Александр Маслов
The Гриша

Полная версия

© Маслов Александр, текст, 2025

© Т8 Издательские технологии, оформление, 2025

Глава 1. Утро Гриши

Хороших знакомых много не бывает. ©

к/ф «Доброе утро»

Кто я? Вы сами поймете, читая о моей жизни. А зачем о ней читать? Резонный вопрос. Возможно, это натолкнет на размышления, а может, у меня такая удивительная жизнь, что, уж поверьте, это тянет на классный комедийный сериал. При этом история моя достаточно драматична. Кому-то она покажется выдумкой, а кто-то непременно узнает себя. И, скорее всего, ему не понравится то, что он узнает. Одного не отнять! Это будет увлекательное путешествие, по возвращении из которого будет что вспомнить и о чем поговорить.

Но не будем забегать вперед! Пристегните ремни, убедитесь, что откидные столики убраны, а кресла находятся в вертикальном положении. Я начинаю!

Итак, глядя в потолок, я потянулся в кровати и понял: вот и наступила жопа – очередная трудовая неделя. Пожалуй, нет ничего ужасней, чем палящее утреннее солнце понедельника. Сколько себя помню, я всегда с трудом переносил жару. На секунду возник интерес – как встречают начало дня другие виды городской фауны? Неужели кто-то весел и бодр в это гнусное и отвратительное утро? Мне довольно живо представилась моя изнурительная поездка в метро. Я стиснул зубы и в мгновение сморщился. За этими мыслями провалялся минут дцать, потратив драгоценное время, отведенное на утренний ритуал подъема. Теперь опять торопиться, нервничать, сетовать на мерзкую работу и с завистью проклинать богатого наследника Петю, с которым мы десять лет проучились в одной школе. Вот сука! Родители его капиталисты наворовали бабок в свое время и теперь живут себе, не дуя в ус, а я, такой красивый, умный, интеллигентный, каждое гребаное утро должен ехать на гребаную работу. Где справедливость? – я вас спрашиваю.

Черт, потратил еще десять минут на прокрастинацию! Времени не осталось, пришла пора вставать и бежать в душ.

Примерно раз в месяц, проводя инвентаризацию содержимого своей черепной коробки, я упорно наставлял себя на истинный путь. Обещал себе, что с понедельника начну заранее собирать свои вещи, с утра буду завтракать тем, что приготовлю еще вечером, посуда будет помыта, квартира убрана, вещи наглажены и так далее, далее, далее. Но каждый божий день я начинал с того, что тупо смотрел в холодильник, не понимая, чего бы эдакого мне сегодня съесть. Потом я нюхал носки, уверяя себя в том, что они совсем не пахнут, напяливал их и разгуливал по квартире в трусах и носках до самого выхода из дому.

А помните, как классно было в детстве: проснулся за пятнадцать минут до школы, тут же оделся, типа умылся и вперед, на амбразуру. Но этим утром, как, впрочем, и последние несколько лет, я закурил сигарету, медленно выпустил дым и, слегка пошатываясь, начал заваривать кофе. По телевизору шел гороскоп: «Вам, как всегда, повезет, только надо быть внимательнее на дорогах. Да что там на дорогах? Вам вообще надо быть повнимательнее».

Тем временем стрелка часов приближалась к отметке «ты опаздываешь на двадцать минут». Чертыхаясь, я закурил вторую, напялил на непахнущие носки такие же непахнущие кроссовки – лично проверил – и направился к выходу. До метро примерно полчаса, можно побыть собой и настроиться на работу. Время есть.

Итак, я начал свой день.

Лет с четырех я любил представить себя каким-нибудь супергероем из комиксов. Ни одного комикса у меня не было, но зато был телевизор, по которому каждое воскресенье шли мультики от Диснея. Благодаря им я научился живо примерять на себя любой образ и проигрывать в голове роль так, что сам автор никогда бы не нашел отличий. То я кого-то спасал, то кого-то побеждал. Естественно, я рисовал все в ярких тонах: с ужасами, кровопролитием, победами, восторженными зрителями, геройской скромностью и тихим уходом от журналистов в тень. Другими словами, в своем вымышленном мире я мог быть кем угодно, и, черт возьми, мне это реально нравилось, нравится, да и всегда будет нравиться.

Спустя годы страсть к выходу в астрал не прошла. Скорее просто сменились декорации, а герои приобрели более реальные черты. Например, мне больше понравилось примерять на себя роли разных знаменитостей.

– Есть сигарета? – грубо возвращая в реальность, на меня дыхнул сиплый голос молодой девушки.

– Да, пожалуйста! – Я протянул ей пачку, и тут девушка сделала то, что меня всегда бесило в стрелках табака.

– Я две возьму? – Это прозвучало не как вопрос, а скорее как уведомление от банка. Мол, если вы не вернете деньги, то вас – ай-яй-яй! – суд накажет, яйца отрежут, а внуки будут жить в позоре.

Но, несмотря на всю гамму чувств, я машинально произнес: «Конечно!» – и тут же начал себя за это ненавидеть. От этого в голове нарисовалась совсем другая картинка.

Я протягиваю ей раскрытую пачку, она спрашивает: «Можно две?» Тут я отдергиваю руку и говорю ей: «Я тебе что, блин, фабрика табачная? Ты думаешь, я деньги печатаю? Куришь – купи себе пачку, поняла?» И все в таком духе. Она в тот момент была похожа на деда. Ей-богу, он такой же проныра, как эта особа. Бывают же совпадения. Решил позвонить ему, раз вспомнился.

Но ничего не должно омрачать мое утро, потому что если начать неделю с такого настроя, то, скорее всего, вся неделя пройдет так же убого и мрачно. Я вообще люблю прикидываться просветленным и копаться в глубинах мозга: типа я открываю новые грани и инсайты у меня случаются чаще, чем инсульты.

Я продолжил свой путь. А что будет, если я, к примеру, сегодня заболею? Ну, скажем, реально простужусь и не смогу выйти на работу. Шаг замедлился, и я непроизвольно закусил нижнюю губу. Закатились глаза, колесо фортуны закрутилось. Стоп! Ответ прост. Ничего! Я разворачиваюсь и уже твердым уверенным шагом направился назад к дому.

Я знал, что чувство вины не даст мне спокойно прожечь этот день. Стыд будет настолько сильным, что через час после первого пропущенного звонка с работы запустит процесс самобичевания. В голове замелькает бегущая строка: «Ты плохой, так нельзя. Дебил, тебя уволят, ты умрешь в нищете. А что скажут люди? О матери подумай. Что ты как дурак? Вон Витька-сосед и на работу ходит, и машину купил, а ты…» О да, я испытаю всю эту гамму разрушающих меня чувств. Я все это знал. Но мне было наплевать. Я шел домой! Чтобы отвлечься, я достал телефон и набрал-таки деда. Хотел переключиться за его счет на другие темы. Он умеет переключать. Я ускорил процесс дозвона, пока не встретил по пути соседку-собачницу, которая всем своим видом олицетворяла гнев богов. Причем всех и разом. От этой встречи в груди все противно сжималось, так что:

– Алло! Дед? Здорово, старый пердун. Как жизнь?

Несмотря на все переживания и угрызения совести, работу я прогуливал часто.

И теперь пора нам познакомиться.

Привет, меня зовут Гриша, и я слон.

Глава 2. Олег Афанасьевич

У многих из нас есть чокнутые родственники. А многие из нас в глазах родственников сами чокнутые.

© Джим Керри

Редкие разговоры с родственниками похожи на просмотр фотоальбома. Каждая беседа напоминает мне о чем-то давно забытом, ровно как и каждая фотография имеет свою историю, которую невольно проживаешь вновь. Удивительное свойство у памяти. Иногда хоть лбом о стену бейся, но в моменте нужное не вспомнишь. А порой мимо пройдет незнакомец, очень отдаленно напоминающий кого-то там, и на тебе. Поговорил с дедом и словно полетел на машине времени в далекое детство.

В тот день я проснулся рано, потому что надо было собираться к бабушке. Вообще, что это за мода такая – ездить к бабушкам? Почему все родители, словно сговорившись, отправляют своих детей к бабушкам? Причем делают это всегда очень рано утром, не думая о том, что их дети хотят спать. Очень хотят!

– Григорий, ты уже проснулся? А? Гриша?

– Конечно, я проснулся, вы же гремите, как слоны, – проворчал я и попытался спрятаться под одеялом.

– Вообще-то, мы и есть слоны, – хрипловато усмехнулся дедушка и брызнул водой мне в лицо.

– Ну деда! – захныкал я.

– Слоны боятся только мышей, а воду любят, – ответил дед и стащил с меня одеяло.

– Гриша, вставай немедленно, мы и так разрешили тебе подольше поспать! – крикнула мама откуда-то со стороны кухни.

Боже, неужели она и правда думала, что я спал? Тут разве можно спать? Я вообще не был уверен, что когда-нибудь снова смогу здесь заснуть.

– Иду! – крикнул я в ответ.

Вытер мокрое от воды лицо об подушку и резко встал с кровати. Подошел к окну, чтобы открыть шторы, но дед подкрался со спины, отвесил мне подзатыльник и попытался сбежать. Я тут же погнался следом.

Наигравшись с дедом, я принялся собирать свои вещи в рюкзак. Носки, трусы, штаны, кепки, книги, перочинный ножик, значки, футболку, шорты. До кучи зачем-то положил теплый вязаный свитер.

Как только я отыскал в комнате новенький тетрис и положил его к остальным вещам, в комнату зашла мама:

– Гриша, ну сколько можно тебя будить? Мы же опаздываем. Давай мигом в ванную, завтракать и в путь!

– Слушаюсь и повинуюсь! – ответил я, насвистывая и направляясь принимать водные процедуры.

Я, как и многие дети, жутко не любил мыться, но мне очень нравилось ходить после душа с мокрыми волосами. Можно было сделать себе любую прическу и подолгу кривляться перед зеркалом.

После душа я окончательно проснулся, и у меня не на шутку разыгрался аппетит. Я пришел на кухню, где вкусно пахло блинами. Мама поставила на стол огромную чашку с горячим чаем. Я никогда не допивал чай до конца, но всегда просил наливать мне самую большую чашку, потому что из большой чашки пил только дед. Мне нравилось, как он становился очень важным, когда принимал трапезу, и я невольно копировал его.

Вообще, мой дедушка был забавным малым. Рядом с ним мне всегда было весело. Я часто рассказывал маме о том, как мы с ним играли и смеялись. Я видел, что она радовалась за нас, но иногда дед творил вещи, которые выходили за рамки ее понимания о приличии. Тогда она очень стыдилась его поведения и не разрешала мне с ним играть.

Однажды он в одних трусах мыл окна у нас дома – помогал по хозяйству. Его же хозяйство пугало и смущало прохожих, идущих время от времени под окнами нашей квартиры. А поскольку мы жили на первом этаже, то не заметить деда было почти невозможно. При этом он делал все осознанно: намывая окна, он улыбался и подмигивал проходящим мимо людям, стараясь максимально привлечь к себе внимание. Кто-то смеялся, а кто-то ускорял шаг, шепча под нос проклятия.

А еще дед частенько разговаривал с телевизором – в основном спорил с ведущими новостей или ругал их. Однажды какой-то несчастный диктор настолько вывел старика из себя, что тот пробурчал что-то под нос, положил телевизор в коробку и унес из дома. Куда и зачем – я тогда не знал, но воспоминание о таком событии отложилось где-то на полках памяти.

Как-то раз дед рассказал мне, что в детстве у него не было футбольного мяча и кроссовок, поэтому они с друзьями играли в футбол босиком, используя вместо мяча старую консервную банку. Я попробовал повторить этот опыт и порезал ногу об острые края металлической банки. Тогда бабушка напугала меня столбняком. Что это такое, я не понимал, но на всякий случай боялся. А потом, как бы передавая опыт младшим ребятам, с очень строгим выражением лица говорил, что столбняк – это что-то очень серьезное, от чего умирают люди.

Дед всегда делал только то, что ему действительно нравилось, и был себе на уме. С одной стороны, ему было совершенно нетрудно смастерить лук из тонкой лозы и потратить на это целый день. С другой, он совершенно игнорировал бытовые вопросы. Как-то в их с бабушкой доме сломалась то ли розетка, то ли какой-то провод. Так вот, дед игнорировал неисправность ровно до того момента, пока бабушку слегка не ударило током. Бабушка и так была довольно минорной дамой, а тут такое. Деду, конечно, тогда попало, но он всегда умел рассмешить бабушку. Мне кажется, она это очень ценила.

Вообще, смеющаяся бабушка была необычайно красивой, даже какой-то домашней и теплой. В другие моменты она была мрачной как туча. Они с дедом были настолько разными, что меня всегда удивляло, как они оставались вместе много лет.

Дед и бабушка часто меня удивляли, но погрузиться в воспоминания мне не дала мама – ехать было далеко, а я засиделся за завтраком.

Глава 3. Шишкин лес, или Давай немного заработаем?

Многим кажется, что крепостное право – сугубо русское изобретение, ибо у нас тут, как известно, страна рабов, а в Европе, наоборот, царство свободы.

Дедушку Маркса никто не читал, а потому граждане не в курсе, на что способен честный европейский предприниматель ради хотя бы ста процентов прибыли.

Ну не говоря уже про триста.

© Дмитрий Юрьевич Пучков, к/ф «Джанго освобожденный»

С дедом мне всегда было весело. Мама говорила, что в свое время он был первым парнем на деревне. По-моему, даже единственным. Потому что дедушка реально воевал всего один день. Когда его забрали на фронт, то в первый же день ранили, и дед уехал домой. Так он стал первым и единственным парнем на деревне. Ранение было несильным, даже скорее не ранением вовсе, но зато в голову, поэтому вопрос о переводе его в запас долго не стоял. Каждое лето я проводил в его и бабушкиной компании. Не могу сказать, что я был в восторге, потому как место было далекое, да и погулять там было не с кем. Поэтому тусоваться со взрослыми я начал как все – с рождения. Правда, у остальных все как-то потом по-другому, у меня же – нет. К сравнению, моя летняя жизнь была похожа на мою бабушку – такая же унылая и однообразная, редко меняет свои наряды и настроения.

К вокзалу мы приехали почти в полдень. Если кто и бывал в субботний полдень на железнодорожном вокзале, тот точно знает, что это такое. Огромное количество людей, сумки, рюкзаки, странные бородачи с гитарами, повсюду шум, гам, толкотня. Не знаю почему, но я любил вокзалы. Наверное, потому что я всегда волновался перед поездкой, потому как поездка – это всегда перемены, надежды на лучшее. А может, потому что я люблю сосиску в тесте, обжаренную в масле и продающуюся только на вокзале. Вокзал – это какое-то особенное место.

К тому времени, как наш поезд отправлялся в путь, я уже порядком подустал. Все-таки вокзальная суета забирает очень много энергии. Мы с дедом разместились у окна друг напротив друга, рюкзаки легли на специальную полку над головами. Теперь мы переходим во второй, продвинутый этап нашего путешествия – поездка на электричке.

Электричка – это особый вид транспорта. По крайней мере, в нашей стране. Вы только задумайтесь, что это не просто огромный удав, состоящий из кучи железа, а это целая жизнь. Социум, если хотите. Кого тут только нет: и бабушки, и дедушки, семьи с детьми и собаками, велосипедисты, дембеля, врачи, учителя, инженеры, таксисты, пианисты, спортсмены, геодезисты. И все ходят под одним именем: дачники. Все они, конечно, интересные люди, как вместе, так и по отдельности, но никто не может быть привлекательней, чем торговцы на транспорте. Собственно, об их товарах и услугах далее и пойдет речь.

– А, добрый день, а, уважаемый пассажиры! А, всем хорошего настроения и счастливого, а, пути. Не отниму у вас много времени. А, разрешите представить вещь, такую нужную и просто необходимую в каждом доме, как бактерицидный пластырь…

И почему голос продавцов в электричках сильный, как гипноз? Почему именно эти незамысловатые фразы заставляли сосредоточивать все внимание на том, что у них в руках и что они говорят?

– При желании меня можно остановить, товар, а, приобрести.

И все, как один, заканчивали свои монологи одной и той же фразой. Такое многообразие лиц и товаров, а слова одни и те же. Впечатление, что для них специально пишут тексты. Конечно! Пишут и учат правильно говорить. Но тогда еще совсем маленькому Грише это было непонятно. Примерно пять станций до выезда из города, поэтому кого тут только не было и чем только не торговали. Мороженым, пивом, лимонадом, сухариками, газетами, пирожками, фонариками, батарейками. Боже, чего там только не было. Я любил электрички, потому что в них проходила огромная часть моей жизни. До пункта назначения было ехать очень долго, поэтому я смотрел в окно, считал остановки и, мучаясь, ждал, когда же мы приедем на место. Странное сочетание удовольствия и муки. Ну а кто сказал, что при таких родителях я должен быть обычным? Как я уже говорил, дед у меня был мало того что странный, так еще и предприимчивый.

Когда я был совсем маленьким, дорога казалась мне в четыре раза больше и в десятки раз труднее. Одно представление, что дед приедет за мной и мне придется ехать к черту на кулички, разом убивало во мне энтузиазм и чувство счастья от летних каникул. Но порядок есть порядок. Лето есть лето. А закон, как говорится, на то и закон, чтоб его блюсти. Так вот, долгими и мучительными часами после того, как продавцы, окончательно насытившись, покидали наш поезд, я смотрел в окно. Пытался считать столбы, вглядывался в лица пролетавших мимо людей, но ничего меня так не завораживало, как огромный темный сосновый лес. Он появлялся справа, мрачной тучей скрывая солнце. В электричке становилось темно, но совсем не страшно, а как раз наоборот – спокойно и легко. Я точно знал, что в этом лесу полно ягод и грибов, потому как каждый раз после леса была остановка и в вагон толпами вваливались грибники и ягодники. Я смотрел на переполненные корзины и где-то в глубине души представлял, что когда-нибудь я также зайду в вагон, и все ахнут от изумления, а я с гордо поднятой головой шмыгну искусанным комарами носом и подмигну воздыхателям.

– Дед, а как ты считаешь, в этом году ягод много? Или грибов?

– Есть только один способ проверить, Григорий.

И тут дед как-то подозрительно прищурился, и я понял, что лесной вылазке быть.

– Бабке ничего не говори, я сам все объясню. Ну задержались, туда-сюда, бежали, опоздали, влипли в перерыв. Главное, кивай, я сам буду говорить, и увидишь, все будет хорошо.

Тем временем мы уже шли по тропинке в лес.

– Ты главное подумай, Гриш, мы на пару часов задержимся, зато и грибов бабке привезем, и ягод, а скажем, что купили на рынке. Тогда я тебе дам червонец, и это будет твой первый заработок. Что скажешь? Здорово?

Здорово это было или нет, мне, собственно, было наплевать. Единственное, что меня тянуло в эту авантюру, любопытство и склонность к приключениям. Ведь что может быть лучше, чем нарушить все правила и планы, выкинув какой-нибудь финт? Тем более что все было под патронажем деда, а значит, и спрос будет с этого старого бизнесмена.

– Конечно, дед, здорово! – прокричал я. – Что может быть лучше червонца?

Я слукавил. Чудо-лес, признаться, притягивал меня своей таинственностью.

Мы пробирались по тропинкам, на ходу сверля глазами кочки да полянки. Дед хорошо разбирался в грибах, с самого детства он мне вдалбливал эту науку.

Тебе, говорил, все в жизни пригодится. Мало ли как оно обернется, а ты хвать – и готов к неприятностям. Какие могут быть хвать, если я живу в городе, где и грибов-то нету, разве что… А впрочем, сейчас не об этом. Главным было то, что дед при всей своей чудаковатости был человеком прагматичным и запасливым. Уж он-то голодным остаться никак не мог.

– Все, сынок, пора сходить с тропы. Прочешем этот квадрат. Давай так, идем параллельно друг другу примерно в метрах трех. И я прошу тебя, будь внимательнее, мало ли змеи там какие-нибудь, вот еще тебя тащить потом. Понял?

– Понял!

– Ну и чудно. Будь осторожнее, Гриш, я не шучу.

– Да понял я, – пробурчал я, и мы двинулись в путь.

Признаться честно, меня всегда раздражало излишнее дедовское «будь осторожен». Такое впечатление, что он был мегасчастливчиком. Сколько его помню, так он был все время то в бинтах, то в пластырях, то в ожогах, то с синяком под глазом, то еще что-нибудь. Одно то, что его покусали бродячие собаки практически в центре города, уже о многом говорило. Мы медленно пробирались сквозь лесной массив. Грибов действительно здесь было как-то по-особенному много. Радости деда не было предела. Наконец-то его план перешел в стадию реализации. Примерно за тридцать минут мы собрали два полиэтиленовых пакета, и вроде бы это уже тянуло на более чем наш скромный бюджет, выделенный бабушкой специально для покупки грибов, но деда было не остановить.

– Понимаешь, Гриш, вот мы с тобой ща денег заработали? Заработали! А можем же еще заработать. Что нам мешает, к примеру, собрать еще пакет и продать его в электричке, а? Правильно, ничего не мешает. Тем более нам так и прет.

Дед уже минут десять разговаривал сам с собой, и мое участие в этом диалоге не требовалось. Он настолько увлекся, что просто не замечал ничего вокруг. Его полностью поглотило ощущение безграничной эйфории. Алчная натура всеми фибрами вырывалась наружу. Дед был на седьмом небе от счастья. Все шло по его плану, который к тому же менялся буквально на глазах. Признаться честно, я даже стал побаиваться его, ведь он реально был похож на какого-то злодея, желающего захватить планету и поработить всех. Складывалось такое впечатление, что он знает то, чего не знает никто другой. В эти мгновения мир принадлежал деду.

– Ай! – раздался сдавленный крик. – Гриша-а? Гришенька, помоги скорее!

Дед так замечтался, что просто не заметил огромной ямы с мерзкой зловонной жижей внутри. Он буквально держался на краю из последних сил, балансируя, как говорят, между жизнью и смертью. Казалось, что достаточно дуновения ветра, и дед рухнет в помои всем своим весом. Перед глазами поплыли все обиды, приколы и прочие неприятные вещи, когда-либо применяемые им в мой адрес. Странно, но у меня не было ни капельки страха и сочувствия. Как раз наоборот, перед глазами стояло редкое, но настолько приятное чувство власти, и я, не удержавшись, влепил ему под зад. Дед с грохотом рухнул в яму. «Наверное, все, конец теперь», – мелькнуло в голове, и я не нашел ничего умнее, как закричать о помощи.

Мы сидели на скамейке возле дома и молчали. Я рассматривал бегущие мимо облака, дед курил, бабушка с мамой разговаривали между собой. Кто-то из зевак смотрел в нашу сторону и что-то нашептывал друг другу. День шел к концу. Грибы грибами, дед дедом. Черт возьми, это был поистине незабываемый день в моей жизни. Не знаю, правильно ли я поступил тогда или нет. Одно я в тот момент уяснил твердо: чувства имеют невероятную силу и накапливать обиды, пожалуй, не стоит. Об этом мне говорили мокрый вонючий дед и мое красное ухо. Мимо проехала машина, из открытых окон которой донеслись обрывки песни: «Ярость прошла, обиды забыты, семь в реанимации, пятеро убиты…»