Александр Громов
Вычислитель (сборник)
Кристина помолчала, осмысливая.
– У тебя что, заранее все просчитано?
– Только то, что можно просчитать.
– Ну тогда я спокойна, – сказала она насмешливо.
Эрвин не ответил.
– За что хоть ты сюда попал?
– Тебе это обязательно надо знать?
– Хотелось бы.
– Ни за что. И за все.
– Убил, наверно, кого-нибудь? – понимающе усмехнулась Кристина.
– Прямо – никого. – Эрвин пожал плечами. – Косвенно – да, безусловно. Так всегда бывает. Только не спрашивай, кого, я не знаю.
– А я убила. – Кристина вызывающе тряхнула копной волос. – Знаешь кого?
– Своего любовника.
– Откуда ты знаешь?
– Нетрудно сообразить. Ты не местная, у тебя акцент уроженки Тверди, прожившей на Хляби несколько месяцев. Следовательно, не туристка. На служащую по контракту не похожа. Стало быть, тебя привез сюда любовник не из бедных, но не миллиардер. Иначе я о тебе слышал бы. Кто он: член городской управы какой-нибудь? Директор фирмы средней руки?
– Муниципальный инспектор по охране среды, – мрачно сообщила Кристина. – Толстое сопящее дерьмо.
– Дерьмо не сопит.
– Это у вас на Хляби не сопит. А у нас на Тверди есть одно животное…
Она не договорила – в этот момент тянуще завыла сирена.
Глава 3
Девять человек и ящик на веревочке
Оглушительный мерзкий звук ударился о гранит, расплескался по болоту. Кристи подбросило. В голос зарыдала Кубышечка. Ян Обермайер, неустрашимый миссионер церкви Господа Вездесущего, – и тот, вздрогнув, втянул голову в пугающе костлявые плечи. Джоб зажал уши.
Звук оборвался, и тишина оглушила людей. Стало слышно, как тихонько шумит, словно дышит, болото. Что-то поскрипывало и пощелкивало в водорослевом ковре. Начинался прилив.
– Пора, – сказал Эрвин, вставая. – Не забудь свой шест.
Он разделил ножом веревку на две неравные части, конец большего куска обвязал вокруг пояса Кристины, конец меньшего привязал к ручке опустевшего металлического ящика; оба свободных конца обмотал вокруг своего пояса пониже тощего рюкзачка и скрепил узлом.
– Ну, двинулись.
Сразу же загрохотало, загремело гулко. Громоздкий легкий ящик изрядно резонировал, скача по камням. Хайме Касада захохотал и выгнулся дугой, изображая приступ буйного веселья. Юст ухмыльнулся и сплюнул вслед:
– Не попадись мне на болоте, умник.
Очень скоро ящик перестал грохотать и зашуршал по водорослям. Ударило в нос зловоние. Гранит полого, незаметно для глаз понижался, и трудно было понять, где же в точности проходит граница Саргассова болота. Поначалу под слоем водорослей, живых и гниющих, еще чувствовалось каменное ложе, и под ногами смачно лопались пупырчатые гроздья соплодий. Потом гранит перестал ощущаться, а еще через несколько десятков шагов ковер растительности начал колыхаться при каждом шаге. Под мокроступами зачавкало.
– Я ноги промочила, – сообщила Кристи. Помедлив, она добавила: – А эта жижица совсем не холодная.
– Мелкое, почти пресное окраинное море, – пояснил Эрвин. – Оно хорошо прогревается. Мелкое-то оно мелкое, но утонуть нам глубины хватит, так что держи шест как полагается.
– Поперек, что ли?
– Вот именно. Если ноги провалятся, постарайся лечь на него животом. Я тебя вытяну.
– Мы будем идти всю ночь?
– Да, если не будет явной опасности.
– А днем мы что будем делать?
– Тоже идти. Чем скорее, тем лучше.
– «Скорее»! Это с ящиком-то на буксире?
– Он не помешает. Погоди… Стой, говорю!
– Что случилось? – Кристи остановилась.
– Кажется, кто-то идет за нами…
И верно: ритмичное колыхание болота выдавало бредущего человека надежнее, чем медный лунный свет. Топоча мокроступами, как водоплавающая птица своими перепонками, Эрвин повернулся к берегу. Шест остался в левой руке – правая невзначай легла на рукоять ножа.
– Стой, – скомандовал Эрвин.
Если Лейла и была вооружена, то в глаза это не бросалось. Низкий голос с чувственной хрипотцой произнес:
– Можно мне пойти с вами?
Шеста при ней не было, мокроступов тоже.
– Нет, – отрезал Эрвин.
– Я не стану обузой, обещаю.
– А что же твой… работодатель? Не передумал?
– Матиас? Он остался, прячется. Там щель в граните… маленькая, на одного. Велел мне искать другое место, только нет там никаких других мест, да и ночь светлая – обязательно заметят. Или заложит кто-нибудь из тех… – Лейла кивнула через плечо в сторону берега. – Ну и пусть он сдохнет, если ему хочется, – продолжала она с ожесточением, – а я решила уйти. Так можно мне с вами?
– Я же сказал: нет. Возвращайся, просись к Юсту, он возьмет.
Ни спорить, ни умолять Лейла не стала – ожгла ненавидящим взглядом, круто повернулась, всколыхнув болотный ковер, и зашагала прочь, к берегу.
– У нас есть запасные мокроступы, – тихонько сказала Кристи.
– Которые нужны нам самим, – оборвал Эрвин. – Мы зря теряем время. Вперед.
– Между прочим… ты точно заметил, откуда вылез тот язык? – Кристи завертела головой.
– Не беспокойся, язычника мы оставляем справа. Если только он не переполз… Давай двигай. И в следующий раз выполняй команду сразу, без болтовни. Кстати, не топчись подолгу на одном месте – затянет.
– Даже в мокроступах?
– Не знаю. Но лучше не искушать судьбу.
В медном свете луны водорослевый ковер отсвечивал антрацитовым блеском. Лужи казались покрытыми ржавой пленкой. Смачно, жирно чавкали мокроступы. То и дело какие-то мелкие создания, панически попискивая, спешили убраться с дороги и затаиться, слившись с упругим ковром. Не то крошечные тритоны, не то головастики.
– Хоть раз признался, что чего-то не знаешь о болоте, – насмешливо проговорила Кристи, оглянувшись через плечо. – А то послушаешь тебя – прямо знаток…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Признался – значит, не безнадежен. Это комплимент.
– Я тронут… Между прочим, советую смотреть вперед. Да и под ноги тоже.
– Эти головастики опасны?
– Только если объешься ими. В них слабый токсин, но вообще-то они съедобны.
Кристину передернуло.
– Ты хочешь сказать, что нам придется ими питаться?
– И ими тоже… Стоп. Видишь впереди кочку?
– Да.
– Обойди-ка ее справа шагах в десяти.
Они обошли кочку. Ничего не случилось.
– Не поняла, – сказала Кристи. – По-моему, кочка как кочка. Комок водорослей.
– Возможно. Но экспериментировать мы будем днем, а не ночью. Пройди еще двадцать шагов и остановись.
– Зачем?
– Хочу взглянуть назад.
– На Юста и компанию?
– Ага.
Похоже, Эрвин в самом деле обладал незаурядным чутьем: выбранное им место казалось вполне надежным, и Кристина удержалась от язвительного замечания. Возможно, неглубоко под слоем спутанных, пропитанных болотной жижей водорослей пряталась каменистая мель.
– Так и есть, – сказал Эрвин, вглядевшись, – уже идут. Точно по нашему пути. Фонариками светят, идиоты.
– А недалеко же мы ушли, – разочарованно протянула Кристина. – Я думала…
– Что ты думала? Это болото. Торопливых оно любит – питается ими.
– Сам же говорил: чем скорее, тем лучше.
– Что, уже и глупость нельзя сказать?
– Сколько их там? – спросила Кристи, помолчав.
– Не вижу… Семь, наверное, считая одалиску. Сутенер наверняка не примкнул – знаю я таких. Упрямый идиот.
– Пойдем, – Кристи потянула за веревку.
– Подожди. Полчаса сейчас кончатся.
Ждать пришлось не больше минуты – и снова над болотом повис тягучий вой сирены. Загорелся и забегал по берегу луч прожектора, выхватывая из сумрака валуны, комки водорослей, остатки обреченной рощицы.
Затем, на мгновение развалив ночь надвое, на западе что-то ярко вспыхнуло и погасло. Донеслось короткое шкворчащее шипение – словно плюнули на раскаленную сковородку. И сейчас же что-то гулко лопнуло – вероятно, треснул не выдержавший нагрева гранит.
– Все, – констатировал Эрвин. – Одним меньше.
* * *
Когда занялся рассвет, Эрвин объявил привал. Третья луна, самая маленькая, бледнела на глазах, поглощаемая разгорающимся алым заревом. Легкая дымка висела над болотом. Оживали стаи насекомых, несомненно из породы убежденных кровососов, но, по-видимому, человеческая кровь их не привлекала. Кусаться не кусались, но лезли и в глаза, и в уши, и за ворот.
Пожалуй, лишь в хорошую оптику отсюда удалось бы разглядеть верхушки деревьев на покинутом берегу да площадку наблюдателя на дозорной вышке. Сам же берег исчез бесповоротно, как и не было, – ни знака, ни намека, ни едва угадывающейся темной полоски на западном горизонте. Казалось, что здесь уже середина Саргассова болота, хотя фактически было еще побережье.
Мелей больше не попадалось, с середины ночи и до утра шел сплошной зыбун. Эрвин уложил параллельно оба шеста, взгромоздил на них ящик и, усевшись на край крышки, приглашающе похлопал ладонью рядом с собой:
– Отдыхай.
– Сперва отвернись.
– Зачем еще?
– Мне надо кое-что сделать.
– Мне тоже, и можешь не отворачиваться. Привыкай.
Через минуту они сидели на ящике спина к спине, с наслаждением вытянув гудящие ноги. Не сговариваясь, оба посмотрели на запад. Километрах в полутора брела по направлению к ним цепочка людей Юста. За ночь они отстали не менее чем на час.
– Как ты догадался? – спросила Кристина.
– О чем?
– Насчет ящика. А то пришлось бы валиться прямо в грязь.
– Еще придется, – утешил Эрвин. – Спать ты где будешь – на ящике? Ради одного лишь сиденья не стоило отдавать за ящик еду.
– А для чего еще?
– Переплывать полыньи, например.
– Вдвоем?
– Поодиночке. На неширокую полынью веревок у нас хватит.
– Не вижу ни одной полыньи.
– Еще будут. Погоди-ка… Не скажу наверняка, но, кажется, нам везет… Оно или нет?
– Что?
Не ответив, Эрвин вскочил с ящика и, прочмокав мокроступами по зыбуну, добрался до малоприметной былинки, поднявшейся над водорослевым ковром на какую-нибудь пядь. На вид – первый чахлый росток будущего куста, проклюнувшийся из занесенной ветром споры. Внимательно и с величайшей осторожностью осмотрев былинку, Эрвин покачал головой и, скинув робу, ухватился за росток через плотную ткань.
Ответный рывок растения был таков, что Эрвина едва не швырнуло лицом в грязь. Водорослевый ковер прогнулся, ноги в мокроступах ушли до середины икр в выступившую коричневую жижу. Кристине было видно, как под очень белой кожей на спине Эрвина отчаянно напряглись мышцы, она слышала, как он застонал, но не выпустил растение. Пядь за пядью упругая лоза – или хлыст? – сдавалась, покидая зыбун. И вдруг – сопротивление разом ослабло. Эрвин упал на спину. Чавкнуло болото.
Гибкая петля хлестнула, безошибочно найдя человеческую плоть, оставила на коже красный рубец и пошла, пошла опутывать ворочающегося в грязи человека. Кристи вскрикнула. Вскочив с ящика, неуклюже заметалась, выбивая мокроступами фонтанчики грязной воды, не зная, бросаться ли на помощь или резать веревку и бежать прочь.
– Ножом наискось! – прохрипел Эрвин. – Не здесь! Дальше…
Натянувшаяся лоза страшно заскрипела под лезвием, но поддалась. Обрубок шустро втянулся в болотный ковер. Кряхтя, Эрвин поднялся на ноги, попробовал почиститься, размазывая грязь.
– Спасибо…
– Дурак! – бросила Кристина. – Тебе что, все потрогать надо?
Эрвин засмеялся. Опутавший его обрезок лозы вяло шевелился. В длину в нем оказалось метра четыре.
– Сойдет…
– Не поняла, – сказала Кристи.
– Счастье, что я все-таки не выпустил эту дрянь, – заметил Эрвин, надевая робу через голову, и поморщился, задев рубец. – Если бы хлестнуло концом… Я видел такие раны – зрелище не для слабонервных. Бывает, помирают от одного удара.
Обрезок шевельнулся в последний раз и замер. Эрвин аккуратно смотал бич.
– Так это что – оружие?
– Угу.
– Против людей?
– Против всех.
Они снова сели на ящик.
– Лучше бы ты нашел что-нибудь поесть, – заметила Кристина.
Эрвин покачал головой.
– Здесь – нет. Если хорошо пойдем, то завтра – может быть. Сегодня придется поголодать. Пей воду, помогает.
– Меня от нее тошнит. А твои местные ресурсы?
– Были бы, если бы до нас здесь никто не ходил. Изгонять закоренелых преступников в Саргассово болото начали на Хляби еще лет сто назад. Можешь не сомневаться: что у берегов не подъедено, то распугано. Здесь мы ничего не найдем, кроме головастиков. Да и тех мало.
– А дальше?
– А дальше доходят не все. Слушай, может, хватит говорить о еде? Давай поболтаем о чем-нибудь другом.
– О чем? – спросила Кристина, не оглядываясь.
– Например, о том, почему ты решила пойти со мной, а не с ними. – Эрвин кивнул в сторону приближающейся команды Юста.
– Тебе это интересно?
– Не очень. Но не молчать же.
– Я думала, ты крутой мужик.
– И кем же я оказался на самом деле? – спросил Эрвин с усмешкой.
– Кабинетным работником, – объявила Кристина. – Когда ты снял робу, мне все стало ясно. Белое тело, жирок даже… Ты и вправду никогда не бывал в этих краях.
– Жалеешь?
– Теперь нет. Но если бы пришлось выбирать снова… не знаю, не знаю. Юст, конечно, подонок, но выглядит понадежнее тебя… уж прости за прямоту.
– Прощаю. Кстати, еще не поздно переиграть.
Кристи не ответила, и Эрвин не настаивал. Отдыхая, оба долго смотрели, как, растянувшись по болоту шагов на пятьдесят, к ним приближаются люди Юста.
Первой в связке шла Лейла. Поравнявшись, скользнула по Эрвину ненавидящим взглядом и остановилась. Веревка провисла, попала под ноги шумно дышащей Кубышечке. Запутавшись, та рухнула на четвереньки. Колыхнулся зыбун, Кубышечка охнула.
Все тяжело дышали.
– Тесны дороги на Хляби, – объявил Эрвин, дождавшись Юста, идущего предпоследним в связке. – Двоим никак не разойтись.
– Ты! – прорычал Юст. – Я тебе говорил: не попадайся мне не болоте? Говорил, нет?
– С удовольствием, если ты не будешь наступать мне на пятки.
Не вставая с ящика, Эрвин поигрывал бичом. Очевидно, этот предмет был хорошо знаком Юсту ван Боргу, поскольку тот сразу сбавил тон:
– Полярный Волк ходит там, где хочет. Между прочим, – Юст помедлил, прищурившись, – я раздумал продавать тебе этот ящик. Верни его.
– Ты его уже продал.
– Да? Что-то не припомню. По-моему, ты добровольно отказался от своего рациона, только и всего. Кто думает иначе? Но так и быть, можешь получить назад свои брикеты.
Кристина сглотнула.
– Нет, – Эрвин с улыбкой покачал головой.
– А если я очень хорошо попрошу? – Глаза Юста угрожающе сузились.
– Попытайся.
– А если попросим мы все?
Свистнув, бич рассек веревку между Юстом и Джобом. Еще один свистящий удар окончательно отделил Юста от связки.
– Так тебе будет удобнее просить…
– Сволочь!.. – выхаркнул Юст. Шест, что он держал, как пику, оканчивался острием примотанного за рукоятку ножа, отнятого, как видно, у Кубышечки. Собственный нож Юста висел, как положено, у него на шее. – Ты уже труп, понял, придурок? – Однако, против ожидания, Юст шагнул не вперед, а назад.
– В следующий раз я уполовиню твой шест, – зловеще предупредил Эрвин. – А потом тебя самого. Устраивает?
– Отстань от человека, Волк, – проговорил Обермайер. – Что продано, то продано, он в своем праве.
Вряд ли Юст всерьез накинулся на старого проповедника, скорее, обрадовался возможности сохранить лицо.
– Ась? Как ты сказал? А ну, повтори! От че-ло-ве-ка?!!
– Господь Вездесущий внушает ему нечто, нечто же Он внушает и нам. Нам не отнять ящик, а значит, Он того хочет.
– Козел старый, – прокомментировал Хайме.
Лейла угрюмо молчала. Кубышечка опять начала всхлипывать. Джоб нагреб под себя ком мокрых водорослей и сел, тяжело дыша. Валентин тупо топтался на одном месте, выдавливая болотную жижу.
– Эй, Юст! Твои люди не могут поискать место для привала где-нибудь еще? – спросил Эрвин.
– Сам поищи!
– А что, и поищу. – Эрвин встал. – Пойдем, Кристи, пора. А вам – счастливо оставаться. – Он насмешливо сделал ручкой, обращаясь преимущественно к Юсту. – Между прочим, не советую идти по нашему следу.
– Тебя, умника, не спросили, – огрызнулся тот.
* * *
– Ты что, не мог их прогнать? – спросила Кристи, когда они удалились на полкилометра.
– Мог, наверное. Но зачем? Они устали, а мы уже в порядке. Можем идти. Спорим, они пойдут по нашему следу?
Мутное красное солнце дрожало на востоке, путаясь в болотных испарениях, и не резало глаза. Зыбун не кончался. Маслянистая пленка на поверхности луж казалась ржавой и при свете дня. Чавканье и чмоканье мокроступов накладывались на однообразный шорох ползущего за Эрвином ящика.
– Как это глупо, – глуховато сказала Кристина, не обратив внимания на ответ. – Глупо и унизительно. Я о приговоре. Нам приказали – мы ушли. Без слова, без писка. Месим вот грязь. Один Волк огрызнулся… и тот по-шакальи.
– Он не Юст Полярный Волк, – сказал Эрвин. – Полярного Волка застрелили полгода назад. Я видел труп. Этот тип самозванец.
– Он бывал на болоте, – уверенно возразила Кристина.
– Ну и что? По-твоему, всякий мелкий паханчик, кого раз-другой угораздило промочить здесь ноги, – уже Полярный Волк?
– Я этого не сказала… Кстати, откуда здесь вообще люди?
– Какие люди? Никого здесь нет… разве что подальше, на Гнилой мели. На севере – да, бывают. Там безопаснее. Кормятся у берега, далеко не ходят. Изгои всякие, сектанты, беглые преступники… словом, шваль болотная. Настоящий Полярный Волк тем и прославился, что сколотил из них банду и терроризировал прибрежные поселки. Так она и называлась: братство Волка – в пику братству Савла и иным бандам. Как перебрался в столицу, так и погорел. Его свои же подставили. А кроме того, этот наш «Юст» не знал, что солдатам на нас начхать, они не стали бы вмешиваться в разборки. Я соврал, а он поверил.
– Тогда почему ты не рассказал это остальным? – оглянувшись, спросила Кристина.
Эрвин пожал плечами.
– А зачем?
– Сам же говорил: всех погубит, только бы самому дойти.
– Так и сделает. – Эрвин кивнул. – А нам-то какое дело? Не несмышленыши ведь – взрослые люди, у каждого есть голова на плечах… теоретически. Выбор у них был. Они выбрали.
– Лейла хотела выбрать нас, – поддела Кристина. – То есть тебя. Или тебе не по душе профессионалки?
– Я тоже выбрал. Лейла нам не нужна. И никто другой. Вдвоем всего безопаснее, только они этого еще не знают. Ходить по болоту толпой – только кормить язычников и прочую фауну. Юст кретин.
Несколько минут Кристина двигалась молча.
– А кого бы ты взял, если бы я отказалась?
– Зачем тебе знать?
– Просто хочется. Каприз.
– Избавляйся от капризов. Но так и быть, скажу. Бухгалтера. Или проповедника.
– А почему не Валентина?
– Амеба.
– И Джоб – амеба.
– Он был бы послушной амебой. Ему нужен начальник, особенно на болоте. Окажись он здесь в одиночку, не думаю, чтобы он рискнул пойти к Счастливым островам. Но и подставить себя под луч у него не хватило бы духу – так и мыкался бы невдалеке от берега, пока не сгинул бы. Но что толку об этом говорить – он выбрал Юста.
– А почему вдвоем безопаснее?
– Скоро увидишь. – Эрвин оглянулся. – Ага, тронулись. Точно за нами, как я и говорил. – Он коротко рассмеялся. – Возьми-ка чуть правее.
– Прямо надежнее.
– Я вижу. Вправо, я сказал. Нет, не так круто… Хватит. Держи это направление.
– Ты что затеял? – тревожно спросила Кристи.
– Немного поучу их уму-разуму. Урок здравого смысла. Не беспокойся, не утонут. Не должны.
Очень скоро под мокроступами зачавкало сильнее. Водорослевый ковер отчаянно прогибался под весом людей, при каждом шаге приходилось словно выбираться из ямы, вот только яма никак не кончалась.
– Хватит, – тяжело дыша, сказал Эрвин. – Теперь держи левее. А то и мы провалимся, веселого мало будет.
Они двигались еще с полчаса, прежде чем сзади их нагнал крик. Кричали двое: Кубышечка и, кажется, Хайме.
Эрвин засмеялся.
– Теперь можно не спешить – у них покамест есть занятие. Может, сообразят, что по Саргассову болоту гуськом не ходят. Давай-ка возьми еще левее. Кочки видишь? Там и подождем.
– Зачем нам их ждать?
– Послушай, ты не могла бы не задавать лишних вопросов?
– Это и меня касается. Ты что, намерен заботиться обо всех?
– Еще не хватало. – Эрвин хмыкнул. – Но сама подумай: зачем они нам за спиной? Пусть идут впереди или хотя бы тащатся параллельно, больше проку будет.
Прошлепав по последней ржавой луже, Кристи выбралась на относительно надежное место и с облегчением перевела дух.
– А не лучше ли нам рвануть как следует и оставить этих копуш далеко позади?
Ответа не последовало, и Кристи обернулась. Эрвин молча качал головой – со снисходительным сожалением и немного насмешливо.
Глава 4
Все еще девять
Костер зажегся с первой попытки: стоило поднести огонек зажигалки к кучке ломкого хвороста, как огонь взвился и загудел, зашипели под ним мокрые водоросли. Должно быть, корчащиеся в пламени ветки болотного кустарника содержали в себе немало эфирных масел.
К ночи изнемогли все: и люди Юста, и Эрвин с Кристиной. Связка из семи человек теперь двигалась по правую руку, держась метрах в двухстах, и видно было, что, наученные опытом, они плетутся не гуськом друг за дружкой, а уступом, напрочь забыв о том, чтобы тропить тропу по водорослевому ковру, превращая зыбун в трясину. Надежный упругий ковер под ногами все чаще сменялся вязким гниющим месивом, где только остановись – затянет и в мокроступах. Пробулькивая сквозь грязь, с важной медлительностью лопались крупные пузыри, распространяя гнилостную вонь. Появились «окна» заведомой топи.
В полдень Эрвин увидел первую змею и показал Кристине. Метровое тело небольшой твари жирно лоснилось. Не напав, змея легко обогнала людей, пересекла их курс и исчезла, скользнув в водорослевый субстрат. Немного позже далеко на юге показалось стадо каких-то некрупных животных. Они передвигались с поразительной быстротой, словно скользя по болоту. Неожиданно в воздух взвилось щупальце язычника, проворно очертило круг и исчезло. Схватил ли хищник кого-нибудь, нет ли – разглядеть не удалось.
Еще через час Кристи нагнулась и подобрала вывалянную в грязи тряпочку. Судя по обрывку лямки, это был фрагмент рюкзачка. Никаких иных следов человека, дошедшего до этого места, на глаза не попалось.
Последние километры перед местом ночевки – длинной, хорошо заметной издали мелью, где рос кустарник и даже сумели укорениться несколько чахлых деревцев, – Кристи шла чисто механически, мечтая лишь об одном: бросить тяжелый шест, упасть и забыться. Так и сделала, чуть только ковер под ногами перестал колыхаться. Не хотелось ни разговаривать, ни двигаться, ни жить.
Спустя час, однако, она очнулась и с удивлением обнаружила, что больше не хочет лежать. Вряд ли пропитавшую водоросли грязную воду можно было назвать холодной, но тем не менее женщину начал колотить озноб. В пяти шагах от нее Эрвин нагреб кучу гниющих водорослей, которой, очевидно, предстояло послужить постелью. От потрескивающего костра приятно тянуло смолистым дымком.
– Грейся, – предложил Эрвин, и Кристи благодарно подсела к костру. Скоро от ее робы повалил пар. Слышно было, как поодаль на той же мели переговариваются и хрустят кустами люди Юста. Там тоже горел костер, пожалуй, более яркий.
– Вообще-то таких экспериментов без острой нужды лучше не делать, – сказал Эрвин, подбросив в огонь скупую порцию дров. – Вдруг рядом с нами вызревает метановый пузырь? Пшикнет – от нас с тобой, пожалуй, только ящик и останется.
– Ничего не имела бы против, – глуховато отозвалась Кристи.
– А я имел бы, – без усмешки возразил Эрвин. – Это у тебя с непривычки. Трудно, я понимаю. Будет еще труднее… и опаснее. Это тоже могу обещать. Но я решил дойти до Счастливых островов, а значит – дойду. Я собираюсь выжить. Следовательно, и у тебя есть шанс.
– Я хочу есть.
– Представь себе, я тоже. Еда будет завтра, обещаю. Вряд ли здесь много головастиков, так что не стоит их ловить, тем более ночью.
– А помнишь, у берега? Там их много было…
– Еще бы! Кто из осужденных не знает, что они съедобны, тот их и не ловит, а кто знает, тот еще не голоден. Впрок их не запасешь, а питаться ими можно только при зверском аппетите. Понятно, что тут их уже ловят… Мель удобная. Как еще все дрова до нас не сожгли – удивительно…
Кристи передвинулась на ящике, подставив огню другой бок. Убрала с лица прядь слипшихся волос.
– Как у тебя все всегда логично получается…
– Ты удивлена?
– Не очень. Когда ты сегодня молчал почти целый день – ты думал о наших шансах?
– И о них тоже. Немного. Больше развлекался.
– Чем же это?
– Считал. Известная задача трех тел из звездной динамики – никогда не слыхала? Задаются массы, скажем, один, три и пять, задаются векторы начальных скоростей, а дальше – численное решение дифференциальных уравнений, расчет траектории каждого тела с учетом их взаимного притяжения. В конце концов одно из тел, обычно самое легкое, вышвыривается из системы ко всем чертям. Я пытался подобрать начальные условия, при которых система потеряла бы не самое легкое, а самое тяжелое тело.
– Ну и как, подобрал? – саркастически спросила Кристи.
– Пока нет.
– Ты что, математик?
– Я не получил степени. Да, по правде сказать, она мне никогда не была нужна. Но я хорошо считаю.
– Тогда лучше бы подсчитал, как нам не загнуться в этом болоте!
– Уже. Еще тогда, на берегу. Естественно, появляются новые данные, вносится коррекция, кое-что приходится просчитывать заново… Но это, как правило, несложно. Есть стандартные математические методы. Есть методы, которые разработал я сам.
– Врешь, – убежденно сказала Кристи.
– Твое право не верить.
– Значит… ты выбрал меня в напарницы по математическому расчету?
– Значит, – кивнул Эрвин.
– Все равно я тебе не верю.
– Я и не сомневался.
– Все-таки кем ты был на воле? Мозговым центром преступной шайки?
– Вроде того. Советником президента Сукхадарьяна. Меня взяли на третий день после переворота.
– Ты? – Кристи хрипло расхохоталась. – Ты был советником президента Хляби?
– Представь себе.
– Что-то я о тебе ничего не слышала.
Эрвин вздохнул.
– Беда в том, что не все черпают информацию из программ новостей, как ты… Но есть советники и советники. Помнишь дело о банкротстве корпорации «Империум» три года назад? Хотя да, откуда тебе знать… Я оставил их без гроша. Они поддерживали не тех, кого надо. Ударил Сукхадарьян, да так, что никто не понял, чьих рук дело, а я лишь просчитал, куда и когда ударить, чтобы не отбить кулак… кстати, это было нетрудно. Последние шесть лет президент делал ходы, просчитанные мною, и, кажется, об этом не жалел.
– А потом, естественно, возник какой-нибудь неучтенный фактор… – Кристи фыркнула.
– Ничего подобного. Конечно, один-единственный неучтенный фактор может радикально изменить всю картину – задача вычислителя в том и состоит, чтобы при любом неожиданном раскладе у системы оставался достаточный «запас прочности». Хуже, когда президент сам пилит под собой сук. Всего один раз Сукхадарьян меня не послушал, и только потому, что Прай был его другом со школьной скамьи. Если бы этот друг вовремя погиб в катастрофе, Сукхадарьян не сидел бы сейчас под домашним арестом и не проклинал свою сентиментальность в ожидании смерти «от сердечного приступа». А я не сидел бы на этом ящике.
– Так ты вроде компьютера?
Эрвин похмыкал, покрутил головой.
– Это ты сказала, не подумав… Ладно, я не сержусь. Неужели ты полагаешь, что Сукхадарьян не мог бы по примеру иных политиков обзавестись собственным аналитическим центром с лучшими компьютерами и раздутым штатом? Он выбрал меня, что обошлось ему нисколько не дешевле. И он ни разу об этом не пожалел.
Костерок прогорал. По-видимому, Эрвин не собирался поддерживать его всю ночь.
– В миллионе случаев машина переиграет человека. Но обязательно найдется хоть один человек, который переиграет машину.
– Ты не наломаешь еще хвороста? – спросила Кристи.
– Нет.
Кристи поежилась. Обхватила руками плечи. Над болотом слоился туман, сырость пропитывала только что высохшую одежду. Малая луна исчезла, крупную размыло в мутное пятно.
– Все равно не понимаю, как можно просчитать действия людей. Одного – и то, по-моему, невозможно. А уж целой толпы…
– Толпы как раз проще, – отозвался Эрвин. – А вообще, уже давным-давно наработано немало методов расчета поведения отдельных людей и сколь угодно больших их групп. Как правило, все они оказываются бесполезными из-за недостоверной вводной информации. Как раз машина не умеет отличать вранье от правды. У меня это получается лучше.
– Как же тебя взяли… такого хитроумного? Неужели ты не догадался позаботиться о себе?
– Я дал деру накануне переворота, – неохотно признался Эрвин. – Та еще была комбинация… моя гордость, можно сказать. Вмешалась случайность, которая входила в процент разумного риска. Из-за пустячной поломки перед нуль-прыжком лайнер вернулся на Хлябь. Последние сутки перед посадкой я сидел в судовой библиотеке и читал все, что мог найти о Саргассовом болоте. Самое трудное началось потом: мне надо было получить высшую меру по приговору, а не луч в спину при попытке к бегству.
– Что тебе инкриминировали?
– Пособничество преступному режиму, что же еще. Как будто бывают режимы не преступные…
– Что же ты не рассчитал так, чтобы тебя оправдали? – ехидно спросила Кристи.
– Я не рассчитываю невозможного…
Долгий вздох раздался со стороны болота. Что-то большое, скрытое туманом, ворочалось в трясине к западу от мели – там, где недавно прошли люди. Кристи вскочила. «Сядь», – прошипел сквозь зубы Эрвин, и она послушно опустилась на ящик.
В болоте всхлипнуло, чмокнуло, поворочалось еще немного и стихло.
– Что это было?
– Не знаю, – ответил Эрвин. – Я о таком не читал. Между прочим, здесь могут существовать твари, еще неизвестные человеку. Саргассово болото никто по-настоящему не исследовал.
Еще минуту он находился в напряжении. Затем немного расслабился.
– Ну ладно, – сказала Кристи, когда прошел испуг. – Допустим, я тебе поверила. Это имеет значение в твоих расчетах?
– Незначительное.
– А эту ночевку ты тоже рассчитал заранее?
– Мель – нет. Откуда мне было о ней знать?
– А теперь?
– У нас есть полночи. Потом начнется прилив, мель затопит, и нам будет лучше уйти. А до того – выспаться… В ближайшие часы Юст и его шпаненок к нам не сунутся – слишком устали.
– Мы будем спать не по очереди?
– Да. Стоит рискнуть. Мы должны отдохнуть, завтра будет трудный день.
Прижавшись друг к другу в попытке сохранить тепло, они лежали на куче мокрых водорослей, то проваливаясь в сон, то просыпаясь и с тревогой прислушиваясь к реальным или кажущимся звукам болота. Мутное лунное зарево медленно смещалось на запад. Временами в болоте начинали негромко верещать какие-то мелкие существа – застрекочет и смолкнет в одном месте, отзовется в другом. С той стороны, где устроились на ночевку те, кто видел вожака в Юсте, тоже доносились слабые звуки: потрескивание непогашенного костра, шорох водорослей, иногда кашель и приглушенные стоны полуспящих, полубодрствующих людей.
Пронзительный вопль – мужской, долгий, страшный, полный боли и ужаса – подбросил обоих. Такой крик мог бы издать человек, схваченный громадным хищником, почему-то медлящим сомкнуть челюсти на бьющейся жертве.
