Александр Новиков
Страна деревянных камней
Но несмотря на то, что «расколоть» нас так и не получилось, гайки нам, само собой, закрутили по максимуму, и следующие три недели прошли невообразимо скучно. Единственным развлечением оказался визит местных брунгильд к нашему ротному, где они высказали ему свои претензии по поводу удержания всех курсантов «под замком»:
– Импотент несчастный! А ещё усы надел!
Спутник
Очень многие из тех, кто служил на Северном флоте или просто был там проездом, рассказывают истории о посёлке Спутник, в котором базируется Киркенесская бригада морской пехоты. Я там проходил двухмесячную войсковую стажировку при обучении в СПб ВОКУ Дело было в марте-апреле 1997 года, если я правильно помню.
Посёлок находится в ста тридцати километрах от Мурманска и в шести километрах от Печенги, что стоит уже почти на границе с Норвегией. Это довольно большой военный городок, прямо на «Киркенесской трассе». Городок-то хоть и довольно большой, но сугубо военный, с развлечениями, как сами понимаете, не очень, поэтому тоска там такая, что офицеры, чтобы не убираться в хлам регулярно, часто идут на службу в свой выходной.
Территория воинской части со всеми парками, полигонами, стрельбищами и казармами просто огромная.
Служба там, мягко говоря, суровая. Хотя и уровень подготовки в результате достаточно высокий. Я с «северянами» на первой войне пересекался, воевали они нормально. Им, по ходу, в январе 95-го самые сложные задачи нарезали. Один «СовМин» чего стоил. Молодцы, справились, без косяков, хотя тоже «цинков» с собой привезли – мама не горюй. И, кстати, под удар нашей авиации попали. Там двухсотых 5 человек, по-моему, было. Но я всех подробностей не знаю, только с чужих слов.
Дисциплина в бригаде жесточайшая. Если, к примеру, боец обратился к офицеру с вопросом, который вполне может сержант решить, – всё, могут банально «поднести в морду», причём молча и без комментариев. Ну а про всякие «нарушения воинских уставов» я вообще молчу.
Не ангелы, конечно, но всякими пьянками, дедовщинами и самоволками там и не пахнет. В принципе.
Плюс уровень боевой подготовки. Бегаешь – пока не проблюёшься (это, кстати, на полном серьёзе, а не фигура речи). Стреляешь – пока не оглохнешь. Ну, у морпехов по стрельбе у всех стандарт: три ротных стрельбы в неделю, из них одна – ночная. Занятия по тактике очень жёстко-агрессивные (зимой это вообще цирк, снега-то в низинах может быть больше двух метров). Плюс целый спортзал только под рукопашный бой отведён. Короче, если попадёте туда служить, то точно не соскучитесь.
Ну и, соответственно, личный состав там озверевший от такого «нежного обращения». Особенно в ДШБ, я там стажировку как раз и проходил, в 3-й ДШР в должности командира взвода. А в ДШБ, кстати, есть ещё одно очень интересное подразделение – ПДР, парашютно-десантная рота (в народе просто «пидоры»); так вот по сравнению с ними каратели Дирлевангера – это просто очень добрые и отзывчивые люди. Там все психи поголовно, их даже комбат не трогает – боится.
И им там в этой бригаде всем почему-то очень скучно, ну скучают пацаны на службе, что непонятно. Одно из развлечений у офицеров – это удивить командование на строевом смотре какой-нибудь необычной песней своего подразделения. Ну представьте себе роту разведбата – сотню здоровенных лбов, которая идёт чётким походным шагом и поёт (причём не орёт, а именно поёт на два-три голоса) песенку разбойников из мультфильма «Бременские музыканты»: «Нам лижут пятки языки костра». Причём прочувствованно, с абсолютно серьёзными мордами. Поют так, что аж слеза наворачивается от жалости. И таких песен у каждого подразделения по три-пять штук. Бойцам, по ходу, самим нравится – прикольно ведь. А когда я увидел и услышал боевую песню маорийских воинов в исполнении ПДР, то вообще чуть в сопки не удрал.
Некоторые роты занимались переделкой, ну типа:
«Если вы не так уж боитесь Кощея, или Бармалея, и Бабу-ягу,
Приходите в гости к нам в морпехи поскорее,
Тут мы вам покажем, что и почему».
Или:
«Ой ля-ля, ой ля-ля, завтра режем Шамиля».
Ну, это надо, чтобы в подразделении поэт-самородок был. В общем, петь там очень любили и, главное, – умели.
Следующая «развлекуха» – это «Караул на гауптической вахте». Тоже правильно. «Они там в тёплом пароходе от колбасы морды воротят, а ты тут, размазывая по морде кровавые сопли после спортзала, перловкой давишься».
Там все понимают, что если на Спутник из другой части привезли, значит, ты совершил не просто что-то «героическое», а уже точно мало того что «конченый», так ещё и на своего сослуживца руку поднял.
Я один раз присутствовал при процессе «сдачи на кичу». Дублёром начкара заступил. Привезли бойца два прапора, причём не моряки, а пэвэошники. Тут я вовсе обалдел: «Что ж ты, боец, умудрился натворить?»
Ну вы сами подумайте: посадить бойца не то что из другой части, а вообще из другого рода войск – задача не из простых. Но прапора тоже не вчера родились. Рядом с ними вкусно булькало пять литров шила.
Однако начкар все равно возмутился:
– Э?! Вы чо?! В Печенге что, вашей «мабутовской» кичи нет?
– Товарищ старший лейтенант, здесь очень тяжёлый случай, нужна помощь хорошего специалиста.
– Да? Ну ладно. Сколько у вас там?
– Пять.
– Хорошо. Пусть будет пять.
Прапора обрадовались, думали, максимум на трое суток возьмут. И вот явили они этого солдата. Дембеля. Причём это был не просто дембель, это был супердембель, окончательный дембель, фактический дембель, настоящий «гражданский».
На макушке перешитая шапка микроскопических размеров, чёлка до подбородка, идеально белый подворотничок толщиной сантиметра два. Ушитая по самое не могу идеально чистая «песчанка» (у солдат так не бывает). Бляха, согнутая пополам, висит где-то в районе гениталий. Хромовые сапоги спущены в максимальную гармошку. В заключительном аккорде – ворот расстёгнут до пупа, в вырезе – тельник. Руки в карманах. Походка шаркающая. Морда – нагло-презрительная. Осталось только бычок в зубы взять и на пол плюнуть.
Как его начкар сразу не пристрелил, я так и не понял.
– Ну что, боец, как служба? – весело поинтересовался начкар.
– Да мне похуй.
– А что так?
– Я у себя даже «шакалов» (офицеров) строю.
Мне, честно говоря, после этих его слов аж страшно стало. «Его же сейчас убивать будут», – подумалось мне. Причём сначала рвать руками, а потом ломать об него тяжёлые предметы. Как бы мне в горячке боя тоже не прилетело. Я быстренько за шкаф в уголок юркнул. Авось не зацепит.
Но услышал я только на удивление спокойный голос начкара:
– Могу от себя вам ещё два дня накинуть.
Прапора переглянулись. Подумали: «Ну его нафиг». Потом ещё тело на родину везти.
– Нет, спасибо, нам только пять, мы ж не звери.
– Хорошо, до какого уровня работаем?
У прапоров аж глаза на лоб полезли: ни фига себе уровень сервиса!
– Нам бы что-то типа «идеальный солдат».
– Понял, сделаем.
Как проходило это «сделаем», я вам лучше рассказывать не буду. Но так сложился график караулов, что я опять с этим же старлеем заступил, когда этого бойца с кичи забирали. Приехали те же прапора. Стоят, мнутся. Старлей читает газету – типа их не видит, психолог, ёлки-палки.
– Тащ старший лейтенант, это опять мы. Можно забирать?
– А, да, конечно. Новиков, приведи.
Я тявкнул «есть». Побежал за бойцом. Привожу.
Прапора долго смотрели на бойца, никак не могли признать. Видимо, некоторое время они всерьёз рассматривали вариант, что того «дембеля», которого они привезли, грохнули, а этого солдатика им дали на замену. Но всё-таки, присмотревшись повнимательнее, признали своего. Потом обалдели от того, как можно изменить человека за пять дней. Потом представили себе эту мясорубку и чуть не упали в обморок.
Перед ними стоял наголо остриженный тупыми ножницами боец. С жутко порезанной мордой – для бритья каждый день дают половинки лезвия, бреются все в строю (чтоб не «вскрылись») и на время. Выражение лица – нет, не испуганное, на нём просто немая просьба: «Ещё хоть десять минут жизни». Одет даже не в старый, а в ветеранский заслуженный танковый комбинезон. На ногах флотские говнодавы пятьдесят последнего размера. У прапоров шок. Начкар щёлкает двумя пальцами, и в помещении раздаётся истерический вопль:
– ХОЧУ РАБОТАТЬ!!! ХОЧУ РАБОТАТЬ!!! ХОЧУ РАБОТАТЬ!!!
Щёлкает опять – наступает мёртвая тишина. У прапоров челюсти отвисли.
– Можете забирать. Качество работы гарантируем. Постоянным клиентам скидки.
Они его схватили в охапку – и из кабинета бегом. Даже спасибо не сказали. Вот такая на Спутнике гауптвахта.
А ещё я заметил, что чем дальше от цивилизации, тем сильнее военные начинают любить растения и животных. Ну, с растениями всё понятно. А вот с животными уже сложнее. Само собой, в каждом батальоне будет своя собака и кошка. Причём любовь к ним будет у всех безмерная. На ТОФе, к примеру, батальонную собачку брали с собой даже на прыжки, если был вертолёт – её скидывали на стабилке (стабилизирующий вытяжной парашют). Но она почему-то (вот даже странно) на прыжки ездить очень не любила. И когда она слышала звук сигнализации комнаты для хранения парашютов, то забивалась в такие щели, что её потом из них только за ноги могли вытащить.
Что касается аквариумов, ну не знаю, по-моему, идея так себе. Просто стоит он всегда в комнате отдыха и каждый боец считает своим долгом рыбок покормить и разнообразить интерьер аквариума различными предметами. Понятно, что от такой «заботы» рыбки не в восторге.
Очень популярны попугайчики. Но тут всё понятно, дневальные за месяц научат материться так, что и пьяный боцман позавидует.
В роте, где я проходил стажировку, в аквариуме жила водоплавающая черепаха. Господи, что это была за зверюга. Она пыталась бросаться на каждого, кто только подходил к аквариуму. Это был какой-то черепаший питбуль. Вот как так можно довести до бешенства добрую Тортиллу? Панцирь, кстати, у неё выполнял функции рекламного билборда. На нём было очень много информации о сроках ДМБ и городах призыва. Ну и обязательно что-нибудь в стиле «3 ДШР – СИЛА!!! 1 ДШР – СЛАБОСТЬ!!!»
И вот как-то раз в роту влетает комбат и ко всеобщей радости сообщает, что ожидается проверка из Москвы на тему «Комнаты досуга л/с.». А комнатка, прямо скажем, не то что плохонькая, а вообще выглядит как штрафной барак в Бухенвальде. Ну понятно, пока проверки не намечалось, она на фиг никому не нужна была, матросы туда вообще не заходят – у них на Спутнике времени для досуга просто нет. Там только дневальные ошиваются.
Короче, начинаются обычные в таких случаях вопли:
– СУКИ!!! ВСЕ СУКИ!!! Ни у кого!!! Ни хрена!!!
Вот даже интересно, как будто он этого раньше не знал.
– Значит, так. Через три дня прихожу – а у вас всё в цветах. Сплошные лилии, гладиолусы и орхидеи! Всё, блядь!!! Да, и Тортиллу в уставной вид привести. А то я вижу, вон на ней слово «хуй» нацарапано.
– Есть!
Ротный, недолго думая, назначает ответственным за это мероприятие старшину роты, сержанта – он ВРИО прапорщика, который в отпуске. В помощь для организации «цветника» старшина берёт трёх матросов. Сидят в каптёрке, думают, как из этого карцера за три дня сделать конфету?
Долго, впрочем, голову ломать не стали. Решили просто. Посреди комнаты будет клумба метра полтора диаметром, вся в орхидеях. Тут кто-то напомнил, что как раз с орхидеями в Киркенесской бригаде морской пехоты, расположенной далеко за полярным кругом и вдали от центров цивилизации, сложности. Я сижу рядом (я в каптёрке чай пил), и все эти муки творчества внимательно наблюдаю. Ну и говорю:
– А чо тут думать-то? Клумбу сколотить не вопрос, даже гидроизоляцию легко сделать. А за цветами надо в Мурманск ехать и покупать искусственные. Я видел магазин возле вокзала – хрен отличишь, если сильно не присматриваться. А чтобы пахло, будем цветочным дезодорантом брызгать.
– Так кто же нас в Мурманск отпустит?
– Ну, вы, бля, ваще!!! Идёте в магазин, покупаете коробку конфет, с ними на остановку, офицерские жёны каждый день мотаются, их и попросите. Только это всё с утра.
В общем, с цветами разобрались. С клумбой вроде тоже, причем за один день. Грунт из-под снега добыли, положили оттаивать. Но вот чем клумбу украшать – вопрос. Что-нибудь из металла варить – времени нет. Камни всякие попробуй найди, снега метр, а то и все два. Ну не автомобильные же покрышки в паркет «вкапывать»? Но и этот вопрос решили.
Через три дня комбат с суровой мордой врывается в роту.
– Ну?
– Ваше приказание выполнено, товарищ майор.
– Ну, показывай.
Заходят в эту богом проклятую комнату отдыха и наблюдают картину:
Черепаха. Панцирь заполирован – аж блестит. Я наблюдал процесс. Её болгаркой полировали с полировочной насадкой для дерева. На людей не кидается – сил нет, обожралась. Её три дня подряд варёным мясом кормят, а она, бедная, так изголодалась, что остановиться не может, жрёт не переставая. Аквариум у неё, само собой, сияет.
Клумба. Вся в цветах. Всякие гладиолусы с орхидеями, как комбат и говорил. Даже пахнет всё. По периметру камни очень красивые выложены. Разноцветные, тут тебе и гранит, и даже мрамор. Комбат присел на корточки, внимательно присмотрелся к цветам – и немедленно начал орать.
Содержание орова было ожидаемым. Что мы его опять подставляем. Что любой проверяющий эту пластиковую херню за 10 метров разглядит, и проверку часть не пройдет. Что опять его будут драть не пойми за что, что в подчинении у него одни инициативные идиоты…
Но просто орать ему показалось мало, и он зачем-то решил схватить с клумбы камень. Внезапно в комнате наступила тишина. Комбат замолчал, а выражение его лица было непередаваемым. В следующую секунду он с диким воплем швырнул камнем в сержанта. И с криком: «Да что же вы за люди-то такие!» – выскочил вон.
Если вы сейчас переживаете за сержанта – расслабьтесь, ничего плохого с ним не случилось. Дело в том, что абсолютно все камни были деревянными. Ну задолбались бойцы под снегом камни искать, вот и придумали их из дерева выпилить и раскрасить.
Проверку, кстати, клумба выдержала на отлично.
Но самое интересное в том, что потом старшина дневальных жутко драл, если земля в клумбе была не полита, а цветы не пахли.
Пятьдесят оттенков камуфлированного
Чтобы поддерживать хорошие отношения с девушкой, с ней надо дружить. И дружить её нужно как можно чаще.
Армейская мудрость
Я не знаю почему, но всех военных всегда тянет к обществу симпатичных девушек, причём с усилием танкового тягача. Видимо, играет свою роль постоянное общение с «хомо эректус милитари». И это понятно, эти камуфлированные лица весьма напрягают, тем более в таких количествах. У них же в медкнижках у всех записано «пол – мужской», а я – гетеросексуал. Так что волей-неволей хочется разнообразия в общении. Пообщаешься плотно с господами офицерами и со своими сослуживцами и сразу понимаешь – Родина в опасности, в России демографический кризис, страну надо срочно спасать. Да и друзья эти уже задолбали, от них же, как и от тебя, пахнет только потом и оружейной смазкой. А вот с ароматами хорошего парфюма на здоровом девичьем теле в Российской армии трудности. Хотя, я уверен, что если хорошенько погонять Мисс мира по танкодрому, с забитым РД на плечах (лучше в противогазе), потом загнать её в БТР, чтобы из КПВТ отстрелялась, а после заставить её этот пулемёт почистить, сексуальная привлекательность у неё упадёт ниже плинтуса. Но это только моё мнение, возможно, кто-то думает по-другому.
Ну так вот. Попал я первый раз в женскую общагу Санкт-Петербургского университета, что в Новом Петергофе, помогал всякие приблуды для интерьера донести для племянницы одного нашего полковника. Был я в ШОКЕ. Буквально в шести, я подчёркиваю, всего в шести километрах от места моей учёбы базируется до двух батальонов студенток.
На самоподготовке делился со своим товарищем впечатлениями.
– Шмайсер, я в шоке! Они там по коридорам ходят, поротно! В одних халатиках! И под халатиками НИЧЕГО НЕТ! Ты понимаешь, Шмайсер, у них НЕТ НИЧЕГО ПОД ХАЛАТИКАМИ!
– А халатики какого цвета?
– Камуфлированные у них, блядь, халатики, придурок! С этим надо что-то делать. Я не мог спокойно на офицера учиться.
– А чё случилось-то? Они там что, строем неправильно ходят? Не в ногу или без песни?
– Всё, ты меня достал! Сколько можно по ночным клубам ошиваться с целью захвата в плен девок? Здесь всё под боком. Правда, на охране и обороне у них консьержка. До этого на Лубянке надзирателем работала, это точно.
– Да хрен с ней, с консьержкой! Ты про халатики давай подробности!
– Значит, так. Разведку я уже, считай, провёл. В субботу проводим с тобой доразведку целей. И на воскресенье назначаю атаку объекта. И это не обсуждается! От Эрмитажа и Артиллерийского музея меня уже тошнит. Да к тому же и деньги сегодня выдадут.
В то время для военных вход во все музеи был бесплатный и проезд тоже, даже в электричке. Вот и получалось, как денег нет – ты по музеям ходишь (кстати, нахватались там полезных знаний). Как появляются – девушек начинаешь «дружить».
Если вас язык беседы шокирует, не удивляйтесь. Происходило всё на самоподготовке, готовились к летучке по тактике. На прошлом «полигоне» препод пытался двух курсантов опросить, на тему «боевой приказ». А эти придурки (два наших «спортсмена») что-то невнятное мычать начали, ну и полкан рассвирепел, пообещал, что «кровь рекой литься будет». Экзекуция была назначена на завтра. Сидим на самоподготовке, боевыми уставами обложенные, – готовимся. Эта кафедра умела «кровь пускать», считай, вторая после «огневой подготовки» в училище. Тут дверь в кабинете открывается, и мой научный руководитель входит. Я научную работу писал по теме «Бой в городе». Начкафедры решил мой реферат «развернуть» на эту тему. Все подорвались. Замкомвзвода доложил. Типа, вот, пытаемся на офицеров учиться.
– Новиков! Где схемы?! Ты что, сержант, страх потерял?!
– Был занят по службе, тащ полковник.
– Ну и как? Голова не болит?
– Никак нет.
– Ну и чем сейчас занят?
– Он боевой приказ отдаёт на увольнение, тащ полковник.
Это Шмайсер, падел, меня подставляет. Полкан присел за преподавательский стол.
– А это интересно. Как говорится, «просим, просим». Пожалте к доске, сержант.
Я вышел. Набросал на доске схему местности. И доложил:
– Север – в направлении городская библиотека (на лицах курсантов недоумение). Отставить, пивной ларёк, в народе «Арсенал» (лица засветились пониманием). Противник, по организации и тактике действий – армия российских студенток, силами до двух пехотных батальонов, занимает оборону на рубеже – женская общага в Новом Петергофе, корпуса один-три. Имеет средства усиления в виде двух консьержек. Возможен подход патрулей ППС милиции по их вызову.
Задача группы – скрытно проникнуть в расположение противника. Произвести предварительное знакомство с целью дальнейшей дружбы всеми доступными способами.
Состав группы – я, младший сержант Веймер.
Приказываю. Младшему сержанту Веймер после проведения необходимых покупок в магазине – на схеме «М». А именно: пельмени замороженные – два килограмма. Сметана, не менее 20 % жирности – большая банка. Вино сухое, красное – две бутылки. Шоколад молочный – одна плитка. Водка – один литр. Скрытно проникнуть на объект ЦПХ 1. Выдвижение к рубежу атаки по маршруту, указанному на схеме. Проникновение на объект осуществить по пожарной лестнице – на схеме маршрут 1. В дальнейшем действовать по командам в зависимости от складывающейся тактической обстановки.
Средств поддержки и усиления не имеем.
Мой позывной – «Профессор». Младший сержант Веймер, позывной – «Шмайсер».
При невозможности осуществить предварительное знакомство. По сигналу «Пошли, на хер, отсюда!» осуществить отход по маршруту 2 – через центральный вход.
По сигналу «Атас, менты!» осуществить отход по маршруту 3 – окно туалета на втором этаже.
С целью обеспечения успешных действий к 17.00 субботы парадную форму иметь в виде «Ваще писец!».
Кроме того, к 18.00. нанести на все доступные места организмов дорогой мужской парфюм с приятным запахом. Ответственный за добычу парфюма – младший сержант Веймер.
Курение дешёвых сигарет в период после 15.00 – исключить. Ношение уставных трусов и носков – исключить. Цвет белья – чёрный. Принять душ не ранее 16.00.
Окончательная готовность группы к 17–30.
Моё место – непосредственно в боевых порядках группы.
Мой заместитель – младший сержант Веймер.
Сержант Новиков доклад закончил.
Полковник приступил к анализу доклада.
– Ну что я могу сказать, на троечку. Сумбурно всё. Конкретики мало. Хотя первичная разведка проводилась, но вы очень мало разведданных имеете. Нужно было «контрольного пленного» брать из числа студентов. Потом форсированный допрос – и он бы вам более подробные данные выдал. А так вы, как Наполеон, – «главное ввязаться в бой, а там посмотрим». Хотя планирование операции присутствует. Но очень много «если». Огромный простор для тактических импровизаций, а это плохо. И рекогносцировку всё-таки надо делать непосредственно на местности. Как я правильно из вашего доклада понял, это первая операция на данном объекте. Нельзя недооценивать противника. Это вам на кафедре военной истории постоянно говорят. Да и по морально-психологическому состоянию противника – сплошные белые пятна. Я вполне допускаю, что курсантами сопредельных училищ пропаганда уже проводилась. Тут наших психологов надо спрашивать. Это тоже учитывать надо. И, кстати, какую вы легенду подготовили?
– Хотим кушать, есть всё, кроме кастрюли, тащ полковник.
– Ну да, в принципе неплохо. Но у разведчиков проконсультируйтесь всё-таки, у них «главный» сегодня по училищу заступает. Какие у кого предложения и дополнения по докладу.
Подорвался наш замковзвод. Рост 2.03, вес 110.
– Предлагаю усилить мной состав группы.
– С целью?
– Обеспечение нейтрализации курсантов сопредельных училищ.
– Вы неправильно поняли. Стоит задача – предварительное знакомство, а не грабёж или сеча в стиле «поле Куликово». Тем более, вы себя в зеркало видели? Я не сомневаюсь, что вся общага отдаст вам все деньги, если вы захотите, но вот дружбы с вашим участием в первый раз вряд ли выйдет. Людей готовить надо для общения с вами. Первый раз кондратий схватит запросто.
Встаёт ещё один курсант.
– Тащ полковник, в боевом приказе на дружбу не указано обеспечение средствами индивидуальной биологической защиты.
– Вот! Отлично! Всё-таки вам, сержант, лучше готовиться надо. И, кстати, в понедельник жду со схемами для научной работы, и подготовите доклад на тему «запись в журнале боевых действий итогов операции «Дружба»», письменно не надо, можно устно. С удовольствием всей кафедрой вас послушаем. Всё. Я пошёл. Замковзвод – не командуйте.
Как только полковник вышел, все радостно заржали. Я ткнул Шмайсера в бок и зло прошипел:
– Ну, всё, подстава фашистская, готовься.
В субботу, около семи вечера, при полном параде, с огромным пакетом в руках, стояли возле женской общаги. Денег нам выдали больше, чем мы ожидали. Мы даже фрукты купили. И этот, как его, «мы её», а не «она нас». Смотрели на малюсенькую решётку, закрывающую пожарный вход, и тихо ржали. Ну вы сами представьте себе, какую защиту нужно ставить против курсанта – морского пехотинца, прущего с настойчивостью носорога к своему половому счастью. Да там противотанковые ежи нужны с управляемыми минными полями. Выламывать не стали. Зачем? Если всё правильно сделаем, нам ещё не один год через неё лазить – пусть лучше такое посмешище стоит.
Обход начали со второго этажа (там их вообще – двенадцать). Ну и целенаправленно прём по коридору с озабоченными лицами – типа мы в курсе, что здесь, и не первый раз, а по делу, и нас ждут. Продвигаемся в сторону кухни. По коридору девушки снуют, экипированные в стиле «я на выходном дома». Дошли до кухни. Дальнейшую разведку (по всем двенадцати этажам) проводить не стали – у нас мужества не хватило. Да и зачем? Вот ОНО всё рядом, такое домашнее, и мягкое, и много.
Зашли на кухню. Девушка у плиты стоит. Очень симпатичная, но выглядит как строгая училка. Обращаемся с просьбой.
– Девушка, очень кушать хочется. Нас в гости приглашали, но мы или заблудились, или адрес перепутали.
– Так в чём проблема?
– Да у нас всё есть.
Шмайсер, выразительнее некуда, звякнул пакетом.
– Да? Ну, давайте посмотрим, что у вас там.
А там у нас поляна – «Свадьба в Китае».
– Понятно. Сейчас поможем. А где есть собираетесь?
– Да хоть здесь!
– Ладно. Здесь-то зачем? Пойдём уже к нам. Кстати, может, супчика, раз такое дело?
Я посмотрел в кастрюлю. Суп «студенческий» – рыбный, одна банка консервов на кастрюлю. После такого хорошо под вражеские танки с гранатами лазить.
– Нет-нет, что вы! Мы по-простому – пельмешки с ананасами.
Девушка притащила кастрюлю. Пока пельмени варились, мы стояли рядом. Изображали из себя кулинарных идиотов. Задавали соответствующие вопросы: «А когда вытаскивать? А какой стороной всплывать должны? А правда, что из кастрюли вкуснее?»
В общем, повеселилась подруга от души. Тут старое правило срабатывает: «Если девушка хохочет до истерики над твоими шутками – считай, дело в шляпе». Ну, а с чуЙством юмора у нас со Шмайсером даже слишком хорошо, через это проблемы всегда и имеем. Вокруг её соседок по общаге всё больше и больше – срочные дела на кухне у всех, и что я заметил – все уже не в халатиках и в «боевом гриме». Да и понятно – какие, на фиг, халатики! Тут «альфа самцы с ананасами». Да и красивые такие. Так и сказали – «морские чухотинцы».
Пригласили нас в комнату. Общага классная, живут в двух комнатных блоках с общим раздельным санузлом, только кухня на этаже, но, естественно, в каждой комнате и запрещённая плитка имеется. Очень уютненько. С помощью шкафа комната на две жилые зоны поделена. Меня вот всегда восхищала способность женщин создать уют фактически из ничего. Нет, конечно, я тоже умею и окоп обжить, но казармой все равно нести будет за версту.
Девчонки пригласили за стол двух соседок. Мы, конечно, были не против, хотя подруга у «училки» тоже симпомпончик, правда, хоть и фигуристая, где надо, но слишком спортивная, как в дальнейшем выяснилось – пловчиха.
Мы думали, что пельменей слишком много купили, ага – дети! Их на общее блюдо выложили, ну и пока мы со Шмайсером ярко описывали наше с ним «личное мужество и героизм, проявленные при обучении на офицеров», они и кончились. Благо, что у нас с собой ещё большая банка болгарских солений. А супчику было «объявлено не полное служебное соответствие», и он понёс наказание в виде заключения под арест в холодильнике. С водкой тоже не так всё просто получилось. «Училка» с «пловчихой» оказались из Сибири, из Омска. И нам сразу заявили, что у них дома «пельмени без водки едят только собаки». И соседки их тоже сказали, что у них дома, на югах, такая же фигня. Так что второй раз всё равно бегать пришлось.
Разговоры за столом вели культурные. Поражали своей эрудицией (ну, вы помните про «эрудированного дебила»). Шмайсер рассуждал о живописи.
– Берём картину. Смотрим. На ней большие целлюлитные жопы. Значит, что? Праильно! Рубенс!
Девушки застыли с пельменями на вилках у рта.
– А если картина без жоп?
– Не. Мы на такие картины не смотрим. Да и какая это картина, без жоп? Это так – рисунок.
– А вы в архитектуре тоже так же хорошо разбираетесь?
– А то. Берём дом. Смотрим. Цвет такой, его ещё пожилые гомосексуалисты уважают. Кроватный.
– Может, пастельный?
– А, во-во. И окон у него много, вытянутые такие.
Я тоже решил внести свою лепту.
– По таким целиться «механикой» очень удобно.
Шмайсер благодарно кивнул и продолжил:
– Значит, что? Пра-а-аильно! Архитектора за это расстреляли!
– Может, всё-таки, Растрелли?
– А я что сказал?
Короче, поразили мы девчонок своим мужеством и богатейшим внутренним миром. Вышли на пожарную лестницу перекурить. Я Шмайсеру ставлю боевую задачу.
– Значит, так. Всё уже доели-выпили. Сейчас культурно прощаемся и сваливаем.
Шмайсер поперхнулся дымом. И завопил:
– Да ты чё! Я что, слепой, по-твоему! Я что, не вижу, как она тебя по ножке лапкой гладит?!
– Не, это некультурно. Прям вот так вот – девушку в первый же день, сразу же? Так лучше будет, точно говорю. Так что давай сваливать. Сам знаешь. Лучше полчаса подождать, чем два часа упрашивать. Всё! Я сказал! Забыл, кто здесь старший?
Шмайсер зло затушил окурок, и мы вернулись в комнату. А там «сюрпрайз» – соседок уже нет. Мне много раз говорили: «Если мужики думают, что выбирают они, – то они глубоко ошибаются». В комнате свет не горит. На столе свечи. Вино открыто. Вот какое вино после пельменей с водкой? Оказывается, у студенток – запросто, «уходит, аки в суху землю». Ну, мы по бокальчику опрокинули, я и говорю:
– Ну ладно. Спасибо вам огромное, девчонки. Мы пошли.
«Училка» аккуратно поставила бокал на стол, поправила очки и строгим голосом сказала:
– Значит, так, военные. Вы девушек накормили, напоили, а любить кто будет?
Я смущённо проблеял:
– Так это… Родина ж в опасности. Охранять надо.
– Родина подождёт! Не обломится. Вот вам полотенце – одно на двоих, не графья! Душ знаете где! Вперёд!
Читатель! Подробностей не будет! Мы не на порносайте всё-таки. Но одно могу сказать точно – до этой исторической встречи я думал, что я в вопросах отношений между полами неплохо разбираюсь. Оказалось – ничего подобного! Ещё раз подтвердилось правило – самые «оторвы» часто как раз такие вот «училки». С утра мне опять объяснили, как нужно будить симпатичную девушку.
Стоим потом, курим на пожарной лестнице. У Шмайсера вид измученный. Жалуется, что «когда пытался отползти с поля боя, его рывком за ногу возвращали в боевые порядки». У него даже глаза запали, по-моему. Выжат досуха. У меня, по ходу, вид такой же.
– В следующий раз толпой заявимся. Устроим групповуху.
– Зачем?
– При групповухе можно закосить. И, кстати, сегодня в Артиллерийском музее выставка Калашникова.
– А чё мы ещё здесь?!
Очень долго мы потом в эту общагу ходили. Товарищей своих тоже подключили. Один даже потом женился. Как вспомню эти походы – сам себе не верю. Вот как я мог перелезть через забор училища в полночь, пробежать шесть километров (общественный транспорт уже не ходил), дружить студенток (иногда под водку), потом опять шесть километров назад, снова забор. Встать в строй на зарядку (уже пять километров – два круга вокруг озера «Ольгин пруд»). И после этого ещё и на отлично учиться. Вот не смогу я это всё одновременно сейчас. За любые деньги. А тогда – ничего, прокатывало.
Прикидываться дальше кулинарным идиотом я не стал. Очень девчонкам одно блюдо понравилось – дёшево, вкусно и красиво получается.