Александр Николаевич Лекомцев
Волшебные костыли
Дрейфующая клиника
Главный гинеколог поликлиники посёлка Здешневка Клара Матвеевна Скрипунова снежным и морозным вечером в меховой шапке-ушанке, в тёплой шубе и валенках проходила по двору лечебного учреждения, завершившего свою дневную работу, любезно ответила на приветствие миловидной снежной бабы Тиньги с абсолютно новым и симпатичным ведром на голове и ветвистой метлой в ледяных руках.
Поздравив её также с наступлением очередного доброго вечера, Скрипунова всплеснула руками и озабочено произнесла:
– Да ведь ты же, моя славная девочка, беременна. Уж я-то врач по таким делам. Кто же, прошу прощения, Тиньга, внедрился в твою душу и заодно в тело?
– Это, снеговик Филипп, Клара Матвеевна, – застенчиво произнесла снежная девушка. – Он постоянно свою морковку в разные места на моём теле пихал, тот самый корнеплод, который находится ниже пояса.
– Здесь, кроме тебя, моя девочка, нет больше никаких существ, слепленных из снега и льда. Я точно знаю.
Но тут Тиньга категорически возразила. Ей медицинские сёстры Кракуневская и Грыбарь по секрету сообщили, что в Здешневке не десятки, а сотни снежных баб, которые нарожали, произвели на свет очень много младенцев. Правда, папами их были люди, добрые прохожие. Снеговики-мужчины, получается, особой половой активностью не отличались или просто оказались ленивыми. Так что, бегают сейчас по сугробам снежные ребятишки, мальчики и девочки.
Кивнув головой, погружённая в заботы Скрипунова посетовала на то, что многое ей неизвестно. Столько всяких дел, что некогда даже как следует даже кофе с сахаром попить и пряниками закусить. Она и обитает в клинике, ночует в своём кабинете на специальном гинекологическом кресле.
– Мне лично повезло, – почти уверенно сказала Тиньга, – У моего малыша папой будет настоящий снеговик.
– Но тут, дорогая моя, ты основательно ошибаешься, – возразила Скрипунова, – Тот, кого даже наши некоторые медсёстры принимают за снеговика мужского пола, наш стоматолог Хамзин Филипп Арнольдович. И суёт он в разные интимные женские места совсем не морковку. Я несколько раз видела, что у него там… такое. Иногда оно – ничего, но чаще всего – никуда не годится. Пока его «механизм» увеличится и затвердеет, так и руки… устанут.
– Пусть так и будет Мне лично понравилось его процедуры… И он обещал на мне жениться.
– Он это всем обещает, даже бездомной собачке Чернушке. Обещанного три года ждут, а то и всю жизнь.
– Я этого не переживу, Клара Матвеевна! Неужели у Филиппа с Чернушкой что-то было? Ведь это же…
– Ну, такими тонкостями чьих-то личных взаимных отношений я не интересуюсь. Здесь, всего лишь, моё предположение. Впрочем, от Чернушки всего можно ожидать. Она пусть собака, но мудрая, точнее, продуманная, себе на уме.
– Я как снежная женщина заявляю, что это полный бред. Всё-таки, ничего подобного не может происходить. Это извращение. Филипп Арнольдович совсем не такой, он нормальный.
– Может или не может что-то подобное происходить, не имеет никакого значения. Тебе это, Тиньга, без разницы.
– Почему?
– Да потому, что ты по весне растаешь и, к сожалению, ребёнок, которого ты в своей утробе носишь, тоже. Тоже произойдёт и со всеми остальными гражданами, с их детьми тоже. Ничего тут не поделаешь.
– Я буду жить, если не вечно, то очень долго. Скорей всего, вы здесь все растаете, а не я. Точнее, замёрзнете. Вы забыли, Клара Матвеевна, что ваша клиника и посёлок Здешневка находятся на дрейфующей льдине. Здесь пусть сказочный, но Северный ледовитый океан.
Ударив себя широкой ладонью по лбу, Скрипунова с болью и тоской в сердце вспомнила, что их клиника и вся Здешневка пока находится в зоне относительно тёплого течения. Скоро прибьёт их льдину к самому краю великой и никогда не тающей льдины. И никто людей не спасёт. Сюда не добираются даже мощные ледоколы. Навигаторы не рискуют, опасаются попасть в плен вечной стужи. А тёплое течение – временное явление. Почти фантазия.
Пряча от Тиньги набежавшие на глаза слёзы, Клара Ивановна побрела в сторону клиники. Решила немного подремать в кабинете. Ведь всё она при думала. Ничем они в клинике не заняты. Никаких пациентов нет. Всё те люди, которых они яростно лечили, давно уже мирно покоятся в снежных могилах.
Она, не раздеваясь, устроилась на кресле и прикрыла глаза. Вспомнила молодость. Вроде, не так давно это было. Но если вдуматься, то уже десятилетия прошли. А что теперь? Приближающаяся старость на… дрейфующей льдине.
Скрипунова вспомнила, что в молодости жила в тамошней сказочной стране США и даже принимала роды у людей и, заодно, у крупного рогатого скота, работала. Однажды её пациенткой оказалась бездомная женщина непонятной национальности. Так получилось, что эта бродяжка родила если не Геракла, то великого героя и спасителя Заокеании Джона Рэмбо.
Он выскочил из её утробы, то есть оттуда, откуда и подожжено, прыгнул на фикус, а потом сиганул в окно. Потом начал постоянно и скромно совершать невероятные подвиги, каких и в самых волшебных сказках не происходит. Может быть, только в анекдотах случаются. Но это уже совсем другая история, как выражается определённая часть телевизионных ведущих.
В её кабинет, в кроличьей шапке-ушанке, в шубе-дублёнке и валенках рыжего цвета вошёл стоматолог Филипп Арнольдович Хамзин, пожаловался на судьбу, наверное, не в первый раз сообщил Скрипуновой, что за последние полтора-два года не удалил и не вылечил у пациентов ни одного зуба.
– Ну, и радуйся, Филипп, тому, что имеешь возможность ловить рыбу, иногда и охотится на тюленей, – успокоила она коллегу, перебравщись со специализированного кресла на обычный стул. – Благодаря тебе и таким вот энтузиастам, мы в Здешневке пока не окочурились с голоду.
– Это правда, – согласился с ней Хамзин. – Скромничать не буду. Я стараюсь выжить и дать такую возможность другим.
– А мне надоела рыба. С удовольствием бы съела яблоко или, в крайнем случае, варёную картофелину. Да самый простой ломоть хлеба меня бы устроил.
– У тебя не просто мечты, Клара, а неуёмные фантазии с претензиями. Они никогда не станут реальностью.
– Но я надеюсь на добрые перемены, Филипп.
– На что ты надеешься? Снеговики обоих полов и дети их, стремительно подрастающие, планируют в Здешневке власть в свои руки или, правильней, в лапы, а людей уничтожить или, в крайнем случае, заморозить.
– Среди них, снежных бандитов, будут и твои дети, Филипп. Суешь свой «отросток», куда не следует.
– Кто ж мог подумать и представить себе, что такая беременность возможна. А эти снежные существа, в частности, бабы оказались очень сексуальными и довольно быстро, даже не имея ног, передвигаются по посёлку. Не бегут, а плывут по снегу.
С нескрываемой грустью Скрипунова нарисовала перед стоматологом страшную перспективу их существования. Льдину вот-вот принесёт в зону кошмарного холода, и все люди превратятся в ледяные статуи. Ничего другого не ожидается. Но, всё-таки, верится с некоторым сомнением, что их спасут.
Услышав такое робкое предположение из уст Клары Матвеевны, Хамзин зловеще рассмеялся. Да кому там, на большой земле, нужны люди на дрейфующей льдине, которые попали на неё совершенно непонятным образом?
– Лично я выживу в любых условиях, – убеждённо сказал Филипп Арнольдович. – Такая вот у меня счастливая судьба.
– Почему ты в этом уверен, Филипп? – она выразила даже не удивление, а изумление. – У тебя одежда с мощным подогревом?
– Не особо уверен. Но у меня серьёзный документ имеется, – он извлёк из внутреннего кармана шубы клочок бумаги, – с печатью и подписью. В нём указано, что я – белый медведь запаса. Значит, быстро, обрасту шерстью, как полагается…
– Для этого нужно было, Филипп, чтобы ты был бурым или, на худой конец, гималайским медведем. А так… Это липовый документ, обычная бумажка.
– Но я, всё-таки, как и ты, надеюсь на добрые перемены и при этом, разумеется, сомневаюсь в том, что всё завершится благополучно. Имею же право на сомнение.
– Конечно, имеешь право. Я, к примеру, имею удостоверение большой морской чайки. А что толку? Лучше давай оставим пустые разговоры.
– Будем играть в шашки?
– Мы давно не занимались сексом. В движении согреемся. Принимаешь моё предложение, Филя?
– Ничего не получится. Я отморозил свой половой орган. Он у меня почернел и около часа тому назад отпал.
– Понятно. Поэтому ты передумал жениться на снежной женщине Тиньге?
– И поэтому тоже.
Их душевный разговор прервал незнакомый крупнотелый мужик в меховой шапке, тёплом синем комбинезоне и в унтах. Он приветливо улыбнулся до самых ушей, обнажив кучу жёлтых зубов, и поинтересовался:
– Сколько вас можно ждать? В Здешневку прилетела куча вертолётов. За людьми. Почти уже все желающие граждане и имеющие право на полёт заняли пассажирские места и пьют горячий кофе.
Очень живо Хамзин и Скрипунова вскочили на ноги и восторженно выразили готовность следовать за вертолётчиком.
Но он попросил их пока не очень-то торопиться. Поспешишь – людей насмешишь.
– Почему же? – нетерпеливо сказала Клара Матвеевна. – Вы же сами сообщили, что почти все жители уже сидят в уютных салонах вертолётов.
– Вот и мы сразу же выразили желание вернуться к прежней жизни, – пояснил Филипп Арнольдович. – Мы готовы.
– Мы производим эвакуацию только тех господ и дам, – вертолётчик снова широко улыбнулся, – которые прошли учёбу на трёхмесячных курсах тяжёлых водолазов. Предъявите удостоверения, позволяющие погружаться на большие глубины, и мы вместе с вами рысцой побежим до моего вертолёта.
С тяжким синхронным стоном Хамзин и Скрипунова снова сели на стулья. Они не имели такие удостоверения и не получали фундаментальных знаний на подобных курсах. Как-то, упустили из виду.
Приветливый вертолётчик приободрил их и заверил, что за всеми остальными прилетят комфортабельные винтокрылые машины лет через двести или даже чуть раньше. Ничего не поделаешь, массовый эксперимент над людьми тамошней планеты Земля пока продолжался и набирал силу.
