Александр Гарцев
Не помню
Поезда и паровозы, проезжающие через городок, гудят своим меланхоличным гулом, напоминая всем о том, что жизнь продолжается, даже если ты остаёшься на месте.
Я научился принимать свои чувства, какими бы болезненными они ни были, и находить в них силы двигаться дальше.
Иногда, когда я вспоминаю те моменты, когда мне было особенно тяжело, я чувствую, как внутри меня поднимается волна эмоций.
Эти воспоминания не вызывают больше прежней боли, но они напоминают мне о том, что я прошёл через многое и смог выстоять.
Я научился ценить маленькие радости жизни, такие как прогулки по осеннему парку, чтение книг или разговоры с мамой. Эти простые вещи стали для меня источником утешения и вдохновения.
Если вам когда-либо придётся столкнуться с одиночеством, помните: это всего лишь этап на вашем пути.
Не бойтесь обращаться за помощью, не бойтесь открывать своё сердце другим людям.
Иногда достаточно одного доброго слова, одного тёплого взгляда, чтобы изменить всё.
Я вспоминаю слова старика, который однажды сказал мне, что одиночество – это не конец, а лишь часть пути, который нужно пройти, чтобы найти своё место в жизни.
Эти слова запали мне в душу и помогли мне понять, что я не одинок в своих переживаниях. Все мы иногда чувствуем себя одинокими, но важно не сдаваться и продолжать верить в то, что всё будет хорошо.
И пусть листья будут продолжать опадать, пусть ветер будет шуршать ими по улицам, а поезда и паровозы будут гудеть своим меланхоличным гулом.
Вы будете идти вперёд, потому что только так можно встретить будущее лицом к лицу.
Жизнь не спрашивает: "Вот тебе мой подарок, Саша!"
Она просто даёт то, что есть. И в этом её великая мудрость. Мы не можем изменить прошлое, но мы можем научиться понимать его и принимать. Мы можем найти в себе силы простить тех, кто причинил нам боль, и быть благодарными тем, кто был рядом в трудные минуты.
Жизнь – это удивительное путешествие, полное неожиданных поворотов и встреч. Иногда она бросает нам вызовы, которые кажутся непреодолимыми, но именно через эти вызовы мы растём и становимся лучше. Я понимаю теперь, что каждый опыт, каждое переживание делает нас теми, кто мы есть.
И пусть листья будут продолжать опадать, пусть ветер будет шуршать ими по улицам, а поезда и паровозы будут гудеть своим меланхоличным гулом.
А мы будем идти вперёд, потому что только так можно встретить будущее.
Лицом к лицу.
Отец
Я не помню, когда я впервые увидел своего отца.
Помню только, что это был один из тех серых осенних дней, когда дождь лениво стекал по окнам старого деревянного дома, где мы жили.
Этот дом, как и весь наш маленький, провинциальный городок, казался забытым временем, словно он застыл в своей собственной истории, не желая двигаться дальше.
Листья на деревьях уже начали желтеть и опадать, создавая на земле ковёр из прошлого лета, напоминая о том, что всё имеет свой конец и своё начало. Ветер носил их по улицам нашего городка, который словно застыл во времени, словно его обитатели боялись сделать шаг вперёд, опасаясь того, что они могут потерять.
Городок наш был полон тайн и воспоминаний, каждое здание, каждая улица хранила свои собственные истории.
Дома, покрытые трещинами и следами времени, стояли друг возле друга, словно старые друзья, которые уже не могут разговаривать, но всё ещё поддерживают друг друга своим присутствием.
Улочки были узкими и извилистыми, как будто они вели в никуда, и казалось, что время здесь замедлялось, позволяя всему происходить медленно и размеренно.
Небо было затянуто серыми тучами, которые не давали солнечным лучам пробиться сквозь них, создавая атмосферу мрачности и безысходности.
Дым от заводских труб и кочегарок, отапливающих посёлок, вился в воздухе, создавая ощущение безысходности, словно все вокруг было заперто в этом круговороте серых дней и холодных ночей.
На берегу гудела и дымила заводская Литейка.
Мы сидели за столом в нашей коммунальной квартире.
Эта квартира была словно островок жизни среди унылых улиц нашего городка.
Пусть старые деревянные полы скрипели под ногами, а потолки были украшены старыми люстрами, которые излучали тусклый свет, но все равно все это создавало атмосферу уюта и тепла, чего-то привычного, чего-то родного.
Но сегодня эта атмосфера была совсем другой – она была напряжённой и тяжёлой, словно воздух вокруг нас стал густым и плотным, не позволяя нам свободно дышать.
Мама была напряжена, её руки дрожали, когда она разливала чай. Её глаза, обычно такие добрые и мягкие, теперь были наполнены страхом и беспокойством.
Я чувствовал, как атмосфера вокруг меня становилась всё тяжелее, словно невидимая рука сдавливала моё сердце, не давая мне вздохнуть полной грудью.
Каждый звук, каждый шорох казался мне громче обычного, усиливая это чувство напряжения и страха.
Затем дверь скрипнула, и он вошёл.
Человек, которого я видел впервые в жизни, но о котором так много слышал.
Это был мой отец, которого я никогда не видел.
Он был высокий, сухощавый, с глубоко посаженными глазами, которые казались мне холодными и безжизненными.
Его лицо было покрыто морщинами, каждая из которых рассказывала свою собственную историю – о годах, проведённых в труде, о потерях и радостях, о надеждах и разочарованиях.
Он поздоровался, но его голос был таким же бесстрастным, как и взгляд.
Я посмотрел на него, пытаясь найти в нем хоть что-то знакомое, но ничего не нашёл. Внутри меня бушевала смесь эмоций: любопытство, страх, надежда, разочарование.
Я хотел спросить его, почему он так долго не приходил, почему он оставил нас одних, но слова застряли у меня в горле, не желая выходить наружу.
– Здравствуйте, – сказал он, обращаясь на вы к маме и ко мне.
Его голос был глухим и безжизненным, словно он говорил через силу, словно каждое слово причиняло ему боль.
Мама ответила ему слабой улыбкой, но я видел, что её глаза наполнены слезами.
Она всегда была сильной, всегда старалась держаться, но сейчас, в этот момент, она выглядела такой уязвимой и беззащитной, что мне захотелось обнять её и сказать, что всё будет хорошо.
Но я не мог этого сделать, потому что сам чувствовал себя потерянным и испуганным.
– Привет, – пробормотал я, стараясь сохранить спокойствие.
Я посмотрел на него, пытаясь понять, что он чувствует, но его лицо оставалось непроницаемым, словно маска, скрывающая все его эмоции.
Отец сел за стол, положил рядом сумку с подарками и начал разглядывать комнату, словно пытаясь найти в ней что-то знакомое.
Его взгляд задержался на фотографиях, которые висели на стене, и я почувствовал, как внутри меня начинает расти чувство разочарования.
– Почему он так долго не приходил? Почему он оставил нас одних? Почему он не пытался связаться с нами раньше?
– Как ты живёшь, сын? – как-то неуклюже и сразу используя слово, которое никогда не произносил, спросил он, наконец, обращаясь ко мне. Никогда не произносил, потому что по рассказам тёти у него было две дочки.
Его голос был мягким, но в нём не было тепла, которое я так надеялся услышать.
– Нормально, – ответил я, стараясь казаться взрослым, самостоятельным и сохранить спокойствие. – Мы справляемся.
Отец кивнул, но ничего не сказал. Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь понять, кто я такой.
Я чувствовал, как внутри меня растёт чувство неловкости, от такого его внимания, словно я был на допросе, а он был следователем, который пытался узнать правду.
– Ты знаешь, сын, – сказал он, наконец, – жизнь – это не всегда то, чего мы ожидаем. Иногда она бросает нам вызовы, которые кажутся непреодолимыми, но именно через эти вызовы мы растём и становимся лучше.
Его слова звучали просто, но они содержали в себе глубокий смысл. Я понимал, что он прав, но это не делало моё чувство разочарования менее болезненным. Почему он не приходил раньше? Почему он не пытался связаться с нами раньше?
– Я знаю, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие. – Мы справляемся.
Отец снова кивнул, но ничего не сказал. Достал из сумки подарки.
– Это вам.
Маме кусок ткани, какой-то, мне машинку.
Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь понять, что я чувствую.
Я почувствовал, как внутри меня растёт чувство гнева, словно я хотел закричать на него, сказать, что он не имеет права так легко входить в нашу жизнь после столь долгого отсутствия. Лучше бы он оставался там, неизвестно где. А может быть и, вообще, лучше бы его не было. Нигде на земле. Лучше бы его не было вообще. Ведь не было же его все эти годы. Я снова почувствовал, как внутри меня растёт чувство гнева, словно я хотел закричать на него, сказать это. Громко. Честно. И прямо в глаза.
Но я не мог этого сделать, потому что я боялся, что если я заговорю, то потеряю контроль над своими эмоциями.
– Ты знаешь, сын, – сказал он, наконец, – я всегда думал о вас. Я просто не мог вернуться раньше. Жизнь – это не всегда то, чего мы ожидаем.
Его слова звучали просто, но они содержали в себе глубокий смысл. Я понимал, что он прав, но это не делало моё чувство разочарования менее болезненным. Почему он не приходил раньше? Почему он не пытался связаться с нами раньше?
– Я знаю, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие и отвечая заранее приготовленными фразами. – Мы справляемся.
Отец снова кивнул, но ничего не сказал. Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь понять, что я чувствую.
Отец снова кивнул, но ничего не сказал. Он продолжал смотреть то на меня, то на маму.
Постепенно мы начали пытаться найти общий язык.
Отец задавал вопросы о моей жизни, о школе, о друзьях.
Он сидел напротив меня, его руки лежали на столе, и старательно избегал прямого взгляда в глаза. В его движениях чувствовалась нервозность, словно он боялся сделать что-то не так, словно каждый его жест мог вызвать новую волну эмоций, которую он не был готов принять.
Я отвечал односложно, стараясь не показывать своих истинных чувств, но внутри меня бурлила боль и обида. Почему он не был рядом все эти годы? Почему он решил вернуться именно сейчас? Эти вопросы крутились у меня в голове, как колесо водяной мельницы, которое невозможно остановить.
Городок наш был словно заколдованным местом, где время замедлялось до предела. Улицы были узкими и извилистыми, как будто они вели в никуда, и казалось, что каждое здание хранило свои собственные тайны и воспоминания.
Дома, покрытые трещинами и следами времени, стояли друг возле друга, словно старые друзья, которые уже не могут разговаривать, но всё ещё поддерживают друг друга своим присутствием. Небо было затянуто серыми тучами, которые не давали солнечным лучам пробиться сквозь них, создавая атмосферу мрачности и безысходности. Дым от заводских труб кочегарок, отапливающих посёлок, вился в воздухе, создавая ощущение безысходности, словно все вокруг было заперто в этом круговороте серых дней и холодных ночей.
Мама была напряжена, её руки дрожали, когда она разливала чай.
Её глаза, обычно такие добрые и мягкие, теперь были наполнены страхом и беспокойством. Она всегда была сильной, всегда старалась держаться, но сейчас, в этот момент, она выглядела такой уязвимой и беззащитной, что мне захотелось обнять её и сказать, что всё будет хорошо.
Но я не мог этого сделать, потому что сам чувствовал себя потерянным и испуганным. Каждый звук, каждый шорох казался мне громче обычного, усиливая это чувство напряжения и страха.
– Ты уже большой парень, Саня, – сказал он, пытаясь найти подход ко мне. Его голос был мягким, но в нём не было тепла, которое я так надеялся услышать. – Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду рядом, если тебе нужна будет помощь.
– Нам не нужна ваша помощь. Мы справляемся.
Я посмотрел на него с сомнением. Его слова звучали просто, но они не могли скрыть того факта, что он отсутствовал в моей жизни столько лет. Сколько лет? Да всю жизнь. Ведь я его вижу в первый раз!
Как он мог говорить о помощи, когда он никогда не был рядом, когда он никогда не пытался связаться с нами?
– А где ты был раньше, когда мне действительно нужна была помощь? – спросил я, стараясь сохранить спокойствие, но внутри меня бушевала буря эмоций. – Где ты был, когда я болел или когда у мамы были проблемы со здоровьем, с работой?
Отец замолчал, не зная, что ответить.
Его лицо стало ещё более напряжённым, словно он понимал, что любые его слова будут звучать пустыми и бессмысленными.
В этот момент я понял, что между нами существует огромная пропасть, которую невозможно преодолеть словами.
Эта пропасть была не просто физическим расстоянием, которое разделяло нас все эти годы, это была пропасть доверия и понимания, которая не могла быть преодолена одним лишь желанием.
– Я знаю, что я сделал много ошибок, – начал он, но я перебил его:
– Ошибки? Это больше чем просто ошибки! Ты оставил нас одних, ты не заботился о нас, ты даже не пытался узнать, как мы живём!
Отец опустил голову, его плечи поникли, словно он чувствовал тяжесть всех тех лет, которые он провёл вдали от нас.
Налил себе водки.
Выпил.
Он попытался заговорить снова, но слова застряли у него в горле. Я видел, как он борется с собой, как он пытается найти слова, которые смогут объяснить всё, но их не существовало.
Ничего, что он мог бы сказать, не могло изменить прошлое, не могло вернуть те годы, которые он упустил.
– Я не могу изменить прошлое, – сказал он, наконец, его голос был едва слышен. – Но я хочу исправить то, что можно исправить. Я хочу быть частью твоей жизни, я хочу знать тебя, я хочу помогать тебе. Я хочу иногда видеться с тобой. Ведь ты мой сын.
Я посмотрел на него, и в этот момент я понял, что он действительно хочет этого. Но было ли это достаточно? Мог ли он просто вернуться после столь долгого отсутствия и ожидать, что всё станет как прежде? Я не знал ответа на этот вопрос, но я знал, что мне нужно время, чтобы осмыслить всё, что произошло.
– Ты знаешь, Саня, – продолжил он, повторяя как испорченная заезженная пластинка, видимо, заранее приготовленную фразу – жизнь – это не всегда то, чего мы ожидаем. Иногда она бросает нам вызовы, которые кажутся непреодолимыми, но именно через эти вызовы мы растём и становимся лучше.
Его слова звучали просто, но они содержали в себе глубокий смысл. Я понимал, что он прав, но это не делало моё чувство разочарования менее болезненным. Почему он не приходил раньше? Почему он не пытался связаться с нами раньше?
– Я знаю, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие. – Мы справляемся. У нас с мамой все хорошо. О нас не надо заботиться.
Мама с одобрением посмотрела на меня. Она всегда ценила мою самостоятельность и независимость, повторяя иногда: «Молодец, Сашенька, ты у меня уже большой. Настоящий мужчина!»
Отец снова кивнул, но ничего не сказал.
Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь понять, что я чувствую. Я почувствовал, как внутри меня снова растёт чувство гнева, словно я хотел закричать на него, сказать, что он не имеет права так легко входить в нашу жизнь после столь долгого отсутствия. Но я не мог этого сделать, потому что я боялся, что маме мои слова не понравятся. Ведь они когда – то любили друг друга. И, наверное, у неё остались какие-то чувства к нему, этому человеку, который был, когда – то ее другом, а потом женихом, а потом и мужем.
Я боялся расстроить ее, если я скажу сейчас все, что думаю об этом человеке. Ей и так сейчас плохо и тяжело. Я видел это по ее глазам, хотя улыбалась и хлопотала, и бегала на кухню и с кухни, принося на стол то свеженькие пирожки, то блинчики с мясом, то свежий салатик.
– Ты знаешь, сын, – сказал он, наконец, – я всегда думал о вас. Я просто не мог вернуться раньше. Жизнь – это не всегда то, чего мы ожидаем.
Да что он все заладил одно и тоже? Третий раз уже пытается сказать что-то важное, но после этих слов снова останавливается и тянется к рюмке. Переживает что ли?
Его слова звучали просто, но они содержали в себе глубокий смысл. Я понимал, что он прав, но это не делало моё чувство разочарования менее болезненным. Почему он не приходил раньше? Почему он не пытался связаться с нами раньше?
Я, а тоже не промах. Я спокойно уже четвёртый раз останавливаю его попытки влезть ко мне в душу и произнести, наконец-то, что он хотел мне и маме сказать.
– Я знаю, – гордо ответил я, стараясь сохранить спокойствие и попивая чай. – Мы справляемся.
Отец снова кивнул, но ничего не сказал. Он продолжал смотреть на меня, словно пытаясь понять, что я чувствую.
С каждым часом мои надежды на то, что отец сможет стать частью нашей жизни, таяли.
Он был слишком далёк от реальности, слишком занят своими проблемами, чтобы понять, что нам действительно нужно.
Его попытки наладить контакт казались мне фальшивыми и неискренними. Каждый раз, когда он пытался заговорить со мной, я чувствовал, как внутри меня растёт холодная стена непонимания и обиды.
Я хотел верить, что всё может измениться, что мы сможем снова стать семьёй, но каждая минута такого тяжёлого молчания приносила всё больше разочарования.
Мама, набегавшись из кухни за стол и из-за стола на кухню, наконец, присела и произнесла первую за весь вечер фразу:
– Ну так расскажи, отец моего ребёнка, как живёшь?
В комнате стало тихо.
Наступила тишина, которую нарушал только мерный стук часов на стене. Свет от единственной лампы, горящей на столе, едва освещал пространство, словно пытаясь создать атмосферу семейственности.
Но этого у нашей лампы не получалось. По-прежнему в воздухе витал дух напряжённости, отчуждения, взаимного непонимания.
Отец сидел напротив меня, его руки лежали на столе, и он старательно избегал прямого взгляда в глаза.
В его движениях чувствовалась нервозность, словно он боялся сделать что-то не так, словно каждый его жест мог вызвать новую волну эмоций, которую он не был готов принять.
– Саня, Тамара – в который раз начинал он, его голос был мягким, но в нём не было тепла, которое я так надеялся услышать. – Я знаю, что вы злитесь на меня. Но я хочу, чтобы ты понял: жизнь сложная штука, и иногда люди делают ошибки. Но ведь я помогал вам. Я всегда платил алименты. Я не сорвал ни одного платежа.
Он поднял глаза, видимо надеясь увидеть у нас в глазах благодарность за эти его героические усилия. Платить алименты вовремя.
Я помню эти почтовые переводы. 1 рубль 14 копеек. Самый большой 2 рубля 20 копеек. Видимо, он не выпил бутылку водки, сэкономил, а деньги послал нам. Спасибочки за такую поддержку.
Я посмотрел на него с сомнением. Его слова звучали просто, но они не могли скрыть того факта, что он отсутствовал в моей жизни столько лет. Как он мог говорить о помощи, когда он никогда не был рядом, когда он никогда не пытался связаться с нами?
– Какие ошибки? – спросил я, чувствуя, как внутри меня закипает гнев. – Ты просто бросил нас! Ты исчез, не оставив ни единой надежды на то, что когда-нибудь вернёшься!
Отец вздохнул и отвёл взгляд. Его лицо стало ещё более напряжённым, словно он понимал, что любые его слова будут звучать пустыми и бессмысленными.
В этот момент я понял, что между нами существует огромная пропасть, которую невозможно преодолеть словами.
Эта пропасть была не просто физическим расстоянием, которое разделяло нас все эти годы, это была пропасть доверия и понимания, которая не могла быть преодолена одним лишь желанием.
– Я не могу изменить прошлое, Саня, – сказал он, наконец, его голос был едва слышен. – Но я хочу исправить его хотя бы немного.
Я посмотрел на него, и в этот момент я понял, что он действительно хочет этого. Но было ли это достаточно? Мог ли он просто вернуться после столь долгого отсутствия и ожидать, что всё станет как прежде? Как прежде? А как было «как прежде»? Я этого не знаю. К чему возвращаться? К тому, чего никогда не было?
Я не знал ответа на этот вопрос, но я знал, что мне нужно время, чтобы осмыслить всё, что произошло.
– Это слишком поздно, – сказал я, поднимаясь со стула. – Я больше не хочу тебя видеть.
Отец опустил голову, его плечи поникли, словно он чувствовал тяжесть всех тех лет, которые он провёл вдали от нас.
Он попытался заговорить снова, но слова застряли у него в горле.
Я видел, как он борется с собой, как он пытается найти слова, которые смогут объяснить всё, но их не существовало. Ничего, что он мог бы сказать, не могло изменить прошлое, не могло вернуть те годы, которые он упустил.
– Пожалуйста, Саня, – сказал он, наконец, его голос был полон отчаяния.
– Дай мне хотя бы шанс. Я хочу быть частью твоей жизни, я хочу знать тебя, я хочу помогать тебе. Хотя бы изредка разреши видеться с тобой.
Я посмотрел на него, и в этот момент я понял, что его слова искренни.
