Александр Филевский
Рейс
– Мужчина, успокойтесь! – предостерегает стюардесса.
– Нет уж! Теперь вы меня так просто не заткнете! – бушует Мердок. – Как вам не стыдно над людьми издеваться? Вот вы… да, вы! Почему молчите? – кричит он бывшим соседям – мужику у прохода и девушке у иллюминатора, – или вы тоже участвуете в этом розыгрыше? Подтвердите, что, когда мы взлетали, был еще тридцать пятый год, а не тридцать второй. А этой старухи здесь вообще не было! – тычет Мердок в свое кресло, занятое пожилой дамой.
– Прекратите истерику! – кричит мужик у прохода. – Когда мы взлетали, рядом со мной сидела именно эта женщина. А вас я вообще в первый раз вижу!
– Сейчас тридцать второй год! – вворачивает девушка у иллюминатора.
Мердок всматривается в лица бесстыдников и столбенеет: да, эти люди похожи на его бывших соседей… но это не они.
– Что… что за чертовщина, – бормочет несчастный.
Он оглядывается вокруг и словно ищет поддержки. Видит пассажира с газетой – подскакивает к нему и вырывает пачку, оставляя по клоку бумаги в руках читающего.
– Эй, идиот!.. – кричит пассажир.
Мердок не слышит ругательств: он зарывается в газетные листы – ищет сегодняшнюю дату. Находит. Читает: «Седьмое июля две тысячи тридцать второго года. Финансист с Уолл-стрит предсказывает рецессию в 2033 году…»
– Ну, знаете… ну… это… – лихорадит Мердока.
– Мужчина, прекратите дебош! Я вас сейчас высажу! – говорит стюардесса.
– Высадите… с самолета?.. – пытается осмыслить Мердок, съеживаясь, – это как?..
Стюардесса командует коллеге:
– Фиби, готовь штрафной парашют!
Мердок подскакивает, словно от выстрела; оглядывается: вокруг уже стягиваются люди. Видимо, хотят помочь стюардессе исполнить служебные обязанности.
Как кабан на травле, он бежит в сторону туалетов – пассажир, который читал газету, бросается наперерез. Мердок сбивает его с ног, врывается в туалет и запирается.
– Блин! Дерьмо! Какого хрена?..
С минуту он лишь стоит на месте, уперевшись руками в колени, и глотает воздух. Отдышавшись, Мердок поворачивается к умывальнику, включает воду, пьет, трет лицо, фыркает, матерится… снова умывается… успокаивается. Смотрится в зеркало:
– Должно же быть какое-то разумное объяснение, – говорит он отражению. Задумывается. Снова говорит, поморщившись:
– Нет, Джим… это точно не розыгрыш: слишком много людей… Должно быть другое разумное объяснение.
Мердок смотрит на свое отражение словно следователь, который одним лишь взглядом намерен «расколоть» подозреваемого. Кивает:
– Да, точно… этот долбаный сортир реально машина времени. Или лифт для путешествий в параллельные вселенные. Что-то в этом роде. Просто в нашем мире столько мудаков в одном самолете не собирается.
Несчастный вспоминает, что он делал во время предыдущего посещения машины времени. Мердок нарывает бумажные полотенца, вытирает ими лицо и руки, комкает, бросает мимо урны; сплевывает под ноги, ковыряется в носу и размазывает козявку по зеркалу.
– Вроде бы ничего не забыл, – растягивает слова Мердок в задумчивости, – все манипуляции воспроизведены. Теперь машина времени должна снова запуститься и вернуть меня обратно. Как-то так…
С минуту Мердок набирается храбрости. Наконец, он подкрадывается к выходу, выдыхает, щелкает замком и приоткрывает дверь: в салоне тихо. Недавней потасовки как будто и не было. Мердок затаивает дыхание, чтобы не спугнуть удачу, и направляется к своему месту.
До последнего он не смотрит в кресло: боится наткнуться на пожилую даму. «Что же делать, если она там? Как выбираться из прошлого?» – начинает паниковать Мердок.
Вид пустого кресла успокаивает. Мердок даже рад видеть того самого типа, который сидел слева при взлете. И девушка у иллюминатора – та самая, а не та другая, что была в последний раз. Мердок смотрит на пассажирку как на родную. «Я вернулся! Вернулся! Живой!» – ликует внутренний голос.
– Поздравляю… – ворчит мужик у прохода, пропуская Мердока в середину ряда.
– Я сказал это вслух? – спохватывается Мердок.
– Лучше бы вас там смыло на хрен. Болтаетесь туда-сюда…
