Александр Николаевич Лекомцев
Росстань – крест дорог
Он, разделывая туши,
Пел душевно и до слёз.
Эти песни часто слушал
Покупательский отброс.
В песнях – люди непреклонны,
В песнях – красная звезда,
Ворошилов и Будённый,
И другие… господа.
Мы себя во всём лажаем
И на смычке двух веков
До сих пор мы уважаем
ЧеКанутых стариков.
Он – истории взрывчатка.
Не стоит вопрос ребром…
Нет его, но есть внучата,
Все в дедулю… с топором.
Реинкарнация
Я один на пустом вокзале,
Не с кем перекурить, поболтать.
Лишь собака с большими глазами
За окном, а вокруг темнота.
Ночь пришла, и табак на исходе,
И собака, я вижу, не спит.
Завтра быть лучезарной погоде.
Небо чистое, словно спирт.
Открываю пустынный вокзальчик
И собаке кричу в полутьму,
Что довольно на рельсах маячить,
Места хватит обоим в дому.
Подошла… А на сердце хмуро.
Гость воротит в сторону нос.
Может, нечисть пригрел я сдуру.
Как бы каяться не пришлось.
– Пустота,– говорю,– дорогуша.
Состоять с ней не смею в родстве.
Анекдот, что ли, новый послушай…
Глядь, а рядом сидит человек.
Говорит:
– Не собака я вовсе,
А Собакин и умер давно.
Быть на каторге здесь довелося
С Марьей Павловной, милой женой.
Шли мы против царской неволи,
У рабочих в печёнках цари.
Трудно жить с печёночной болью,
Если боль эта бьёт изнутри.
– Напортачили вы изрядно,
Может быть,– говорю,– не со зла.
После ваших… терроров не складно
По России идут дела.
– Но Великой ведь стала Россия.
Ты живёшь и не видишь… никак.
Знал бы, сколько мы бед вкусили,
Да объелись, видать, натощак…
– Что ты мелешь? Всю жизнь ишачу,
Но я нищ, как святой Иоф.
Не Россия, а рай собачий…
Для таких вот, как ты, скотов!
…Мы читали друг другу морали,
Долго спорили до хрипоты.
Мы и лаяли, мы и орали
До утра, до конца темноты.
Открываю вокзальные двери.
Солнце сыплет лучами вкось.
Вот бы бросить Собакину-зверю
Вслед его же… берцовую кость.
Поздно выть и готовится к драке,
Перед Русью Собакин в долгу.
В мире разные есть собаки,
Я не всех возлюбить смогу.
Вечером
Вечер июльский укрыл сплошным покрывалом
Дома и деревья.
Клён машет веткой широкой, как опахалом.
Ветра кочевье.
Плачет гармошка так чисто и безупречно,
Вдовой молодою.
Хочется чудо-виденье оставить навечно
В мыслях с собою.
Юные люди скитаются, ищут, быть может,
Счастье… в надежде.
Вечер июльский сердца молодые тревожит.
Так же, как прежде…
С красным крестом прошла по проулку несмело
Машина – не развалюха.
С острой косой в ней сидит в одеянии белом
Седая старуха.
Вечер июльский безлюден…Ни звука, ни тени…
Тебя не кляну я.
…Выплеснут мир тяжёлых моих сновидений
В обитель земную.
* * *
Сочувствую усталому Сизифу,
Который катит камень ночь и день.
Он, бледный, смотрит на меня из мифа,
И на лице – ни жалоб, ни идей.
Судьбу он тянет на крутую сопку,
И кажется, что цель уже взята,
Но камень катится в болотную осоку,-
И снова труд, и снова высота.
Но будет час, когда Сизиф восстанет,
Рванутся слёзы из усталых глаз,
Работа остановится пустая –
И камень он покатит на Парнас.
Под валуном падут людские боги,
Века из памяти их имена сотрут.
Погибнет Зевс за то, что для двуногих
Коварно сотворил Сизифов труд.
* * *
За пазухой у Чёрта
Живут нечистых свиты
И прочие Вараввы,
Что потеряли стыд.
В Российском Мире чёрном
Надежды не убиты.
Круг нищих и бесправных
За Бога постоит.
Мы в Бога верим свято…
Жестоки бизнесмены,
Что в храмах новых правят,
Рай строят на крови.
Ждёт Дьявола расплата
За эти злые сцены.
Господь нас не оставит.
Не жить нам без любви!
Живите, россияне,
С великой верой в Бога.
Боярскую свободу
Возьмёт Всевышний в плен.
Наш светлый час настанет.
Он рядом, у порога,
И сам Господь народу
Поможет встать с колен.
Нам истины простые
Раскрыли все позоры.
Жесток Обман Великий,
Кровав монетный звон…
Придут отцы святые
В Священные Соборы,
И засияют лики
Поруганных икон.
* * *
Солнце рядом, за горизонтом,
И пока оно не со мной,
По ночным я брожу газонам,
Пьян и жалок во тьме ночной.
Жаждой жизни не козыряю.
Временами и я угрюм.
Всё чугунную дверь отворяю,
И мне думается, в зарю.
Что свершиться на небосинье
И воздаст ли нам солнце честь?
Я брожу по ночной России,
Пусть во мгле, но покуда есть.
Песня ночи тревожной спета…
Но пока ей много дано.
Терпеливо я жду рассвета,
Но вокруг… в двух шагах темно
* * *
Я смерти не боюсь.
Нет, это не бравада…
Уйду – оставьте грусть.
Печалиться не надо.
К Земле я не привык,
Устало биться сердце.
А смерть – рожденья миг.
…И никуда не деться.
Но я не тороплюсь
К невыдуманной тризне.
Я смерти не боюсь,
Как не боялся жизни.
