Александр Нахтигаль
Последние семь дней Земли
Я поднялся на четвёртый, последний, этаж. Её красный кирпичный дом стоял вдоль улицы, прямо напротив остановки автобуса. Дверь была незаперта, но я все равно стукнул в неё костяшками пальцев пару раз для приличия.
– Кто там? Входи. – Раздался её высокий звонкий голос.
– Это я, Антон.
– Привет, дорогой, – появилась она из недр своей огромной четырехкомнатной квартиры и чмокнула меня в щёку.
– Привет, – чмокнул я её в ответ. – Ещё что, никого нет?
– Нет, – немного грустно ответила она, – первым будешь?
– Буду, – согласился я. – Какие планы вообще на сегодня?
– Не слишком большие. Как всегда пообщаться с друзьями, поделиться радостью, излить душу, найти поддержку и сострадание. Надеюсь, вы не голодные, потому что сострадать придётся без еды – я ничего не готовила.
– Переживём, – твёрдо ответил я. – Я вот вообще из ресторана, на свидании был, да.
– О, – притворно удивилась она, – и кто же дама сердца?
– Да это Юрген потащил меня за компанию. На самом деле я немного высидел с подружкой потенциальной жены Большого и сбежал. Пришел домой уставший, а тут от тебя сообщение…
– Ну и молодец, что пришел, – похвалила меня подруга. – А вот Юргена, как я понимаю, сегодня можно не ждать.
– Ну да, это вряд ли.
Пока мы неспешно трепались, я успел разуться, раздеться, повесить куртку на вешалку, получить пару тапочек и пройти с ней на кухню. Там на столе стояла кружка с черным кофе и тарелка с куском пиццы. Не готовила. Скорее всего, не врет.
– А я сегодня на вокзал ездила, – почему-то грустно рассказала Юлия. – Не знаю, почему. Очень захотелось. А завтра в порт поеду.
– Здорово, – похвалил я. – Надо бы мне тоже куда-нибудь выбраться. Хотя, скоро у нас концерт. Ты ведь придёшь?
– Конечно. Как я могу такое пропустить? Могучие «Скарабеи» в последний раз на сцене!
– Тогда я тебя жду.
В дверь постучали. Хозяйка подскочила со своего места и, на ходу крича «Открыто!», пошла встречать вновь прибывших. А их разом пришло много. И, по предварительной оценке, похоже, что это на сегодня все. Итак, по мере появления людей на кухне: Нильс 46 лет, адвокат. Фрида, 22 года, парикмахер. Йоханна, 24 года, менеджер отеля. Леони, 16 лет, честно говоря, понятия не имею, чем она сейчас занимается. Ян, 24 года, водитель автобуса. Оливер, 21 год, уличный художник. Флориан, 25 лет, ударник в нашей группе. Никлас, 29 лет, театральный режиссер. Оливия, 35 лет, сиделка в доме престарелых. Как видите, компания разнообразная. И белый воротничок, и работяги, и служащие, и творческая интеллигенция. Ах, да. Еще и профессиональная бездельница.
– Вы как будто внизу договорились встретиться, – встав и поприветствовав каждого, сказал я.
– Да нет, просто так получилось, что одновременно все подошли, – ответил Нильс. Он был самым старшим среди нас. И самым низкорослым, даже ниже девчонок. Несмотря на явно скандинавское имя, выглядел он совсем не как мой другой скандинавский приятель Свен. Нильс – брюнет с волосами-завитушками и карими глазами. Достаточно широк в плечах, но не так, чтобы быть похожим на квадрат. Он очень хороший парень, всегда готов помочь любому, кто об этом попросит. Говорил Нильс мягким баритоном, а вот смеялся, как дельфин, порой похрюкивая и задыхаясь от особенно удачной шутки.
– Привет, мой хороший, – обняла меня Йоханна. – Давно не виделись. Как ты?
– Все хорошо, спасибо, – ответил я, выпуская ее из своих объятий. Это правда, мы не виделись уже достаточно давно. Она уезжала на два месяца в Марбург к родителям, папа у неё уже достаточно долго борется с раком желудка. У него был очередной курс химии и она как любящая дочь была с ним рядом и помогала маме ухаживать за ним, когда его выписали из больницы. – Как ты? Как папа с мамой?
– Уже всё хорошо. Папе в этот раз было особенно тяжело, но он справился. Они с мамой уехали в Антверпен к тете, маминой сестре. Скорее всего обратно уже не захотят.
В немного усталых голубых глазах Йоханны я увидел смирение. Готов дать на отсечение что-нибудь не слишком важное, что такой же настрой и у её родителей. Её светлые волосы доставали худых плеч, над бровями – обрезанная чёлка. Острый нос, впалые щеки, мамины золотые серьги с красным камнем. Подарок, почти уверен. Бедная девочка, натерпелась за эту поездку, изнервничалась.
– Привет, бро, – протянул пятерню Флориан. Мы торжественно, с оглушительным хлопком, встретились ладонями. Наш барабанщик был высок и худ. Смотреть, как он крутит палочки в длинных тонких пальцах всегда было отдельным удовольствием. А еще он был русоволос, зеленоглаз и страшно любопытен. Такие вот интересные люди меня окружают, да. – Репетиция послезавтра, помнишь?
– Конечно, – улыбнулся я. – Если один наш общий знакомый меня не обманет, у меня даже будет комплект новых струн.
– Да ты что… – на глубоком выдохе тихо выдал он, в глазах загорелась зависть.
– Стальных, – добил его я.
– Вот это круть! Тогда вообще раскачаем!
– Раскачаем, – заверил я коллегу по ритм-секции.
И так с каждым. Вопрос о состоянии дел – новости – ответы – встречные вопросы – опять новости – снова ответы. Стандартная схема. Вроде как, у людей это называется коммуникацией. Ребята расселись, кто куда. Уже стоял приличный галдёж, чайник пахал в три смены, а многоопытная в дружеских посиделках пышная блондинистая Оливия раскладывала по тарелкам принесённые с собой сэндвичи с колбасой салями и сыром Гауда. Ровный гул дружеской беседы изредка взрывался хохотом. Леони случайно разбила блюдце. Юлия воскликнула: «На счастье!», а Оливия из недр принесенной с собой сумки внезапно достала литровую бутылку жёлтой текилы. «О-о-о…», восторженно выдохнула компания и хозяйке пришлось топать куда-то вглубь жилища за подходящей посудой. Пить отказался только бородатый толстяк Ян, потому что ему завтра на работу с обеда. Могли не выпустить на маршрут с перегаром. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, контроль за общественным транспортом был всё ещё очень строг.
Я, по большей части, молчал, изредка вступая в диалог с кем-нибудь по очереди. Больше люблю наблюдать за людьми. И совсем скоро начнется моё самое любимое – пьяные разговоры.
– Мне вчера звонил Рональд из моей прошлой группы, – рассказывал раскрасневшийся Флориан, – зовёт с ними поиграть в пятницу. Я отказался.
– Почему? – спросил Оливер.
– Потому что играть с прежней группой, это всё равно, что секс с бывшей!
Все засмеялись, кроме Нильса, который сфокусировал уже помутневший взгляд на гордом барабанщике и изрёк:
– Друг мой, с высоты собственного опыта могу тебе сказать, что секс с бывшей может стать лучшим в твоей жизни!
– О-о-о, – протянула компания.
– А я тут вот о чём подумал, – начал Никлас, – вот все мы смотрели кино про искусственный интеллект. Кто знает, почему всегда он восстает против человечества? Это же крайне не логично!
– Чтобы было интереснее, что не понятно? – ответила Фрида.
– А вот мне бы, к примеру, было бы интересней посмотреть про создание такого интеллекта и как он потом вывел человеков из какого-нибудь кризиса, – не унимался Никлас. У него была одна примечательная особенность – когда он выпивал до определенного состояния, его глаза страшно краснели и разъезжались в стороны. Вот мне сейчас и казалось, что, отвечая Фриде, он правым глазом смотрит на меня.
– Да вообще было бы здорово, если бы снимали больше позитивного, смешного или просто доброго. Чернухи и так везде хватает – вон в окно выгляни! – поделилась своими мыслями о кинематографе Оливия. Мне становилось скучно. Но тут я вспомнил, как Юрген пару недель назад предложил посмотреть какой-то очень древний фильм, отечественный, название не вспомню. Там речь была о двух неизлечимо больных людях, которые на фоне своего страшного диагноза пустились во все тяжкие. И один из главных героев все время повторял, что перед смертью надо обязательно съездить на море, мол, на небесах только и говорят, что о нём. Забавный фильм. Ста-а-аренький такой. Хотя-а-а…
– А поехали на море? – неожиданно сам для себя предложил я. Все тут же затихли, галдёж прекратился в одну секунду, как будто я сказал что-то страшное.
– Не поняла… – протянула Юлия. – Когда? Сейчас?
– И чего это вдруг вообще? – задалась вопросом Леони.
– Да просто, – ответил я и ввернул по случаю фразу из того фильма, – на небесах только и говорят, что о море.
– Да? Серьёзно? – снова спросила Леони.
– Прикольно, – задумалась Юлия. – Сам придумал?
– Нет, это из старого фильма.
– А что, почему бы и нет? – подхватил Оливер.
– Мне на работу завтра… – напомнил единственный трезвый Ян.
Полемика разгоралась. Деятельные Юлия и Оливия сразу начали составлять списки нужного в дорогу. Ян надулся. Нильс, Фрида, Йоханна и Флориан обещали подумать над этим завтра. Никлас и Леони просили мне больше не наливать. В итоге договорились связаться завтра.
Я ушёл от Юлии в начале первого ночи. Наша пьяная компания немного пошумела громкой музыкой. А ещё мы всей толпой несколько раз выходили курить на просторный хозяйский балкон и там тоже не вели себя тихо и благообразно. Разбредались постепенно, сначала Ян, потом Леони с Оливией. Когда уходил я, на кухне с Юлией оставались еще пара человек.
Открыв дверь квартиры и войдя внутрь, я не стал нигде включать свет – слишком устал от него. Разделся во мраке и лёг в кровать, забыв задёрнуть шторы. Это плохо – утром солнце будет бить в глаза. Если солнце вообще будет, конечно. Но вставать уже лень. Но солнце будет бить. Чёрт… Немного поборовшись с собой, я всё-таки встал и задёрнул эти проклятые шторы. А еще я замёрз и мне понадобилось время, чтобы согреться под одеялом.
Наверное, я слишком устал. Сон не спешил наваливаться. Я вспоминал сегодняшний день: Мустафу с его зубом, счастливого Юргена, расстроенную Вивиан и отчаявшуюся, но очень сильную Анну Боровски. Но стоило в мои фантазии прийти красавице местного телевидения Ане Фишер, как я провалился в сон. Во сне я рассказывал друзьям о море, о необходимости туда ездить время от времени, ведь может случиться такое, что на том свете нам будет нечего обсудить. Они смеялись надо мной. А потом пришел Юрген и вручил-таки мне мои заслуженные струны. Спасительный сон.
2. Среда, 6 апреля 2044 года.
Будильник прозвенел, как всегда, в полдевятого утра. Накануне я лёг несколько позже, чем обычно, и поэтому был не слишком рад его слышать. Апрельское солнышко просилось заглянуть внутрь через плотные светло-розовые шторы, было слышно пение птиц. Вроде сегодня обещали теплую погоду. Ну что ж, пора вставать.
Я поднялся с кровати и откинул край одеяла, максимально открывая простынь. Этому приёму меня научил отец, некогда солдат бундесвера. Он никогда не заправлял кровать сразу. Сперва он откидывал одеяло и шёл заниматься своими утренними делами. Секрет состоял в том, что, по его словам, в любой постели живут микроорганизмы. Откидывая одеяло, ты сушишь простынь после ночного сна, тем самым лишая их питательной среды. У меня были сложные отношения с отцом, но кое-что я у него подсмотрел и теперь пользуюсь.
На кухне я первым делом включил чайник. Глянул вниз и увидел полное с горкой мусорное ведро. Затем открыл холодильник и оценил перспективы. Перспективы поесть растаяли мгновенно, а вот перспектива шкандыбать в магазин вырисовалась достаточно чётко. Получив примерный план действий на ближайшее будущее, я отправился укладывать его в голову в умывальник и туалет. Всегда думается лучше, когда занят чем-то знакомым и монотонным. Например, чисткой зубов.
Я был голоден. Соорудив на кухне кофе и кое-как найдя продуктов на сэндвич, я уселся перед включенным телевизором.
– Доброе утро, дорогие телезрители! В эфире с выпуском новостей Ана Фишер.
Сегодня красавица Ана блистала в синей блузке с глубоким декольте и каким-то кулоном на шее. Белокурые волосы были уложены в высокую причёску, в ушах блестели серьги с синими камешками, а на прекрасном личике было совсем немного макияжа.
– «Космический убийца», приближающийся к Земле на немыслимо гигантской скорости сегодня утром в 05:13 пересёк орбиту малой планеты Плутон. К завтрашнему вечеру он приблизится к орбите Нептуна.
Я вспомнил, как однажды отец позвал меня вечером на балкон нашей квартиры. Был закат, и небо было тёмным чистым бархатным покрывалом. Горел серп луны. Отец указал мне на яркую звезду под луной. Я спросил, что это. «Это Венера», ответил отец. Тогда я от него узнал про текущее противостояние Луны и Венеры. Мне было десять. И я впервые задумался, насколько мы малы в масштабах Вселенной. А тут по новостям на полном серьёзе говорят об орбитах Плутона и Нептуна.
– Как сказал директор московской обсерватории Михаил Новиков, цитата: «Мы с вами становимся свидетелями удивительного события. Как жаль, что это событие станет для всех нас последним». Конец цитаты. К другим новостям.
Да уж, жаль ему. Что тут сказать?
– Неожиданная волна массовых волнений прокатилась по крупным городам мира, – продолжала Фрау Фишер. – Люди собираются в группы по несколько тысяч человек и идут по центральным улицам городов. Никаких требований или лозунгов марш не выдвигает. Однако уже отмечены случаи насилия среди идущих и прохожих, не вовлечённых в акцию. В Праге задержаны около ста человек за массовую драку. Министерство Внутренних Дел еще раз напоминает жителям и гостям Гамбурга и всей Германии о необходимости сохранять спокойствие и соблюдать действующий закон, запрещающий проведение массовых…
Ещё не хватало, подумал я. Хотя ожидаемо. Радует, что из нашего города все разъехались. Сейчас, в лучшем случае, треть живет. Однако и этого хватит, чтобы центр разгромить до неузнаваемости.
– О прогнозе погоды нам расскажет Урсула фон Лямке. Моин, Урсула! Что нам ждать от погоды сегодня?
Камера переместилась в другие декорации. На фоне интерактивной карты родной страны стояла еще одна премилая особа. Я видел её впервые. Высокая, стройная, с каштановыми волосами и очень симпатичная.
– Моин, Ана! А погода в первой половине дня нас не радует. – Урсула начала водить руками по ожившей карте в тех местах, где у Германии север. – В Гамбурге до плюс десяти, пасмурно, возможен мелкий дождь. Во второй половине дня выйдет солнце, температура поднимется до четырнадцати тепла. В Бремене и в Бремерхафене утром холодно…
«Да где же пасмурно? – подумал я. – Они что там, в своей студии, в окно не смотрят, что ли?». И я повернул голову к окну. Того солнышка, что старалось продраться через шторы ещё полчаса назад, уже не было и в помине. Над Бильштедтом висела чёрная туча. Вот чёрт… Как переменчива у нас погода!
Допив кофе, я сполоснул кружку под струёй воды, вдохновенно посмотрел на шпиль церкви около минуты, и всё-таки заправил кровать. Затем я стал собираться в магазин. Это сейчас я обманул ненадолго организм сэндвичем из хлеба, масла и сыра с петрушкой. Но уже через три часа я буду терять сознание от голода. Я себя знаю.
Выключив телевизор, я обулся и вышел на улицу. Зря зонт не взял. Путь неблизкий, ближайший «Лидль» аж через пять кварталов. Туча висела неподвижно и выглядела очень устрашающе. Мне придётся идти вдоль дороги, потому что есть шанс встретить автобус. Когда-то 29-ый ходил каждые десять минут. Сейчас встретить его в течение дня хотя бы дважды – большая удача.
В этот раз мне не повезло и я дошлёпал пешком прямо до магазина. Мне досталась тележка-инвалид – одно колесо никак не хотело крутиться так же, как остальные. Из-за этого её всё время тянуло влево.
«Лидль» встретил почти пустыми полками. Из овощей – картофель, морковь и чеснок. Из фруктов только яблоки. Слава богу, есть хлеб. Зато конфет, которые вчера сожрал балабол Юрген, ожидаемо уже не было. Пристав к единственной работнице торгового зала, я узнал, что люди врут, и привоз товара вообще-то осуществляется ежедневно. Вот только товара-то особо и нет, производство многих продуктов питания остановилось. Завтра будет ещё привоз, приходите завтра, молодой человек, может быть, вам повезёт.
Итак, в мою тележку попали: два пакета молока, две булки тостового хлеба, какая-то очень подозрительная, евросоюзная колбаса, сетка картошки, арахисовая паста (удивительно, что нашлась), пакет замороженных креветок и бутылка рапсового масла. На пару дней должно хватить. Но очень грустно, если честно.
С такими мыслями я проходил мимо отдела с кормом для животных. Причём этого товара было более чем достаточно. Я невольно засмотрелся на фото довольного кота на упаковке. «Нежная утка в сливочном соусе», гласила надпись. А на соседней: «Кролик в креветочном маринаде». А еще рядом: «Сёмга без кожи а-ля натюрель».
В голове пронеслась мысль, как же я раньше не догадался? Хотя, знаю, почему. У меня никогда не было домашних животных и я понятия не имел, что они питаются лучше многих своих хозяев. Я взял ассорти из кошачьих кормов. 15 штук с разными вкусами и составами. Затем мой взгляд упал на сухие собачьи корма. Подумав немного, я взял огромную пачку гранулированного корма с говядиной. На мой взгляд, он должен быть солонее, чем другие. Затем я вернулся на соседний ряд и увидел пиво. Положив в тележку спайку бутылок «Хольстена» по 0,33, я отправился на кассу. Там мой карман полегчал на 84 евро с мелочью. Я распихал покупки по сумкам и поспешил домой. Пачку с собачьим кормом из-за её размера пришлось тащить под мышкой.
Туча никуда не делась. Более того, когда я проходил мимо перекрестка Рекламштрассе – Бильштедтер Хауптштрассе, пошёл дождь. Это был мелкий, осенний, противный дождь. Воду как будто бы просеивали через сито. Дождь мелкими каплями оседал на волосах и куртке. Я старался идти быстрее. Вдобавок поднялся холодный ветер. Он продувал меня насквозь. Не хватало еще заболеть напоследок, подумал я.
И тут прямо передо мной появился пёс. В последние пару лет бездомные собаки на улицах Гамбурга – не редкость. Это был молодой кобель. Да и не пёс он ещё, а щенок. В породах не разбираюсь. Цвет – светло-шоколадный. Щенок уселся прямо посреди дороги и поднял на меня умные карие глаза.
– Привет, малыш, – с небольшим страхом в голосе, но как можно дружелюбнее, сказал я. Побаиваюсь собак. Даже маленьких.
– Гав! – звонко ответил мне щенок.
Я попытался его обойти, но он тут же поменял локацию и снова преградил мне путь.
– Что такое? – спросил немного растерявшийся я.
– Гав-гав! – снова пролаял щенок и покосился на пачку собачьего корма у меня под мышкой, с которой глядел какой-то счастливый, улыбающийся пёс.
– А-а-а! Ты голодный? – догадался я.
– Гав-гав-гав! – надо полагать, подтвердил щенок и попытался привстать на задние лапы.
Ну ладно, подумал я, под пиво здесь точно хватит, и, отставив сумки к красной стене кирпичного дома, разорвал упаковку. Не найдя глазами поблизости ничего, что можно было бы использовать как миску, я решил насыпать корм прямо на асфальт. Щенок подошёл к куче корма, внимательно её обнюхал, видимо, признал пригодной, и снова дважды гавкнул куда-то в сторону подъезда. Из кустов вечнозелёного кустарника внезапно показалась ещё одна любопытная морда. На этот раз кошачья. Увидев приятеля, щенок гавкнул снова и сильно завилял хвостом. Котёнок увидел кучку с кормом и, не обращая на меня никакого внимания, побежал к ней едва ли не вприпрыжку. Новый персонаж был чёрно-белым, причём как будто его окунули в белую краску животом и лапами, да так и оставили, а чёрный верх красить не стали. Тоже ещё совсем юный.
Я подошёл к своим сумкам, порылся в них и достал пакетик кошачьего корма. «Курочка с грибами», гласила надпись. Вскрыв его, я выложил содержимое рядом с кучкой сухого корма, прямо перед мордой кота. Учуяв запах вкусняшки, тот с остервенением набросился на неё, издавая при этом опасные кошачьи звуки. Пёсик же подошёл к новой еде, понюхал её, совсем по-человечески вздохнул и отправился к своей куче дальше хрустеть сухой говядиной и вилять от удовольствия хвостом.
Я наклонился и осторожно погладил собаку. Он поднял на меня свои чистые карие глаза и завилял хвостом ещё сильнее. Я провел пальцами у него за ушами, почесал бороду и шею. Щенок старался плотнее прижаться почёсываемыми поверхностями своего тельца к рукам, а затем он вернулся к еде. Я попытался провернуть то же самое и с котёнком. Он прижал уши к голове, пружинисто присел на лапах, нервно задергал хвостом из стороны в сторону, но есть не бросил. Наоборот, он стал быстрее двигать челюстями, видимо, в попытках съесть как можно больше, пока еду не отобрали.
Я засмотрелся на них. Такие забавные. В возрастах зверья не разбираюсь, но собака, кажется, постарше. Умнее уж точно. Щенок продолжал увлечённо жевать хрустящий корм, не забывая при этом поглядывать на меня. В какой-то момент, может мне, конечно, и показалось, но я готов поклясться, что он мне подмигнул. Что-то было удивительное в этом маленьком звере. Может, его нетипичное поведение? Он как будто бы опекал малыша котёнка. Котёнок же был недоверчивым к чужим, но очень голодным.
Я досыпал корма на асфальт, взял сумки в руки и уже сделал первые шаги, как пёсик оставил еду и снова бросился мне под ноги. Он просто сел прямо передо мной и выжидательно заглянул в глаза.
– Что такое? – сделав дурацкий пискляво-ласковый голос, спросил я.
– Гав-гав! – отозвался малыш.
– Не за что, – попытался разгадать я его лай и снова сделал шаг.
– Гав-гав-гав! – снова перегородил дорогу зверь. Надо ли говорить, что всё это время кот наяривал «Курочку», игнорируя то, что происходило вокруг?
– Ну что ты хочешь? – сдался я, снова поставил сумки на землю и наклонился ближе к собачьей морде.
– Гав! – сказал пёс, сделал круг вокруг меня и снова уселся на свою светло-шоколадную задницу. Но на этот раз не напротив меня, а сбоку, слева. Всем своим видом он показывал: ты стоишь – я стою рядом, ты пойдёшь – и я пойду за тобой. Я снова взял в руки сумки, сделал три шага для эксперимента и опять остановился. Пёс проделал то же самое, стараясь не отставать от моей левой ноги.
– Ты хочешь пойти со мной? – догадался я.
– Гав! – воскликнул пес и закрутился на месте.
Я задумался. С одной стороны, у меня никогда не было собаки, и я не знаю, как их содержать. Но с другой стороны, у меня же никогда не было собаки! Если я могу скрасить остаток жизни этому маленькому, светлому существу, и себе заодно, то почему бы и нет? Решено. Ты, с хвостом, пойдёшь со мной!
– Ну тогда пойдём, – позвал я и кивнул головой в сторону дома. – Я там живу.
Но щенок снова повёл себя странно. Услышав приглашение, он тут же бросился к коту, буквально зубами за шкирку отодрал его от уже почти закончившейся еды и потащил ко мне. Дотащил, зубы разжал тогда, когда упирающийся и сопротивляющийся кот оказался прямо передо мной. Я присел на корточки и спросил кота:
– Ты тоже хочешь домой?
– Мяу, – сказал кот тихо и внезапно обтёрся боком о мою ногу.
– Это твой друган? – спросил я с улыбкой у щенка.
– Гав! – звонко и твёрдо ответил мой новый друг. Готов поспорить, мне совсем не кажется. – О, смотри-ка, и дождик кончился!
Так и двинулись мы дальше к дому. Я бодро вышагивал с сумками впереди, гордый донельзя щенок семенил рядом, а кот бежал за нами на полусогнутых, шарахаясь от каждого звука. Но никто никуда не делся, не сбежал, и через почти полчаса моё скромное жилище встречало своих новых обитателей.
Любопытный пёс сразу пошёл разведывать обстановку, весело размахивая хвостом. Кот был гораздо осторожнее. Его хватило только до гостиной, куда он дошёл на тех же полусогнутых лапах, старательно напрягая обоняние. Там он резко брызнул под кресло и затих. Я наклонился за ним, но, увидев два светящихся в полумраке подкресельного пространства испуганных кошачьих глаза, решил оставить его в покое. Сам вылезет, когда есть захочет.
Я отнес сумки на кухню и начал вытаскивать покупки. Щенок тут же материализовался под ногами, мешаясь и вытягивая короткую шею. Вытащив картофель, я уже шарил глазами по кухонным полкам в поисках подходящей сковороды, когда раздался стук в дверь. Собака с грозным звонким лаем бросилась ко входу. «Охранник, ты смотри», подумал я, и тоже пошел ко входу открывать. Щенок от нетерпения подпрыгивал на месте. Не знаю, насколько они там с котом братаны, но темпераменты совершенно разные. Или это так не работает?
На пороге стоял Юрген.
– Привет! – сказал мне улыбающийся великан. – Оу, откуда взялась собака?
– Привет, – ответил я, ногами стараясь не пускать ретивого пса на площадку. Пёс же был полон решимости завести себе еще одного двуногого друга, пока так везёт, и упорно лез напролом. В какой-то момент я не выдержал и строго сказал:
– Сидеть!
– Вау, дрессированный! – восхитился Юрген, увидев, как собака после моей команды сразу же послушно прижала пятую точку к полу. – Как зовут?
– Не знаю ещё, – ответил опешивший от такого открытия я. – Ты войдёшь или нет?
– Конечно, войду!
В прихожей Юрген сбросил обувь и повесил куртку. Я перехватил хищный собачий взгляд, наклонился к псу и на полном серьёзе ему сказал:
– Портить обувь нельзя! Грызть её, слюнявить шнурки и тем более гадить в неё – нельзя! У нас с тобой из-за этого могут быть проблемы. Ты понял?
– Гав, – осторожно ответил пёс.
– Хорошо. А теперь я пойду к своему другу, а ты пойди к своему и успокой его. А то долго он ещё собирается под креслом сидеть?
Умный щенок приподнял одно ухо и чуть склонил голову. В следующее мгновение он уже мчался в гостиную, а ещё через несколько секунд я услышал сдавленный «мяу», звуки борьбы и звонкое щенячье рычание. Отлично, они сами себя займут. Я отправился на кухню к Юргену.
– Так откуда собака? – снова спросил блондин.
– В магазин я сегодня ходил и они меня встретили на дороге.
– Они? У тебя их – не одна?
– Собака одна. И кот теперь ещё. Но кота, наверное, пока не покажу. Он с перепугу под кресло забился.
– Какой ты смелый – животных с улицы тащить. А если бешенство?
– Ты серьёзно сейчас?
– А, ну да… Ну, знаешь ли. Всё равно надо их врачу показать. Вдруг их что-то беспокоит?
– Судя по аппетиту, кроме вовремя предоставляемой еды, их больше ничего не беспокоит, – буркнул я, но признал правоту друга. – А что делать? Где им сейчас ветеринара искать?
– Как где? – вскинул белесые брови мой друг. – В Вандсбеке, в праксисе моей дорогой невесты Бекки.
– Уже невесты? – удивился я.
– Ну да! Я же и пришёл тебе об этом рассказать, а тут ты со своими собаками…
– А я думал, ты струны принёс.
– Да нет у меня никаких струн, – повинился Юрген. – Ты бы просто иначе не пошёл, а мне очень надо было, понимаешь?
– Да я уже и так обо всём сам догадался, – тоже признался я. – Но это было подло с твоей стороны, имей в виду.
– Прости. Но за это я с удовольствием отвезу тебя и твоих зверей к своей невесте-ветеринару. Она как раз сейчас на работе.
– Ты на машине, что ли?
– Да. Мы с ней расстались только утром. Я никуда не успевал, поэтому прибежал в гараж и взял машину. О, это была незабываемая ночь!
– Аж до ночи ждал? Кремень! – подразнил я друга.
– Нет, не было ничего, не поверишь.
– А как же так? – удивился я.
– В общем, через полчаса после вашего с Вивиан ухода мы признались друг другу в любви, ещё через полчаса я сделал ей предложение, а ещё через полчаса мы с ней сбежали в ночь. Но решили, что хотим, как в старину – секс только после свадьбы.
– Серьёзное решение, – поддержал я заморочки друга.
– А то! Мы всю ночь ходили по городу, смеялись, веселились! Нам было так хорошо вместе! – Юрген даже мечтательно прикрыл глаза, но потом резко спросил: – Так что, мы едем? Давай скорей, не терпится снова её увидеть!
«Псих», подумал я. Но счастливый.
– Животные! – громко позвал я в коридор. Из дверного проема гостиной показалась шоколадная голова, одно ухо традиционно выше другого. Через мгновение под ней, с трудом просочившись между передних лап товарища, возникла вторая морда. Оба с интересом уставились на меня, мол, чего звал?
– А имена надо дать, – задумчиво протянул блондин.
– Поехали, – сказал я зверью, – тёте Доктору вас покажем. Чтобы убедиться, что с вами всё хорошо.
Щенок, выразив полное понимание, едва не кивнул. Кот же попятился обратно под кресло. Наверное, слово «доктор» ему знакомо. Сам я вспомнил про невынесенный мусор и принялся собирать пакеты. До сих пор делю отходы. Привычка – страшная сила. Но в данном случае глупость – мусорный бак во дворе всё равно давно один.
Во двор вышли все вместе. Собака излучала энтузиазм, Юрген летел на крыльях любви, кота же из-под кресла выдирали силой в четыре руки. При этом шоколадный негодяй звонко и задорно лаял и без конца лез под ноги.
«Мерседес» Юргена стоял на церковной площади, в двух шагах от подъезда. Я со зверьём залез на заднее сидение, огромный Юрген довольно ловко разместился на месте водителя. Он нажал большую кнопку под рулём и электромобиль ожил: загорелась приборная панель, что-то пиликнуло и запустилась музыка. Кот, укутанный, как мумия, в мой свитер, напрягся от незнакомых звуков и запахов ещё больше. Я чесал его между ушами в надежде успокоить. Юрген опустил ручник и мы наконец поехали.
Когда проезжали Хаммер Кирхе, великан внезапно вспомнил, что не предупредил невесту о визите. Он достал из кармана телефон и дал голосовую команду «Набрать жене». Пошёл вызов. На экране крупно высветилось «Жена». «Идиот», подумал я. Но счастливый. Нельзя не признать. Да он просто светится!
Мой друг в двух словах обрисовал ситуацию и тут же получил подтверждение приёма.
Я уже говорил, что обожаю гамбуржские церкви, да? И скорее всего, скажу ещё не раз. Так вот. Восхищаюсь Вандсбек Кирхе! Красивое, монументальное здание с квадратной башней с часами. Шея сворачивается каждый раз, когда мимо проезжаю. А праксис Бекки был буквально в двух шагах от неё, метров пятьдесят по Вандсбекер Шоссе. Она нас встретила на пороге.
– Всем привет! – весело сказала Ребекка нам с хвостами. Юргена же она нежно поцеловала. Невыспавшейся она так же не выглядела. Сегодня её русые волосы были убраны в хвост, и одета она была в брючный медицинский костюм бледно-голубого цвета, идеально подчеркивающий стройную фигуру.
Ребекка жестом поманила нас за собой. Не бывал раньше у ветеринара, но уверен, что большинство любых праксисов выглядят одинаково: рецепция, белые или светлые стены, на них всякого рода полезная врачебно-лечебно-профилактическая информация. Вот и здесь было примерно то же самое.
– Подготовлю кабинет, – сказала Бекки и ушла вглубь коридора.
Кроме нас внутри была ещё пожилая женщина, тоже в брючном костюме. Женщина была темноволосой, но уже в состоянии проигранной борьбы с сединой. Большие карие глаза лучились добротой. На бейджике имя: «Фарида». С нами, с людьми, она была доброжелательно-вежлива. Но когда увидела, кого мы к ней привели, расплылась в широкой улыбке. В воздухе запахло позитивом, как будто кто-то рассыпал пузырёк с радостью. И Фариду прорвало. Она минут пять умиленным до писка голосом выясняла у зверей: а кто это у нас тут пришёл?; это собака пришла?; ты точно собака?; а что за красивая киса?; ты ведь киса, да?; и откуда же вы такие хорошие взялись?..