Александр Евгеньевич Никифоров
Целинная рать
– Ну, ты загнул, вполне бы мог вместо меня выступить, – оценил Витька.
– Я, эти колоски, и в руках – то никогда не держал, представления не имею, – ответил Сашка.
– Я вот, что вам скажу, товарищи мои боевые, бойцы целинного фронта, – начал Витька, картинно выставив вперед одну ногу, и помогая себе рукой, – задания, колоски, закрома, и вся прочая дребедень еще впереди.
10
А сейчас нам надо успеть, пропустить по граммулечке, за встречу, за отъезд, и за будущий урожай
– Что-то ты много за одну граммулечку хочешь? – сказал Сашка, – жаба душит?
– Это я так образно, – поправился Витька, – ну вы как?
–Принято, – в один голос, заявили Сашка с Васькой.
Сергей, все дни перед отправкой, честно державший перед женой обещание, хотел было отказаться. Но увидев, как приятели, похватав сумки, двинулись за угол здания, вздохнув, пошел следом.
Расположились на зеленой травке. Сашка достал, завернутое в газету, нарезанное тонкими ломтиками сало. У Василия, как из воздуха, в руках появилась бутылка «Экстры». Витька, резко взмахнул рукой, и уже держал под горлышком, складной походный стаканчик.
– Предварительно, надо по грамулечке за встречу. А если предварительно, то все будет хорошо и удивительно. Как говориться, чтоб хотелось и моглось, чтоб стояло и далось,– при этих словах, Витька лихо вылил содержимое стаканчика себе в рот.
– Пушкин бы с тобой выпить не отказался, – одобрил Сашка.
– А еще Шаляпин, – добавил Сергей.
– А Шаляпин-то причем? – не понял Васька.
– Узнаете.
До команды «Строиться!» они успели выпить на посошок, на ход ноги, за верных жен и забугорную. Выпили за дембель. Небольшая емкость стаканчика, не дала им забыть, что теперь они снова солдаты. Команду на построение они встретили с сожалением, нехотя поднялись и пошли вставать в строй.
-Сейчас мы садимся в автобус. Во время движения, никаких телодвижений. По автобусу не ходить, вино не пить, – инструктировал их майор.
– А водку? – тут же последовал вопрос.
– А Машку за ляжку? Что непонятно? Сказал не пить, точка, – ответил офицер, – в автобус шагом марш.
Четверым приятелям, как опоздавшим, досталось заднее сиденье «Пазика».
– Как четыре тополя торчим, на Плющихе, – осмотрелся Витька.
– Три, – поправил его Васька.
– Чего три, – не понял тот.
– Три тополя, – фильм так называется, – пояснил ему Васька.
–Я люблю, когда деревьев много, укрыться есть где. Сидим сейчас, как четыре пенька, на общем обозрение, в аккурат супротив майора, ни выпить, не закусить, – оценил обстановку Витька.
– Я кого предупреждал, – майор, услышав звон стекла о край кружки, подошел к среднему сиденью, – убирайте, иначе вылью.
– А пожрать разрешите, товарищ майор, – подал голос Витька, с утра не зак…, с утра не крошки.
–Это можно, – разрешил офицер, узнав пламенного «борца с урожаем», – а то потерпите, будет остановка, спокойно поедите.
– Да мы же водилы, все время на ходу, – заверил его Витька.
– Смотрите, если можете, то, пожалуйста, – еще раз разрешил майор, уходя на свое место, рядом с водителем.
– Хорошо, когда друг всем друг, – похвалил Витьку, Василий, – давайте еду доставайте. Пожрать-то, правда не мешает.
– Как лучшего друга, старшего по автобусу, пустите-ка меня к окну, – отреагировал тот на похвалу.
– Мне, что ты, что майор, давай пробирайся, – пропустил его Васька.
11
Витька поерзал у окна, пристраиваясь удобнее, потом сказал, глядя на Ваську, – ну чего? Давай, бутылку, разливать буду.
– Ты от майора, ничем не заразился. Может на тебя с его погона, какой-нибудь вирусенок прыгнул, – ехидно прищурился Васька.
Сашка, молча, протянул ему бутылку.
– А чего ты?– не понял Витька.
– Командовать начинаешь, так что с тобой дружить надо, – засмеялся Сашка.
По салону автобуса, становясь, все более ароматным поплыл запах спиртного, слабо перебиваемый закусками.
– Все понеслось, Федорыч. А я все еду и думаю, чего-то не хватает, – кинул взгляд в салонное зеркало водитель.
– Довести бы до места нормально, – вздохнул в ответ майор.
За окошками мелькали деревья, шорохом шин отзывалось шоссе. Внутри автобуса, не обращая на эти привычные для них мелочи, никакого внимания, ехал, наливая и закусывая, с каждым километром все более веселеющий народ.
– Первая пошла, – наклонился Витька, чтобы поставить пустую бутылку на ступеньки перед автобусной дверью. Автобус с их стороны качнуло, и он, съехав на обочину, остановился.
– Витек, ты чего? Умудрился колесо проколоть? – спросил Сашка.
– Видать в кусты приспичило. Попросить остановиться, лень, – сказал Сергей, – не мытьем, так катаньем.
– Он давно хотел, – засмеялся Васька, – а я еще думаю, чего это он, пусти к окну, да пусти к окну.
– Чем тебе там думать – то? Думает он. Наговариваешь ты на себя, – отозвался Витька.
– Давайте с автобуса, – снаружи постучал по стеклу водитель, – приехали.
– Остановка вынужденная, не разбегаемся, – предупреждал бойцов майор, на выходе из салона.
– Главное вы не пропадите, – хохотнул мимо проходящий, обдав офицера свежим водочным ароматом, – а нам куда деваться.
– Мы шоферу поможем, свой же брат водила, – сказал идущий за ним.
– Выпить поможем, а закусывает пусть сам, – добавил следующий, – а вы о чем подумали, товарищ майор.
– Больше ни-ни, – пригрозил им офицер.
– Все согласно Указу, по бутылке на рыло. Больше в магазине не дают,– ответил «боец урожая», – мы люди послушные.
– А кто в этом сомневается? – покачал головой майор.
Сергей выходил последним. Возле пробитого колеса, вовсю кипела работа. Василий, с красным, от натуги лицом, висел на длинном баллонном ключе, пытаясь отвернуть гайку.
Второй помощник водителя, пытаясь отвернуть запаску, наполовину торчал из – под автобуса.
– Ты чего, по мозгам левша? – услышал он голос водителя, обращенный к Ваське, – ты чего творишь?
– А ты слепой, так раздвинь ресницы. Видишь, колесо снимаю, тебе помогаю, – оторвался тот от ключа.
– Мамочка, возьми его обратно, туда, откуда вылез я, – с присказкой выругался водитель, – ты понял, куда я тебя послал? Ты в какую сторону крутишь, резьбу сорвать хочешь, болт ты без головки.
Васька отошел от колеса, что-то прикинул в голове, и согласился с водителем, – А слушай ты прав. А я все думаю, какой чудак, так гайки затянул?
12
– Это только, когда чудак на букву «М» откручивает, – засмеялся водитель, забирая у него ключ, – по пути вон второго вытащи, а то так под автобусом и поедет.
С трудом уговорив, «специалиста по запасным колесам», вылезти, он отправился искать свою команду…
Все трое, лежа на траве, курили, спрятавшись за невысоким кустиком.
– Как колесо осилил? – засмеялся, увидев его Витька.
– Все в постели с женами, а он в пути с баллонами, – невпопад, добавил Сашка.
– Ты лучше, пока вон майор отливает, – кивнул Витька, головой в сторону автобуса, – меняй профессию на гонца, и лети в автобус за пузырем.
– А кроме меня некому, да и устал я, – стал отнекиваться Василий.
– Устал ты, из-за отсутствия мозгов, – объяснил Сергей, – а раз другого ничего не можешь, вот и лети.
– А вы, значит, на сухую все это время сидели? Просто сидели и меня дожидались.
– Тебя дождешься? Ты сначала другим помогаешь, а друзья тебе по боку, – попрекнул его в шутку, Сашка.
Видя, что отвертеться не удастся, Васька сбегал в автобус за своей сумкой.
Удовлетворенный, что добился своего, Витька, стал неторопливо разливать водку.
Наблюдая за процессом, чтоб не оказаться обделенными, не заметили, тихо подошедшего офицера.
– Значит, нарушаем, – кивнул на бутылку в руках Витьки, майор.
– Вылить заставит, – заметался ужас у того в голове.
– Товарищ майор, а может чуть – чуть, на природе, – наугад предложил Сергей.
– Капелька на природе не повредит, – согласился майор, присаживаясь на траву, – меня от вашего перегара и так пошатывать начинает.
Витька, боясь вспугнуть момент, молча протянул ему, свой стаканчик.
– Ну что ж, давайте за то, чтоб ждали, – в один глоток выпил офицер.
– А что, было? – спросил, с подобострастием протягивая ему соленый огурчик Витька.
– Да нет. Байка такая есть, – улыбнулся своим мыслям офицер, – С учений офицеры возвращаются. Едут в одном купе: моряк, летчик, и пехотинец. Выпили, опять налили. Разговор, как всегда, на женский пол переместился, потом до жен дошли. Летчик, стал рассказывать, – Уверен, говорит в жене, как в «Мигаре», на все сто двадцать процентов. Оборона, пальцем шевельни, никого к себе не допустит. Вот так и она, кроме меня, даже не думай. Моряк, о супруге, начал, – у меня, так же, говорит. Подхожу, на катере к пирсу, давлю ревун, и домой. А дома стол «ежиком», постель разобрана, жена готова, как главный калибр. Пехотинец, взял со стола полный стакан, высадил его одним махом, грохнул о стол и говорит, – Я о жене, пацаны, пока помолчу. Сейчас вот с вокзала, мелкими перебежками к дому. На подходе» снимаю сапоги и на второй этаж. Давлю на звонок и сразу же под балкон. Не знаю, как сегодня, но в прошлые разы, ни один «заменитель» не ушел, – Майор поднялся, посмотрел на хохочущих бойцов, и добавил,
– Вот и вам желаю, чтоб не моргали. Пойду к автобусу, спасибо за «чай»
– Товарищ майор, а про финна знаете. Тоже про нас военных, – скромно потупился Витька.
–Давай только быстро, я анекдоты люблю.
–Сидят две «кукушки» на дереве и мечтают о возвращении домой. Один говорит, – Только через порог переступлю, сразу жену нагибаю, и со всей ответственностью, за все страдания и лишения. Потом еще и еще. Потом ее в постель и снова, потом отдохну и опять.
– Я тоже сразу «опять» говорит второй, но сначала все-таки лыжи с рюкзаком сниму, на кровати-то в лыжах неудобно.
– В лыжах еще не пробовал, – засмеялся майор, – без них конечно удобней. Но есть к чему стремиться,– пошутил он, уходя в сторону автобуса.
13
– А ничего, мужик, – проводил его взглядом Витька.
– Конечно, ничего. Это ты с бестолковкой, не дружишь. На отправке соловьем разливался, а тут язык проглотил,– сказал Сашка, смачно захрустев огурцом.
– Я думал, водку заставит вылить.
– Чем тебе думать? Когда мозги раздавали, ты за водкой в очереди стоял, – припомнил ему все, Василий, – давай разливай, а то вон, к автобусу потянулись.
Дальше покатили еще веселее, время на сборы в дальнюю дорогу, было потрачено с пользой. Многие пассажиры автобуса уже дремали, утомленные путевыми нагрузками, дремали, но оставались еще самые стойкие, которые еще упорно вглядывались в темень за стеклом, правда, уже не понимая, – Чего они хотят там увидеть?
На широком заднем сиденье, самым стойким оказался Сергей. Самоотверженно борясь со сном. Досадуя, на храпящих друзей, он тупо смотрел вперед, майора с водителем.
– Водитель не спит, понятно, – размышлял он, а тебе – то чего не спится? Ему хотелось встать и спросить это у офицера. Он даже сделал две неудачные попытки подняться с сиденья. Вместо того чтобы двинуться вперед, он оба раза наваливался на Витьку, отброшенный назад, какой-то непреодолимой силой. Поняв, что движение вперед невозможно, он успокоился и прикрыл глаза, И тут сам по себе, пришел ответ на его вопрос, – А майору по штату спать не положено. И тут же провалился в сон.
– Никак угомонились «партизаны», – посмотрел в салонное зеркало водитель, – теперь может до конца проспят.
– Да, столько влить в себя, это здоровье надо, – почти с восхищением в голосе сказал майор, – утром бы еще, в строй всех, без проблем поставить.
– Тебе, как будто впервой. Три к носу, и все наладиться, – успокоил его водитель, – давай дым пустим?
–Давай, – протянул офицер сигареты,– я помню, до Указа еще, дело было. На целину, усиленный набор был. Водки в магазинах в то время, бери, на сколько денег хватит, а им же двухнедельную зарплату выдали? Запаслись, перед отправкой, мои бойцы, – крепко затянулся майор, – до полюсов дойти и назад вернуться хватит. Приехали на пункт сбора. А они?– снова затянулся рассказчик. – Операция «Ы» вторая серия, вместо Моргунова, майор Советской Армии. Падают, поднимаю, опять падают. Даже сапогой, поднимать пробовал, бесполезно. Стал я тогда собирать из сумок, а у кого и из руки, оставшуюся водку. Много выпили, остатки в одну сумку влезли. Сопротивление, конечно было. Угрозы, уговоры, но я сам, понимаешь, все преодолел. Сумку себе на плечо повесил, и пошел на пункт сбора. И что ты думаешь? За водкой, еле поднялись, но пошли. И как пошли? Чуть ли не в ногу. Так в строй и поставил. Очередной «фитиль» от начальства, конечно, словил. Даже пообещали подальше отправить. Но, ничего обошлось. Даже опытом делиться ездил, на сборы военкомов.
– Куда они без тебя? С твоим-то опытом – успокоил его водитель, сами, что – ли возить будут?
В шестом часу утра, «Пазик» скрипнув тормозами, остановился недалеко от зеленых ворот, с ярко красными звездами. Прекратилось гудение мотора, но вместо него, предрассветная тишина стала наполняться храпом «урожайных бойцов»
– Все, Федорыч, я свою задачу выполнил, – расслабился водитель.
– Тебе легче. У меня все еще впереди.
Витькины глаза, открыл нос, почуявший запах спиртного. Впереди на сидение, первую «граммульку» уже приняли, и теперь усердно двигая челюстями, закусывали.
– Чего с временем-то, мужики? – просунул он голову между сиденьями. На само время, ему было наплевать.
14
На срочной службе, он твердо понял. У солдата голова не должна думать ни о чем. За тебя думают и решают отцы-командиры, в том числе и следят за временем, главное в этот процесс не вмешиваться.
Но впереди уже закусывали. В этом случае политика невмешательства, была ненавистна его натуре.
– А нам по барабану, чего там со временем. Есть один в фуражке, вот пусть он под ней «репу» и чешет. Хряпнешь? – ответил ему один, судя по ответу, освоивший службу не хуже его.
– Он еще спрашивает? Да таким вопросом с похмелья, запросто, убить можно, – Витька, чтоб убедились в его готовности, протянул руку между сиденьями.
– Бывали, знаем, – пошутил сосед, вставляя в руку, наполовину налитый граненый стакан, – да помни, кто с утра поправил.
– Это же святое, как такое забудешь? Утро со стаканом в руке, первый признак удачного дня, без забот и огорчений. А того, кто налил, разве не запомнишь? Дай бог, чтоб он был не крайним, – Витька, слегка сморщившись от запаха, выпил водку, и протянул назад пустой стакан.
– Хорошо сказал. Но на нас больше не рассчитывай, иссякает источник, самим, только – только, – предупредили впереди.
– Я не про вас, я о жизни, – замотал головой Витька, – отказываясь от горбушки хлеба, густо посыпанной солью.
Салон автобуса началось шевеление. У кого осталось в «закромах» срочно поправляли свое, подорванное долгой дорогой здоровье. Кто остался без запасов, давясь слюной и мучаясь головной болью, с тоской глядели на торжество других. Когда стало невыносимо смотреть на эту несправедливость, вышли покурить.
– Спят, как сурки, – оценили безмолвие территории за зелеными воротами.
– Как положено. Чего сам службу не бздил? Ну а чего тогда возмущаешься? Помнишь, – ближе дембель стал на день, если спишь ты целый день, – тут же напомнили ему о юности «прошедшей в сапогах»
Возле автобуса, показался майор. На расслабленных утренними вливаниями целинников, и на их, не рассчитавших свои запасы соседей, посыпались распоряжения,
– Быстренько умываться, перекусить и строиться. И смотрите ни-ни, -
понимая, что говорит неисполнимое, так для успокоения своей командирской совести. Сказал и пошел в сторону КПП.
– Ни-ни! Во! Дает! И как язык поворачивается? Мы специально пятьсот километров промахали, через восемь постов ГАИ проехали, чтобы морду сполоснуть и похавать. Трезвому такое в голову не придет, разве, только нашему майору. Вернусь, фуражку ему на размер больше подарю, – стал возмущаться Витька.
– А фуражка-то при чем? – удивился Сашка.
– Чтоб башку не стягивала, мыслить не мешала. Я уже думал, что он нормальный мужик, но оказывается, показалось. Это же надо, умывание спутать с опохмелкой, это же ни в одни ворота не лезет. Еще парочку таких приказов, и я разворачиваюсь домой. И как они, с такими распоряжениями, урожай хотят собрать, ума не приложу,– пояснил Витька, – А вы чего, булками не шевелите? Ждете, когда за ворота загонят, и труба заговорит?
– Какая труба?– не понял Василий.
– От оркестра БАМ – БАМ. Заиграет и все, аты – баты, все солдаты, – объяснил Витька, до этого успевший после одних, еще пар раз у других «поинтересоваться состоянием времени»
Устроились в тени огромной сосны, под которую, на предварительно постеленную куртку, вывалили содержимое всех четырех сумок.
15
– Последний нынешний денек, гуляем с Вами, мы друзья, – противно пропел Витька, добровольно возложив на себя обязанности разливающего.
– А может чуть погодя?– у Сергея, от запаха водки и Витькиного пения, подкатила тошнота.
– Когда потом, с дуба упал? За ворота заведут, до нитки ошмонают. Останешься голым, слюнями подавишься, слезами горькими захлебнешься. А в конце, саданет инфаркт, с инсультом и параличом? Когда тогда? – решительно выступил Витька, на защиту поправки здоровья, немедленного и бесповоротного.
Через секунду после его речи, все жевали, закусывая в ожидании, когда тепло водки достигнет желудка.
– Не понял, – еще через две секунду нарушил ожидание, Витька,– Вас для чего от семей оторвали? Чтоб жрать, и загорать на природе? Добивать надо все в темпе вальса, в срочном порядке, чтоб другим не досталось, ни капли, ни крошки.
Команда «строиться» их, слишком занятых «добиваем запасов» с места не сдвинула.
Только когда они увидели уже построенный к вхождению, в открытые зеленные ворота строй, они похватали свои сумки. На ходу дожевывая, присоединились к остальным.
– …. Проходим отборочную комиссию,– услышали они окончание наставлений майора.
– Они достали уже этими комиссиями. Всю ночь ехали. Только присели, опохмелились чуток. Бац! Опять отборочная комиссия. У семьи отобрали, от работы оторвали. Все, что есть с собой, скоро отберут. Беспредел полнейший. И ничего не попишешь, – поднял Витька, указательный палец вверх, – Армия.
– А в военторге, чего дают? – икнул, рядом с ним Сашка.
– На пирамидон с повторином нарваться желаешь? Тогда сходи, посмотри, – а потом тебе добавят в Роттердам с Попенгагеном, – предостерег его Василий.
– Налево! Шагооом марш! – рявкнул, майор, видно вспомнив свою лейтенантскую молодость.
– Иии – их! Были мы вчера сугубо штатскими, провожали девушек домой! – ухарски, с надрывом, – заорал Витька.
Майор остановился, и, сделав грозное лицо, погрозил ему кулаком.
– Вот сволочь а? Я ему помнишь, тогда? Весь свой стакан, как другу, – обиженно повернулся Витька к Сергею,– песню строевую затянул, а он мне кулачиной грозит.
– Это он тебя предупреждает. Не прекратил бы этот вой, который у тебя песней зовется, он бы тебе сапогом, точно заехал, – согласился с офицером Сергей.
Витька Симонов, еле стоял перед комиссией, напрягая все силы, чтоб сохранить равновесие.
– Дурдом! Пятьсот километров сюда везли, чтоб еще здесь порешать «готов, не готов»,– полоскались в его пьяной голове мысли.
– А вы, товарищ Симонов, добровольно изъявили желание, помочь стране с уборкой урожая? – задал вопрос, капитан, один из членов комиссии.
Витька, мог подстроиться под любого собеседника. При этом говорить то, что от него ждут. Сейчас его жгло желание, побыстрей выскочить на свежий воздух, в виду начинающихся накатывать волнами, позывов тошноты.
– А как же? Родина-мать зовет! Каждый день в пять утра подъем, и бегом к военкомату, отмечаться в очереди. Пару часов стоишь, следишь, чтоб в списке не сдвинули. Сами понимаете, блат, выше военкома. Потом в обед. После работы, контрольная отметка. А как без этого? На целину: желающих, как грязи. Еще, блатников посчитать,– ответил он скороговоркой, боясь, как бы его не стошнило, прямо перед комиссией, – Полгода без сна и всухомятку, лишь бы попасть, – смотрел он в глаза спросившему капитану, пытаясь вызвать в нем понимание и сочувствие. Видя, что этого не будет, Витька выдал последний аргумент,
16
– Одобряю, все решения партии и правительства, которые есть и которые будут. Всю международную политику, категорически поддерживаю… На паре гектаров, колоски соберу лично, на карачках и голыми руками. Все, убегаю,– зажав рукой рот, он пулей вылетел из казармы.
Первым увидел, вылетевшего из здания Витьку, Сашка, и, показывая на него остальным, пояснил,
– Витька опять чего-то наобещал. Ишь, как летит выполнять, ветром даже повеяло.
Витька резко остановился и его начало тошнить.
– Нет, похоже, напугали, сердечного. Смотри, как выворачивает,– изменил он свое мнение.
– Жратвой давиться, меньше надо было, – не согласился с ним Серега, – я ему оставь, потом доешь. А он, не съедим, отберут.
– Да причем тут, это? Ты видел, какой там бегемот сидит, политически подкованный? Я от смеха чуть в осадок не выпал. От меня за четыре метра, водярой прет, еле стою. А он меня спрашивает, – Ваше отношение к антиалкогольной компании?
– И ты, конечно, против? – поинтересовался Васька.
– Меня, чего в капусте нашли? Стараюсь, говорю, помощь партии и правительству во главе с Михаил Сергеевичем в его трудной борьбе с зеленым змием. А этот бегемот, следующий вопрос задает,
– А в чем выражается, ваша помощь? Я говорю, пить стал больше, а закусывать меньше. Чтобы врага, который мешает нам строить светлое коммунистическое будущее уничтожить совсем.
– Похоже, без меня урожай поборете, – подошел к ним, с позеленевшим лицом, Витька, – это не комиссия, а военный трибунал, а ты враг народа на допросе. Говорю, доброволец, сомневаются. Говорю, партию люблю, правительство, даже Раису Максимовну, тоже сомневаются.
– Радуйся, что не шлепнули. Мы тебя на исправление возьмем, на поруки, как говориться. Целина же без тебя,– Сашка задумался, подыскивая слова, – как водка без градуса.
На крыльцо казармы вышла отборочная комиссия в полном составе.
Бойцы «битвы с урожаем», сморенные внешними и внутренними жаркими градусами, стали нехотя приподниматься с земли, и чуть быстрее улиток, подтягиваться на место очередного построения.
Офицеры военкоматов, объединили свои усилия: толкая еще спящих, подгоняя медленно бредущих, наконец, поставили в строй, всю будущую целинную роту.
Перед ней стал капитан, которого Сергей, назвал «бегемотом», он же, как оказалось, председатель комиссии,
– Командование воинской части, на территории которой мы находимся, поручило мне пожелать вам успехов, в том великом деле, которое ждет вас впереди. Мы в процессе работы комиссии познакомились с каждым, после чего, я с уверенностью могу сказать, что действительно военкоматы отобрали, достойных из лучших. Вы все прониклись сознанием большой ответственности, перед порученным вам делом. Желаю вам с честью вернуться, выполнив все, поставленные перед вами нашей любимой партией и правительством задачи! – закончил лозунгами, свое выступление председатель комиссии.
– Ты понял, недострелённый? Держи хвост пистолетом,– Сергей дернул Витьку за рукав, – а то заныл, – на целину без меня, я враг народа. А тут на тебе, маслом помазали – «лучший из самых лучших», представителей. Избранный, можно сказать. А это тебе, не с голой задницей на елку, это тебе, как минимум от завгара, трояк в виде премии, на бутылку. Так что избран ты, выполнить все задачи, лучше всех.
– Одну он и так лучше всех выполняет, – хохотнул Сашка.
–Ага, наливать, выпивать, на крыльцо выливать,– добавил, стоящий рядом Василий.
17
Строй жиденько похлопал оратору… Кто-то, видно совсем обалдевший от жары, крикнул, – Ура капитану! Да здравствует целина! Но его инициативу оборвал громкий хлопок по затылку, от рядом стоящего «своего» капитана, и поэтому его патриотическое начинание не получило поддержки.
– А нормально капитан выступил, не хуже, чем Витька про колоски, – высказался Васька.
– Ага, оратор хороший, а мясо дерьмо, – сказал вождь людоедов, обгладывая косточку, – не согласился с ним Сашка.
– Если бы мне за это, как и ему, оклады и звезды, я бы тут перед Вами, Алькой Пугачевой разливался, с песнями Муслима Магомаева, – огорчился Витька.
– Упаси нас господи, от этаких чудес – взмолился Сергей.
–Рота, слушай мою команду, – скомандовал капитан.
– В председателях побыл, теперь в командиры навострился, – оценил капитана Витька, – речами, наши больные головы не добил, теперь командами додолбает.
– Сейчас рота идет в баню, там получаете форму, «гражданку», сдаете на склад. Правое плечо! Шагом марш.
– Серега, я тут с одним из местных побазарил, он здесь все знает. Если что, я возьму, потом разберемся. Ты только, если хватятся, прикрой меня, лады? – попросил Витька, шагая в строю.
Сергей, не удивился в отличие от остальных, когда Витька исчез.
– Куда это «избранного» понесло, – удивился Сашка, заняв Витькино место, рядом с Сергеем.
– Угадай с трех раз.
– Нашел загадку. Лучше ты угадай: прежде чем одну сторону погладить, другую нужно полизать.
– Чего тут отгадывать, дураку, понятно, баба.
– Что не дурак, понятно, вообще-то это почтовая марка.
«Избранный» появился, когда все получали форму. Он успел раздеться, и, как и все, в одних трусах, отодвинув в сторону Сашку, молча получил «хэбэшку» и отошел переодеться.
– Чего – то он задумал? – спросил стоящий за Сашкой, Василий.
– Узнаем сейчас, форму бери,
– Все путем. По пол – бутылки на брата. Благодарности потом, – Витька поправил форму, оглядел себя в висевшем на стене в трещинах зеркале, – Я все узнал. Сейчас в столовую, потом в летний лагерь. Взвода, как сказали, будут по военкоматам. Так, что, будем вместе, а то вы без меня пропадете.
– Чует мое сердце, с тобой мы точно пропадем, – ответил Василий.
– Это с чего ты взял? – не понял Витька.
– Задницей чую, – пояснил тот.
Все шло согласно добытым Витькой сведениям. После бани их повели в столовую, где им выдали по тарелке каши, «любовно» названной солдатами «кирзой», и по кружке слегка теплого, и еще меньше подслащенного чая. Слегка пригубив чая и не коснувшись каши, целинники вышли из столовой, где погрузились в ожидающие их машины. Урча моторами, машины отвезли их в летний лагерь, расположенный в двух километрах от воинской части. В ожидание, опаздывающих из дальних военкоматов целинников, им разрешили отдыхать. Разбившись на группы по военкоматам и интересам, « бойцы за урожай» стали терпеливо ждать своих, по уважительным причинам, задерживающих будущих сослуживцев. Чтобы как-то облегчить тяжкий труд ожидания, и ускорить прибытие пополнения, решили опробовать продукцию местных магазинов.
18
Этому способствовала и окружающая природа. Одуряющий аромат сосен, пение птиц, бьющее сквозь ветки яркое солнце, заставили их забыть о суровой армейской действительности.
Когда прибыли опаздывающие, и майор пришел за своей командой, чтобы отвести ее на общее построение, его взору открылась картина, достойная кисти художника – баталиста. Под соснами, поодиночке и кучками, в немыслимых, фантастических позах, среди сверкающих в лучах солнца пустых бутылок, лежало «лучшее из лучших, достойное из достойнейших» отборное целинное воинство.
– Е-мое, поле Куликово, – ужаснулся офицер, прикинув примерно, количество пустой тары, – много выжрали, да плюс вчерашнее. Нет, пора в отставку, – распаляли его мысли, пока он уговорами, затрещинами, пинками, поднимал утомленных «бойцов урожая». Двести метров до построения были самой тяжелейшей в его офицерской жизни «полосой препятствий»
Весь, мокрый от пота, постоянно произносящий, свой неограниченный запас матерных слов, могущий мертвого поднять в атаку. Он, с упорством русского офицера, все-таки поставил «уставшее воинство» в строй.
Когда перед ротой появился подполковник, ее командир, пьяная команда майора, с трудом, но сохраняла строевую линию.
– Товарищи офицеры, прапорщики и солдаты! – новоиспеченный командир волновался, ему впервые была доверена под командование, большая, больше, чем в двести душ, рота «партизан».
– Сейчас будет произведено формирование по взводам, взводные списки уже готовы, и командиры взводов доведут их до вас. Приказываю командирам взводов прист….
– Говорили по военкоматам, а чего этот болтун мелет? Какие списки? – прервал его, выкрик из команды майора. Тот, вмиг побледневший, повернулся к строю, отыскивая глазами рядового Симонова.
– А чего он мелет? Говорили по военкоматам, а он чего?– начал оправдываться, поймав его взгляд Витька.
– Кто крикнул? Выйти из строя! – загремел голос ротного, стремящийся от гнева, сорваться на визг,– Прячетесь за спинами товарищей, испугались?
– Ты чего? Доктор перед рейсом? Чего мне тебя бояться, ты, много-то на себя не бери, – раздвинув первую шеренгу, вышел, слегка покачиваясь, виновник гнева ротного.
– Какого военкомата? Фамилия? – прожигая его взглядом, спросил ротный.
– Симонов, рядовой, Служу Советскому Союзу, – с пьяной бравадой, доложил Витька
.– За девятнадцать лет службы, меня никто не называл болтуном, – сказал подполковник, – и я не собираюсь это так оставлять.
– Товарищ полковник, – Витькин опыт, начал пробуждать его пьяное сознание, подсказывая ему, что он вновь «попал», и он на всякий случай повысил ротного в звании,– нам сказали, что взвода по военкоматам будут.
Серега, со своего неблизкого места, и то заметил, как лицо ротного, начало приобретать багровый оттенок.
–Влип «Шаляпин» по самые «помидоры», – шепнул он, рядом стоящему Ваське.
– А я об этом говорил? А ты все избранный, да избранный. Теперь с горы-то голой жопой, да на ежа. И больно и полезно.
Ротный, от волнения, плохо управляя своим состоянием, жестом подозвал к себе, капитана, – Отправьте этого…,– он сделал глубокий вдох,– рядового на гауптвахту. Пока я не решу, что с ним дальше делать.
–А ты, – обратился он к Витьке, – даже не думай, что тебя в наказание отправят домой. Я буду делать из тебя солдата. Хорошего солдата, запомнил? – зловеще прошипел он .
19
– А, то? Главное ты меня не забудь, я тебя, никогда не забуду,– в голове Витьки, еще играли пьяные струны, – Служу Советскому Союзу,– браво, как думалось, проорал он, махнув рукой, где-то в районе шеи, вроде как отдавая честь.
Подполковник надел фуражку, которую, от волнения, снял, и все это время держал в руке.
– Ну, мать его, затвором по шепталу, хотелось еще добавить, но вспомнил, что стоит перед ротой, передумал.
– Командуйте, капитан, – отдал он приказ, направляясь в сторону штабной палатки.
– Разойтись, – скомандовал тот, и остановил уходящего рядового Симонова, – а ты куда?
– Как куда? Сами же «разойтись» сказали.
– А приказа не слышал?
– Второй день одни приказы. Голова гудит. На «губу», что ли?
– Что – ли. От сумы да от тюрьмы. Дальше сам знаешь, – пошутил офицер, – но кому-то и тюрьма дом родной. – Ты, то как, на «губе» бывал?
