсберг в океане. Под её ногами растекается туманом испарение жидкого азота, где не видно ничего и можно свалиться со сцены куда-то в оркестровую яму или на первый ряд к зрителям.
Возможно, что так бывало? Площадка в расщелине между скал была настолько маленькой, что нам казалось, мы стоим прямо на самом краю земли.
Стоит лишь шагнуть вперёд и раствориться в огромном пространстве пропасти. Дальше полная неизвестность, которую никогда не познать никому из людей. Как бы мне хотелось туда проникнуть.
Солдаты помогли нам выгрузить все наши вещи и сухой поек. После солдаты сели обратно в вертолёт. Вертолёт начал раскручивать лопасти своих огромных винтов, от которых поднялся сильный ветер вокруг всей каменной площадки, на которой нам негде было зацепиться.
Чтобы вертолёт не зацепил нас своими лопастями или не сдул с площадки, нам пришлось лечь на каменную плиту рядом с колёсами вертолёта.
Вцепившись в свои вещи ждать, когда вертолёт поднимется на нужную высоту и затем улетит от нашей каменой площадки в горах.
Мы так и лежали до взлёта вертолёта на определённую высоту в белом тумане. Когда вертолёт через пару минут скрылся из нашего вида за крутым поворотом глубокого ущелья.
Мы стали разворачивать свой лагерь на маленькой каменной площадке, которую нельзя было назвать плато, так как она в ширину была всего сто метров и в длину немногим больше ширины.
Тут на этом каменном пяточке должна была разместиться группа из тридцати человек и продержаться в каменном мешке огромного ущелья до завтрашнего утра, когда за нами прилетит вертолёт ЮНЕСКО.
Второй группы нашей археологической экспедиции мы не видели. Может быть, это ту группу сегодня перебросит вертолёт ЮНЕСКО, а нами они займутся завтра, когда заберут нас с этой каменной площадки и отправят вертолётом на "большую землю"?
Все прекрасно понимали, что в случае плохой погоды, мы долго не продержимся на этом камне, который будет продуваться со всех сторон и насквозь промокнет под проливным дождём.
В этот день была такая тишина, что даже обычный разговор грохотал по всему ущелью, как усилитель от музыкальной стереосистемы.
Чтобы не вызвать обвала в горах своим шумом, мы старались разговаривать почти шёпотом, так как отчётливо слышали друг друга на расстоянии. Тем более что тесно размещаться здесь.
– Надо закрепить между собой наши палатки. – предложил Муртазов Максум. – Иначе нас поодиночке может сдуть шквальный ветер, который часто бывает в таких местах. Мы сейчас с вами больше альпинисты, чем археологи. Должны быть в единой связке, как альпинисты на подъёме. Так что вы свяжите свои палатки.
Каждую щель в каменной глыбе мы использовали к укреплению наших палаток, которых было три. На пять человек в каждой. Девушкам предложили поселиться всем вместе в одну палатку, но наши однокурсницы отказались сразу.
Сказали, что всегда будут находиться в одной и той же палатке весь археологический сезон. В тесноте – не в обиде. Лучше нашей группе, в которой мы знаем друг друга несколько лет.
Нам понадобилось около двух часов, чтобы весь палаточный лагерь накрепко врос в каменную глыбу. Ящики с сухим пайком мы поставили между палатками. Таким образом, у нас получился общий стол, на котором мы устроили первый совместный обед в полевых условиях.
Никто не захотел разогревать на спиртовых горелках полуфабрикаты первых блюд. Открыли по одной банки говяжьей тушёнки на два человека и по одной булочки на каждого человека.
Запивали продукты горячим чаем, который был в термосе у каждого человека. Обедали не торопливо, так как спешить нам было некуда.
Вокруг пропасть и нет нам никакой дороги отсюда. Можно было покушать в спокойной обстановке и поговорить между собой о разном деле. Хотя бы о настоящем времени.
– Сейчас буду связываться по рации с сэром Роджером. – сказал нам, после обеда, Джордж Гибсон. – Мы от него узнаем, когда нашу группу будут забирать вертолётом с каменного плато. Может быть, мы не будем оставаться здесь до самого утра, тогда нам не нужно будет спать? Посидим в спартанской готовности.
Пустые банки из-под тушёнки мы упаковали обратно в ящики и разбрелись по своим палаткам. После тряски в вертолёте и усиленной работы по восстановлению своих палаток, нам ничего не хотелось говорить.
Не дожидаясь связи Джорджа Гибсона по рации с сэром Роджером, мы стали приготавливать свою палатку к ночлегу.
Всё было ясно, что ночевать придётся на каменной глыбе, так как день пошёл на убыль, а полёты на вертолёте ночь в таком месте опасны. Здесь в тумане ориентироваться вертолётам негде.
– Как мы будем в туалет ходить? – поинтересовалась Касымова Зухра, когда сумерки смешали весь серый цвет природы в единую массу. – Мужчинам легче. Вытащили своё добро из ширинки и сделали своё дело. А как быть дамам? Вокруг нас пропасть и нет ни единого места для туалета. Может быть, вы нам подскажите?
– Давайте мы сделаем как альпинисты. – серьёзно, предложил Никифоров Сергей. – Каждую даму, по отдельности, закрепим страховкой вокруг пояса и спустим на выступ у нашей палатки. Там она сделает своё.
– Мы согласны с меня начать. – ответила за всех Касымова Зухра, которой, возможно, сильно приспичило?
Никифоров Сергей, и Гиясов Морис, прямо в палатке закрепили карабином-крючком лавсановый канат за кольцо страховочного кожаного ремня, который вшит в верхнюю одежду нашего снаряжения.
Проверили прочность замков и колец на кожаном ремне. Лишь после этого мы вышли из палатки и все четверо направились на другую сторону палатки к обрыву.
Чтобы вся наша вылазка в туалет была ещё более безопасна, свободный конец верёвки мы закрепили за самый надёжный крюк, вбитый в каменную глыбу.
Только после этого стали спускать Касымову Зухру на выступ каменного каркаса, который был метра на два ниже нашей палатки. Так что Зухра могла свободно освободить свою нижнюю часть брюк и оправиться. Альпинистский костюм был сшит так, что брюки можно было отстегнуть от страховочного ремня, вшитого в костюм, оправиться и обратно пристегнуть брюки к страховочному ремню. Касымова Зухра так и сделала. Конечно, мы не наблюдали эту сцену. Вполне естественно, что мужское любопытство изнутри подталкивало наше сознание обозреть девичьи прелести.
Но этика приличия заставляла нас смотреть в другую сторону, дожидаясь сигнала подъёма дамы наверх. Касымова Зухра должна подать нам знак своим голосом.
Постепенно, свои дела над пропастью сделала вся наша группа девчат. В этот раз мы ни стали кидать жребий на места ночлега. Все устроились спать также как в последний раз у пограничной заставы.
С той разницей, что в этот раз девушки не выставили нас за пределы палатки. Они только попросили нас не подсматривать и отвернуться в другую сторону, когда девушки стали переодеваться перед сном в свои ночные рубашки.
