Александр Новиков
Страна деревянных камней
Прием пищи
«Чтоб вас всех после выпуска в Чечню отправили и там в первый день прибили!!!»
(Психологический настрой поварихи при приготовлении курсантского обеда.)
В Российской армии я послужил недолго, с 1990 по 2000. Но казарм, столовых и камбузов за это время повидал много. Как-то раз я пытался подсчитать, сколько «кухонь» я перепробовал, но после третьего десятка бросил. Абсолютный лидер по качеству и обслуживанию – столовая лётного состава в вертолётном центре г. Торжка, там я на авианаводчика учился.
Но речь пойдёт не об этом, а о столовых военных училищ. Хуже, чем там, в армии не кормят нигде, в этом я уверен. Это, наверное, один из элементов подготовки будущего офицера. Если вдуматься, то решение, конечно, абсолютно верное. Я, например, после обучения в ВОКУ могу съесть что угодно, если оно лежит в тарелке. Да-да, наверное, даже то, что вы подумали. Готовили там очень своеобразно, едой или даже жратвой это было назвать нельзя.
В Уставе про питание военнослужащих пишут «приём пищи», и процесс поглощения этих шедевров кулинарии – это был именно «приём». «Есть» это было нельзя, это можно было только «принимать» внутрь.
Если хотите, то можете провести эксперимент: зайдите в самый наикрутейший ресторан. Не важно, в какой стране, пусть это даже будет «Максим» в Париже или при отеле «Негреско» в Ницце. Ну а если вы совсем обалдели от количества ваших денег – идите в кабак при яхт-клубе в Монако. Когда к вам подойдёт мэтр, попросите позвать шеф-повара и скажите ему:
– А сделай-ка мне, братец, перловочки на комбижире с небритой свиной шкуркой!
Вот они все там орут благим матом, что могут приготовить любое европейское блюдо. И что? А то, что после этого шеф-повар, как честный человек, обязан застрелиться. Российская кухня ведь, что ни говори, относится к европейской, а армейская кухня – часть российской.
Но даже если они найдут все необходимые ингредиенты, мгновенно закупят оборудование (паровые котлы на двести литров в каком-то жутком «противотанковом» исполнении), добудут необходимые технологии (так гробить продукты – это уже не навык, это именно технология), то у них всё равно ни хрена не выйдет. Помимо всего вышеперечисленного, нужен «настрой», особое психологическое состояние (смотри эпиграф). Без этого никак. Я знаю, что говорю. Если я в ярости, как «в жопу раненная рысь», – у меня не поднимается тесто.
Ну а в С.-Пб. ВОКУ в девяностые это всё ещё было многократно помножено на стахановское воровство поварих.
Мой рост 180, вес 80, и особо мелким меня назвать трудно. Но совершить пеший марш с теми сумками, которые они вприпрыжку пёрли после работы, я бы точно не рискнул.
Один раз, стоя старшим наряда по столовой, я очень внимательно присмотрелся к полученным курам. Ну, понятно, цвет – традиционно тёмно-синий, ноги – толщиной с карандаш. На ящиках – страна происхождения: Беларусь. Я понял – до Питера их гнали пешком. А до того, как их злодейски умертвили, они явно работали моделями.
Ну знаете, по ТВ иногда идут показы мод, и там по подиуму ходят такие «женские особи» в комплектации «гладильная доска». И выражение лиц у них такое серьёзно-сосредоточенное, такое выражение можно увидеть на мордах какающих собак. Хотя, тоже понятно, ей сказали: сделать тридцать семь шагов, а она только до десяти считать умеет. Вот и идёт, мозг ломает.
Короче, куры «производят впечатление». Потом изучил конечное блюдо (кто-то с очень больной фантазией обозвал его «подлива») и пришёл в ужас – даже этот «бухенвальд» воруют. Почему я сделал такой вывод? Элементарно. При подсчёте порций выяснилось, что у этого зверя, ошибочно именуемого «курица», на две ноги приходилось девять шей, пятнадцать крыльев и набор костей, не поддающийся классификации. Короче, Стивен Кинг с его монстрами отдыхает.
Все, кто проходил обучение в военных училищах, знают: чем старше курс, тем хуже аппетит. Первый курс жрёт всё и в любых количествах. Старший – вяло ковыряется. Видимо, организм больше «кулинарные шедевры» не принимает. Поэтому к воровству ты по большей части относишься вполне спокойно: да берите, господи, дерьма не жалко! Но иногда нервы не выдерживают, ведь воруют, сцуки, всё подряд и много – от соли до гнилой картошки. Вот это «возмущение в душе» меня один раз и сгубило.
Прибыла в очередной стопицотый раз в училище проверка. Старшим «зондер команды» был целый генерал-лейтенант, медик. Столовую «отпидорили» так, что можно было подумать, что сына министра обороны завтра сюда жениться привезут. А генерал-лейтенант этот то ли должность принимал, то ли прибыл из Москвы с проверкой, я не в курсе. Я вообще медиков в таком звании никогда раньше не видел. Ну и пошёл этот медик «в народ» – с курсантами пообщаться. Заходит к нам в зал, при нём «свита» – начальник училища, зампотыл, начальник столовой, начмед, все комбаты. А у нас «сержантский» стол сразу у входа, поэтому к нам он и подошёл.
– Ну что, как кормят?
Я отвечаю:
– Воруют, товарищ генерал-лейтенант!
Зампотыл сбледнул с лица, вернее, даже тёмнооливковый стал, как китель. Наш генц нервно сглотнул, а начальник столовой просто «в мыслях уже застрелился».
Генц-медик говорит:
– Обоснуйте.
А сам на нашего смотрит, а взгляд… Я такой взгляд только на войне видел, так поверх ствола смотрят, перед тем как плавно спуск потянуть.
– Бром недосыпают, товарищ генерал-лейтенант! Весна на дворе! На офицера учиться невозможно!
– Т-а-а-а-к. Понятно. Сержант, у вас что, рук нет?! Командир батальона!
– Й-й-й-а-а!!!
– Проведите с сержантом на плацу тактико-строевое занятие.
– По теме, товарищ генерал-лейтенант?
– Снятие сексуального напряжения вручную в весенний период.
Глаза у нашего комбата задорно засияли, на лице восторг. В общем, привели пятилетнего мальчика в магазин игрушек и сказали: «Всё твоё!»
– Разрешите под барабан?
– Разрешаю!
Столовая так грохнула хохотом, что я думал – стёкла вылетят. Так меня больше никогда в жизни не подкалывали, ну и слава богу.
На выходе из зала наш генц обернулся и улыбнулся мне. А вот улыбка его мне не понравилась – это была добрая улыбка фельдфебеля расстрельной команды.
Времена года
Смена времен года в жизни каждого военного – весьма и весьма животрепещущий вопрос. Отчего, собственно, спросите вы? А оттого, что за каждым подразделением закреплена территория, и только от времени года зависит, сколько времени и с матами какой этажности вы будете на этой самой территории проводить каждый день.
В СПб ВОКУ самым замечательным был период осени. Ну, вы же помните у Александра «Нашевсё» Пушкина: «Унылая пора, очей очарование…» Прибил бы за это «очарование», честное слово. А вот насчет унылости поэт угадал, не поспоришь. На нашей территории была высажена стометровая аллея с клёнами. В этой аллее было сконцентрировано огромное количество живописности, щедро приправленной великолепием и очарованием очей, но у практичных и не склонных к любованию красотами природы курсантов она вызывала только лютую ненависть.
Осенью кроны красавцев-кленов в соответствии с естественным порядком природы облетали, засыпая окружающий пейзаж толстым шуршащим ковром из листьев. В результате всё училище было засрано таким живописным багрянцем – огромными, красными, как партбилет коммуниста, кленовыми листьями. Слава богу, что это был объект не моей роты. А то бы я точно в тюрьму сел – за варварские браконьерские вырубки.
Но, к моей радости и вящему облегчению Гринписа, это был объект младшего курса. И им каждую осень очень подробно объясняли, в какие именно отверстия должны быть засунуты все эти «коммунистические листовки».
Один раз стоял я дежурным по КПП и с нарастающим раздражением наблюдал безнадёжную борьбу роты первого курса с проявлениями всемирной энтропии и бардака в виде облетевшей листвы. Потом всё-таки не выдержал и подошёл:
– Парни, вы хернёй занимаетесь.
– Почему?
– По кочану. Объясняю на пальцах: проще и эффективнее разбомбить танковый завод, чем каждый месяц героически сражаться с новым танковым полком. Вы вместо того, чтобы каждый день листочки сметать в кучки, один раз деревья обтрясите как следует, а что не упадёт – палками посшибайте. И будет вам счастье и большая благодарность от всего училища. Только «трофеи» сразу соберите и выбросите. А то ваши аккуратные брустверы через пять минут по всему училищу ветер разносит. И я – израненный ветеран-орденоносец – потом за ними с метлой гоняюсь по всей территории.
– Профессор, но это же смешно! Мы же не обезьяны какие-нибудь, чтобы по деревьям лазать и листья обрывать?!
– Смешно каждый день одной и той же фигнёй заниматься, а до обезьян вам ещё как до Пекина в коленнолоктевой позе. Ну, чё мнётесь-то?! День позора – и потом месяц сплошные перекуры. И вообще, не вижу логики. По деревьям вам лазить стыдно, но при этом танки малыми пехотными лопатками закапывать как бы нормально?!
Курсанты подумали и согласились, после чего я им тут же сообщил, что как технический руководитель по окончании работ должен буду получить за гениальную идею пиво.
В этот момент меня вызвал дежурный по училищу. До революции, если кто не знает, в нашем училище были казармы, и все постройки – это бывшее хозяйство лейб-гвардии Ея Императорского Величества Уланского полка. Спортзал, к примеру, – это бывший зимний манеж. Ну и бывает, что всякие делегации с импортными туристами шляются по территории училища, культурное наследие обозревают.
Ну так вот, дежурный мне и говорит:
– Проводи по-быстрому, свободного посыльного сейчас нет. У тебя всё равно два дневальных.
Да не вопрос. Бодро врываемся на территорию, а там – потрясающая картина. Вся кленовая аллея заполнена «шимпанзе в стиле милитари». И ведут себя, что характерно, очень агрессивно – ветки на деревьях трясут, палками по ним колотят и ещё орут что-то друг другу, естественно, матом. «В мире животных», в общем, а не высшее командное училище. Делегация в легком шоке, посыпались вопросы:
– Это у вас что?! Это у вас зачем?! Это у вас почему?!
И все в таком вот духе с выражениями крайнего недоумения. Ну, их понять можно, даже у меня, привычного ко всему, эта картина вызвала легкую оторопь. Не ожидал я, что это будет настолько феерично выглядеть.
На вопросы экскурсантов я ответил с абсолютно серьёзным и честным лицом комсомольца на отчётноперевыборном собрании:
– По приказу командования сегодня в 18.00 – окончание осени.
– Вы это серьёзно?!
– Конечно. Вы приезжайте летом на белые ночи и увидите, как курсанты выполняют закат солнца вручную.
Они ничего больше смотреть не стали, да и летом, кстати, тоже не приехали. Сказали – и так верим, что у вас всё просто зашибись, видно же.
А меня потом выдрали за попытку дискредитации л.с. ВС РФ. Они всё сфотографировали, сволочи. Я сам не видел, но снимки наверняка были зачетные, для Нэшенал Джеографик так просто бесценная находка.
Зимой начинается другой прикол – СНЕГ. Именно СНЕГ – большими буквами.
В Питере его бывает так много, что, бывает, думаешь, что всю Сибирь проще убрать. Нет, понятно, что это преувеличение, но когда снег активно валит много дней подряд, то все представляется в чёрном цвете. Могут, к примеру, запросто в пять утра подорвать, чтобы даже не весь плац почистить, а просто пешеходную тропу к учебному корпусу пробить. Ну а потом уже «доделаешь как положено». Инструкция простая: «СНЕГ ДОЛЖЕН БЫТЬ БЕЛЫМ И КВАДРАТНЫМ, ДО АСФАЛЬТА». Что характерно, для гражданских такая фраза – это просто бессмысленный набор слов, а для военных – четкая и пошаговая инструкция. Я проверял, честное слово.
Как-то раз на одну нашу роту достался весь этот «аэродром после снегопада». Другая рота была на полигоне, да ещё ротный людей забрал на внешний объект – дорогу для машин пробивать. И остались мы втроём с задачей – до девяти утра очистить дорогу на кафедру огневой подготовки: длина пятьдесят метров, ширина два, глубина снега – где-то полметра. Справиться нереально, поэтому я, недолго думая, заорал:
– Господа военные! Всё равно выдерут, не успеем. Слушай мою команду!
И мы нашим полканам с огневой такой классный аттракцион устроили.
Дорожка получилась длинной, метров 150, но ровно на ширину снежной лопаты. И так причудливо извивается по плацу – целый лабиринт, только без Минотавра. А офицеры в туфельках, даже без шинелей – только из машин вышли. То есть шаг в сторону – и ноги насквозь по колено мокрые. И вот идёт весь преподавательский состав кафедры гуськом и жутко матерится. А курсанты из окон казармы этот цирк наблюдают и, естественно, дико ржут. А чтобы не спалиться – все в противогазах. Если вдуматься, картина – полный сюр. По заснеженному плацу ползёт, петляя, цепочка офицеров, а окна в корпусе напротив облепили рожи в противогазах, издающие жуткие глухие и утробные звуки из-под резиновых масок.
Но бывает, конечно, что так это все достанет, что даже начинаешь думать. Об оптимизации процесса, например. Особенно на четвёртом курсе.
Выбегаем, как обычно, на зарядку. Навстречу трактор – дороги чистит.
– Мужик, стой! Тебе возни на 20 минут, с нас литр.
– Военные, не вопрос! Куда ехать?
– К КПП подъезжай, наряд встретит и всё покажет.
Всё, у нас территория идеально чистая, нам только сугробы подровнять.
Комбат протерпел ровно неделю. Потом велел трактор не пускать:
– В армии главное – тяготы и лишения, а вам волю дай – вы тут санаторий себе устроите, никакой закалки морально-волевых качеств.
Ну а по весне эти сугробы с утра разбирают, а вечером обратно собирают. Чтобы быстрее таяли. И обязательно снег, что был внутри, – наружу. Для красоты. Ну, вы помните же, что снег должен быть «белый и квадратный»?
Лето – это отдых. Вы вот, например, посреди плаца мятую пивную банку видели? Прости, господи, за богохульство? Вот и я не видел.
Хотя, конечно, и летом бывали удивительные задания. Как-то раз после какого-то очередного залёта мы красили бордюры. Казалось бы, ну и что там такого, бордюры-то покрасить? Но задачу нам поставили покрасить их ПОЛНОСТЬЮ. То есть мы вытаскивали ломом каждый бордюр, ставили на торец, полностью белили и закапывали обратно. Вот такая красота по-армейски.
В общем, к чему я это все? Как ни удивительно, но это всё – составляющие процесса обучения в военном училище. После такого офицера Вооруженных сил РФ удивить, сконфузить и поставить в тупик не сможет ни самый коварный потенциальный противник, ни даже собственное командование.
Битва за урожай
Во время моей службы в наших всегда доблестных, ну а временами и просто героических Вооружённых силах все военные твёрдо знали, что уборка урожая – это процесс, при котором труженики села лишь слегка помогают военнослужащим в этом нелёгком занятии.
В деревне Колпаны Ленинградской области труженики села тоже были абсолютно уверены, что уборка урожая – в первую очередь дело военнослужащих, во-вторую – студентов и лишь в двадцать пятую – самих селян. Причём уверенность эта была железной и, по всей видимости, сформировалась ещё во времена Петра Первого, когда, очевидно, впервые к уборке урожая привлекли сначала проштрафившихся, но оставшихся в живых после казни стрельцов, а потом уже и новоиспечённых драгун и всяких прочих фузилёров.
И наши пейзане кому только ни помогали, но преимущественно, конечно, курсантам всевозможных училищ. И я так мыслю, что они ни секунды не сомневались, что вот эти все сельхозработы – это прямо неотъемлемая и необходимейшая часть учебного процесса. И неважно, на какую специальность проходит обучение. Для местных что «вокеры из Кировухи», что «космонавты из Можайки» были «одна фигня».
Ну а что? Всё логично в принципе. Ведь, к примеру, эмбаркация и уборка картофеля – это же сходные по своей сути процессы, и одно при отработке легко заменить другим. А тут ещё и картошка убрана получается, красота же? Ну а так как мы военные, то и за урожай мы будем сражаться насмерть, то есть сам процесс у нас будет вполне заслуженно носить гордое название «битва за урожай». А то что у шпаков-то? Скука же.
Возили «на картошку» из училища строго поротно. Видимо, батальона Колпаны просто не пережили бы. А так, малыми дозами, вроде и терпимо.
Для начала командование огласило список того, что нужно взять с собой, и список того, что в эту «экспедицию» брать категорически запрещалось. Ехали мы аж на месяц, но второй список всё равно был значительно больше первого.
Когда я собирал свой РД, мои товарищи поинтересовались:
– Профессор, а нафига ты «парадный» камок берёшь?
– Смешные вы. Я, между прочим, один раз в деревне был – проездом. Так вот, в деревне помимо пьяных трактористов в ободранных телогрейках обитают ещё и молодые доярки, щедро одарённые природой.
– Прям щедро?
– Жопы такие, что не ущипнёшь! Нимфы. А вы в «полигонных» камках, в которых только в штыковую на вражеские танки. Да и то до штыков-то не дойдёт, танки в ужасе разбегутся. И я на вашем фоне буду первый парень на деревне. Да ещё и в берете, а не в кепаре. Подумали?
– Ты ещё свои ордена-медали не забудь.
Я сделал вид, что задумался.
– Не. За такой «финт ушами» вы меня точно толпой изобьёте. Я, конечно, парочку из вас успею вырубить, но применённый сзади приём «рессора от трактора «Беларусь»» ещё никто не отменял. Да и слишком уж это жестоко будет, ещё, чего доброго, селянки топиться начнут. От неразделённой любви. А коровы не доены.
– Что, всё так серьёзно?
– А то! Это же ДЕРЕВНЯ. Народ там кондовый. Но доярки должны быть супер, я так думаю.
Господи, как же я тогда ошибался!
Но в тот момент все впечатлились моими глубокими познаниями сельской жизни и последовали моему примеру. Забегая вперёд, скажу, что я оказался прав на все сто (это я сейчас только про берет, само собой, ха-ха).
Поселили нас в трёхэтажном здании. Причём окна первых двух этажей были забраны решётками. На кого была рассчитана эта «система безопасности особо охраняемого объекта», мы поначалу не поняли. Но местные объяснили.
– Дык, это самое, бывает же, что и студенток привозят.
– А, так это для того, чтобы они, нажравшись, не полезли ваших трактористов насиловать?
– Ну типа того.
– Ясно.
Общага эта на ночь запиралась. Но если бы ротные офицеры с нами не жили, то, конечно, эти замочки были бы нам так – «чисто поржать», а тут, конечно, да, с ноги уже не выбьешь.
Разместились сразу по отработанной схеме. Повзводно в четырёх больших комнатах. Плюс ещё две комнаты выделили для офицеров.
Про деньги, которые мы должны были получить перед выездом, комбат сказал с военной прямотой:
– Если вы думаете, что среди командования училища сплошные дебилы, то вы глубоко ошибаетесь! Работать будете «на сухую». Увольнения только для местных (то есть практически никому). Остальным – не вынимая.
Ладно, сказали мы сами себе. Если гора не идет к Магомету, то гора идет на хер! Так даже интереснее. Мы ж должны закалять характер, преодолевая препятствия, ну и всё такое. Будем закалять и преодолевать.
Сама работа заключалась в следующем: после прохода по полю какой-то картофелевыкапывающей фиговины картошка с поверхности вручную собиралась в вёдра и затем высыпалась в тракторный прицеп. Это всё с утра и до вечера, с перерывом на обед. Романтика, чего уж там!
В первый же день, как нас привели в поле и офицеры мгновенно куда-то свалили, мы познакомились с нашим «менеджером», на местном жаргоне – бригадиром, который отвечал за организацию этого локального картофельного холокоста. Беседовали мы с ним впятером: четыре замкомвзвода и я – «представитель общественности, выражающей озабоченность». Я же и задал принципиальный вопрос:
– Ну так что, как работать будем? По какой схеме?
– Ну как, эта… Как обычно, в общем.
– Не, ты не понял. Тебе что нужно? Чтобы всё было качественно сделано? Или чтобы мы работали?
– А какая разница?
– Да, тяжело с вами, гражданскими, с непривычки. Смотри сам и думай, как тебе лучше. Вариант первый: мы работаем до обеда и после. Строго по часам. Подчёркиваю, ПО ЧА-САМ. Сколько накопаем – не важно, но отработаем весь день. Вариант второй – мы приходим с утра, ты нам говоришь, что надо сделать, и мы это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО делаем. Потом ты проверяешь – и мы свободны.
– А можно так: вы приходите с утра, я говорю, что вам надо сделать, вы делаете, я проверяю, а потом говорю, что надо делать дальше, – и так до вечера, а вечером вы уходите?
Даже я от такой наглости прибалдел. Раздались возмущённые реплики, общий смысл которых заключался в угрозах немедленной расправы и физического насилия.
Бригадир понял, что он перегибает палку и отчаянно рискует здоровьем.
– Ладно, ладно. Пошутил я, в общем. Нормально, давайте по второму варианту, чо уж там.
Я уверенно заявил:
– Сколько в среднем делает рота за день, я знаю (я, само собой, понятия об этом не имел). Нарезаешь задачу, потом смотришь, как выполнили, и ОФИЦИАЛЬНО нас отпускаешь.
– Не вопрос. Давайте так.
Итак, организационные и рабочие вопросы мы порешали. Осталось самое важное – досуг.
Офицеры роты, после того как мы задали вопрос на эту тему, предложили захватывающий выбор: ежедневный «спортивный праздник», изучение устава, вечерние прогулки по деревне строем и с песней и так далее.
Мы поняли, что дальше обсуждать эту тему себе дороже. Решили, что будем просто сидеть взаперти. Ну, по крайней мере, так мы ротному сказали.
В Колпанах было одно-единственное заведение общепита. Там была довольно-таки приличная кухня, хотя, как понимаете, и без изысков. Вот только вилки там были алюминиевые. Вечером оно превращалось в «увеселительное заведение». То есть днём это была «столовая механизаторов широкого профиля», а вечером – «Казино Руаяль», правда, с алюминиевыми вилками.
Проблема заключалась в том, чтобы вечером туда попасть. Мы внимательно изучили решётки на втором этаже. Решение было простым и очевидным – система «полиспаст» из верёвки, рядом с окном стояло большое дерево. Мы же инженера или где? Так вручную застрявший уазик можно выдернуть, не то что решётку. Главное, аккуратно.
Остальную роту посвящать в наши стратегические планы по организации пьяных беспорядков не стали. Решили, что там и одного взвода за глаза хватит. Да и «доярок», как выяснилось, было не так уж много, и до разрекламированных мною стандартов большинство из них как бы сказать… Не дотягивали. Но у них было одно неоспоримое достоинство: судя по поведению и взглядам, они были безотказные, как автомат Калашникова.
Осталось решить последний, но самый важный вопрос – финансовый. Где взять денег на «Курвуазье» для себя и «Мартини с марципанами» для доярок?
Сначала задача показалась нам неразрешимой, но потом мы вспомнили, что неразрешимых задач не бывает, и решение, конечно же, сразу нашлось. Картошка. Мы поразмыслили и решили, что раз уж нас используют как бесплатную рабочую силу, то мы можем устроить себе небольшой праздник за счет добываемого в поте лица продукта.
Дано: имеем неограниченный доступ к ресурсу. Правда, ресурс только один. Хуже, чем у арабов (у них, кроме нефти, ещё песок и верблюды есть), но всё-таки лучше, чем в Сомали. И слава богу, так как заниматься пиратством по примеру сомалийцев мы не планировали.
Мы решили брать фантастическим качеством продукта и демпинговыми ценами.
На следующий день подготовили и спрятали в лесопосадке десять мешков отборнейшей картошки.
Вечером приступили к обсуждению «технологии продаж». Как выяснилось, НИКТО, НИКОГДА В ЖИЗНИ НИЧЕГО НЕ ПРОДАВАЛ. За исключением Армяна. Нам просто нереально в этом отношении повезло. У нас во взводе учился один чистокровный сочинский армянин, причём вся его родня с библейских времен подвизалась на ниве овощного бизнеса. То есть когда Ной причалил у горы Арарат на своём ковчеге, то там его с мешком картошки и ценником на куске картона уже ждал прапрапращур нашего Армяна. Ну, по крайней мере, так выходило с его слов.
Русик снисходительно выслушал весь наш бред по поводу «бизнеса», усмехнулся и с диким (хотя и абсолютно наигранным) акцентом заявил:
– Э, ара, картошка-мартошка сколька прадавать будим? Зачэм, пачэму дэсять мишков? Мы мущины или кыто?
Наглеть не стали – решили начать с малого. Единственно в чём была загвоздка – это определиться с местом «картофельной оптовой базы».
Ну и нужна была реклама – двигатель торговли. Маркетинговая стратегия и рекламная кампания была простая. Мы решили не выделяться и «сделать как все» – написать объявления на картонках. Вариантов была масса, от «Внимание! Зона элитной картошки! Стой! Стреляю без предупреждения!» до «Каждому купившему мешок картошки немецкое командование гарантирует жизнь!»
Выручил всех опять Русик. Объявлений в итоге было всего два. В ста метрах по обе стороны трассы красовались картонные прямоугольники с крупными буквами: «ОТБОРНЫЙ КАРТОФЕЛЬ ПО СМЕШНЫМ ЦЕНАМ!!! ПОРАДУЙ ЖЕНУ – РАЗОЗЛИ ТЁЩУ!»
Место выбрали грамотное, с поля было вообще не видно. Ну это уже почти тактика, с этим мы легко справились.
Период первоначального накопления капитала занял у нас трое суток. Занимался всем Армян лично. Мы ему только все нашивки и шевроны с куртки спороли. В те времена все пейзане в камуфляже ходили, ничего необычного никто не заметил. Мы ему только мешки подтаскивали. 30 уходило влёт. Да и как не купить – отборный, калиброванный картофель продавался в два раза дешевле, чем на рынке. Бригадой «подносчиков» командовал я. И вот на третий день наблюдаю картину: возле «точки» стоит машина, рядом с ней – три «лица кавказской национальности», и Русик договаривается с ними об оптовых поставках. Потом меня увидел, подошёл и говорит:
– Профессор, а давай селян наймём и сюда поставим.
– ЧТО?!
– Да мне отъехать надо будет завтра. Здесь недалеко, тема одна есть.
Моя дальнейшая карьера мгновенно промелькнула у меня перед глазами: менты – тюрьма – суд – этап – Сибирь – лесоповал – костерок – зэковский бушлат. И опять по кругу: бушлат, костерок, лесоповал, Сибирь, этап, суд, тюрьма, менты. Я потряс головой, отгоняя наваждение.
– Всё, СТОП!!! Хватит! Барыга! На зону с тобой пойдём, бизнесмен хренов!
В общем, у меня хватило ума остановить Русика с его планами развития нашего агрохолдинга. Да и сумма уже набежала вполне достаточная. Если местную самогонку покупать, то Колпаны эти до основания разнести можно. А «сэм», кстати, там был отличный.
Офицеры у нас в роте были все женатые. Поэтому они решили ездить на выходные домой, а оставлять «на дежурстве» только одного. Хотя мы, конечно, недоумевали, зачем они нам и в будни-то нужны? Хотя понятно, конечно, зачем – как раз чтобы «не допускать».
Ну и решили мы усыпить их бдительность – начать жить и работать строго по уставу. Хотя понятно сейчас, что так мы скорее возбудили подозрения. Ну сами представьте: как-то раз видим, что наш взводный по комнатам пошёл с проверкой. Ну, мы быстро табуретки расставили, расселись, и я перед взводом стою и Устав зачитываю с выражением: «Приказ начальника – закон для подчинённого…»
Взводный, бедный, как вошёл, увидел апокалиптическую картину «Курсанты в свободное время добровольно изучают Устав» – и бегом умчался. Через минуту возвращается уже с ротным. Ну, мы подорвались, замкомвзвод доложился:
– Занимаемся изучением Устава внутренней службы!
Ротный подозрительно всех оглядел, заставил меня дыхнуть и вышел озадаченный.
В субботу после отбоя мы аккуратно сняли выдернутую из гнёзд решётку на окне и убыли в «Казино». И началось…
Мы со Шмайсером перед этим с двумя местными брунгильдами познакомились. Ну в этот вечер их по местному «Бродвею» погуляли – и в «Казино». Шмайсер свою сразу внутрь повёл, а я со своей снаружи остался. На скамейке, за кустами. Про звёзды ей рассказываю (брунгильды такое очень уважают). Пальцем в небо тыкаю, про звезду Алкоголь из созвездия Поросея вещаю.
Тут, смотрю, Шмайсер с двумя местными выходит. Я ещё подумал, что-то он быстро управился. Начинают они ему что-то объяснять, активно жестикулируя. Один рукой к его берету потянулся – БАХ, БАХ! Красиво!
Дело в том, что Шмайсер до училища довольно долго занимался питерским хулиганством и достиг в этой дисциплине значительных успехов. И хотя до армии нигде и никогда мордобою не обучался, но бился, мерзавец, красиво. Эти двое, значит, лежат в кустах, о смысле жизни думают. А Шмайсер обратно вернулся. А у меня, как назло, проблема – застёжка на лифчике попалась нестандартная.
И вот пока я там возился, смотрю – этот ловелас Шмайсер опять выходит, но уже с тремя. Только эти трое рот открыли, как наш замкомзвода (здоровенный лосяра) выходит и обиженно гудит басом:
– Шмайсер, мы все раньше вас с Профессором пришли, а ты уже второй раз с местными на улицу поговорить выходишь. Совесть поимей – не один отдыхаешь!
Местные от таких слов аж окаменели. Мгновенно тему свернули и испарились, как позже выяснилось – проводить мобилизацию колпановских бойцов.
Ну а мы со Шмайсером пошли наших брунгильд провожать. Если думаете, что у нас там всё «нормально» было, то вы глубоко ошибаетесь. НЕ НОРМАЛЬНО! Физический труд на свежем воздухе не только физически развивает человека, но и (в комплексе со здоровым питанием) творит чудеса с женской сексуальностью. Успешно «вышли из боя» мы чисто на «морально-волевых». Да, куда там петергофским студенткам!
Утром, как было условлено, за час до подъёма весь взвод подтянулся в «казарму». Вроде всё нормально, все целы, Колпаны в руинах не лежат. Отдохнул взвод культурно – и с девушками подружились, и с местными познакомились. Даже «факел» ото всех умеренный.
С утра «подъём» затянулся. Командование навстречу пошло – отдохнуть надо, воскресенье. Да и за урожай бьёмся так, что бригадир не нарадуется. В общем, казалось, что всё без проблем, идеально проведённая операция, хоть в учебник помещай.
Спалили нас в понедельник.
В обед заявился местный участковый и поведал трагическую историю. Оказывается, в субботу вечером весь мобилизационный ресурс деревни Колпаны организовал засаду возле вышеупомянутого шалмана. Внутри у них разборки чинить было не принято. Удалось им перехватить только десяток наших, остальные к этому моменту по всем Колпанам уже разбрелись, а кто-то уже и в казарму спать пошёл. Ну и в результате произошедшей «Куликовской битвы» два ведущих пилота болидов «Беларусь» команды Колпаны в понедельник не вышли на работу и оказались на больничном с характерными травмами. Причём в самый разгар «битвы за урожай». Местное командование было этим крайне недовольно. В результате расследования по горячим следам виновные были быстро вычислены – «морпехи-вокеры».
Понятное дело, что мы всё начисто отрицали. Более того, довольно натурально возмущались несправедливыми наветами:
– Они тут по пьянке с крыльца падают, а мы виноваты! Ничё не знаем! Следить надо за своими «ведущими специалистами», когда они из помещения выходят!